Даже в зачерствевших сердцах Требония и Тита, не говоря уж об урбанариях, что-то дрогнуло. Немолодой декурион не стесняясь, утирал слезы загрубевшей тыльной стороной ладони, иссеченной шрамами:
Ты это если повозка нужна Понимаю, ты все деньги этому живоглоту, он выразительно взглянул на удалявшегося по каменному коридору Цирка помощника ланисты. Все ему отдала до квадранта Чтоб соблаговолил тебе твоего же сыночка отдать. Давай отвезем? На нашей. И денег не возьмем, он же все же наш был, легионер. А что с пути сбился, так с кем не бывает. Ты, мать, себя не вини
Гортензия рыдала в голос, почти поверив во все это. Ей было стыдно перед солдатами, верившими в ее горе действительно искренне. И жаль было этого незнакомого ей, лишь мельком как-то виденного молодого офицера, лежащего сейчас у ее ног неподвижно. Гортензия заранее знала, что он будет жив и в сознании, и видела багровый влажный след свежего ожога у него на лодыжке, представляя, как же ему больно и как он терпит, когда его таскают ременной петлей за эту же лодыжку. Она заметила и ссадины на руках мужчины там, где его проволокли по неровным от старости камням длинного коридора под ареной.
Нет, спасибо. Я уже успела договорится с соседом-гончаром, он отвез на базар свои амфоры, и теперь поможет мне сыночка отвезти. Вот только если на телегу забросите
Они отъехали на приличное расстояние, заглубляясь в переулки Целия. Марс лежал под рогожей, переводя дыхание. Он только сейчас ощутил боль, и даже не от ожога, а в душеон думал о Гайе. Лежа у Ворот Либитины в ожидании лорариев, он слышал, как курульный эдил давал распоряжение эдитору вывести для Гайи второго соперника. Он не знал имени незнакомого гладиатора, и молил всех богов, чтобы это не оказался Вульфрик.
Он забылся тяжелой дремотой, не в силах справиться с головокружением от тряски на едва присыпанной соломой телеге. Вдруг в лицо ему хлынул яркий солнечный свет:
Ну как, орел? Хватит тут бездельничать, давай на коня.
Он обрадовался несказанно голосу командира и перемахнул через борт повозки, приложил руку к груди в воинском приветствии, но вспомнил, что стоит почти обнаженный.
Вольно, центурион, жестко усмехнулся префект. Поработал неплохо. Но отдыха не жди.
Один из сопровождавших префекта ребят накинул Марсу на плечи длинный плащ, чтобы закрыть его явно не предназначенный для прогулок по городу костюм, и крепко сжал его в объятиях:
Снова с нами! Мы рады!
А я-то как рад, искренне воскликнул Марс, взлетая на подведенного вторым товарищем коня, и невольно добавил. Теперь бы Гайю вытащить.
Это да, негромно ответили ему ребята почти хором, а префект глянул на них довольно грозно.
Гортензия, я в тебя верил! Я твой должник, префект склонился с коня и поцеловал жену, все еще стоящую перед ним в драном покрывале.
Он обернулся к своим ребятам:
Квинт, берешь мою почтеннейшую и достойнейшую жену к себе, и домой ее доставишь. И смотри у меня.
Погоди, возмутилась Гортензия. И это твоя благодарность?! А ты куда? Да для меня лучшая благодарность, если б ты дома побыл бы хоть вечер.
Ну, извини, он развел руками с искренним сокрушением в голосе. Ребята, вперед. За нами гарпии гонятся.
И они умчались в сторону Дубовых ворот, за которыми располагался лагерь преторианской гвардии.
* * *
Марс с наслаждением откинул полог своей палатки, которую занимал вместе с Дарием, Квинтом и Гайей. В дневной час палатка была пустаребята на службе, даже Дарий только сопроводил его до лагеря, а сам развернул коня и умчался по каким-то делам, а Гайя Он застонал при мысли, что сейчас, возможно, Гайя уже убита или тяжело ранена. Марс тяжело опустился на свою койку, ощутив наконец, как болит ожог и саднят потревоженные вчерашние порезы от плетки. Он даже обрадовалсяэто немного забивало в его голове мысли о Гайе.
