На линии огня - Артуро Перес-Реверте

Артуро Перес-РевертеНа линии огня

Пресса об Артуро Пересе-Реверте и «На линии огня»

Мы все знаем Артуро Переса-Реверте. Этот человек в выражениях не стесняетсяон говорит ясно, за словом в карман не лезет и называет вещи своими именами. Этого человека сложно оскорбитьон сам кого хочешь оскорбит.

«На линии огня»роман не о борьбе добра со злом, здесь нет героев и злодеев. Более того, едва начав читать, забываешь, на чьей ты стороне. Здесь все персонажи живые и все очень молоды, просто до неприличия молодымужчины, женщины и подростки, ополченцы и легионеры, республиканцы и франкисты.

Это гуманистический романи очень жестокий, как и Гражданская война, как любая война, в которой проигрывают все, а выигрывают очень немногие. Это ослепительная, зверская книга, выкованная из множества маленьких личных историй, которые переплетаются и складываются в великую катастрофу.

Esquire

«На линии огня»не только роман о боях, стрельбе, крови, отваге, тяготах и неотступном страхе смерти (порой о страхе «сознательном, спокойном, не мешающем рассуждать и размышлять»); это сокрушительное динамичное повествование о людях, которые сходились лоб в лоб и гибли в этой беспощадной мясорубке. Надо думать, в глубине души Артуро Перес-Реверте посвятил эту книгу солдатам, которые сражались на этой войне, а затем, возвратившись домой, больше не обмолвились о ней ни словом.

Nueva Tribuna

Сочетая скрупулезность с изобретательностью, самый популярный испанский писатель создал не просто роман о Гражданской войне в Испании, но мощный эпик о мужчинах и женщинах на любой войнеисторию беспристрастную и завораживающую.

Lecturalia

Грандиозная, шокирующая и глубокая работасплошь живая плоть и кости, ни грамма жира. Перед вами Артуро Перес-Реверте в зените своей литературной зрелости, свободный от любых условностей.

El Día de Valladolid

Артуро Перес-Реверте в лучшем виде. Его романы переплетаются друг с другом в сложную сеть, которую классика называла стилем, а современностьмиром.

ABC Cultural

Этот роман не оставит равнодушным никого. Артуро Перес-Реверте знает, о чем говорит, и знает, как об этом рассказать.

ABC

«На линии огня»военный эпик о смятении, беспомощности и страхе.

El Mundo

Исчерпывающий роман о Гражданской войне в Испании, грандиозный и увлекательный литературный проектпреодолевая время, он погружает нас в реальность истории и, вопреки жестокости сюжета, неодолимо завораживает.

La Vanguardia

«На линии огня»великий роман.

El Confidencial

Этот роман, амбициозный и достоверный, избегает бинарного упрощенчестваэто великая книга, призывающая к примирению.

El Cultural

Волшебная палочка Переса-Реверте не только умело создает вымышленных персонажей, которые населяют повествование с той же достоверностью, что и настоящие, но и позволяет автору разъяснять самые сложные вопросы простым и понятным языком.

La Gaceta Regional de Salamanca

Есть писатель, похожий на лучшую версию Спилберга, помноженного на Умберто Эко. Его имяАртуро Перес-Реверте.

La Repubblica

Артуро Перес-Реверте знает, как удерживать читательское внимание страницу за страницей.

The New York Times Review

Этот роман бьет наотмашьи читателю остается только ловить воздух ртом.

Corriere della Sera

Не успеваешь переворачивать страницы.

Publishers Weekly

Перес-Реверте дарит нам увлекательную и умную игру истории с вымыслом.

The Times

Типичный Перес-Ревертерадикально современный, умный и сложный. Каждая его книга создает неотразимую психологическую атмосферу.

The Boston Globe Book Review

Здесь рассказывается о том, как в ночь с 25 на 26 июля 1938 года в начале битвы на Эбро бойцы XI сводной бригады Республиканской армии2890 мужчин и 18 женщинпереплыли реку, захватили плацдарм у городка Кастельетс-дель-Сегре и удерживали его десять дней.

В действительности ни Кастельетса, ни XI бригады, ни войск, противостоявших ей «На линии огня», никогда не существовало. Но хотя номера воинских частей, названия населенных пунктов и имена персонажей вымышлены, зато события, деяния и люди, которые стали прообразами героев этой книги, вполне реальны. Именно так в те дни, в те трагические годы сражались по обе стороны фронта отцы и деды возможных читателей этой книги.

