Еще некоторое время занял путь от монастыря до моей хижины. Небо было похоже на отражение воды со дна колодцатемное, но невероятно чистое, глянцевое.
День заканчивался и наступал новый. Заканчивалась неделя и приближалась следующая. Месяцы сменяли друг друга. Больше ко мне не приходили видения. Я продолжил работу в монастыре. А позже случилось нечто ужасное
Авдотья захворала чемто тяжелым в феврале, чемто, что связано с легкими. Ее увезли в госпиталь, там она и скончалась. Врачи сказали, ее сердце не выдержало нагрузки, организм больше не справлялся с болезнью.
Я слишком сильно привязался к ней и знал, что после этого на ее место прибудет новая настоятельница. Мне не хотелось более работать при монастыре. Нужно было забыть обо всем хоть на время, заняться чемто другим.
Я снова бежал от проблем, как в тот ужасный вечер, когда я трусливо оставил свою мать наедине с горем. В который раз мне приходилось чувствовать себя настолько отвратительно.
В том же месяце я навестил могилу Авдотьи. Мое сердце болело. Оно трепетало перед будущим, перед Богом. Зимняя природа раскрылась в своем суровом, зловещем характере. Зима забрала одну жизнь в этом месте.
Перед тем, как уйти в мир иной, матушка попросила захоронить ее на холме рядом с монастырем. На этот холм вела всего одна тропинка, а вокруг раскинулся еловый лес.
Помню, долго шел по той тропе, пока не наткнулся на деревянный крест, наспех вбитый в землю.
У матушки не осталось родственников на этом свете, чтобы позаботиться о ее погребении. Монахини очень ценили ее, они оставляли множество памятных вещей рядом с могилой.
Около креста стоял огромный валун, на котором ктото выбил: «Вознеси, Боже, душу рабыни Твоей».
Я положил на место захоронения распятие, которое дала мне Авдотья во время исповеди.
Когдато эта вещь дала покой моей душе. Пусть же теперь она вернется к вампрошептал я, роняя слезы на мерзлую землю.
На следующий же день я устроился на работу в поле, в той же деревне. Близилась весна, и только Всевышний знал, что ждало жителей этого места.
Глава 10
Часто мы жалуемся на то, что родились в неправильной семье. На то, что ктото рождается и становится богатым офисным клерком, банкиром, ввиду своего происхождения, а ктото всю свою жизнь трудится на поле, или в шахте.
Но подумайте сами: зачем нужны несметные богатства тому, кто с детства остался один в мире, кто овдовел, потерял любимого мужа, кто наблюдал за смертью военного товарища, близкого друга? Неужели огромные суммы денег смогут помочь людям после настолько огромной утратычеловеческой жизни?
Нас делают счастливыми близкие, любимые, родные люди. Деньги же лишь немного скрашивают наше существование. Не более того.
*Далее страница залита жидкостью*
После потери семьи и смерти Авдотьи единственное, что могло удержать меня в этом мирепонимание того, что я могу помочь людям найти путь в этом мире или уже в ином так, как мне было завещано.
*Несколько страниц в этом месте вырваны*
Утро первого дня весны было теплым. Повсюду виднелись бурые пятна земли, клочки полей, открывшихся по весне. Веселые ручейки воды напевали песнь жизни: природа дарила всему сущему свою торжественную красоту. Как будто не было всех моих утрат. А может, все эти утраты были лишь началом
Поле, в котором я работал, находилось близко к моему дому (его, кстати, оставила мне по завещанию Авдотья).
Мой рабочий день начался с тяжелой, подвластной мужской руке, работы: необходимо было разрыхлить мерзлую почву, дать ей пропитаться водой. Но зима была малоснежная, так что много воды земле по итогу и не досталось.
От утра и до ночи я работал не покладая рук, махал мотыгой, копал лопатой, рыхлил землю тяпкой, снова вскапывал все, затем поливали так день за днем.
Наступало лето, меня ели комары, но их было малодождей почти не было. Ото дня в день становилась то знойная жара, то необъяснимые заморозки. Работать было тяжело, ужасно. Все сетовали на то, что урожая не будет, что нужно готовиться затянуть потуже пояса. Так и делали: запасались зерном, как могли делали соленья. Мужики ловили рыбу, но делали это осторожнона речке водились медведи.
