Хаук подошел к окну и посмотрел за горизонт, близился полдень, а король еще даже не вышел из спальни. В Тхиене день начинался с восходом солнца, и никтодаже корольне мог себе позволить нежиться в постели сколько ему заблагорассудится. Маркиз не решился составить ему компанию, поэтому Хаук понял, что его уделэто ожидание. Бастиль может позабавиться с ним, как кошка с мышкой, но Хаук все еще надеялся, что сможет выйти из этой игры с достоинством.
Двери покоев распахнулись спустя три четверти часа, впуская стражуженщин с арбалетамиличной охраной короля, если верить слухам. Следом шел молодой альфа в странном газовом наряде и трое омег, который из них Бастиль понять было сложно, потому что все они имели сходный цвет волос и одежду. Хаук и не подумал опустить взгляд, когда омеги заметили его присутствие.
Женщины направили на него свои арбалеты и презрительно поджали губы. Они были одеты как мужчины, в высокие бриджи из тонкой оленьей кожи и наглухо застегнутые сюртуки, после знакомства с Наннет Бижон Хауку даже показалась немного эротичной эта игра в мужчин у столь хрупких созданий, созданных для того, чтобы дарить жизнь.
Склонитесь перед королем, варвар! последовал приказ от одной из них. Руки скрестить за спиной! Глаза в пол! Живо!
Хаук хотел бы поспорить, что его короля в этой комнате нет, но все же не стал, опасаясь, что они тут же выстрелят, чтобы продемонстрировать силу и выслужиться перед королем. Иосмерийские суки были свирепы, как дикие вепри. Колени не хотели гнуться, когда он все-таки выполнил их приказ, но глаза не опустил, высоко держа голову, за что и получил прикладом арбалета в лицо. Кожа над бровью лопнула и по виску потекла кровь.
Небольшая демонстрация чтобы приструнить варвара.
Смотреть в пол! громко приказала она, и Хауку захотелось броситься на нее, выдавить наглые глаза из глазниц и скормить их ей. Мне повторить?
Она не уточнила: слова или действия? Хаук вскинул разбитую бровь и улыбнулся.
Попробуйна чистом иосмерийском ответил он. Это был язык, впитанный с пеленок от отца, который ненавидел собственного сына. Проклятый язык врага.
Когда она снова замахнулась кто-то окликнул:
Сибилла, хватит!
Она тут же поклонилась и отступила.
Да, мой король
Хаук не удержался, оказалось, что ни один из тех омег, что пришли со стражей, не был королем. Бастиль неслышно появился в комнате вслед за ними и теперь наблюдал за происходящим из отдаленного уголка. Хаук не в силах был отвести взгляд, когда смог разглядеть его фигуру за спинами других.
Омега не просто поражал своей красотой, будто под гипнозом он притягивал внимание и не отпускал. Его плечи укрывал королевский плащ с меховой опушкой, тот лился по спине как река крови, волочась по полу минимум футов на пять за ним. Ворот слепяще-белой рубашки расстегнут, демонстрируя длинную загорелую шею, ключицы и маленький островок груди. Лицо короля было будто вырублено в камне: никаких мягких линий сплошные углы и впадины. Единственным чувственным мазком на этом полотне были полные губы, пусть в глазах Бастиля, таких же синих, как и его собственные, и стоял невыносимый холод.
В нем читалось явное сходство с Валентином: фигура, грация и этот золотистый цвет волос, который сложно было отнести к блонду, но и русым не назовешь. Бастиль взял от его отца гораздо больше, чем сам Хаук. Но красота не так важна как то, что у него внутри. В его изящной голове.
Бастиль заметил, что Хаук его бесцеремонно рассматривает, но, к удивлению, проигнорировал настырный интерес и вальяжно присел на диванчик. Единственный альфа из свиты устремился к нему и опустился у ног, как домашний пудель, за что тот ободряюще потрепал его по макушке.
Бертран, вы не поверите кого нам поймала Наннетглухо обронил Бастиль, обращаясь к кому-то из своих омег.
Некий Бертран сделал шаг навстречу. Хаук с удивлением отметил, насколько хорошо сложены все омеги, так словно с лошади не слезали с пеленок.
О, я вижу, мой король, ответил тот с усмешкой. Как неосмотрительно отправлять второго в очереди на престол с отрядом в горы. И уж тем более так глупо выдавать себя.
