С наилучшими пожеланиями твой любящий брат Юхи!»
Что тебе? спросил Юхи, запечатывая письмо.
Я, вот чего хотел то, неуверенно начал Сигурт, и после короткой паузы продолжил, скажу прямо, без ужимок вот этих, виляний. Ты же знаешь, я так не умею.
Был бы весьма признателен, если без ужимок.
Прежняя уверенность будто бы вернулась к Сигурту, он уселся в кресло, закинув ногу на ногу.
Встретил я давеча дружка своего, начал он, Йоргенаплотника с фермы Кеннета той, что по соседству. Сразу скажу, беседа у нас вышла не из приятных, предупредил он и поморщился, точно проглотил кусок маринованного лимона.
Неужели? тревожно спросил Юхи.
Все так и было. Такого мраку навел, аж голова кругом пошла.
В таком случае рассказывай скорей. Вижу, дело непростое.
А то! Встретил, значит, я его и спрашиваю. Куда это ты, Йорген, намылился? Чистые портки надел и всё ухмыляешься, противно даже. А он мне и отвечает: иду, говорит, навстречу законному отдыху, что хозяин мне с милости своей выделил. Целый год пахал как буйвол, и теперь мне за это две недели гулять не перегулять. Отпуском, говорит, у нас на ферме это зовется. Врешь! Ему отвечаю. Дурака из меня делаешь! А этот негодяй рассмеялся мне в лицо, говорит, мол твой Юхи Хансен и слыхом не слыхивал о передовой эмэмКак же он завернул-то? Передовой букве, так сказать.
Передовой букве закона ты имел в виду?
Верно, кивнул Сигурт, они самыезаконы.
И что из этого следует? К чему эти пылкие воспоминания о дружках?
Неспроста они взялись, воспоминая эти, хитро проговорил Сигурт и для верности подмигнул, а то бы и нам не отставать от всех этих новшеств? А то каких еще глупостей разнесет этот непочтенный Йорген? Ну а я готов за испытания взяться. Прощупать, так сказать, что же это за законы такие малопонятные в Сюрляндии выдумывают. А то дружок мой один тоже закона не ведал, сидит теперь в темнице. А жена ему передачки носит, вернее сказать, носила. А все потому, что в одно время с ней и любовница ему передачки таскала. Кончилось то счастливое времечко после того, как однажды они обе у камеры повстречались. Конфликт интересов, так сказать. А встреча, как говорят, вышла похлеще чем у двух бравых армий на поле брани.
Значит, в отпуск захотел? догадался Юхи.
Ты же знаешь, я человек простого покроя, и все эти новомодности Только одни сомнения от них. Но с законом шутитьтолько себе во вред. Прощупать его нужно, пока не поздно.
Сложно с тобой спорить.
К тетке в Бьех поеду, не унимался Сигурт, озерца там с солью, что для моих костей в самый раз. Вернусь как новый. По всему кантону слух пойдет, как старый Сигурт лет на двадцать помолодел. Вот такие там озерца!
Как бы с погодой не прогадать, тревожно заметил Юхи.
Я в любую погоду не пропаду, самодовольно ответил Сигурт и подмигнул еще раз.
Надеюсь.
Значит, пошел я? осторожно спросил Сигурт.
Конечно иди, спокойно ответил Юхи, по тому закону тебе и оплата полагается. Включу в месячное жалование.
Вот тебе раз, обрадовался Сигурт, значит пошел? для уверенности переспросил он.
Да-да, иди, подтвердил Юхи и указал на выход, тетка тебя ждет не дождется.
Сигурт поднялся с кресла и тихонько, стараясь не поднимать шума, подошел к двери. Юхи терпеливо дождался, пока тот взялся за ручку и тут же вскрикнул:
А ну стоять! Что же это ты, пьяная образина, удумал!?
Юхиобиженно протянул Сигурт и обернулся.
Сколько раз тебе говорил, что запрещаю пить на работе? А ты заявляешься сюда навеселе и к тому же требуешь отпуск. Или это тоже записано в твоих новых законах? А ну позови сюда этого Йоргена, и мы у него спросим!
Пожалуй, не стоит его звать, промямлил Сигурт.
Я, кажется, велел починить эту чертову крышу! Потому, будь любезен, ступай в сад и займись делом! А отпускэто ты хорошо придумал, тут же смягчился Юхи, отправлю отдыхать садовника вместе с женой. Прямо в Бьех к твоей тетке. Они заслужили.
Пойду обрадую садовника, пробормотал Сигурт.
