Афанасий. Ты закончил свою проповедь, отец Никодим?
Никодим. Человекузник низких страстей. И поэтому он так опасен для всего остального мира. Прошу тебя, друг мой упрямый, оставь свою безумную затею!
Афанасий. Прости, но я так и не понял, почему.
Никодим. Ты слушал или спал, лешак бессмысленный?
Афанасий. Я честно выслушал тебя. А теперь ты послушай меня.
Никодим. Изволь, Афанасий.
Афанасий. Ты говоришь: человек слаби тем опасен. Но как такое может быть? Ты противоречишь сам себе. Еще ты говоришь: человек болен пороками. Но эта зараза нежити не страшна. От начала времен обитая в лесах, полях и водоемах, вдали от людей, мы избежали их болезнетворного дыхания.
Никодим. Не говори за других. Да, вы, лешие нелюдимы, и тем сильны. Но ты забыл о церквах!
Афанасий. Не ангелы там служат, а те же люди. И что со мной может случиться от их грешных молитв?
Никодим. Безумного с его безумьем ссоритьчто беса окроплять речной водой.
Афанасий. Напрасный труд, я согласен с тобой.
Никодим. Все-таки пойдешь?
Афанасий. Пойду, друг.
Никодим. Дойдешь?
Афанасий. Дойду.
Никодим. А вернешься?
Афанасий. Постараюсь.
Никодим. Если случится в городе с тобой какая бедаподумай обо мне, да посильнее. Вдруг да услышу?
Афанасий. А услышишьтак что? Неужели забудешь все свои увещевания и придешь за мной в город?
Никодим. А там видно будет. Прощай, Афанасий! Спешу на торжище. Вдруг чем-нибудь да разживусь у старой ведьмы? Или с какой-нибудь прелестной кикиморой дружбу сведу? И то, и другое будет мне не в убыток.
Никодим уходит.
Афанасий. До встречи, Никодим! Пора и мне поторопиться. Путь дальний. За полем снова лес. А там гора свой горб вздымает. С ее вершины уже будет видно город. Дойду до него, найду в нем лесника Силантия, уговорю и приведу в лес. Опасно? Да. Но зато избавлю всех леших от тяжких бед. И не потребую никакой награды. Лишь бы мне никто не мешал пасти свое стадо да играть на дудке, сидя на пеньке в лесной чаще. Эх, как там мои зайцы? Соскучились, небось, уже по мне!
Афанасий уходит.
(Голос за сценой).
Мир нежити во многом схож с людским.
Недаром ведь веками рядом жили!
Нельзя равнять его с укладом городским,
Но торжищем и бесы дорожили.
Четыре раза в год, а то бывает чаще,
Все сходятся на берегу реки,
И обитатели полей, озер и чащи
Несут на торг с добром своим мешки.
Распродается леший здесь грибами,
Пшеницу с рук сбывает полевой,
Русалки завлекают жемчугами,
Губастыми сомамиводяной.
Кикиморы льняным торгуют платьем,
Лопастылотосом с заброшенных болот,
А ведьмы старыеотварами с заклятьем,
Порою спутав с отворотом приворот.
Бурлит толпа, как дьявольский напиток.
Обмана нет в помине, все честны:
Попробуй не продать себе в убыток,
Коль мыслине слова! твои слышны.
Тем временем на сцену выходят лешие, русалки, ведьмы и прочая нежить. На берегу лесного ручья начинается торжище. Одни продают, другие покупают.
Ведьма. А вот отворот-приворот столетней выдержки! Густой, медовый, чернее ночи! Кому приворожить-отворожить-жизни лишить?!
Водяной. Рыба, рыба, свежая рыба! Сама в рот запрыгивает, только успевай прожевывать да косточки выплевывать!
Лопаста. Колдовской цветок красы невиданной! Взглянет красна девицаглаз не отведет, за молодцем на край света пойдет. Лотос с болот дальних, заповедных!
