Молодцы, восклицает майор.
Добрый знак, понимает Пато. Когда рассветет окончательно, минометы вступят в бой и поведут прицельную стрельбу. Кроме того, неподалеку слышится тарахтение русских пулеметов «максим»их ни с чем не спутаешь. Все это наглядно показывает, что саперы наводят первые переправы, тяжелое оружие скоро появится на другом берегу и, стало быть, атакующие получат огневую поддержку.
Тумп, тумп, тумп. Трижды гремят минометыгде-то далеко позади, а вслед за тем через двадцать секунд с визгом разрываются три мины.
Слишком близко кладут, бросает майор.
И с озабоченным видом оборачивается к одному из посыльныхмолоденькому, на вид лет шестнадцати, пареньку:
Спустись к реке и передай минометчикампусть повысят прицел, а иначе в конце концов засадят своими огурцами наши грядки. Мы почти вплотную к фашистам, так что пусть уж будут так любезны не накрыть нас.
Понял.
И скажи, чтоб перенесли огонь в створ между западным склоном, кладбищем и городком. Тогда франкисты не смогут перебросить подкрепления и должны будут откатиться. Все ясно, мой птенчик?
Как божий день.
Тогданоги в руки и дуй.
Пато подходит ближе, опирается о мешки с землей, и командир оборачивается к ней. Рассеянный свет зари ложится на его грубоватое крестьянское лицо с густыми бровями под козырьком приплюснутой фуражки с широкими галунами по обе стороны красной звездочки. На вид майору лет сорок.
Женщине тут не место, мрачно произносит он.
Да тут никому не место, отвечает она.
Фахардо, молча смерив ее взглядом с головы до ног, снова начинает наблюдать за входом на кладбище.
Мне приказано выйти на связь и сообщить, когда будет взята позиция.
Майор пожимает плечами:
Они долго не продержатся Огонь слабеет, сама видишь. Сопротивляются остатки тех, кого мы рассеяли. Их мало. Так что можешь отправляться и доложить, что тут, по крайней мере на моем участке, дело сделано. Через час или даже раньше все будет кончено.
Хочу убедиться сама.
От грохота выстрелов железная решетка подрагивает, как от колокольного звона. Пато инстинктивно пригибается, а майор, опираясь на бруствер, стоит невозмутимо и смотрит туда, где на кладбище разгорается стрельба.
Это капитан Санчес из 3-й роты, повеселев, говорит он. Слышишь? Славный малый.
Потом смотрит на Пато с любопытством:
А в вашем подразделении еще женщины есть?
Только они и есть. Командир взводане в счет.
И все такие же красотки, как ты?
Слышится неприятный хохот второго посыльного: этот тощий парень, с гноящимися глазами, в стальной каске на голове, с винтовкой между колен, даже на минутку перестал грызть ногти, чтобы посмеяться всласть. Пато не обращает на него внимания и не мигая смотрит прямо в лицо майору:
Все.
На лице Фахардо появляется улыбкано не сразу, а после того, как он окинул взглядом пистолет у нее на боку. Улыбка примирительная и даже как будто извиняющаяся; а может быть, и не «как будто».
Ну, товарищ, для такого дела женщине нужно мужество. Что жепротянете связь сюда?
Да, так задумано. Постараюсь.
Лицо майора светлеет.
Нет, серьезно? Поставите мне здесь полевой телефон?
Ну да. За этим меня сюда и прислали.
Майор удовлетворенно кивает:
Отлично, если будет связь, потому что мы держим ключевую позицию. Отобьем кладбищесможем атаковать западный склон и защитить подходы к реке. У меня приказдержаться здесь и на склоне, если возьмем его, конечно. Прикрывать правый фланг перед мостом. Так что
Череда взрывов на кладбище прерывает его, вслед за этим начинается ожесточенная ружейная трескотня и слышатся крики штурмующих.
Это Санчес! внезапно оживляется майор. Слава его стальным яйцам!
И щелкает пальцами по каске связного, отчего тот вскакивает на ноги.
Давай-ка туда и передай, чтоб напор не ослабляли и перли вперед: мы скоро подоспеем на помощь. Мухой!
Связной, застегнув подбородочный ремень, вешает на плечо винтовку, перелезает за бруствер и, пригибаясь, бежит в сторону кладбища.
У самых ворот его срезает выстрел.
