7
Что-то, брат, ты мне совсем не нравишься последнее время!
У Веньки было очередное увлечениекультура хиппи из 70-х годов прошлого века. Все люди у него теперь были братьями и сёстрами, а сам он косил под Джона Леннона. Даже подружку себе завёлвылитая Йоко Оно19.
Володька уже давно не переживал из-за частой смены жизненного курса другахудожник, творческая натура, куда ж без закидонов. А то, что он сказал, было неоспоримым фактом. Сам себе в последнее время Володька тоже не нравился. И кто бы мог подумать, что такая фигня произойдёт из-за безобидной поездки на экскурсию, в которую и попал-то совершенно случайно? Не поехал быне встретил бы там Юлю и дальше тоже ничего бы не было. Покатался, подышал свежим воздухом, вернулся на работу посвежевшим, отдохнувшим, в благодушном настроении, готовый к новым трудовым подвигам. Не рычал бы сейчас на подчинённых, как раненый лев. Не обидел бы Маринку хладнокровным разрывом. Не валялся бы часами на диване в мастерской друга, поскольку и дома одному было тошно, и на людях хотелось выть от тоски. А тут вроде и кто-то живой рядом есть, и в тоже время не пристаёт с расспросами, в душу не лезет, так только, иногда, отпускает в пространство реплику, на которую можно не реагировать.
И какой чёрт его понёс на эту экскурсию? А началось-то всё как весело! Спуск на санках по ночному лесу Детство вспомнилось Сосиски, которые он не ел тыщу лет, с этого самого детства. Блин, вкусно-то как было! Аж под ложечкой засосало Нет, это скорее всего от голода засосало. На работе он хоть обедал на автомате, а по выходным не помнил когда ел, что ел и ел ли вообще
А потом дегустация сидра. Из яблок. Из груш. Из сливы. Из винограда. Из малины. Из персика. Из рябины. Из имбиря. Из орехов. Из бузины. И даже из еловых шишек и сосновой хвои. И чёрт знает из чего ещё. Как наклюкался, казалось бы, детской газировкой, и сам не заметил. Пришлось сфокусировать взгляд прямо перед собой, выбрав точку на противоположной стене, чтобы не оконфузиться перед иностранцами. Врёшь! Русские не сдаются! И от какой-то там вашей смешной газировки замертво не падают.
А напротив сидит онаЮля. С разрумянившимся лицом, с блестящими голубыми глазами на поллица и старательно запевает высоким чистым голосом русские песни. Хотя сидит, почему-то, среди французов. А рядом с ней прилепился какой-то молодящийся старпёр. Заглядывает ей в глаза осоловевшим взглядом и норовит помять ручку под столом. Фу, противно! А сам-то не один, с молодой девушкой, почти девчонкой. Кто она ему? Дочка? Любовница? Жена? А кто ему Юля?.. И никуда от этой картины не деться, взгляд не отвести. Чуть отпустишь точку на стене, и комната начинает кружиться, а пол так и норовит поздороваться с носом
На следующий день полдня катания пропало из-за метели. Чтобы не сидеть сычом в номере, Володька решил спуститься на фуникулёре в городок Бур-Сен-Морис. Так решило большинство горнолыжников и, хотя в городке делать было совершенно нечего, абсолютное большинство из этого большинства догуляло там до последнего фуникулёра вверх. На платформе собралась огромная толпа. Яблоку негде было упасть. Вагоны брали штурмом, но, в итоге, все уместились.
Юлю Володька заметил уже в вагоне. Она прижималась к какому-то высокому парню, а тот нежно обнимал её рукой, пытаясь защитить от напирающей толпы. Интересно, а где ухажёр был вчера? Почему позволил своей девушке поехать на экскурсию одной? И она тоже хороша! Вчера одному позволяла себя обнимать, сегодня другому
Старпёра, того, что с экскурсии, Володька заметил на следующий день в обед. На трассе было только одно место, где можно было быстро, вкусно и недорого пообедатьстоловая «Bon appetit!», т.е. «Приятного аппетита!» Старикан маячил около входа на террасу, явно кого-то поджидая. Володе стало любопытноуж не ветреницу ли Юлю тот ждёт, и он занял место рядом со входом.