Прошка. А вот зайцы, жирные, здоровенные! Недорого отдам. За самородокпару. За пригоршнюдесяток!
С противоположных сторон появляются Никодим и Алина и идут навстречу друг другу.
Алина. Никодим!
Никодим. Алина, недосуг мне. У меня здесь одно важное дельце.
Никодим оглядывается и, увидев поблизости Прошку, подходит к нему. Алина уходит.
Никодим. Вот ведь еще беда с этой русалкой А зайцы-то ведь Афанасия! Мне ли их не знать? Вот Обжора. Эк, бедняжка, лапку занозил, плачет! А вот и Малышка. Шерстка свалялась, вся в колючках, словно в кустах терновника извалялась. Что за напасть такая? (Обращается к Прошке). Эй, леший, из каких лесов зайцы будут?
Прошка. А тебе не все ль равно? Берешьбери, не берешьотходи!
Никодим. Каждый заяц свою цену имеет. Русакодну, белякдругую. Опять же, есть лес, где травапо пояс, соком брызжет. А естьвесь бешеницей зарос. Там и заяц горький на вкус. Неужто не разумеешь? Или зайцы не твои?
Прошка. Как не мои? Очень даже мои. Пригнал их из ближнего леса. Все лето пас. Видишь, какие тучные?
Никодим. Особенно вон тот ушастый дохляк. Кожа да кости. А все потому, что зайцам не сезон. Им бы еще всю осень гулять, есть и спать, да жирком заплывать. Только к зиме товар будет в цене.
Прошка. Кому надои сейчас купит. Недосуг мне ждать зимы.
Никодим. А что так?
Прошка. Плодятся уж очень прытко. И жрут, жрут, жрут, как будто у каждого по два желудка. Весь лес уже объели.
К ним подходят старый водяной и старый леший.
Старый водяной. Верная примета: если зайцы размножаются сверх всякой мерынадо ждать потопа. Это хорошо!
Старый леший. Что ты можешь понимать в лесных делах, водяной? Быть войнеи точка!
Старый водяной. Плодятся зайцы, как мальки, к большой воде. Проверено веками, леший!
Старый леший. В одном ты только прав. Коль зайцев летом продают стадами, знать, быть большой беде.
Старый водяной. Потопу!
Старый леший. А я говорювойне!
Прошка. Так готовиться к потопу или войне? А, может быть, и к того, и к другому сразу?
Старый водяной. Всемирный потоп!
Старый леший. Мировая война!
Старый водяной и старый леший уходят.
Никодим. Так я и не понял, что нам ждать в будущем. Но одно мне ясно: у бедызаячьи уши.
Прошка. Совсем из ума выжили, старые бесы. Потоп, война Тьфу на них! Так ты покупаешь косых?
Никодим. Возьму, коли сбросишь цену.
Прошка. И так я отдаю зайцев почитай что даром.
Никодим. Каков купец, с таким он и наваром.
Прошка. Да ты насмехаться, мышь-полевка?! А ну, отходи, не мельтеши перед глазами! И без тебя тошно. От этой дуды уже пальцы на руках взмокли. И грудь болит.
Никодим. А ты не играй.
Прошка. Тогда разбегутся.
Никодим. Под таким-то солнцем? Не понимаешь ты ничего в зайцах. До вечерней прохлады будут лежать вповалку и ухом не шевельнут.
Прошка. Чертово племя! Измучили меня совсем. Сбыть бы их поскорей с рук, да обратно в свой лес.
Никодим. Что-то скучно. Нет, не то торжище, что раньше, не то! Может быть, в картишки перекинемся? Все равно на твоих зайцев спроса нет. Никто даже не подходит.
Прошка. А давай! Только, чур, карты мои! (Достает колоду карт).
Никодим. Да ты, я погляжу, заядлый картежник.
Прошка. Азартен, азартен, не скрою. Сдавай!