Связной мешком оседает наземь и замирает. Пато смотрит на это в изумлении. Не веря тому, что видит. Впервые у нее на глазах убивают человека. Это совсем не то, что показывают в кино. Там люди театрально вскрикивают, хватаются за грудь. А связной просто сник и растянулся на земле, словно вдруг лишился чувств.
В смятении она поворачивается к майоруубедиться, что он также ошеломлен увиденным. Но тот, забористо выругавшись, уже не обращает на убитого никакого внимания. Достает из кобуры пистолет, из кармана френчасвисток, подносит его к губам, трижды протяжно свистит, а потом вскакивает на бруствер и бежит к воротам.
Вперед, мать вашу, вперед! кричит он. Не давай им уйти! Да здравствует Республика!
В ответ на его призыв в белесоватом свете зари, обозначившем кладбищенскую ограду, несколько десятков человек, прежде где-то прятавшихся от осколков и пуль или распластанных на земле, Пато кажется, что она узнает в них рабочих, крестьян, ремесленников, мелких служащихподнимаются и бегут за своим командиром.
Когда Сантьяго Пардейро и его легионеры оказываются в центре Кастельетса, в городке уже царит полный хаос.
Сопротивление националистов сломлено.
В свете зари, уже обозначившей очертания домов, можно увидеть перепуганных жителей и бегущих солдат, раненых, ковыляющих с помощью товарищей или в одиночку, офицеров и сержантов, срывающих с себя знаки различия, френчи, ремни амуниции. Мавры вперемежку с европейцами несутся нестройной беспорядочной толпой. Многие уже бросили оружие.
За домами, в той части городка, что обращена к реке, еще слышатся стрельба и разрывы гранат. Красные уже овладели окраинными кварталами и планомерно зачищают дом за домом. С кладбища доносятся порой разрозненные выстрелы.
Где майор Индурайн? спрашивает прапорщик у людей, которые в панике бегут мимо.
Не знаю.
Новая попытка:
Майора Индурайна не видали?
Вон там, у церкви.
И наконец он замечает майора: тот стоит у подножия колокольни с пистолетом в руке, с дымящейся сигаретой во рту. Голова обвязана какой-то тряпкой, из-под которой сочится кровь, уже залившая ему левый ус, половину лица, шею и рубашку. Рядом с нимчеловек двадцать солдат, сохранивших оружие и послушных дисциплине. На легионеров они смотрят с удивлениемявно не ожидали их появления тут.
Пардейро вытягивается, как на плацу. И со строевой щеголеватой отчетливостью вскидывает руку к пилотке, сдвинутой на правую бровь.
Прибыл в ваше распоряжение, господин майор.
Под глазами у майора от бессонницы темные круги. Веки воспалены от сигаретного дыма. На усталом лице борются недоверие и облегчение.
Сколько у вас людей?
Сто двадцать девять человек. Один взвод, согласно вашему распоряжению, оставлен у восточного склона.
Индурайн с любопытством обводит его критическим взглядом, задерживаясь на кожаной комиссарской тужурке со знаками различия «младшего лейтенанта военного времени».
Выкомандир роты?
С боев за Синку.
Вы были там?
Так точно, господин майор Я единственный из офицеров остался тогда в живых.
Индурайн кивает как будто рассеянновнимание его обращено на нескольких солдат, только что прибежавших сюда с другого конца города вместе с женщинами и детьми. Они при оружии, но мчатся вразброд. Отвернувшись от легионеров, майор пропускает мимо себя мирных жителей и загораживает дорогу бегущим.
Далеко собрались?
Солдатыпятеро мавров и три европейца, пребывая в полнейшей растерянности, мнутся, мычат невразумительно. Старший над нимисержанттычет пальцем куда-то себе за спину:
Красные по пятам идут.
Без тебя знаю, кто там идет. Я спрашиваю, вы куда направляетесь?
Сержант не отвечает. У него небритое, осунувшееся от страха и смятения лицо. Индурайн поднимает пистолет, направляет ствол ему в грудь.
Кто шаг сделает, произносит он очень отчетливо и очень твердо, вы**у и высушу.
Беглецы колеблются, не зная, послушаться ли или кинуться прочь. Конец их сомнениям кладут подчиненные майора, которые окружают их и вскидывают винтовки.
Это слишком уж, говорит один из мавров, порываясь уйти.