Не смею тебя задерживать, ступай и, если не затруднит, позови ко мне Вилли. У меня для него важное поручение.
Как скажешь. Только боюсь, последние дни он сам не свой.
Это еще почему? удивился Юхи.
С бродячими музыкантами что ли связался? пожал плечами Сигурт, хочет теперь из Дюли уехать и по городам разъезжать, песни петь. Кто его знает? Не шибко смышленый он, этот Вилли. Одну глупость другою перемалывает.
Не волнуйся, я выясню в чем дело. Теперь ступай.
Пойду, пробормотал Сигурт и, махнув на прощанье, скрылся за дверью.
* * *
Вилли сидел в беседке и читал книгу. Вернулся Сигурт и, не проронив ни слова, полез под лавочку. Он вытащил оттуда ящик с инструментами и с шумным перезвоном гвоздей, молотков и стамесок водрузил на стол.
Где этот садовник? недовольно прогудел он, поди уже все цветы перерезал, душегуб.
Чего ты к нему привязался? ответил Вилли и отложил книгу, лучше скажи, откуда ты такой мрачный пожаловал?
От Юхи, хмуро ответил Сигурт.
Выглядишь, будто с его похорон вернулся. Все ли с ним в порядке?
С ним-то все в порядке, да только с отпуском моим обождать придется, не захотел Юхи меня отпускать.
Чего вдруг, в настроение не попал? с притворной мягкостью спросил Вилли и тут же поймал недовольный взгляд Сигурта.
Нет, прищурился тот, слишком уж я ценный оказался. Не могу, говорит, тебя отпустить. Совсем, говорит, без тебя хозяйство пропадет. На Вилли-то никакой надежды: ему и грабли доверить невозможно.
Неужто так и сказал?
Так и сказал. Ни слова от тебя не утаил.
Раз ты такой ценный, может, тогда и крышу починишь? Заодно и меня чему обучишь.
Научим ещеответил Сигурт и добавил, Юхи расстроился самую малость, как про отпуск услыхал. Надо бы его теперь как-нибудь успокоить. Умаслить, так сказать, а то мне без отпуска никак нельзя.
Что предлагаешь?
С неделю назад забор я чинил, тот, где малина растет, и пока чинил, вещицу нашел больно занятную. Тут она у меня в инструментах лежит. Смотрю чего-то блестит в грязи, так я и поднял. А как протер почистил, гляжу вроде как зеркало, да только чудное. Смотришься в него, а не видать ничего. Чернота сплошная и будто на свету переливается, зараза. Что за дьявольская бездна?
Ты сегодня сколько выпил, помимо той, что под лавочкой припрятал?
Да чтоб тебя! вскрикнул Сигурт, сам посмотри, если не веришь.
Сигурт достал из ящика небольшое овальное зеркальце в серебряной оправе и резными кружевами по ободку. В точности такое перед которым обычно крутят носиком девицы в поисках чего-то необычного, чему, по их мнению, там совсем не место.
И вправду не видать, изумился Вилли, взяв его за тоненькую ручку, что за явление природы?
А кто ж знает? пожал плечами Сигурт, испортилось поди?
Видно, до того умная вещица, что не хочет твою рожу медвежью показывать.
Нос твой длиннющий тоже в нем не видать!
Вот ты его и попортил. Не для твоих толстенных пальцев красоту такую мастерили. Выбросить теперь его, да и только.
Как это выбросить! всполошился Сигурт, выбросить. Находка сразу видно ценная. Так что ступай к Юхи и зеркало ему отдай, скажешь, мол, Сигурт нашел да вернуть всё некогда. Так и скажи! настойчиво повторил он, что с крышей возится он, некогда, мол, ему.
Чего это? заупрямился Вилли, ты его взбаламутил, а мне иди? Будто сам не знаешь, как он это дело в миг распознает, хоть одну каплю выпей?
Знаю, грустно ответил Сигурт, звал он тебя зачем-то, заодно и отдашь. А я пока за лестницей схожу. Вожусь тут с тобой, а работа стоит.
Опять придумки твои? С чего ему меня звать?
Мне почем знать, ответил Сигурт, поглядывая на дыру в крыше, но только шел бы ты скорее, нечего ему тебя зря дожидаться. Срочное там чего-то.
Побегу, раз зовет, сдался Вилли, и зеркало отнесу.
Вот тут лестницу и поставлювдумчиво проговорил Сигурт уже не обращая на него внимания.
* * *
Минуту спустя запыхавшийся Вилли стоял перед Юхи.
Звали? спросил он.