Он провел руками по своим доспехам, проверил мечхорошо вычищенное перед уходом на задание оружие словно ждало хозяина. Он достал из вещмешка чистую форменную тунику и спохватился, что надо бы обмыться. Рывком сорвал ненавистную одежду гладиатора и выпрямился во весь рост, вновь ощущая себя свободным человеком, офицером преторианской гвардии.
Марс вылил на себя несколько ведер холодной воды из специально выкопанной здесь криницыделать отведение водопровода оказалось сложнее, а рабы вырыли за пару суток, да еще и выложили крупными камнями, отчего вода была всегда чистой и прозрачной.
Товарищи, проходившие мимо по своим делам, завидев его, приветствовали, но особо не расспрашивалив этой когорте, а уж тем более, в их центурии, не было принято задавать лишние вопросы.
Спустя меньше, чем через час, он стоял уже навытяжку перед префектом:
Готов к следющему заданию.
Не сомневаюсь, прищурился префект. Смотри
И они углубились в огромный, склеенный из множества частей пергамент с тщательно вырисованным планом города, на котором можно было рассмотреть каждый дом.
Выходя от префекта и пообещав ему немедленно забежать к врачу, чтобы дать все же перевязать ожог и обработать ссадины, он тут же забыл об этомперед глазами была только Гайя. И уже не мертвой и окровавленной она ему казалась, а счастливой, наслаждающейся своей победой и объятиями зеленоглазого красавца-варвара.
* * *
Гайя стояла на арене, избавившись наконец о ненавистного тяжелого мирмиллонского шлема и подставив лицо слабому ветру, трепавшему выбившиеся из косы кудряшки.
Ей было безумно больноона ощущала боль Марса как свою собственную. Ренита обещала, что дотронется лишь слегка каленым железом, но и этого было достаточно, чтобы вся жизнь пронеслась бы перед глазами, Гайя это знала на своем опыте. Еще больнее было сознавать то, что она погибнет через несколько мгновений, так и не поговорив с Марсом, который вдруг стал так холоден и отстранен с ней. Что его обидело? Неужели он и правда приревновал ее к Рагнару? Да он же сам велел ей перейти к нему в камеруи вполне разумно объяснил, что так надо, чтобы все поверили в ее искреннюю ярость на арене, когда она будет «ломать» ему шею на глазах у всего города.
Вышедший, а, вернее, вывалившийся, выкатившийся на арену противник заставил содрогнуться в душе даже ее, не говоря уже о зрителях, в особенности женщинах, сердобольных внутри, но не отказывающихся от будоражащего душу зрелища. За прошедшие пару месяцев Гайя стала любимицей всего города, и каждый ее подвиг на арене бурно обсуждался в тавернах и на городских рынках. Рыжая красавица Невеста смерти заставила забыть подробности своего попадания в лудус, и если вспоминали темную историю про покушение на цезаря его зарвавшейся племянницы, то уже не соединяли это с Невестой смерти.
Невероятным образом история с покушением приобрела совершенно новые и яркие краски, ее тоже не забыли, но пересказывали совсем по-другомуи в основном восхищаясь красавцами-воинами когорты преторианцев. Рос в Городе шепот о том, что в преторианской гвардии появилась какая-то таинственная и беспощадная к врагам когорта, способная появиться мгновенно где угодно и когда угодно, когда возникает угроза серьезнее, чем пьяный дебош или кража пара глобулей с прилавка термополии, с чем запросто разбирались патрули урбанариев.
Даже находясь за глухими стенами лудуса, Гайя благодаря визитам Дария была в курсе основных событий. И сейчас, готовясь к схватке с непростым противником, она думала о Марсе и ребятахим предстояло уже этой ночью нанести первый серьезный удар по поганцам. И от того, с каким успехом завершит она предстоящий бой, зависело, насколько она и дальше сможет контролировать ситуацию в лудусе. Вариний оказался ей толковым помощником, а Требоний не воспринимал юношу всерьезГайе и Марсу пришлось приложить немалые усилия, чтобы убедить гордого и стойкого Вариния притвориться сломленным после побоев.
Да вы о чем? переводил недоумевающие глаза с Гайи на Марса и обратно парень. И думать уже забыл! Подумаешь. Жаль, вот даже шрамов не осталось.
Жаль? в один голос переспросили и рассмеялись спекулатории. Тогда жаль, что мы не можем своими поделиться. Не горюй, дело наживное.
Отец говорил, что это показатель доблести воина, вскинул голову Вариний.