Без лишних слов майор сует сигарету в рот и освободившейся рукой отвешивает мавру хлесткую оплеуху, от которой у него едва не разматывается тюрбан. Мавр принимает ее покорно. Средство убеждения подействовало.
Родригес! зовет майор.
Человек с сержантскими нашивками на рукавах хмуро выходит вперед, поглаживая указательным пальцем скобу спускового крючка.
Я.
Внеси-ка этих в списки. За неповиновениерасстрел на месте.
Есть.
Беглецы понуро повинуются. Майор поворачивается к Пардейро:
А у вас как с боевым духом?
В вопросе звучит сомнение, заставляющее младшего лейтенанта оскорбленно заморгать:
Мы же легионеры, господин майор!
То есть как же можно сомневаться в том, что боевой дух высок. Майор отвечает с усталой улыбкой:
Виноват.
Со стороны восточного склона прокатывается грохот сильного взрыва, и все взгляды поверх крыш устремляются туда.
Вас мне сам бог послал, говорит Индурайн. Как зовут?
Пардейро.
Ну так вот, младший лейтенант Пардейро, как сами можете видетьроты Монтеррейского батальона больше не существует, а XIV табор удирает в полном беспорядке.
Какие будут распоряжения?
Майор на миг задумывается, оглядываясь по сторонам. Потом высасывает последний дымок из окурка, зажатого в окровавленных пальцах, и роняет его на землю.
Оседлайте главную улицуэто продолжение магистрали, идущей через весь город. Держите церковь у себя в тылу. Пулеметы есть?
Есть два «гочкиса» и девять тысяч патронов к ним и два автомата «бергманн».
Поставьте один пулеметик наверху, чтобы держать под огнем улицу и площадь. Ини шагу назад.
Пардейро с усилием глотает слюну, стараясь, чтобы это вышло незаметно. Майор не назвал крайний срок.
А сколько держаться, господин майор?
Полагаю, рано или поздно нам придут на помощь, пожимает плечами тот.
Полагаете?
В ответбледная улыбка.
Да, именно так я и сказал.
И майор пистолетом показывает на своих солдат:
Постараюсь как-то уменьшить масштаб катастрофысоберу всех, кого можно, окопаюсь на восточной высотке и буду держать оборону.
Ваш командный пункт будет там?
Да. Связьчерез посыльных.
Пардейро наконец задает вопрос, который давно жжет ему язык:
А если не смогу удержаться?
Майор пристально смотрит на него. Долго и оценивающе.
Тогда будете драться в самом городке сколько сумеете.
Что мне предпринять в том случае, если нас обойдут?
Майор продолжает разглядывать его так, словно взвешивает, насколько стоек окажется этот юный офицерик. И наконец наметанный глаз профессионала подсказывает благоприятный вывод.
А в этом случае с теми, кто останется в живых, отойдите в какую-нибудь балочку, овражек или к скиту Апаресида Держитесь сколько сможете, не давайте себя окружить.
Пардейро, скрывая неловкость, откашливается:
Могу я получить письменный приказ, господин майор?
Конечно.
Индурайн тотчас достает из брючного кармана полевую книжку и огрызок карандаша, царапает на листке каракули, вырывает его и протягивает Пардейро.
Желаю удачи.
А явам, господин майор.
Индурайн уводит своих людей, беглецы больше не появляются, и от той части городка, которая обращена к реке, наползает угрожающая тишина. В свинцовом свете зари, придающем зданиям зловещий вид, становятся видны разбросанные повсюду винтовки, мавританские бурнусы, патронташи, ранцы, документы. При мысли о том, что в эту самую минуту к ним, прижимаясь к стенам домов, осторожно подступают красные, Пардейро пробивает озноб. И одновременно охватывает стремление действовать немедленно, безотлагательно.
Сержант!
Перед ним вытягивается русский ветеран Владимирпилотка на очень коротко остриженной голове, широкие скулы, славянские глаза, прорезанные чуть вкось.
Один пулеметна колокольню, второй оставь внизу, пусть прикрывает площадь. Людям повзводно занять оборону вдоль вон той широкой улицыона послужит гласисом. Автоматчиковв окна, для поддержки. Пусть кажется, что нас больше, чем на самом деле. Ясно?
Так точно.
И поживей, потому что красные вот-вот будут здесь. Ах да, вот еще что Передайтого, кто вздумает драпануть, я своей рукой пристрелю.