И это действительно оказалась Юля. Они недолго поговорили, как старые добрые приятели, и разошлись. Если бы Володька не сидел так близко, он бы и не заметил, какое «перевёрнутое» лицо стало у мужчины (всё-таки не совсем старикан, лет около пятидесяти) после, казалось бы, вполне дружеской беседы. Слов, конечно, Володька не слышал, но тон разговора-то был понятен. Они даже похихикали над чем-то вместе. И такое огорчённое лицо потом. Если в таком состоянии мужик поедет кататься, может костей не собрать. Горы, как капризная женщина, не прощают, если думают не о них.
Юля вышла из дверей столовой с подносом, полным еды, и с лицом бело-зелёного цвета. Ничего себе эти двое «дружески» поговорили! За Юлю Володька реально испугался. Всё то время, что она сидела в дальнем конце террасы, дёргалсяподойти, не подойти. Какое у неё там было выражение лица, не видел, но то, что к еде не притронуласьэто точно. И где, чёрт побери, её вчерашний ухажер?
Потом Юля вскочила, засуетилась и вышла из столовой. Неужели пойдёт на трассу? Может, всё-таки, догадается спуститься вниз на кабинке? И Володька пошёл за ней. А она попёрлась на подъёмник вверх. Ох, и рассердился он тогда! Это ж надо быть такой дурой!
Вполне ожидаемо Юля упала на крутом склоне. Володька осторожно следовал за ней, попутно удивляясь маркировке трассы, с таким крутым наклоном, как синей. Некоторые её участки ничем не уступали чёрным трассам, по которым он летал, разве что были немного шире. Юлькино падение Володя наблюдал сверху. Её понесло в сторону, она пропустила момент, когда ещё можно было повернуть и погасить скорость, испугалась и плюхнулась в снег. На спине покатилась вниз, смешно дрыгая в воздухе ногами, смогла развернуться и загасить скорость кантами лыж. Потом начала возиться, пытаясь отстегнуть лыжи. Вот дурёха! На таком уклоне надо всем весом тела вжать лыжи в снег и попытаться встать. Лыжи же, если и отстегнуться, то либо уедут, либо ты не сможешь их застегнуть обратно. И что тогда? Вниз в тяжеленных ботах спускаться? Далековато, однако. А она ещё и телом своим владеть не умела. Едва ослабила давление, как её тут же потащило вниз.
Володька спустился до барахтающейся в снегу Юли и подал ей руку. Какой же у неё был несчастный вид! Так её жалко стало. Но всё равно Володя на неё сердился. Попёрлась на горку в расстроенных чувствах, элементарной техникой катания не владеет, а на такую крутую горку полезла, да ещё и без шлема, в смешной вязаной шапочке с помпончиком
Напоследок Юля Володьку обескуражила, поблагодарив по-немецки. Она, что, немка? Или его приняла за немца? Или так головой ударилась, что родной язык забыла?
Весь вечер Володька гнал мысли о Юле из головы. Но она упрямо туда возвращалась. То с голубыми глазами, полными «задора и огня», когда пела, то с потерянным взглядом, когда смотрела на него снизу вверх, лёжа на снегу. Картину из фуникулёра старался не вспоминать. Развела ухажёров, а позаботиться некому. А он, между прочим, завтра последний тьфу-тьфу-тьфу, крайний день на горе. И Володька решил купить Юльке шлем.
С каким ужасом она на него посмотрела, когда он ей этот шлем на голову одел! Как будто он ей клубок змей водрузил! Зато в обед она сама его нашла. И обратилась с явно заученными фразами. Стало понятно, что за немца всё-таки его приняла, а не головой ударилась. Говорила с таким смешным акцентом, что Володька еле сдерживался, чтобы не расхохотаться. А потом и вовсе выдала фразу, состряпанную впопыхах, из которой следовало, что свою шапку она планирует съесть на ужин. Шапку он, в принципе, мог бы отдать ей тут же, в столовой, поскольку машинально сунул её в карман куртки. Но возникла идея провести свой пос крайний ужин в Лез-Арке вместе с ней, тем более что ни молодого, ни пожилого ухажера на горизонте не было.
Какое же у Юли открытое выразительное лицо! От неё даже не надо было ждать ответа. Всё на нём написано аршинными буквами печатным текстом. Она растерялась, когда он встретил её в холле гостиницы. Смутилась, когда он взял её под ручку. Распереживалась, когда поняла, что он заказал самые дорогие блюда из меню, а не её стандартного цыплёнка. Пришла в восторг от бараньих рёбрышек, махнула рукой на цены и уплетала нежнейший чизкейк, закатывая глаза от удовольствия. Свои небесно-голубые глаза. Кажется, тогда он окончательно влюбился Или это произошло раньше, ещё на экскурсии? Или, когда, наконец, смог до неё дотронуться, прикоснувшись губами к руке, вдохнув её чарующий запах? Или ещё позже, когда каждый день, каждый час ждал её возвращения из отпуска?