Об одной из самых жестоких и кровопролитных битв, когда-либо происходивших на испанской земле,  о боях на Эбро, в ходе которых погибло больше двадцати тысяч республиканцев и националистов,  существует обширный массив документов, включающий многочисленные прямые свидетельства, рапорты и донесения. На этом материале автор, сочетая скрупулезно выверенную реальность с вымыслом, используя личные и семейные воспоминания, и выстроил свое повествование.

Красные дерутся упорно, отстаивают каждую пядь земли и погибают мужественно. Они родились в Испании. Онииспанцы, и значит, храбрецы.

Хуан Ягуэ, франкистский генерал

Мы не были красными чудовищами, а онифашистскими людоедами. И они, и мылучшие из них и из насбыли молоды и добры. Говорю это потому, что, как мне кажется, стало модно обливать нас и их грязью. Думаю, нам стоило бы сообща заткнуть клеветникам глотку.

Офицер 46-й дивизии Республиканской армии. «Альфамбра»

Понимать язык врага, говорить на одном языке с теми, кто убивает тебя и кого должен убить ты,  это сущее мучение, это невыносимо тяжкое бремя, легшее на наши плечи Человек, который произносит слова «любимая» и «друг», «дерево» и «товарищ» в точности, как ты Который выражает радость теми же словами и ругается так же, как ты. Который рядом с тобой, под одним знаменем, шел бы в атаку на чужеземных захватчиков.

Рафаэль Гарсия Серрано. «Верная пехота»

Стойкость против упорства, отвага против храбрости, исмею сказатьдоблесть против доблести и героизм против героизма. Ибо в этой битве испанцы дрались с испанцами.

Висенте Рохо, начальник Генерального штаба Республиканской армии

О господи, какие звери. Но какие люди!

Артуро Бареа. «Так выковывают мятежника»

Часть первая. Тени на берегу

I

Время00:15; ночь безлунная.

Восемнадцать женщин из взвода связи, притаясь во тьме, неподвижно и немо смотрят, как движется к берегу реки густая вереница теней.

Ни слова, ни вздоха. Только шуршат сотни подошв по земле, влажной от утренней росы, да изредка негромко лязгнут, соприкоснувшись, винтовки, штыки, каски, фляги.

Цепочка темных силуэтов кажется бесконечной.

Взвод, присев у ограды разрушенного дома, уже больше часа ждет своей очереди выдвигаться. Исполняя приказ, никто не курит, не разговаривает и почти не шевелится.

Самой юной во взводедевятнадцать лет, самой старшейсорок три года. В отличие от ополченок, которых так любят фоторепортеры иностранных газет, но никогда не встретишь на передовой, никто не носит винтовку и патронташ. Подобное хорошо для пропаганды или для изустных легенд, но никак не для выполнения предназначенных им задач. Восемнадцать связисток к показухе не склонны: на боку у каждой пистолет, за спинойтяжелый ранец, рации, антенны, два гелиографа, полевые телефоны, большие катушки с проводами. Все пошли на фронт добровольно, все здоровы, крепки, дисциплинированны, все либо «сознательные активистки» компартии, либо уже получили партбилет, вселучшие из лучших, прошедшие подготовку в Москве или в мадридской «Школе Владимира Ильича» под руководством советских инструкторов. Только этих женщин включили в состав XI сводной бригады и доверили им форсировать реку. Их задачане сражаться с врагом, а под неприятельским огнем обеспечивать связь на плацдарме, который по замыслу республиканского командования должен быть создан в секторе Кастельетс-дель-Сегре.

Патрисия Монсонсослуживицы зовут ее Патоменяет позу, чтобы ремни катушки с пятьюстами метрами провода не так больно врезались в плечи. Пато сидит на земле, опершись спиной о свою кладь, и смотрит на скользящие впереди темные фигуры, которые идут в бойпока еще не начавшийся. Одежда ее вымокла от ночной росы и от сырого тумана, наползающего с реки. За спиной у нее катушка в деревянном решетчатом ящике, а потому вещевой мешок придется бросить здесьего обещали доставить со вторым эшелоном; большие карманы синего комбинезона набиты всем необходимымтам вырезанный из автомобильной покрышки жгут, чтобы остановить кровотечение, индивидуальный пакет, носовой платок, две пачки сигарет «Лаки страйк» и фитильная зажигалка, личные документы, размноженный на гектографе план местности, который раздал им комиссар бригады, пара носков и запасные трусики, три тканевые прокладки и упаковка ваты на случай месячных, полкусочка мыла, банка сардин, ломоть черствого хлеба, техническое руководство по связи, зубная щетка, зубочистка, которую зажимают в зубах во время обстрела или бомбежки, швейцарский нож со щечками из рога.