Здравствуй, Вилли, улыбнулся Юхи в ответ, еще как звал. Возьми письмо и сходи к почтальону. Сам, боюсь, не дойду, нога с самого утра ноет, как плаксивая баба.
Дед, когда жив был, сенной трухой колена мазал, предложил Вилли, а после того весь день мог по деревне круги наматывать, приятелей навещать. Под конец дня его, конечно, шатало по сторонам, да только уж не от больных колен.
Возьму на заметку, улыбнулся Юхи.
Вилли схватил со стола конверт и удивленно пожал плечами.
Никак в голову не возьму, задумчиво проговорил он, что же это за адрес такой невиданный? Болотные Луга, третий дом справа от Гнилой Канавы.
Не обращай внимания, отмахнулся Юхи, письмо передай почтальону Нюбергу прямо в руки и скажи, что от меня. Он парень шустрый, дня за два куда надо доставит. И это ему дай, так он еще быстрей доберется, он достал небольшой позвякивающий мешочек и передал Вилли.
Уже бегу, отсалютовал он, Ох! Чуть не забыл. Вещица у меня ваша. Ее Сигурт под забором нашел. Лежала себе в грязи, точно безделушка какая, а она, сразу видно, ценная. Ей в музее место, а уж никак не под забором.
Охотно заберу, раз такое дело, заинтересовался Юхи, показывай, чего там у тебя?
Зеркальце. Чудное с виду.
Зеркальце? удивился Юхи, боюсь среди моих вещей такого быть не может. Ничего не перепутал?
Может и перепутал, сами посмотрите.
Вилли достал из сумки зеркальце и протянул Юхи.
Это тот забор, что в конце сада? задумчиво спросил тот, вглядываясь в зеркало, там еще малина растет?
Он самый. Его Сигурт чинил на прошлой неделе. Дело он свое знает, забор теперь как новенький. Вы бы поглядеть сходили.
Так я и думал, кивнул Юхи, не обращая внимания на льстивые похвалы, это старика Упилия зеркало. Он страсть как малину любит и бывает заходит нарвать корзиночку другую, а зеркало завсегда с собой таскает, видать и обронил через дыру в кармане.
И какая ему надобность с собой зеркало таскать? Никак чудит старик.
Простим старику его причуды, ответил Юхи и вернул зеркало, как закончишь на почте, сходи к нему и отдай прямо в руки. Понял?
Понял.
Точно? насупился Юхи.
За всю жизнь ничего проще не делал. Считайте старик уже при зеркале! торжественно пообещал Вилли и скрылся за дверью.
На выходе из дома его уже поджидал Сигурт.
Ну, прищурился он, чего он тебе сказал?
Попросил письмо почтальону снести.
Тьфу ты, про меня что сказал? Зеркало настроение ему поправило? нетерпеливо проворчал Сигурт.
Поправило да только не его оно, а старика Упилия. Я перва к Нюбергу загляну, а потом и к нему наведаюсь.
А я, пожалуй, с тобой прогуляюсь, радостно заявил Сигурт, стребуем у разбойника бутылочку за доставку ценности.
А не лучше б тебе крышей заняться?
Никуда она теперь не денется. Дождя уж до вчера поди не будет, так что пусть оно тут все подсохнет, а на сухую и дело легче пойдет.
Ты, что же, и погоду наловчился предсказывать?
А то! И тебя научу. Гляди вон, Сигурт махнул рукой на домик ниже по склону, Эдвин брюхо свое на улицу вывалил и следит, как благоверная белье вешает. Значит, все, дождю уж до вечера не быть.
* * *
Приятели вышли на виноградники, где кусты ломились от ягод, изнеженных теплом летнего солнца; прошлись вдоль каменных стенок, подпирающих террасы и спустились по узкой тропинке к берегам Хрустального озера.
По прибрежной дорожке приятели неспеша добрались до окраины Дюли, где деревенские домики стояли в ряд, прижавшись друг к другу, как замерзшие воробьи на ветке. Людей на улицах встретилось мало, но всякий, кто проходил мимо непременно справлялся у приятелей о том, куда это они путь держат. Сигурт, пребывая в хорошем настроении, каждый раз отвечал по-разному.
Приятели заглянули к почтальону, а затем отправились на другой конец деревни, где жил Упилий. Сигурт трещал без умолку всю дорогу, а Вилли только и оставалось что кивать в ответ. Но, бывало, когда Сигурт заканчивал одну историю и вспоминал новую, ему все же удавалось вставить словечко.