Король, не глядя, погладил альфу по щеке и тот довольно потерся о его колено. Наряд фаворита не вызывал сомнений в его предназначениишлюха-альфа, коих при иосмерийском дворе водилось немало. Ни капли гордости в глазах, лишь покорность и нега.
Арнбранд всегда был сторожевой овчаркой Вальгарда, заговорил Бастиль, так словно в комнате они были одни. Дрался с упоением за каждую кость с его стола. Печальное зрелище
Хаук едва скрыл рык, который хотел прорваться сквозь горло. Их цель была вывести его из себя и им это почти удалось. Ненависть, годами взращиваемая тысячами способов, клокотала внутри, как полный олова чан на огне. Но, прежде чем бросаться на них, стоило попытаться хотя бы в малости помочь своим собратьям по несчастью.
Сибилла заметила его настрой, приблизилась, и ткнула арбалет едва ли не в горло. Острие коснулось тонкой кожи под подбородком, оцарапывая.
Ваше Величество, процедил Хаук, не глядя на нее.
Да? заинтересовался Бастиль.
Ваше Величество, едва не поперхнувшись словами, я прошу снисхождения для моих воинов.
И что же вы готовы предложить нам? хмыкнул он.
Предложить? Хаук растерялся столь прозаическому вопросу.
Свою жизнь?
Омеги, как и их король, в голос рассмеялись, трусливо переглядываясь друг с другом. Даже шлюшка у ног Бастиля хихикнула, неимоверно взбесив, будто Хаук превратился за секунду в уличного паяца.
Ваша жизнь и так принадлежит нам, глупый. Вынаш пленник. Наша собственность.
Тогда чего же вы хотите от меня? Разве по иосмерийской традиции не положено продать пленника в Тхиен? Чем я отличаюсь от других? У меня ничего нет, чтобы предложить вам
Бастиль скривил губы.
Нам стоит озвучить таксу, дорогой кузен? начал он, впервые напомнив об их родстве. Вы единственный обладаете уникальным даром, Арнбранд, иосмерийской кровью. Если вы сдадите позиции и раскроете нам ценную информацию, мы помилуем и вас, и ваших людей. Мы отправим их без выкупа домой целыми и невредимыми, ну, а вы бессрочно останетесь нашим дорогим гостем. Нашим братом.
Хаук понимал, что это значит. Предательство. С губ Бастиля это звучало так обыденно, так понятно и просто Но он не смог бы предать свой дом и свою семью. Кровь в его жилах была красной, а не тхиенской или иосмерийской. И Хаук готов был всю ее отдать за то, что считал для себя правильным.
Этот вариант мне не подходит.
Стоит предложить золото?
Хаук поморщился.
Я не продаюсь.
Король в ответ на это заявление вульгарно фыркнул, словно все что происходило раньше было лишь красивым спектаклем. И Хаук быстро понял почему: различив пятна гнева на его щеках. Фривольный разговор был лишь затравкой к главному блюду, все они собрались чтобы выбить из него непокорность и, возможно, какую-то информацию.
Вы просите милости, но говорите, что не товар, дорогой кузен? Тогда чем же вы можете нам послужить? Раскроете свою тесную пещерку для одного из моих друзей? Бастиль кивнул головой на омег, которые продолжали стоять в отдалении. Или поможете стряхнуть пыль с моих туфель своим языком?
Боюсь, что не обладаю сноровкой ни в том, ни в другомХаук запоздало догадался, что нужно склонить голову. Хотя бы сделать вид, что его предыдущая просьба имеет униженный оттенок. Пусть варианты предложенные Бастилем были вопиющими и все нутро Хаука воспротивилось происходящему.
Лизать туфли или отдаться омеге? Какой альфа на это пойдет? И неужели омегам подобное доставляет удовольствие?
Тогда ваших воинов оскопят сегодня же и без выкупа выставят за ворота замка. Пусть дохнут, как бешенные собаки на потеху зрителям, безжалостно отрезал Бастиль, и Хаук понял, что это не шутка. Прочитал по глазам.
Иосмерийцы славились своей жестокостью к врагам. Хаук с детства помнил историю, которую ему однажды в гареме поведал Валентин. О юном иосмерийском омеге, который пожалел тхиенского воина и решил его выходить, раненного после битвы. Воин принимал еду из рук омеги, выносил его заботу и с радостью делил кров, а когда достаточно окреп и смог ходить, изнасиловал и убил иосмерийца. Родичи омеги привязали ноги и руки воина к двум лошадям и послали их в галоп.
Ваше Величество, вы злы на меня, но ведь мои воины не виноваты.