 Приготовиться Сейчас и мы двинемся.

По взводу пробегает шумок. Пато Монсон облизывает губы, глубоко вздыхает, снова меняет позу, поудобнее прилаживая ремни на плечи, поднимает к небу голову в пилотке, надвинутой на брови. Никогда еще она не видела такого множества звезд.

В настоящем бою ей предстоит участвовать впервые, но она руководствуется чужим опытом. Узнав, что через сорок два часа должна будет оказаться на другом берегу Эбро, она, как и почти все остальные связистки во взводе, остриглась наголо: на это имелись две важные причинычтобы издали нельзя было определить ее пол и чтобы в ближайшие дни, когда будет не до гигиены, обезопасить себя от вшей и прочих паразитов. Благодаря этому она будто обрела черты двуполого существа и в облике двадцатитрехлетней девушки проступило сходство с мальчиком-подростком, чему еще больше способствуют пилотка, синий комбинезон, перепоясанный ремнем, который оттягивают фляга, кобура с пистолетом «ТТ-33» и две запасные обоймы. На шее у нее, связанные шнурками, висят подбитые гвоздями русские армейские ботинки, выданные неделю назад, еще не разношенные, а потому натершие волдыри на пятках, так что теперь приходится ей ходить в альпаргатах.

 Подъем! Вот теперь и впрямь пора.

Это подал голос единственный во взводе мужчиналейтенант-ополченец Эрминио Санчес. Его невысокая хрупкая фигура снует среди связисток. В темноте лица не разглядеть, но, наверно, оно такое же, как всегда,  худое, небритое, с постоянной улыбкой. Онкоммунист, как и большинство офицеров и сержантов в бригаде. Его любят, да и как не любить этого славного малого в роговых очках на носу, с башенкамиэмблемами инженерных войскв петлицах, с вечными прибаутками о священниках и монахинях на устах, с выбивающимися из-под фуражки завитками волосрано поседевших и таких курчавых, что снискали ему прозвище Харпо.

 В одну шеренгу становись.

Тяжелое дыхание, приглушенный говор, звон амунициивзвод в темноте поднимается с земли. Девушки, подталкивая друг друга, выстраиваются вдоль ограды, наугад выравнивают строй.

Стараясь не думать о том, что ждет их всех на другом берегу реки, и сама удивляясь, что чувствует не страх, а только сосущую пустоту под ложечкой, Пато вглядывается туда, где у кромки воды ждут плавсредстварыбачьи лодки, баркасы, плоты. Для переправы через Эбро и высадки, предшествующей генеральному наступлению, в ходе которого Кастельетс окажется на самой оконечности западного фланга, Республика реквизировала от Мекиненсы до Средиземного моря все, что может держаться на воде.

 Впереди без шума,  шепчет Харпо.  Фашисты пока не догадались, что им готовится.

 Бог даст, когда догадаются, поздно будет,  отвечает женский голос.

 Если бы проваландались еще час, в самый раз было бы,  звучит другой.

 Наши уже начали переправу?

 Только что Плывут с гранатами и легким вооружением на автомобильных шинах Мы их вчера видели.

 Чтобы в такую ночь да в таком месте лезть в воду, надо быть отчаянными ребятами.

 Но на том берегу пока тихо.

 Добрый знак.

 Хоть бы это продлилось, пока мы не высадимся

 Ну, хорош болтать! Заткнуться всем.

Этот сердитый приказ отдан сержантом Ремедьос Экспосито. Ее хрипловатый, отрывистый, резкий голос«московский говорок», как шутят ее подчиненные,  ни с чьим другим не спутаешь. Ремедьосженщина сухая и суровая, настоящая коммунистка. Во взводе она старше всех годами и званием. Штурмовала казармы Ла-Монтаньи, обороняла Мадрид, месяц стажировалась в Ленинграде, в Академии связи имени Буденного. Вдова: мужа-синдикалиста убили в Сомосьерре в июле 36-го.

 Далеко еще до реки?  спрашивает кто-то.

 Отставить разговоры, кому сказано?!

Стараясь не споткнуться, держась за впередиидущего, они бредут в темноте. Только и света что от звезд, густо рассыпанных по небу.

Невидимая дорога полого спускается к берегу. Сейчас с обеих сторон уже смутно вырисовываются многочисленные кучки людей, застывших в ожидании. Пахнет пропотелой и грязной одеждой, ружейным маслом, мужским телом.