Со временем все стали ощущать на себе голод, ели как можно реже, чтобы сэкономить запасы, но это не помогало. Все равно ели, все равно работали, как пчелы, а отдачи не было.
Ужасное, ейей, ужасное лето, Викторговорили мне при встрече деревенские старики, когда я проходил мимо их изб.
Я и сам голодал, подолгу не мог найти чем прокормиться, хотя и работал на поле.
Так, один раз я пошел вечером на речку, рыбы наловить. Долго сидел и ждал поклевки. Вот уж наступила ночь, на небе появились звезды, а солнце сменилось полумесяцем. Появился немногочисленный гнус, которого можно было пересчитать по пальцам. Река и деревья шумели в унисон.
Вскоре рыба начала клевать, мне удалось поймать пару сомов, всех их я положил в садок и начал ждать следующую партию.
Вдруг шелест листьев усилился. Я долго время не обращал на это внимание. Но, когда я повернулся, чтобы положить очередную рыбину, то увидел следующее: сзади меня стоял медведь, который ни на что не реагировал, он просто смотрел на меня.
От такой жуткой картины у меня поджилки затряслись, я начал прощаться с жизнью, читать молитвы. Но случилось то, чего я не ожидал. Он заговорил со мной человеческим голосом:
Эх, парень, человеческая жизнь в этой деревне не стоит и рыбьего хвоста
Я задумался, невольно кивнул и спросил:
Кто ты? О чем ты говоришь?.. И почему ты говоришь?
Молодой медведь подошел ближе и сел рядом со мной, кряхтя и фыркая.
Я Петро, местные звали меня Петриком, я был здесь рыболовом. Когда мне было девятнадцать лет, я влюбился в первую красавицу нашей деревни. Она поистине была неотразима во всем: ее волосы, голос, глаза. Увы, природа не наградила меня красотой, поэтому мне приходилось скрывать свои чувства, зная, что ей я не придусь по душе. Я действительно был ужасен внешне Но я все же признался ей в своих чувствах. А она просто рассмеялась мне в лицо.
Петро фыркнул, а потом продолжил:
Позже с ее подачи уже все смеялись надо мной, как над убогим. Они порицали меня, понимали, что я бы никогда не пришелся по вкусу той девушке. Ее, кстати, звали Адамедведь отвел глаза к небу, Но вот, одним летним днем случилось ужасное: какойто мерзавец надругался над ней рядом с этим местом, а потом жестоко убил. Народ был в ярости, и я тоже, но все без исключения подумали на меня. Всем хотелось сжить меня с этого света, но никому не приходило в голову, что человек с отвратительной внешностью может быть добрым внутри.
Мне жаль, Петро
Ничего. Все в прошлом.
Ты продолжил любить эту девушку даже после ее издевательств?
Ты подумаешь, что я идиот, но так и есть.
Это твой выбор, не мне тебя судить.
Так вот, продолжил Петрик, в последний день своей жизни я рыбачил здесь, таким же вечером, глядя на луну. Ктото из местных подкрался ко мне сзади так же, как я подошел к тебе, и пришиб к земле вилами. Затем он скинул меня с обрыва в речку, пока я еще был в сознании. Это все
Я долго сидел неподвижно, отходя от шока, нашедшего на меня от этого рассказа. Я думал о том, что начавшийся голодэто кара божья жителям этой деревни за то, что они сделали.
Медведь сопел то ли от злости, то ли от нахлынувших чувств. Я развернулся к нему и сказал:
Покойся же с миром, Петро, и да примет душу твою Предвечный в царство небесное.
Медведь закрыл глаза, накренился вперед, а затем упал замертво: душа покинула тело. Вспышка озарила берег реки, но была тишина. Медведь исчез.
Мне нужно было собираться домой, но я еще некоторое время смотрел на отражение луны в реке, на деревья, на шумный поток воды
Глава 11
Спустя два месяца все жители деревни поголовно начали болеть цингой и прочими болезнями, вызванными истощением организма. В наших краях начался Великий мор.
Нам сообщили о глобальных проблемах с урожаем по всему континенту в целом. А рабочий местного почтового отделения доносил до нас самую важную информацию, которую государство распространяло по всей подвластной ему земле.
В связи с проблемами с поиском пропитания люди стали покидать село, стекаться к столице, где еще можно было получить хоть какуюто гуманитарную помощь. Деревня начала пустеть. Я тоже чувствовал на себе неизгладимый отпечаток голода, нужду.