А разве виноваты иосмерийцы, которых забирают в гаремы, насилуют и заставляют рожать нежеланных детей? Никто не дарует им свободу и не обменивает их на золото До самой смерти они вынуждены страдать, сгорая на медленном огне. Вам ли не знать, кузен?
Хаук молчал, не догадываясь, что возразить, и Бастиль продолжил:
Тхиенцы делают бет рабами и поступают с женщинами не лучше, чем с омегами! Они называют их женами и мужьями, но суть одна: их порабощают и прививают чужую волю. Ваши воины заслуживают жалости? О, нет Мы так не думаем.
Бастиль верил в каждое слово, которое говорил, но он не жил в Тхиене. Не видел разрушенных деревень и междоусобных клановых стычек. Не спал в одной казарме с воинами, каждый день проливающими кровь в целях защиты этих самых ущемленных и обездоленных женщин и омег. Какая жизнь ждала их вне гаремов? Нищета, голод, еще большее насилие?
Самые крупные кланы Тхиена постоянно находились в состоянии войны друг с другом, и отец позволял им это. Вальгард находил в междоусобице свою выгоду, пока семьи грызлись меж собой, им не было дела до заговоров против короля. Но также это ослабляло и их королевство. Иногда Хаук думал о том, что не будь всех этих склок, они давно бы разбили иосмерийскую армию из женщин и омег. У них были бы пастбища, которые укрывали добрых две трети территории Иосмерии, а также шахты, в которых добывали настоящее золото и самоцветы. И выход к морю.
Вы правы, наши традиции жестоки, согласился Хаук без тени фальши. Мой родитель стал их жертвой, но я искренне сомневаюсь в том, что воины, которых вы взяли в плен, что-то исправят в этой ситуации.
Бастиль оттолкнул руку своего фаворита, когда та поползла вверх по бедру к паху, что не укрылось от безразличных взглядов присутствующих. Тот, видимо, хотел успокоить своего короля, но вызвал лишь еще большее раздражение.
А что вы думаете о своем отце, кузен? О его прискорбной кончине? Или вам плевать, раз он не был тхиенцем?
Мой отец предал своего короля.
Вальгард ему не был королем. Или вы хотите сказать, что мы ваш король? хитро поддел его Бастиль.
Я обращаюсь к вам, как положено обращаться к королю. Хаук впервые вел беседу с таким противником, умным и беспощадным. В Тхиене подобный разговор взорвался бы уже на начале и перерос в мордобой или поединок на мечах.
Бастиль прищурился, ощущая, что загнал его в капкан, и Хаук стоит в волнительном ожидании, пока тиски захлопнутся.
Мы спросили вас, считаете ли вы нас своим королем?
Мой корольВальгард Рэнгвольд. И я его овчарка.
Бастиль никак на это заявление не отреагировал, но, к его чести, компрометировать умел как никто.
Знаете, в чем проблема всех альфа-правителей, дорогой кузен? как будто мимоходом начал он. Мы никогда не встречали альфу, который бы сначала думал своей головой, а затем действовал. Вы, альфыслишком импульсивны, вот даже взять вашего воина, который соблазнил ту пастушку. Стоило оно того?
Нет, сухо ответил Хаук.
Ваш отецкороль Вальгард, в нашей с ним последней переписке, касающейся полуострова Ардо, где если помните был взят в плен ваш родительуточнил он. Так вот, король Вальгард своею рукою написал, что будет рад вогнать нам в глотку свой член так глубоко, как тот еще не бывал в нашем дяде. Стоит ли упоминать, что мы отбили остров? И все эти заявления бравада, не стоящая ни гроша, и вы такой же, мой дорогой кузен Вы можете избавить своих воинов от страданий, но не будете этого делать, потому что не приспособлены к выживанию. Пусть и думаете, что вы сильный и отважный боец.
Это была провокация, причем искусная. И Хаук не был настолько глуп, чтобы не понимать этого факта.
Бастиль демонстративно выставил вперед ногу, предоставляя возможность все исправить. И Хаук с ужасом понял, что это единственный выход. Лизать его туфли, чтобы спасти своих альф от оскопления.
***
Улыбка Бастиля ничуть не отражала его настоящих чувств. Он звал Хаука «дорогой кузен» и при этом презирал всей душой. Хаук не скрыл своего отвращения, когда спустя несколько невыносимо долгих минут к ноге Бастиля припал его фаворит, целуя голень через чулок. Казалось, еще немного и он распластается на животе перед ним и будет ползти, выпрашивая ласку. Какая мерзость!