 Стой. Пригнись.

Пато, как и все, подчиняется. Лямки ящика с катушкой немилосердно врезаются в плечи, и, воспользовавшись заминкой, она, не снимая его, опускается на землю.

 Если кому надо облегчиться,  шепчет Харпо,  давайте сейчас.

Кто-то из девушек пытается присесть. Но Пато слишком неудобносначала надо снять ящик, расстегнуть комбинезон, а потом опять навьючиться,  а потому она решает помочиться прямо так, в чем есть. И, замерев, чувствует, как горячая влага течет меж ног, пропитывает штанины комбинезона, и так влажные от росы.

Висента Эспи, оказавшаяся рядом, поддерживает ее за плечо. Эта пухленькая красоточка работала на заводе Зингера, а года за два до мятежа Франко, разодевшись в пух и прах, представляла свой квартал на праздничном шествии в честь святого Иосифа. Валенсианка, как зовут ее подруги, тоже впервые участвует в боевой операции. В ранце у неедва полевых телефона, каждыйпо десять килограммов весом: русский аппарат «Красная заря» и второй, трофейный, взятый у фашистов под Теруэлем,  «Фельдферншпрехер NK-33». Она, как и Пато, состояла в молодежной коммунистической организации, а познакомились они четыре месяца назад в школе связистовходили в увольнение на танцы или в кино, делились девичьими секретами. Славная девочка эта Валенсианка, брат у нееартиллерист, воюет на этом же фронте.

 Пописала?

 В штаны.

 Я тоже. Дай бог, чтоб повезло и сегодня ночью ничем больше не залились.

Они стоят рядом, плечом к плечу. Ждут. В тишине слышно только, как совсем близко шумит река иприглушенно, но все же отчетливокак идет погрузка в лодки. От этого берега до противоположного здесьполтораста метров. Пато сама подсчитала расстояние на плане: полтораста метров воды, тьмы и неизвестности.

Харпо и сержант Экспосито, проходя вдоль строя, дают инструкции:

 В лодке уже есть двое гребцов, значит садимся по шесть человек в каждую,  вполголоса говорит лейтенант.

 Разве переправу не навели?  спрашивает кто-то.

 Понтонеры до рассвета не успеют, а мы отправляемся немедленно.

 А что будет, если по нам откроют огонь, когда мы будем на середине реки?

 Да ничего не будетне кричать и вообще голос не подавать, пока не доплывете до того берега

 Понятно?  припечатывает сержант.

 А если течением снесет?

 Товарищи, переправившиеся вплавь, протянули канаты с берега на берег Над самой водой и чуть наискось, чтобы использовать течение.

 Понятно?  жестко и настойчиво повторяет Экспосито.

Ей отвечает общий утвердительный шепот.

 Ма-ать твою, какие девочки,  доносится с правой обочины мужской голос с хорошим мадридским выговором.

Эти слова тотчас подхватывает приглушенный мужской хор, где предвкушение перебивается комплиментамиподхватывает, но тут же смолкает, оборванный командой.

 Береги придатки, девчонки!  раздается напоследок чей-то шепот.

И сновасосредоточенная тишина, которую нарушают только негромкие звуки, долетающие от воды. Пато слышит плеск воды под лопастями весел, стук дерева, звон железа, отданные полушепотом приказы. На том берегу пока царит безмолвие. Девушка знает, что в эту самую минуту ниже по течению, между Кастельетсом и Ампостой, с извилистого берега, протянувшегося на сто пятьдесят километров, шесть республиканских дивизий по двенадцати направлениям форсируют Эбро, чтобы внезапно ударить по франкистскому гарнизону. Замыслы высокого начальства в подробностях неизвестны, но ходят слухи, что в ходе наступления планируется взять Масалуку, Вильяльбу, Гандесу и горную гряду Пандольс, чтобы оттуда двинуться к Средиземному морю и отбить захваченный Винарос.

 Пошли,  пролетает вдоль строя команда Харпо.

Пато идет вместе с другими, следом за Валенсианкой, углубляясь в заросли тростника, а те чем ближе к реке, тем гуще и доходят до пояса. Мокрые штанины студят бедра, по телу пробегает озноб, и девушка стискивает зубы, чтобы не стучали, а то кто-нибудь решит, что это у нее со страху, а не от холода.

Все рыхлее и влажнее почва. Ноги в альпаргатах вязнут по щиколотку: земля раскисла от сотен ног, а дальше становится настоящим болотом.