Повернувшись к церкви, Пардейро замечает на ступенях паперти мальчика. В набирающем силу утреннем свете видно, что он хрупок и тщедушен, с худым личиком и наголо обритой головой. Одет в изношенный шерстяной свитер. Короткие штаны не скрывают длинных, тонких, грязных ног.
Ты что тут делаешь, малыш?
Мальчик, не отвечая, с очень серьезным видом поднимается на ноги. Страха не выказывает. Он восхищенно разглядывает легионеров и с завистью любуется их оружием.
Ты здешний?
Тот кивает в ответ. Лейтенант уже собирается сказать ему, чтобы бежал отсюда поскорее, но тут ему в голову приходит новая мысль:
Как тебя зовут?
Мальчик спокойно и сосредоточенно разглядывает его и лишь потом произносит:
Тонэт.
А дальше?
Саумелль.
А лет тебе сколько?
Двенадцать, господин капитан.
Я не капитан, а младший лейтенант, говорит Пардейро. Знаешь этот квартал?
Конечно. Я весь город знаю.
А где родители твои?
Нет у меня родителей. Живу с бабкой и дедом.
Куда же они ушли?
Мальчик показывает в ту сторону, где только что скрылись из виду беженцы:
Думаю, куда-то туда.
Пардейро достает из кармана плитку шоколада в серебряной фольге, протягивает мальчику:
Поможешь нам?
Тот принимает шоколадку, как бесценный дар, взвешивает ее на ладони. Потом, не разжимая губ, кивает.
Бегаешь быстро, Тонэт?
Новый кивок.
Сможешь доставлять донесения?
Тонэтон уже засунул четверть плитки в ротопять отвечает утвердительно.
Надо, чтобы ты пошел с моими людьми, объясняет Пардейро. И показал им, где на этой стороне улицы самые лучшие места. И ещекак незаметно перебираться из дома в дом. Встретишь кого из здешнихскажешь, чтоб поскорее уносили отсюда ноги. Здесь скоро будет очень жарко.
Тонэт пожимает плечами:
Многие не хотят бросать свои дома.
Тогда пусть прячутся в подвалы. Пардейро оборачивается к солдатам. Капрал Лонжин!
Легионергустейшие бакенбарды, расстегнутая на груди рубашкаделает шаг вперед, четко пристукнув о землю прикладом маузера:
По вашему приказанию
Пардейро показывает ему на мальчика, невозмутимо жующего шоколад:
Займись-ка вот этим новобранцем. Зовут его Тонэт, он будет нашим разведчиком.
Не маловат ли он для таких дел? Новам решать.
Скажешь, чтоб дали ему две банки консервов и сухарей.
Слушаюсь.
Удостоверившись, что «гочкис» уже поставили на колокольне, Пардейро принимается мысленно размечать сектора обстрела, мертвые зоны, укрытия.
Он должен продержаться, пока не пришлют подкрепление. Так сказал ему майор.
Похолодалоили ему это кажется? Рассвет, окутанный саваном тумана, наползает на бурые крыши. Стало тихо. Вздрогнув всем телом, девятнадцатилетний офицер застегивает доверху молнию на куртке и левым локтем ощущает на груди выпуклость бумажника во внутреннем кармане, где лежат недописанное письмо и фотография женщины, которую он никогда не видел воочию.
И спрашивает себя, сколько сможет продержаться. И еще спрашивает себя, увидит ли ее когда-нибудь.
III
Живей, живей! Шевелись!
Майор-ополченец Эмилио Гамбоа Лагунатоварищи зовут его Гамбостоит на правом берегу Эбро и беспокойно оглядывается по сторонам. Его люди437 бойцовфорсируют реку по мосту, который навели понтонеры, и мост этот под напором течения опасно прогибается в середине. Подошвы сапог и альпаргат стучат по доскам настила. По этому мостузыбкому сооружению в полтора метра шириной, качающемуся на пробковых поплавках и на лодках, солдаты в полной выкладке должны пробегать гуськом и как можно быстрее.
Давай! Давай! Живей!
А беспокоят Гамбо две стихиивода и воздух. В любую минуту франкисты, засевшие выше по реке, могут открыть шлюзы водохранилищ у Мекиненсы, уровень воды в Эбро поднимется и затруднит высадку войск на фронте протяженностью полтораста километровот Кастельетса до Ампосты.