На моих глазах крепкие юноши превращались в убогих, сгорбленных недугами стариков. Сами старики либо умирали, либо по долгу лежали дома, уставшие и измотанные болезнями.
Я принял для себя решение, что буду помогать всем, кто нуждается в помощи. Впрочем, не только за мной последовали такие действия: все, кто мог ходить, сплотились одной дружиной, сила которой неумолимо слабела.
Уже через две с половиной недели начался мор людей. Гибли все. Детей кормили лучше всего, но еды не хватало и им. Матери и отцы погибали, затем дух покидал и их дитяток.
Я и еще пару человек трудились, освобождая улицы от зловонных трупов, опознавая их, погребая и составляя некрологи.
На фоне всех оставшихся в живых выделялся местный кузнец, старик Исаак. Он, несмотря на голод, всегда находился поодаль от меня и наблюдал за моей грязной работой, смоля папиросы. Его долгие истории из жизни по вечерам навивали тоску.
Странно, но он ни по кому не скорбел. Сам Исаак мне рассказывал, что нет у него никого больше в мире, и скорбеть то ему не по ком. Он часто рассказывал о сыне, о том, что судьба у него была сложная, что не дожил он до сих дней. Что убит он был местными по чем зря, что жизнь старика без кровиночки уже давно не имеет смысла.
Одно только хорошо, не увидел он этой напастиприговаривал обычно старик.
Каждый закат мы собирались возле крыльца кузнечной, чтобы поговорить на разные темы, да и бросать старика одного мне очень хотелосьи так ему досталось в жизни.
Еды почти не было, однако дед Исаак имел в своих запасах большое количество самогонки, что конечно же помогало местной медицине, а также времяпрепровождению по вечерам.
Когда на улице окончательно темнело и наступала ночь, мы заходили в дом. Там старик обычно сидел возле окна и курил самокрутки. Вся кухня, на которой мы находились, была окутана полумраком и дымом. Через эту темную мембрану из другого конца комнаты доносились звуки радио.
Внешность Исаака была скудной на красоту, да и какая красота в его годы. Все в нем говорило о том, что он прожил долгую, суровую и несчастную жизнь. Но как гордо он выглядел в своем одиночестве: его седина и щетина иголками показывали всю его внутреннюю суровость.
Истории человека, умудренного годами и опытом, восхищали меня, заставляли вслушиваться в каждое его слово, внимать, как внимают самым сильным ораторам. Но по нему было видно, что он готовится к чемуто, чувствует чтото, что чувствует каждый пожилой человек, когда смерть стоит на пороге
Так длились дни и недели, а затем месяцы мора. Люди все уходили и уходили. Били колокола. А потом и в колокол среди обессиливших монахинь бить стало некому.
Както вечером, когда мы обычно сидели в кузнецкой у Исаака, тому совсем поплохело. Через четверть часа душа покинула его телослучился сердечный приступ. Но перед этим мгновением я спросил его о том, как звали его сына Он ответил:
Петрушка, родимец мой
Глава 12
От деда Исаака мне досталось старое ружье, которое давно не видело свету. Сам старик в последние годы не мог уже ходить на охоту, поэтому он завещал его мне.
С наступлением осени деревня совсем опустела. Уже ничего не напоминало о ее прошлом, кроме деревянных изб и монастыря, который находился рядом. Кругом бегали голодные собаки, чудом сбежавшие с привязи. Они разбрелись по окраинам, ища себе пропитания, выживая, сбиваясь в стаи, чтобы не быть съеденными волками.
В наших краях продолжался мор, но в этой деревне он давно закончился, оставив после себя лишь горсть местных жителей, которые судорожно сидели по своим домам, вспоминая, что почти все, кого они знали, уже мертвы.
*Вырванная страница*
Одним днем я отправился на охоту. На улице стояла неприятная морось. Необходимо было достать животного мяса и жира для себя и местных жителей. Сейчас в этом нуждались все.
Дойдя до болотистого леса, вся территория которого была усажена кривыми, как рыболовные крючки, деревьями, я снял с плеча ружье и начал осторожно идти, выверяя каждую лесную тропку. Мой дождевик цеплялся за ветки волчьей ягоды, издавая неприятный скрежет, но все усиливавшийся дождь заглушал его.
