Это не его вина, Хаук.
Хаук в чем-то соглашался с маркизом, но рассказал о том, что видел в гареме не для этого.
Я не виню, лишь говорю то, что помню. Я дарю вам свои воспоминания о нем и прошу вас, не отдавайте меня королю. Помогите сбежать, если вы на самом деле были преданы принцу Валентинумоему родителю. Не дайте им сотворить то же самое со мной, втянуть в свои игры и попросту погубить.
На минуту Хауку даже показалосьон выиграл, что маркиз достаточно расчувствовался, чтобы помочь ему. Говорить о принце Валентине, изливать себя, было невыносимо. Почти больно.
Только ради свободы Хаук был готов претерпеть подобное унижение. И казалось, что это сработает.
Вы не понимаете, о чем просите! резко отрезал маркиз, оборачиваясь. И ни единой надежды на поддержку не осталось. Король не будет вас насиловать, Хаук, да и другим не даст. Юдо вот кого вам следовало бы опасаться. Уж он-то места на вас живого не оставит.
Какая разница? Юдо или король, если я не хочу ни одного из них?! Я не лягу под омегу! рыкнул Хаук, взбесившись.
Поверьте, у короля проблем с согласием не возникает, альфы буквально удила рвут, желая залезть к нему в постель. И вы, Хаук, хоть и сами за собой не замечаете, смотрели на него далеко не равнодушно. Вы желаете его, возможно, в диком, примитивном смысле, как вас учили с детства, но это не страшно.
Казалось, что маркиз попросту воспользовался им в который раз. Гнул лишь ему одному угодную линию поведения. Лез под кожу, а затем устраивал холодный душ. И Хаук лишь пешка в этой игре и всегда останется ею, как бы не хотел стать королем.
А если я попробую его убить? Это будет на вашей совести
Маркиз устало пожал плечами.
Не говорите ерунды. Вы не сможете его убить, Хаук, вы ведь и сами это прекрасно понимаете. Вы не культивируете насилие, пусть и выросли в агрессивной среде. Из вас вышел бы хороший король, не будь вы вторым в очереди на тхиенский трон. Но я ставлю на другое
Надеетесь, что король Бастиль понесет от меня?
Король любит этим дразнить, обводит Совет вокруг пальца, обещая родить наследника. Буквально выкручивает им яйца, как сказали бы у вас в Тхиене.
Хауку внезапно стало интересно. Озвучил ли Бастиль Совету свое желание родить от него ребенка?
Они просто видят во мне перспективу двойного наследства, ведь наш общий ребенок мог бы претендовать на Тхиен. И даже готовы закрыть глаза на варварское происхождение.
И вы начали наконец-то думать верно, Хаук. Да, это их особенно прельщает.
И мучения Валентина теперь вполне оправданы?
Ничто не может оправдать подобное. Но вы хорошо сыграли на моих болевых точках, Хаук, мастерски и будь я помладше, пошел бы у вас на поводу. Давайте, я немного приоткрою завесу и расскажу о себе, и о нем: принц Валентин был мне как брат. Нас вскормила одна женщина и я искренне страдал, когда его взяли в плен. Я носил дитя, когда это случилось и потерял ребенка. Я не мог есть, спать, дышать, зная, что он там. В Тхиене. Зная, как ему плохо. Я назвал своего второго сына омегу его именем, особо выделил маркиз и Хаук понял, что он говорит искренне и правдиво. Принц Валентин был моим наиближайшим другом, поэтому я знал о его чувствах к королю Камилу. Боюсь, что их отношения были далеки от идеальных, от того, что в принципе хотел принц Валентин для себя. Он брал в постель и фаворитов, но они быстро ему приедались. Как это происходит у короля Бастиля теперь, они похожи во многом. Поэтому я верен королю. И я помог бы вам бежать, если бы думал, что он причинит вам реальный вред.
Играете лишь за себя?
Хаук, вы сможете разрядить застоявшуюся атмосферу именно тем, что не желаете стать его домашним пуделем. Я не говорю, что вы должны ему противоречить, но и соглашаться на место у его ног вы не обязаны, ведь вы королевских кровей и ровня ему по родословной. Просто помните. Выне игрушка.
Противоречите сами себе, Ваше Сиятельство. И это жестоко.
Я лишь как старый дурак, хочу для короля лучшего. Хочу, чтобы он забыл про раны, которые ему были нанесены и отпустил себя. Хотя бы раз. Он должен, иначе погибнет.
Говорите так, будто верите в роль альфы при омеге, рассердился Хаук. Смешно.