Никодим. В очко?
Прошка. В очко!
Никодим. На интерес?
Прошка. А для начала понарошку!
Никодим сдает карты.
Прошка. Очко!
Никодим. А у меня перебор. Сдаю еще!
Прошка. Опять я выиграл!
Никодим. Не мудрено. Колода-то крапленая!
Прошка. Что ты там бормочешь?
Никодим. Говорю, везет тебе, леший. Сегодня твой день.
Прошка. Угадал. Сегодня мне везет с утра. Опять очко!
Никодим. А я снова в пролете. Нет, понарошку я больше не буду. Без интереса мне играть скучно.
Прошка. Идет! На кон я ставлю зайца. Чем ответишь?
Никодим. На мелочишку не играю. Вот моя ставка. (Достает алмаз).
Прошка. Что это?
Никодим. Алмаз.
Прошка. Похож на Чертов Глаз.
Никодим. Похож? Да это Чертов Глаз и есть!
Прошка. Откуда он у тебя?
Никодим. Клад нашел. Тебе-то что?
Прошка. Да за этот алмаз любой бес душу продал бы. Если бы душа у него была. Равного ему нет на всем белом свете!
Никодим. У меня таких много. Так вот, леший, я ставлю Чертов Глаз против всего твоего стада. Положим, алмаз стоит намного больше, ну да черт с тобой. Играем только раз. Кто проигралне отыгрывается.
Прошка. Идет! Чур, без обмана!
Никодим. Не с тобой я играю, а с судьбой. А судьбу, леший, не обманешь.
Прошка. На этот раз я сдаю!
Никодим. Позволь мне прежде убедиться, что колода не заворожена.
Никодим берет колоду карт и подменяет ее. Затем отдает Прошке. Сам достает фляжку и делает вид, что пьет из нее.
Прошка. Дай глотнуть! В глотке пересохло.
Никодим. Пей, воды не жалко.
Прошка жадно пьет. Вскоре фляжка выпадает из его рук, но он даже не замечает этого.
Прошка. Что-то голова закружилась. Как будто болотного газа надышался.
Никодим. Видно, солнце напекло.
Прошка. Может, и так. Сдаю!
Никодим. Карту. Еще! Достаточно. Эй, леший, у меня очко!
Прошка. Быть не может! Точно помню, что сдавал тебе шестерку и даму. Не мог я так ошибиться!
Прошка бросает карты и встает. Он сильно шатается.
Никодим. Погляди самдесятка и туз. Видно, померещилось тебе. Э, да ты, леший, еле на ногах стоишь от усталости. Стоит ли удивляться тому, что ты проиграл?
Прошка. В первый раз в жизни неверно передернул. Веришь?
Никодим. Бывает.
Прошка. А ты знаешь, что я известный вор и завзятый обманщик?
Никодим. Неужели? А по виду вроде порядочный леший.
Прошка. Нет, я вор. С младых ногтей ворую. Но клянусь тебе, что больше никогда не буду. И врать тоже. Ты мне веришь?
Никодим. Верю. Тебеверю!
Прошка. А теперь я хочу немного вздремнуть.
Никодим. Только сначала отдай мне дудку. Зайцы ведь мои?
Прошка. Твои. Ты их честно выиграл. Это я их украл. Но как пришли, так и ушли. Не жалко. Вот тебе дудка!
Прошка отдает дудку Никодиму, падает и засыпает.
Никодим. Эх, и хороша дурман-трава! Не зря я сам ее собирал на утренней зорьке и варил настой. Когда леший проснется, я со стадом буду уже далеко. А там и Афанасий из города вернется. Глядишь, и сойдет мне шулерство с рук. Вот только придет ли Афанасий? А, к чему гадать! Что будет, то и будет. Зайцы, за мной! В родной лес, где вас любой куст и овраг убережет от беды. Так что не жалейте своих лапок.