Мне пришлось очень долго бродить, чтобы найти хоть какойто след, но все, что было на земле, тут же омывалось водой, и увидеть чтото было уже невозможно.
По прошествии часа я побрел назад, не желая более тратить время на безнадежные поиски. Выходя из леса, я остановился, чтобы повесить ружье на плечо, но в этот момент меня чтото сбросило с узкой тропки прямо в болото с невероятной силой.
Упав и посмотрев назад, я увидел стоящего позади меня оленя, морда которого была окровавлена. Меж ребер животного виднелись четыре раны, расположенных параллельно друг другу. Он фыркнул, а затем ринулся на меня. Единственное, что я успел сделатьэто громко произнести:
Господи!
Олень тогда резко остановился, по его жилистым щекам текли человеческие слезы. Секунду продлилась гнетущая тишина, а затем он убежал в глубь чащи
Я пошел по его следам, по мшистым кочкам и скользким листьям, примятым сильными копытами оленя. Еще полдюжины минут и я нагнал его.
Олень стоял неподвижно, разглядывая кроны деревьев, будто бы отрешившись от мира. Но вот я подошел к нему ближе, держа в руках ружье. Я знал, что за этим телом скрывается людская душа, полная горестей.
Бог простит тебя. Скажи мне, кто ты?
Бог не удостоит меня такой почестисо скрежетом в зубах ответил мне томноокий олень.
Расскажи мне
И олень, сомкнув глаза, стеная от боли, начал свой недолгий рассказ:
Я любил одну девушку невиданной красы. Но вот беда, я всегда был ужасен своей внешностью. Мой отец Исаак постоянно твердил мне, что эта девушка никогда не станет моей, что нет в этом мире справедливости, однако же я всегда надеялся
На этом моменте я поперхнулся, пытаясь откашляться. Олень продолжил рассказ:
Както вечером, когда я рыбачил на речушке, что рядом с нашей деревней, я услышал шорох позади себя, но не предал этому значения. А потом меня чтото ударило со всей силы, оставив эти ужасные следы, и затем ктото поволок мое израненное тело к обрыву у реки и скинул меня в бурлящие воды
Я еще очень долго изумленно смотрел на него, вспоминая свою встречу с медведем, а потом произнес:
Тебя зовут Петро, можешь даже не говорить мне. Я знал твоего отца. Хочу сказать, что, возможно, видел твоего убийцу и даже Вознес его не упокоенную душу. Тот человек представился тобой, будучи в облике медведя, я и подумать не мог, что это не ты, но теперь, я не знаю, как буду жить с этим Мне правда жаль.
Олень открыл свои глаза, полные безумия, налитые кровью, а затем металлическим голосом протяжно крикнул:
Умрииии!
Он понесся на меня, скрежетав зубами. Тогда я взял в руки ружье, приготовившись дать отпор зверю.
Мы схлестнулисьрога против стали. Дождь усиливался, и никто не мог услышать звуки нашей борьбы.
После нескольких минут жесткой схватки я крикнул ему:
Ты намного больше заслуживаешь того, чтобы получить покой, чем я. Оставь свои попытки убить меня, Петро! Бог простит твои грехи, а виновный в твоей гибели будет наказан. И я уверен, он уже наказан, ведь Бог не мог оставить это так Он с тобой, Петро
Секунду после моих слов ударила молния, небо озарилось ярким светом, еще через секунду ни света, ни Петро. Только я и лес.
Заключение
Я добрался до дома, ошеломленный событиями, которые произошли со мной в лесу. Когда я рассказал местным жителям, что не смог достать такую нужную им дичь, они очень расстроились, плюнули и разошлись по избам.
Только перед сном, в тот момент, когда я снимал с себя старую черную рубаху, мне стало ясно: олень пронзил меня рогами, мои ребра были изувечены ссадинами и глубокими ранами
*страницы испачканы кровью*
Утро. В моей маленькой комнатушке собрались все выжившие жители села. Каждый из них, услышав от знахарки, что долго я не протяну, начинал молить Бога о спасении меня и моей души. В общем, они поддерживали меня как могли. Но с каждым часом мне становилось все хуже.
В этом могли убедиться и деревенские женщины, которые делали мне перевязки. Видимо, раны были очень глубокими, потому что никто из перевязывающих не хотел больше заниматься этим делом, увидев ужасное зрелище.