Я люблю своего альфу, Хаук, хотя вы можете мне не верить. И никогда не унижал своим отношением.
Тогда почему вы не разу не назвали его имени?
Моего мужа зовут Жозеф. А детейВалентин и Дайон. Их нет сейчас в замке, они служат королю. Но я ни разу, не смотрел на сторону, даже находясь со своим мужем в разлуке, потому что предан ему.
А как же все эти молодые холеные альфы?
Я не сплю с учениками, кажется, я уже говорил это вам, Хаук. Маркиз от этого вопроса вздрогнул, словно проснулся и прошел к столу, где стоял кувшин. Казалось, он разграничил их беседу поровну и время сочувствия и сострадания вышло. Но мы с вами ушли от темы, истинная цель моего визитаваше наказание. И я кажется уже просил вас приспустить бриджи?
Хаук не двинулся с места, скрестив руки на груди.
Не вы ли мне говорили, что я не должен унижаться? Если король Бастиль хочет меня выпороть пусть попробует сделать это сам.
Маркиз задумчиво взял розгу и погладил ею ладонь. Приласкал кожу.
Он разозлится. Но мне, честно признаться, нравится ваш настрой.
Плевать.
Что же, это будет забавно. Я передам ему ваше пожелание, маркиз отложил розгу, привел в порядок своей костюм, а затем направился к двери, не глядя на Хаука. Казалось, впервые за все время можно расслабиться, но на место Эдит заступила вторая охранница маркиза.
Хаук понял, что теперь ему не дадут остаться наедине с собой даже на минуту. Так и вышло, охранница не покинула спальню, даже когда он прилег поспать.
***
Когда Хаук проснулся, за окном уже смеркалось, а все тело болело так, словно кто-то бревном по нему прокатился. Зато неглубокая рана у линии роста волос подсохла и перестала кровить.
Подъем, Арнбранд! послышался оклик Эдит, и ему больше всего захотелось прикинуться мертвым. Не заставляйте меня подходить к вам.
Хаук приподнялся на локтях, а затем ощупал шишку на затылке.
Сейчас вам приготовят воду для мытья, нужно поесть. Сегодня в полночь бал Дебютантов, напоминаю, если вам отшибло память
Надеюсь, мыться мне придется не при вас?
Мечтайте, Арнбранд, я теперь ваша тень.
И головная боль, добавил Хаук, поднимаясь с постели.
На столе уже был сервирован ужин. И в животе забурчало, когда он вспомнил, что ел добрые сутки назад. Жизнь шла своим чередом, и организм требовал подпитки перед очередной сложной ночью.
Из съестного подали блюдо холодных перепелов, каравай и груши. Хаук забросил в себя все до крошки, едва не облизывая пальцы, измазанные в птичьем жиру. Щеки уже порядком заросли и начали чесаться, но он не стал их касаться. Слуги как раз натащили воды в принесенную лохань, поэтому, покончив с ужином, он быстро скинул одежду и сел в горячую воду.
Эдит оглядывала его большое, едва вмещающееся в узкую емкость, тело с оттенком брезгливости. И когда слуга, который проводил омовение вышел, Хаук предложил ей потереть ему спинку.
В ваших мечтах, Арнбранд.
Вам больше нравятся ракушки*? съязвил Хаук.
Лицо Эдит перекосило.
Не ваше дело, вскинулась она, схватившись за рукоять. Как будто он стал бы нападать на нее из воды.
Хорошая бы вышла драка. Зрелищная, но Хаук был не так глуп, чтобы голышом затевать распри с женщиной, владеющей мечом.
Сдаюсь, усмехнулся он, расслабленно откидываясь на бортик и прикрывая глаза. Какие у нас планы?
Какие планы у вас, Арнбранд. Я должна привести вас в должный вид и доставить к маркизу и остальным альфам.
Хаук подставил шею специально обученному слуге, который уже взбил пену для бритья. Его хорошенько выбрили и смазали ссадину каким-то приятно пахнущим бальзамом из трав.
Не хотелось привыкать ко всем этим роскошествам в виде личных слуг, неизвестно, куда его определит Бастиль. По этикету полагалось, что именно официальный фаворит заботиться о мелких нуждах короля. Хаук слабо верил в свои таланты личного камердинера, хотя маркиз и давал ему жутко нудную книгу, освещающую все предписания.
На самом балу соберется едва не весь свет, разве что мертвые и безногие не пожалуют.
Выбор альфы для короля был любимой забавой при дворешироко обсуждаемой, братья Оверьон говорили, что многие даже делают ставки на участников, как на скакунов в забеге. Братья любили увлечь себя беседой, и Хаук почерпнул довольно много информации из их, казалось бы, безобидных разговоров. Кое-что было откровенными сплетнями и пересудами, но мелькали ненароком и серьезные темы.