Никодим начинает играть на дудке и уходит. Гаснет свет.
(Голос за сценой).
Лишь тот из нежити, кто не боится сглаза,
Увидев город, в ужас не придет:
Как будто зверь притих тысячеглазый
И, злобою терзаясь, жертву ждет.
Свет вспыхивает и гаснет, выхватывая из темноты устало бредущего Афанасия.
(Голос за сценой).
Вся улочкадомишек семь иль восемь,
Но леший шелникак не мог дойти.
Давно уже сменила лето осень
Был тяжек каждый шаг в конце его пути!
Безвременье Однажды время вдруг
Перестает струиться в бесконечность
И, искривившись, образует круг,
Где миг один как будто длится вечность.
Свет снова вспыхивает и гаснет, освещая Афанасия.
(Голос за сценой).
Века он брел, от ужаса немея.
Но солнце лишь взошло за лешего спиной,
Он на крыльце стоял, в дверь постучать не смея
Входи же, вдруг услышал, гость лесной!
Свет загорается и уже не гаснет.
Афанасий стоит посередине комнаты с заросшими паутиной углами, которая напоминает пещеру. Из темного угла появляется Постень.
Постень. Видно, и правду наступают последние времена, если лешие начинают по городам бродить. Каким ветром тебя сюда занесло?
Афанасий. Домовой!
Постень. А ты кого здесь ожидал увидеть? Русалку на ветвях дуба? Не зря про вас, лешаков, говорят, что вы не дружите с головой.
Афанасий. Здесь обитает лесник Силантий?
Постень. Может быть, да. А, может быть, и нет. Я тебе не обязан докладывать.
Афанасий. По чести тебя спрашиваю.
Постень. Сначала скажи, зачем пришел?
Афанасий. Знахарь водяному нужен. Занедужил дед Водяник. Лесник Силантий только и может выручить.
Постень. И ради этого ты покинул свой лес и пришел в город?
Афанасий. А что такого?
Постень. Да ты, я погляжу, герой! Или дурень.
Афанасий. Ни то и ни другое.
Постень. А кто ты тогда, по своему разумению?
Афанасий. Я дух лесной.
Постень. А я дух домашний. И между нами мира быть не может, как между волком и собакой.
Афанасий. То-то ты все лаешься!
Постень. И все-таки ты дурень. Это ты в своем лесу опасен. А в доме я хозяин. Ты ко мне пришел, не я к тебе. Что захочу, то с тобой и сделаю.
Афанасий. Не к тебе я пришел, а к леснику Силантию.
Постень. А это все едино. Сначала тебе придется меня пройти.
Афанасий. И пройду.
Постень. Не пройдешь.
Афанасий. Пропусти.
Постень. Ага, как же!
Постень неожиданно бьет Афанасия в ухо. Тот падает и лежит без движения. Постень бьет его еще несколько раз. Появляется Марина.
Марина. Это еще что такое? Довольно, Постень! Прекрати, я сказала!
Марина щелкает пальцами и Постень тоже падает.
Постень. Сними заклятие, Марина Силантьевна!
Марина. Будешь меня слушаться?
Постень. Буду.
Марина. То-то!
Марина снова щелкает пальцами и Постень встает.
Постень. Марина Силантьевна, я не виноват! Лешие совсем обнаглели! По городам шляются, в дома вламываются. Пришлось проучить. Ну, погорячился немного. С кем не бывает?
Марина. Так это леший?
Постень. Он самый, дух лесной.
Марина. Но как он попал в дом? Еще мой отец наложил на вход заклятие безвременья. Никто из нечистой силы не может его преодолеть.
Постень. Этот лешак смог.
Марина. А ты? Почему впустил?
Постень. Марина Силантьевна
Марина. Молчать! Ведь между нами был договорты, Постень, охраняешь мой дом, и за это я позволяю тебе жить в нем. Или забыл, как когда-то пришел в город из своего села и стучался во все двери? Но перед тобой их закрыли. И тебе пришлось жестоко драться с городскими домовыми за крышу над головой.