А Упилий никак уж лет девяносто землю топчет? спросил Вилли.
А то и больше. Вот мне сколько лет?
Еще весной сорок пять отмечали.
Точно! Я еще когда совсем молодой был, он уже стариком седым ходил. Поговаривали, будто бы его в болоте нашли. Один только нос и торчал из черной жижи. Хотели было похоронить, а он раз и очухался. Как привели его в деревню полуживого, бабы сразу перепугались. Обратно, мол, в болото нечистого несите. А мужики за него вступились. Приличный, говорят, старик, зачем же его в болото? Так и остался тут жить.
Брехня, усмехнулся Вилли, веришь всему подряд.
Может и брехня. Только откуда ж он, по-твоему, взялся?
Ты сам-то откуда взялся?
Сигурт задумался.
Матушка меня родила, а ее матушка ее, а ее
Знаю, как оно происходит, читал, остановил его Вилли, но чтоб люди оживали после того, как их мертвыми из болот доставали, не было такого.
Откуда бы он не взялся поговаривают, он из Как их звать-то? Сигурт на секунду задумался и, стукнув себя по лбу, воскликнул, лесных!
Из каких еще лесных?
Чудаков, что в чащах дремучих живут, людей сторонятся. Травки, грибы собирают да коренья всякие выращивают.
Чего ему вдруг в лесу было жить, да еще и коренья выращивать?
Тьфу! Опять не верит, прогудел Сигурт, а от чего думаешь его первач таким славным выходит? Точно тебе говорю, добавляет он в него травинку особую. В лесу он когда жил, там ему леший рецептик-то и нашептал.
Сейчас и спросим, что он там за дружбу с лешими водил. Вон его мануфактура.
* * *
Дом Упилия, или «самогонная мануфактура», как ее многие называли, неприглядно выделялась среди остальных домов, как единственный сорняк на цветочной поляне. Бревенчатые стены просели; усеянную сухой листвой крышу покосило набок, а черную от сажи трубу еще с лета облюбовала крикливая ворона.
За двором старик не следил и оставил природе самой тут хозяйничать. Все вокруг затянуло лопухом, да крапивой, а деревья с кустами разрослись до того, что дом за ними едва было видно. Вдобавок ко всему забор прогнил и волною повалился на дорогу.
Соседи уже давно пытались образумить Упилия и заставить облагородить владения, но капризный старик их не слушал, только ворчал да бранился.
Приятели миновали забор, прошлись по поросшей бурьяном дорожке и поднялись на крыльцо.
Вилли несколько раз постучал в дверь.
Есть кто живой? прокричал он, это Вилли с Сигуртом, зеркало ваше принесли.
Никто не ответил, и Вилли постучал посильнее.
Набрался этот разбойник каши с потрохами и дрыхнет себе на здоровье. Давай уж так войдем, без спросу, нетерпеливо проворчал Сигурт.
Войдем, согласился Вилли.
Старик, как известно, хоть гостей и не жаловал, но дверь никогда не запирал, а потому приятели зашли внутрь без препятствий. Единственная в доме комната хоть и была просторной, но выглядела тесной и загроможденной. У двери лежала охапка дров, приготовленных для чугунной печки у противоположной стены. Справа от печки стояла кровать, а слева письменный стол. Слева от двери теснились обеденный стол с парой стульев, и шкаф, набитый всяким барахлом, ценным, разве что для самого хозяина. Все остальное свободное место занимали многолитровые бутыли с брагой и мудреный агрегат для дистилляции.
А ароматы какие стоят! принюхался Сигурт, пробираясь среди бутылей к обеденному столу, старик даже окна не открывает, чтобы драгоценный запах не терять.
Вилли живо протиснулся к письменному столу, чтобы оставить там зеркало и поскорей вырваться на свежий воздух.
Гуляет он где-то. Только шапку с тулупом оставил, заметил он, кивая на пустующую кровать.
Вилли уже было потянулся за сумкой, но засмотрелся на книгу столе. На ее истертой странице обнимались два нарисованных жука, схожих с тем, что плавал в беседке. Надпись под рисунком гласила: «Два молодых самца рогача отчаянно бьются за самку».
Он бегло пролистал книгу и обнаружил там других жуков: начиная с тех, что самоотверженно катают шарики из навоза во много раз, превышающие их собственный вес и заканчивая теми, кто не прочь полакомиться ягодами и листьями картошки. После того как начался раздел о плотоядных насекомых, Вилли закрыл книгу и отодвинул подальше, на всякий случай поставил сверху деревянную ступу с перемолотой травой.