Не всегда, соврешенно серьезно ответила Гайя. А показатель неумелости? Замедлился где-то, не заметил чего-то
Да? Ну, вы никто, ни вы оба, ни Таранис с Рагнаром, не похожи на тех, кто может просто прозевать удар. Мне кажется, ваши шрамы означают, что противник оказался сильнее. Или их было больше.
Пусть так, не стала спорить Гайя, а Марс поддержал ее молчаливо, тем более что в основном мальчишка оказался прав, хотя бы относительно их самих.
И вот сейчас Гайя вспомнила этот разговорпотому что противник был намного сильнее ее. Но надеяться на то, что эта глыба мускулов окажется неповоротливой тушей, не приходилось. Мужчина двигался удивительно легко и уверенно для своих размеров. Каждый его бицепс в обхвате мог посоперничать с ее бедром, а ширины его плеч хватило бы, чтобы использвоать его как надежное укрытие для стрельбы из лука.
Оглядев свою соперницу, гладиатор хмыкнул, но без тени презренияочевидно, был наслышан о Невесте смерти, но не видел ее никогда лицом к лицу. Светловолосый варвар с почти прозрачными, очень светлыми глазами в окружении рыжеватых ресниц, вооруженный огромным двуручным мечом, спокойно стоял посреди арены, ожидая ее нападения.
Эдитор взмахнул жезлом и отскочилмедлить дальше было нельзя, и Гайя ринулась в атаку, понимая, что одолеть столь мощного и закаленного противника она сможет только благодаря быстроте и наглости. Но первый же ее выпад захлебнулсяварвар владел мечом безукоризненно, а его физическая сила позволяла маневрировать мгновенно даже с таким грузом. Его обнаженное тело было прикрыто несколькими перекрещивающимися ремнями сыромятной кожи с грубыми металлическими накладками, а бедра схвачены куском волчьей шкуры. Такой же шкурой, тоже затянутой ремнями, были туго обернуты его ноги до колен. Светлые, еще светлее, чем у Рагнара, волосы блеклого оттенка вымокшей и высохшей на ярком солнце старой соломы, разметались по его перевитой жилами шее, с которой на грудь свисал амулет в виде волчьего клыка на узком шнуре.
Может, отдашься мне прямо здесь? на ломаной латыни медленно произнес варвар, даже не сбивший дыхания, отбивая ее удары.
В очередь! сквозь зубы процедила Гайя, пытаясь пробить его защиту в области живота и попасть между широким окованным поясом и ремнями, идущими к груди.
Варвар хохотнул в голос, снова парируя ее удар. Она ужаснуласьнесмотря на то, что у мужчины был один клинок, а у нее два, и ее скорость всегда была выше, чем у любого противника, даже того же Марса, с этим северным воином не срабатывал ни один из ее излюбленных приемов. И, судя по его мерно вздымающейся на каждом ударе груди, надеяться измотать его до валящей с ног усталости тоже не было.
Зрители были радыони чувствовали себя вознагражденными за ожидание таким долгим и красивым поединком своей любимицы. Но в этот раз мало кто поставил на Гайювсе же разница в размерах бойцов слишком бросалась в глаза.
Гайя, и без того уставшая после каскада акробатических прыжков и ужимок во время «боя» с Марсом, не совсем оправившаяся после вывиха, начинала чувствовать подступающую тошноту и слабость. Больше всего она боялась потерять сознание прямо на аренеэто означало, что варвару дадут право ее добить. И тогда ребятам в городе придется действовать дальше почти на ощупьразве что Марс сумеет наладить связь с Ренитой и Варинием.
Была еще надежда на наставникаон накануне вечером все же успел выкупить свою свободу на те деньги, что передал ей Дарий специально для этих целей.
Куда теперь? спросила она, искренне поздравив своего наставника, ставшего ей за это время настоящим другом.
В вигилу! решительно ответил галл. Я уже наводил справки, заходил к их префекту как-то. Там мне все подходит.
А чем тебя именно пожары так влекут?
Он пожал плечами:
Не к пекарю же в подручные идти. А там настоящая мужская работа, ребятам тоже несладко приходится.
Не спорю, она видела, как работали вигилы на пожарах, почти каждую ночь вспыхивающих в городе, а пару раз пришлось работать с ними плечом к плечу, потому что здание и гореть-то начало потому, что удиравшие от спекулаториев поганцы опрокинули то ли факел, то ли жаровню.
