В него вернусь, и с ним вернется детство
Бескрайних гор, сверкающих морей.
И не нужны мне будут больше средства,
Чтоб вспоминать о виде кораблей.
Нет сил просить судьбу и провиденье:
Грядет отчаяньеусталость многих лет.
Прошу мольбами Бога о прощенье,
Хочу припасть к земле, забыть насущных бед.
Хочу забыть о том родимом доме,
Но не забудет обо мне тот славный край!
Хочу узнать овраг я, улицу и поле,
Что я когдато бросил невзначай.
Я помню лес над сопками Хехцира,
Как песню ночью иволга поет;
Как солнце жжет костры над скальным миром;
Как бурно воду по реке несет.
Зачем навек покинул свой росток?
Уехал навсегда я в путь нелегкий.
Люблю тебя, как мать, родной Восток,
Столь близкий мне всегда и столь Далекий!
2017 г.
Разговор на перроне с первым встречным мне человеком
Перрон.
Мои ноги в бетоне,
Я иду один по платформе,
Жду свой поезд.
Ко мне подходит попрошайка,
Видимо, цыган.
Он смотрит на меня с презрением,
Потирает руки, как вокруг Клондайка,
И молчит.
Наверное, он не знает русского,
Не видит перед собой
Пути более широкого или узкого,
Чем безвыходная паперть.
Но тут парень говорит невнятно чтото:
У вас положение лучше, по вам видно,
Лицо белее, глаза шире,
Вы не ходите в состоянии трупа.
Сразу видно, вы не с Кунашира,
Или Итурупа.
Вырусский!
Я стою, растопырив пальцы,
Отодвинув борта пальто,
Разглаживая мокрые от дождя волосы.
Говорю, мол:
Я, извините, кто?
В слове русский и богачни одного совпадения.
И нет разницы из какой ты полосы,
Да и кому интересны полосы?
Нет, вот, что скажу, дружище,
Бедность не признает ни национальности,
Ни этноса,
Ни твоей уникальности,
Ни лирики, ни эпоса!
Проблема даже не в цвете кожи,
Не в белизне лица.
Я просто стою перед тобой,
Обычный прохожий,
У меня, быть может,
Ни копейки в кармане нет сейчас,
А я сохранил достоинство и вид,
Не кричу, что я инвалид,
Ущемленная раса,
Незаметная серая масса.
Я живу,
Я работаю честным трудом
И тем богат,
Что не умер внутри.
Такие дела, брат!
И я килем ног побрел по перрону,
По бетонному склону
Сапсанов и поездов.
Мой состав опаздывал,
Но я был к этому готов
3 октября, 2021 г.
Восточный ветер
Услышал ветер я, что дул с Востока,
И сразу вспомнил вдруг родимый край.
Но не дойти туда, ведь он далеко,
Так дуй же, ветердруг, не преставай!
Как шаловливый сын, как блудный странник.
Тебя я ждал сейчас, и ты пришел!
Я помню детство, друг, и кнут, и пряник
Но ты скажи мне, как меня нашел?
Иль дуешь рядом ты, чтоб грусть навеять?
Подумал ревностно, что я забыл?
Что я сижу, как трус, благоговея,
Забыв, откуда ты, мой друг, прибыл?..
2019 г.
Лучший день
Обычным днем сижу я на скамье.
Прекрасный день. Бесспорно, лучший день.
Я в том углу, где солнца нетлишь тень;
И ветер сильный дует в спину мне.
И как тогда, на дальнем бреге я
И ближний берег для души далеко,
Как будто гдето утонул глубоко
Последний мой оплотсудьба моя.
Как пенится грядущая волна!
За ней грядет еще, еще и снова
Так с уст сойдет одно иль боле слово,
Дойдет ли то потом до сердца дна?
И бьет чрез край, вода за борт зальется.
А в небо зришьни капли нет, ни града.
Но разве для воды живет преграда?
И все сидишь, и ждешь, и жаждешь солнца.
Угрюмый ветер сквозь тебя пройдет.
Ах, ветердруг, возьми меня с собой!
Готов пройти сквозь ливень я любой,
Верни туда, где жил из года в год
И здесь, муссон, где я, скамья и тень,
Ты преврати меня с душою в прах.
Развей меня на глиняных брегах,
Чтоб волны омывали каждый день.
2018 г.
Необыкновенный полночный променад
Я совершал полночный променад
Средь улиц, окаймленных темнотой,
И чувствовал, что в сонме автострад
Ужасный силуэт следит за мной.
Луною освещенные дома
Зажженными глазами презирали
Живую тень, которой не дана
Привычная религия морали,
Которой довелось уже сполна
Отпить из кубка славы и печали,
Теперь же за другим бредет она,
Цепями закрепленная из стали.
Деревьев затемненных очертаний
На тротуарах множество от фар,
И силуэту черному страданий
Дают, ветвями нанося удар.
Болевшая, усталая душа,
О, как тебя сомнения терзали
Меняла старый шаг на новый шаг,
Оставшись непокорною в опале.
Преследуемый собственною тенью,
Истерзанною розгами судьбы,
Я слал свои заклятья провиденью,
В отчаянье забросивши мольбы.
Когда себя к ней цепью приковал,
Я оторвал свои бесценны крылья.
О, кем я был! О, кем теперь я стал?
Упавши с неба, задыхаюсь пылью.
Свеченье фонаря тянуло вверх,
А силуэт в слезах клонил назад,
В амбициях завидев неуспех.
Я совершал полночный променад
2019 г.