И, кстати, совсем не собирался налетать на неё коршуном и пугать своим грозным видом. Но в толпе встречающих заметил старпёра с цветами в здоровой руке (вторая была на перевязисломал, всё-таки! Пусть радуется, что не ногу или шею!). Пришлось отсекать его от Юли и быстро уводить её из аэропорта. А ещё дать понять, что девушка уже занята и тебе здесь ловить нечего!
(Сергей тоже понял, что всё, он потерял Юльку навсегда. Мужчина, который так властно и с полным осознанием своего права обнял Юлю, и был, видимо, тот самый Кшиштоф, о котором она говорила ему на горке. Такой своего не упустит А у него тогда создалось впечатление, что она врёт. Что ж, «прощай навеки, последняя любовь, прощай навекии нет печальней слов»20)
Володьку трясло от желания обнять Юлю и крепко и долго-долго целовать, а она впала в ступор и держалась на расстоянии, хотя и покорно выполняла все его команды, как загипнотизированная. В её квартире у Володьки поплыла голова от призрачной возможности остаться здесь на день, на ночь, навсегда, и он брякнул то, что говорить не планировал. Про замужество. Выставил себя полным дураком. И это он?! Почти сорокалетний мужик с богатым опытом общения с женщинами. Самодостаточный, бизнесмен, богач и сердцеед. А с какой-то голубоглазой девчонкой чувствовал себя влюблённым пацаном в пубертатном периоде.
И тут «спящая красавица» проснулась, остудила пыл ледяными глазами «снежной королевы» (кто бы мог подумать, что голубое может быть таким колючим?) и с позором выгнала «будущего мужа» вон.
И что теперь со всем этим делать Володька не знал. Как исправить ситуацию тоже. Как выкинуть Юлю из головы, вырвать из сердца тоже не знал. И как жить дальше не понимал
Надо всё начать сначала! ворвался в его сознание голос «Йоко Оно», Как будто ты совсем другой человек и она тебя не знает. И вы друг с другом не знакомы.
Володя недоумённо уставился на пару голубков, которые только что, не стесняясь, смачно целовались, не обращая внимания на гостя, а теперь смотрели на него с сочувствием в четыре глаза. Он что, всё, о чём думал, вспоминал, вслух говорил?!? Похоже на то Вокруг парочки валялась куча зарисовок, сделанных на скорую руку. Венька так работал, когда на него налетало вдохновение. На этот случай на мольберте стояла пачка листов. Он быстро водил карандашом по листу и сбрасывал его на пол, чтобы успеть на новом зарисовать то, что пришло ему в голову в следующее мгновение. А потом из этого хаоса возникало его очередное творение.
Володя, не слезая с дивана, дотянулся до листов, упавших близко к его лежбищу. На первом была нарисована Юля с блестящими голубыми глазами. Володька даже поморгал специально, чтобы
снять наваждение. Ведь рисунок был черно-белым. Как Венька умудрился передать цвет и блеск -
уму непостижимо. А ещё Юля была абсолютно узнаваема. Он что так подробно её описал? Вряд ли. Во всяком случае, сейчас он бы не знал, какими словами описывать её губы, нос, щёки. Юля воспринималась целиком, а не отдельными частями лица, о которых выспрашивают следователи, составляя фоторобот преступника.
На следующем рисунке Юля жалобно смотрела снизу вверх и протягивала кому-то руку. От этого «кого-то» на рисунке была только кисть. Поразительно было то, что кисти рук были тщательно прорисованы (когда Венька успел?), а в их расположении угадывалось что-то удивительно знакомое. Ну, конечно! вспомнил Володя, Сикстинская капелла21!
На третьем рисунке, который попался Володе под руку, был изображён он сам. С черными холодными глазами, плотно сжатыми губами и сдвинутыми к переносице бровями. А ещё с двухнедельной щетиной на подбородке, из-за чего казался похожим на сурового викинга. Ну, хоть не фрицем нарисовал, облегчённо выдохнул Володя.
Он встал с дивана, сгрёб валявшиеся на полу листы с рисунками и потом долго сидел, раскладывая их, составляя последовательную историю их с Юлей «романа». Венька и «Йоко Оно» молча наблюдали за сильным человеком, который так, со всего маху, расшибся о любовь. И сейчас как огромный парусник, в тумане налетевший на скалу, бултыхается в открытом море без руля, без ветрил.