Так что Гайя не могла надеяться даже на то, что за ареной ее ждет привычная уже бородатая крепкая фигура, готовая хотя бы одобрительно махнуть ей рукой сейчас. Она все же метнула взгляд на Ворота жизнитак, на всякий случай, ей в них уже не входить И увидела Рагнара, сжавшего обеими руками опущенную толстую деревянную решетку, преграждавшую путь на арену и с нее во время боя. Где-то в тени решетки маячила и почти слившаяся с сероватой стеной хламида Рениты.
Девушка перевела дыхание и вновь атаковала варвара. Но он оказался проворнее, и она едва успела отбить его меч, несущийся в рубящем ударе колоссальной силы ей в грудь. Отвести удар совсем не удалось, она только перевернула лезвие, продолжающее двигаться по инерции, и задохнулась от сокрушительного удара по ребрам. Ее бросило на колени, и она даже проехалась по песку, сдирая колени в кровь.
В глазах было темно от боли, и она не могла сделать ни вдох, ни выдохпочему-то это рассмешило ее. Девушке показалось странным, что она в сознании, все слышит и видит, а вот как дышатьзабыла. И она рассмеялась Великолепная акустика арены подхватила ее мелодичный смех и донесла даже до самого верхнего портика, заставив вздрогнуть расположившихся там милосердных и непорочных весталок.
Целия, тихо обернулась одна их них к старшей. Разреши мне воспользоваться своим правом дать помилование том, кто встретит весталку на пути.
Целия, начавшая полнеть жрица-наставница лет тридцати семи, подняла тщательно ухоженную бровь:
С чего бы, Мирта?
Мне жаль эту девочку, быстро проговорила молоденькая Целия, сжав руки на груди и невольно сминая тщательно уложенные складки белоснежного форменного одеяния, полностью скрывавшего все, кроме толстых, выпущенных на грудь кос, полагающихся весталкам.
Девочку? хохотнула Целия. Вот уж чего нет, того нет. Могу поклясться золой из нашего очага, что эта с позволения сказать девочка ночь провела не в молитве перед Ларами и Пенатами, а в любовных утехах с этим же мальчиком. И с еще тремя другими.
Мирта вспыхнула и прижала ладони к покрасневшим щекам, отворачиваясь от наставницы. Спорить было нельзяэто могло навлечь серьезное наказание в их довольно жестко организованной жизни. Но и смотреть, как погибает на арене тоненькая золотоволосая воительница, которая сейчас с трудом поднялась на одно колено и прижала предплечье, не выпуская меча из руки, к ребрамбыло выше ее сил.
Но вот девушка поднялась на ноги, и слегка пошатываясь, снова приготовилась к атаке.
Мирта, а вместе с ней и все трибуны, замерли на вдохе. И на вдохе же получил ее меч в открывшися живот варвар. Он не сразу понял, что ранен и притом смертельноее меч пробил печень, а следом она зарепила успех, полоснув его по горлу запрокинувшейся от боли головы.
Могучий северянин рухнул к ее ногам, а предсмертное выражение его лица было изумленным:
Девчонка, прохрипел он. Будь ты проклята. Мне нет места на пиру у Одина теперь, я сражен девкой. Пусть же все забудут, что ты девка. И я буду знать, что погиб от руки воина.
Она склонилась к нему и проговорила так тихо, как могла, чтобы ни один звук не долетел до трибун:
Прости. Не я это затеяла. И могу успокоить, я действительно воин. Так что иди с миром к своему Одину. Ты убит офицером римской армии.
Светлые глаза умирающего раскрылись до предела, и в них плескалась неподдельная радость. Он раскрыл рот с вытекающей струйкой крови, чтобы сказать ей что-то еще, может, и забрать назад свое проклятие, но не успелего тело выгнулось, вздрогнуло и подбежавший лорарий с раскаленным прутом удовлетворенно кивнул:
Мертвей не бывает!
Гайя, взмахнув зрителям в обязательном приветствии, захлебнулась от дикой боли в груди и выругалась про себямало ей еще ноющего плеча, как теперь сломаны ребра. И это означало почти месяц вынужденного бездействияребра ей ломали тоже не в первый раз.
Свободу! крикнули откуда-то сверху, из портика весталок.