Бастиль оттолкнул его голову ногой.
Не нужно, Антуан, приказал он.
Хаук все еще мешкал, глядя на королевскую атласную туфельку. Она была чище, чем рот у некоторых его воинов, но Хаук сдерживался не из-за брезгливости. Ему претило, что он вынужден унижаться перед этим омегой в присутствии зрителей, жадно впитывающих каждую деталь происходящего.
Ну что же, кузен? Мы были правы? Вы слишком горды, чтобы пожертвовать честью ради ваших воинов? Как же хорошо, что на престол вы лишь второй в очереди Какой был бы позор для Тхиена.
Хаук и так стоял на коленях, под прицелом Сибиллы, которая с радостью продырявила бы ему горло, будь на то ее воля. Он представил неосторожное движение в сторону короля, Сибилла выстрелит и Хаук избавится от этой жуткой необходимости выбора. Но слова Бастиля обожгли изнутри: второй в очерединикудышний король, неспособный защитить своих людей.
Если я это сделаю, как я смогу проверить, сдержали ли вы свое слово, Ваше Величество?
Верить нам теперь ваша святая обязанность, кузен, привыкайте, ничуть не обиделся Бастиль. Ну же?
Хаук осторожно подался ближе, пока Сибилла не разрешила ему перенести корпус вперед, опираясь на руки. В глазах у Бастиля играли чертики, ему нравилось наблюдать чужое падение. Юному принцу было чуть больше двадцати, когда умер Камил из-за неудачного выкидыша. Предыдущий король был еще молод, чуть старше сорока и рискнул всем из-за нового фаворита. Какими бы агрессивными остолопами ни были альфы, у омег тоже имелось слабое местоих природа.
Бастиль не казался чужд эмоциям, хотя изо всех сил старался не терять голову, когда дело касалось его врагов. А Хауквраг, они оба кристально ясно осознавали это. И он едва справился с желанием дернуть тонкую лодыжку на себя, а затем задушить Бастиля. Сибилла вряд ли бы успела убить его до того, как он сломает эту хрупкую шею.
Хаук остановился уже у самых ног Бастиля, игнорируя рассерженный взгляд Антуана. Как будто кто-то покушался на его место? Альфа вызывал лишь брезгливость своими заискивающими повадками. Такова жизнь всех альф при иосмерийском дворе? У ног омег? Под их контролем и в жестком подчинении?
Если вы не готовыобронил Бастиль, немного подавшись грудью вперед. На этот вариант. Можно рассмотреть предыдущий
Хаук снизу вверх взглянул в его злые глаза полные издевки и хладнокровно выполнил требуемое, несмотря на то что внутри громыхали молнии едва сдерживаемого гнева. Но в спину прямо под лопаткой упирался арбалет Сибиллы, и даже мизерная надежда на крохи свободы и отмщения уплыла. Король хотел не просто унижения, его желанием было сломать Хаука.
Минута подчинения воле Бастиля тянулась невыносимо долго.
Хаук понимал, что все они смотрят, как скользит его язык по королевской обуви, наслаждаясь происходящим. Тхиенец принимающий унижение от иосмерийца был зрелищем едва ли не более забавным, чем мертвый враг. Но его жизнь и так почти кончена, и если не сегодня ей придет конец, то всегда будет благословенное завтра.
У вас замечательно выходит работать языком, дорогой кузен, похвалил Бастиль, когда все закончилось. Возможно, мы даже найдем применение этому вашему таланту. Хорошо, ваши воины останутся в целости и сохранности, мы дадим им свободу. Думаю, на сегодня с вас хватит
Я считал, вы только начали, Ваше Величество, язвительно ответил Хаук.
Бастиль в ответ рассмеялся.
О, вы так проницательны, кузен! Нам бы хотелось, чтобы вы, прежде чем в полной мере воспользуетесь нашим гостеприимством, разобрались в том, что вам позволено. При нашем дворе существует целая наука этикета для альф. С рождения они учатся тому, чтобы соответствовать нам Вас тоже следовало бы обтесать.
Говорите прямо, яваш пленник, о каком гостеприимстве идет речь?
Дерзость вам не к лицу, кузен, пожурил его Бастиль и кивнул Сибилле, Хаук не ожидал удара, поэтому не успел сориентироваться и рухнул на пол. Боль была острой, но не долгой, никто не хотел нанести ему серьезного вреда. О, нет, иосмерийцы всегда растягивали «удовольствие».