Хаук жадно впитывал в себя любую информацию.
Когда слуги внесли его парадный костюм, Эдит приказала вылазить из воды. Хаук без стеснения встал прямо в лохани, установленной на постаменте, и выходило, что его член оказался на уровне едва ли не ее лица.
Какая мерзость! Эдит кинула в него отрезом ткани, служившим за полотенце.
Хаук молча закутался и вылез, ощущая себя немного обновленным.
Ему не понадобился слуга, чтобы натянуть на себя расшитое серебряной нитью бархатное убожество, изготовленное для него. Камзол, как и бриджи имели небесно-голубой цвет, а чулки и жюстокоржемчужно-белый. Хаук в одеяниях больше тяготел к вещам удобным, чем нарядным. Но выбирать не приходилось.
Эдит окинула его придирчивым взглядом перед выходом, а затем достала из-за пояса бриллиантовую брошь в виде розы и пристегнула к вороту камзола.
Повеленье маркиза, сообщила она. Я в этот раз вас не буду связывать, но не думайте, что вы хотя бы шаг в сторону сможете сделать.
Хаук промолчал, и она приказал ему выйти в коридор. Там ожидало восемь стражников, которые облепили его, как мухи. Эдит замыкала процессию.
Отчего-то странная тоска накатила, при осознании, что он больше не вернется в эту спальню. Теперь Хаук будет жить с королем и выполнять его прихоти. Или же не будет и загремит в темницу Но он уже не боялся чужого гнева. Даже представил себе, в какой Юдо будет в ярости, когда поймет, что его трофей уплыл в чужие руки и теперь голова Хаука не появится среди других искусно выполненных чучел в его кабинете.
Скорее бы этот бал закончился, потому что он уже хотел стащить с себя голубой кошмар. Хотелось послать все в Бездну, сказать, что он не будет выполнять их указания, но Хаук знал, что этим лишь отсрочит неизбежное.
Его привели к какой-то зале, и Эдит постучала в дверь, заставив их обождать.
Двери открыл слуга в желтой ливрее и парике, но впустил Хаука внутрь лишь после того, как Эдит что-то прошептала ему на ухо. Хаук нырнул в просторное помещение и удивился количеству присутствующих в нем особ. Около двух дюжин парадно одетых альф, разбившись на маленькие группки общались друг с другом, лакомились сыром и вином, а также ждали своей очереди сверкнуть на церемонии Выбора.
Хаук увидел Жуля и махнул ему, на что тот расплылся в широкойа главное полностью искреннейулыбке.
Арнбранд! Вас не доставало, идите к нам! Давайте!
Альфы, которые стояли с ним по соседству, настороженно замерли, словно боялись внезапной атаки. Хаук чувствовал идущий от них мощной волной интерес и зависть. Ведь его по словам маркиза и Ламмерта скорее всего жаждали больше всех альф, присутствующих в этой зале.
И впервые Хаук почувствовал себя именно тем, кем являлсясыном короля. В Тхиене он почти не обращал внимания на свой статус, но не здесь и не сейчас, когда он должен занять одно из самых желаемыхи презираемых им личномест при иосмерийском дворе. Он не какой-то там альфа, который будет валяться у Бастиля в ногах. Онпринц по крови и еще неизвестно чья воля возьмет верх.
И хоть он привык стыдиться своего происхождения при иосмерийском двореэто явное преимущество. Хаук принял решение сражаться до последней капли крови. Наперекор королю, маркизу, Юдо и любому, кто вздумает встать у него на пути.
Подходя к их компании, Хаук обратил внимание, что у каждого альфы свой цвет. Жуль был в изумрудно-зеленом и двое его спутников в красном и темно-синем. Волосы напомажены и прилизаны, но, что самое странное, у всех были броши как у него, с разными камнями и, соответственно, символизирующими их цветами.
Это Хаук, единственный сын принца Валентина, отрапортовал Жуль и Хаук кивнул его спутникам.
Жерар, младший сын маркиза Леонса, представился красный альфа. На вид ему едва можно было дать восемнадцать, как и Жулю. Но младше этого возраста дебютировать возбранялось, насколько Хаук знал из книг.
Ивон, третий сын герцога Бланшара, члена Совета, произнес темно-синий альфа и Хаук тотчас вспомнил знакомое имя. Бланшарвчерашний лизоблюд Бастиляпожилой омега. Папа говорил, что вы неприлично выглядите.