Так что ты там говорила про «начать сначала»? наконец, подал голос Володька, с какой-то обречённостью взглянув на друзей.
Надя, а именно так звали «в миру» Йоко Оно, оживилась. За время обоюдного молчания она уже успела придумать целый план для Володьки:
Значит, так: представишься ей братом-близнецом. Про брата ты ничего знатьне знаешь, поскольку вы в ссоре. И начнёшь ухаживать с чистого листа. Только тебя для этого надо немного подкорректировать. Сменишь одежду Она тебя в чём видела? В горнолыжном костюме. Ну, ты в нём в Москве же не ходишь. А когда в аэропорту встречалв чем был?
В пальто, начал вспоминать Володька, постепенно включаясь в игру, и костюме.
Значит так, пальтов дальний ящик, купишь куртку. Костюмы в сторону, перейдёшь на свитера и джинсы. Даже на работу в них. Или у вас там какой-нибудь дресс-код обязателен?
Я сам себе начальник, усмехнулся Володька, в чём захочу, в том и буду ходить.
Вот-вот! А это самое главноеулыбка! Ну-ка, улыбнись!
Нет настроения, возразил Володька.
Ну, хоть, «чи-и-из» скажи
Ну, вот! Совсем другое дело! экзальтированно воскликнула Надя-Йоко, когда Володька растянул губы «чизом», На человека похож. Причёску другую сделаем, побреешься, улыбнёшься, да тебя родная мать не узнает!
Дальше Надя-Йоко оставила Володьку в покое. Они с Венькой увлечённо спорили над его будущим обликом, как будто объекта спора в комнате не было. Венька рисовал, Надя-Йоко вносила коррективы, Венька стирал и предлагал другое, потом опять стирал и так далее, пока портрет не удовлетворил обоих.
Володька со скептицизмом посмотрел на свой будущий облик. На него, действительно, смотрел с рисунка совершенно другой человек. Узнаваемый, конечно. Он, он сам, но такой, каким он был когда-то, лет, этак, пятнадцать назад.
Ничего не получится, кисло высказался Володька, который пришёл именно к такому выводу, пока друзья трудились над портретом.
Это почему же? темпераментно откликнулась Надя-Йоко.
Невозможно вести двойную жизнь. Обязательно где-нибудь проколешься. Да и не артист я, чтобы играть кого-то другого.
Не надо вести никакую двойную жизнь. Живи, как жил. Что она о тебе знает? То, что ты на лыжах катаешься? Так мало ли людей на них катается? Судя по твоему рассказу, она даже имени твоего не знает. Ведь так? уточнила Надя-Йоко.
Володька задумался. А ведь, похоже, Йоко права. Он не помнил, чтобы он в ресторане или в аэропорту представлялся. Видя тень сомнений на лице Володьки, Надя-Йоко продолжила наседать:
А что касается артистаничего себе «не артист»! А кто дурил девушке голову весь отпуск? То-то! Играть и не понадобится! Так, чуть-чуть потренируешь улыбку и всё! Вот увидишь, как начнёт всё вокруг тебя меняться, когда изменишься внешне. А потом и сам не заметишь, как изменишься внутренне. Даже ломать себя не придётся!
Когда Володя шёл домой, он думал о том, что впервые понимает Веньку в его любви к Йоко. С такой энергетикой, как у неё, можно горами ворочать, а не только влюбить в себя тонко чувствующего, увлекающегося человека. И каково же было Джону Леннону выдерживать натиск настоящей Йоко Оно22, если даже её бледная копия смогла за один вечер втянуть его, взрослого, отнюдь не романтичного мужчину, реалиста и циника в какую-то детскую авантюру, запихнуть внутрь сюжета женского бульварного романа?
Без напора Йоко к Володе опять вернулся его скептицизм. Но другого плана завоевания любви Юльки всё равно не было, так что пришлось следовать этому
19 Джон Леннонбританский рок-музыкант, певец, поэт, композитор, художник, писатель и активист. Один из основателей и участник группы The Beatles, один из самых популярных музыкантов XX века. Йоко Онояпонская авангардная художница, певица и деятель искусства, жена, а затем вдова Джона Леннона (из Википедии).
20строфа из песни группы Фристайл «Прощай навеки, последняя любовь!»
В город приходит вечер,
За окном уже третий день ноября.
Я зажигаю свечи,
Предо мной фотография твоя.
Снова и снова память
Возвращает меня в те дни, в те дни,