Постень. Не забыл.
Марина. Но тебя побили и приговорили к смерти. Уже даже привели в церковь к алтарю. И если бы я не заплатила за тебя выкуп
Постень. Я помню, Марина Силантьевна. И вечность тебе буду благодарен.
Марина. Благодарен? Ах, ты, лицемерный домовой! Твоя благодарность на словахсмешная плата за твою жизнь и жилье, ты не находишь?
Постень. Я верно служу тебе с тех пор. В любую слякоть или стужу иду из дома по твоему приказу. Вот и этой ночью навестил одного человека. Поэтому и проморгал лешего. Вернулсяа он уже здесь.
Марина. Ах, да! А я совсем забыла. И как все получилось?
Постень. Как обычно. Сначала я его немного придушил сонного подушкой. Затем побил всю посуду и разломал мебель. Он был к утру чуть живой.
Марина. Будет знать, как не давать мне главной роли!
Постень. Навсегда запомнит.
Марина. Вот и славно. Тогда я сейчас схожу в театр. Узнаю, что там новенького. Но скоро вернусь. И, может быть, ты мне еще будешь нужен.
Постень. А с лешаком что делать? Добить?
Марина. Что ему было надо? Ты хотя бы спросил, прежде чем бить?
Постень. А как же! Лесника Силантия он хотел видеть.
Марина. Лесника Силантия? Но ведь отец давно умер!
Постень. Лешаку откуда это знать? Говорит, что водяной у них в лесу заболел. А лесник Силантий, дескать, их прежде лечил.
Марина. А имя водяного назвал?
Постень. Кажется, дед Водяник.
Марина. О, дед Водяник! Это совсем другое дело. Лешака не смей трогать. Вернусьсама с ним поговорю. (Уходит).
Постень. Эх, ведьма она ведьма и есть! А славное было времечко, когда я ей не служил и был сам себе хозяин
Свет гаснет. Когда он зажигается вновь, зрители видят театральную сцену. По ней из угла в угол ходит Михаил и часто осеняет ее рукотворным крестом. Появляется Марина.
Марина. Крестить задумал Мельпомену?
Михаил. Ох, как вы меня напугали, Марина! Как вы могли подумать такое? Ведь вы и есть живое воплощение Мельпомены наших дней, а вовсе не эта пустая сцена.
Марина. Грубый комплимент, господин директор театра. Но много ли нам, актрисам, надо? Слегка польстилимы и счастливы.
Михаил. Вы так рано сегодня пришли в театр.
Марина. А разве на утро не была назначена репетиция нового спектакля? Пусть я и не получила в нем главной роли, но профессиональный долг превыше личных амбиций.
Михаил. Так вы еще ничего не знаете?
Марина. А что я должна знать, Михаил?
Михаил. Репетиция отменяется. Режиссера на рассвете увезли с инфарктом в больницу.
Марина. Плохая примета. Первая репетицияи сорвана! Боюсь сглазить, но спектакль ждет провал. Зрители не пойдут на него.
Михаил. Вы так думаете?
Марина. А вы не верите в приметы?
Михаил. Почему же Мы, люди театра, очень суеверны Вам виднее, Марина Силантьевна
Марина. Что вы там бормочите?
Михаил. Я говорю, такой молодой, здоровыйи вдруг инфаркт!
Марина. А что в этом удивительного? Ведь ваш любимый режиссер Мельпомене предпочитал Бахуса. Пил не в меру, вот сердце и не выдержало.
Михаил. Правда?
Марина. Уверяю вас. А как он издевался над нами, актрисами! То накричит на репетиции, то отдаст роль, которая будто создана для тебя, другой
Михаил. Простите его, Марина Силантьевна! Поверьте мне, для него это был хороший урок.