Ивон забавно произнес одно слово, с ударением на последний слог.
Да, ваш папа очень меня испугался, когда увидел. Так, что поджилки тряслись.
Кто будет вас бояться? Вы нам не соперник! Вы можете побеждать на полигоне, но все мы в курсе, что вы не обучены так же хорошо, как остальные альфы, сморщил нос Жерар.
Ивон же отреагировал на подначку довольно холодно. Видно было, что он идеально владеет собой.
Вас обучал маркиз Орно? уточнил Жуль. Мы втроем проходили школу у графа Полье. Расскажите, чему учил маркиз? Говорят, у него более прогрессивная метода, чем у остальных.
Боюсь, не помогу вам, у меня была сокращенная программа, углубленная в историю, горько пошутил Хаук.
Тогда расскажите секрет Ламмерта? не унимался Жуль. Я хотел поймать вас на полигоне, но братья Оверьон не отходили ни на шаг. Не хотелось бы стать объектом для их шуток.
Жерар и Ивон тут же отвели взгляд, так словно знали уже «секрет», только Жуль остался в блаженном неведении. Неужели Оберон так сильно берег его целомудрие? Хауку искренне стало интересно, с какого возраста знатные иосмерийские альфы начинают половую жизнь и с кем оттачивают мастерство любви?
Но Жуль был таким милым, сияющим малышом, что проигнорировать его казалось преступлением.
Лучше бы подошли, я бы познакомил вас с Венсаном. Он о вас весьма высокого мнения, правда, испуган, что перейдет дорогу отцу Бодуену, ответил Хаук на вторую реплику.
Вас уже сосватали?
Отец до последнего тешил себя надеждой, что меня выберет король, поэтому прошляпил предложение отца Бодуена. Хотя, я рад
Ходят слухи, что отец Бодуен обожает, когда его берут сзади. Изображает из себя кобылу на случке, сообщил Жерар. Трепещущая на члене гора жира.
Святоша совсем не свят, подытожил Ивон. Так который из омег симпатизировал Жулю?
Они оба чертовски хороши собой. Обожаю воинские задницы, они твердые как камень! усмехнулся Жерар. И рты у них умелые, как говорят.
Жуль отчаянно покраснел.
Как будто ты трахал хоть одну омежью задницу, Жерар, все также взвешенно проговорил Ивон и закатил глаза. Пускаешь пыль перед тхиенцем.
Трахать не трахал, но не девственник в отличие от одного умника.
Хаук понял, что под умником подразумевали Ивона.
А разве вам можно вступать в интимную связь? спросил он.
С омегами нет. Но есть же беты, ответил Ивон. Хотя секс с ними скучнее нашего разговора.
А как же дамы?
Лить семя в женщину? фыркнул Жерар. Еще чего. Я лучше подожду свадебного предложения и буду брюхатить своего омегу. Беременность самое шикарное времябезудержная случка! Медовый месяцнет, несколько месяцев! для моего узла.
Иосмерийские омеги крайне ревнивы к женщинам, предостерег Жуль. Но может вас выберет Наннет Бижон. Она же вам симпатизирует
Не будь дураком, одернул его Жерар. Все знают, что тхиенец покроет герцога Юдо. Это работа для альфы не робкого десятка, разработать такую туго сжатую дырку.
Хаук находился в некотором замешательстве от откровенности альф.
Сначала нужно смахнуть с нее паутину, подал голос Ивон и заливисто рассмеялся.
Не говорите так о герцоге, вступился Жуль. Это ведь не наше дело.
Переживаешь из-за Оливье? Снова Жерар. Так все в курсе, что он волочится за любым альфой, готовым ему вставить. Не секрет ведь! Арнбранд, скажите, вы ведь ходили вместе с ним на полигон, затем разбежались. Не поделили герцога или что-то другое? Думаю, вряд ли бы вы ссорились из-за его усохшего персика
Жерар! расстроено прикрикнул Жуль. Прекрати судачить о моем брате! И о герцоге!
Не двуличничай, Жуль, ты первый всем растрепал про то, что Арнбранд спал с Наннет Бижон! Чуть что твой язык, как помело, а стоит мне сказать вопишь.
Жуль смутился так сильно, что едва не убежал в другой конец зала. Помешал Ивон, вцепившийся ему в рукав.
Все, хватит. Успокойся. Жерар, ну зачем ты провоцируешь?
Жерар сверкнул своими темными глазами, схватил бокал и ушел к другой компании. Хаук заметил, что на них исподтишка пялились со всех углов.
Завтра на полигоне я его вызову! расхрабрился Жуль и тут же повернулся к Хауку.