Поэмы
Праль и Мораво
Покаяние краю
Воспой, поэт, поэт луны,
Тот странный, дивный край,
Муссон где ломит валуны,
Сайгаков гонит стай,
Где рек простор затмит глаза,
И лев живет, не дуя в ус,
Сребрит бережья волн коса,
Темнит раздолья гнус,
И молнии гнут кривой излом
И режут бревна, щепь метя,
И ливни бьют сквозь бурелом
Средь чащ пройти хотят,
А ночь черна, как земь югов;
Где лес сосною кроет ель,
И стелет снег холодный кров,
Звенит в ручьях капель!
Воспой, полнощнейший поэт,
Как жар влечет из почвы влагу,
Горит сквозь пар свинцовый след,
Взывая в нас отвагу.
Костровый свет наш слепит взор,
Дурманит душу дымокур,
И гдето в недрах крайних гор
Шахтерский роет бур!
Предай листам бумаги ты
Свой опыт прошлых дней,
Пиши о том крае земли,
Пьяни рассказами о ней,
Как дождь пьянит цветы
Древний Клот
Я повесть дивну заведу
От самых давних лет,
Когда чернела темь в саду,
Не знали люди свет.
В одном краю царил Каноз
Властитель дум и зал,
Старик, и, скажем, из заноз
Большой он самой стал
Не то, чтоб каждому из всех,
Хотя бы для вельмож.
Один лишь вид взывал в них смех:
На черта был похож.
Но глубоко в своей душе
Он мнил себя мисси́ей.
Однако город весь уже
Погряз в бюрократи́и.
Любил глаголить царь стихи
О мире, о долгах.
Писал, срываясь на «хихи»,
За ним его слуга,
Стоявший справа от руки
А может, и не справа
Как киль, что режет гладь реки,
Писец его Мораво.
И писарь сей устал от кип
Исписанной бумаги.
Каноз совсем уже осип
Твердить трактат отваги.
Мораво тоже уж давно,
По скромным завереньям,
Твердить в душе трекляты «но»
Потух на злоученья:
Каноз всегда хотел слагать
Стихи о жизни. Просто
Еще просил он собирать
Их в сноп людского роста.
Устал любой сие писать,
Услышавший бы ныне
Слова царя, мол, надо знать
Закон о нем и сыне.
(Дурною славою живет
Усталый, старый город.
Его прозвали «Древний Клот»,
Кто был душою молод).
Мораво млад, и все с тоской
Он к сердцу принимает:
Ему талмуды деньденьской
Писать не подобает.
В один лишь день, в один момент
Ситину, мать, покинул.
Ему мечта и аргумент
Тогда была, и стимул.
Так мыслил он тогда:
«Еще один, последний день
Веду я службу, господа.
Кому в провинции не лень
Пусть сам страдает тот.
А я прочуял жизни соль
Покинуть Древний Клот,
Прибыть в столицуЖоль»
Дорога в Жоль
И вот бредет один писец,
Оставлен на мороз.
Виной тому, Господьистец,
Скупой старик Каноз.
Но был он тверд, душой силен,
Из никелева сплава
Как будто б, право, сотворен
Прекраснейший Мораво!
Он чаял жизнь начать свою,
Забыв ужасну боль,
В мирском, конечно же, «раю»,
Иначегород Жоль.
Дорогой дальней, лесом ли
Мальчишка брел один.
Я знаю точно, здесь брели
Герои из былин
Так вот, он шел недели три,
Пока на чистом поле
Не встретил знак гнилой в пыли:
«Приветствуем вас в Жоле!»
С подхода город удивил
Писца по невезенью:
Дорогаполе, знак изгнил:
Порос чужою ленью.
Но все же шела как тут быть?
Ему тут что ли крест найти
И голову сложить?
Осталось только шаг пройти
Врата встречают щедротой
Изящного убранства.
Сребрят церквей своих главой
Просторы нова царства!
И страж кричит и вопрошает:
«Ты кто такой, откуда ты?»
И в миг один прегорождает
Проход через мосты.
«Скажи или уйди, глупец,
А то найдем управу!»
Ответил сразу млад писец:
«Древнейший Клот, Мораво».
«Древнейший Клот? Ты что несешь?
Болезнь? Цинга? Зараза?
Таких не знаем, ежьматрешь»
Но тут выходит страж другой,
Не дав закончить фразу,
И молвит всех впустить.
«Обычно нужно за такой
Подарок заплатить!»
Твердил второй. И подсобил
Грошами им герой
Приветствие Царя
Толпа людей, вокруг народ,
Играют песню барды
Пирует Жоль! И царь идет,
Блестят его кокарды!
Сегодня он поднял зарплат
Количество и златность
Для всех бесчисленных солдат,
Повысил ратну знатность.
Шагает воинов стройный ряд,
Лоснятся их наряды,
Сверкает сонм кольчужных лат
Средь улиц витьеватых.
Дворцыуслада из услад
Для писарева взгляда.
Богатый Жоль похож на клад,
Устроенный из злата.
А гдето за углом совсем
Идет отряд дружины.
Кричит глухой, мычит, кто нем,
Во славу стар режима:
«Ликуй, бедняк, хвали царя!
Какой сегодня день!
Вставай, румяная заря,
А нам вставать не лень»
Монарх по улице грядет,
Под ним червона лошадь.
Пришел его теперь черед
Прийти на златну площадь.
К трибуне встал и речь завел,
Взыскавши мысли зернь.
Пред ним стояла с многих сел
(Градская тоже) чернь.
И рек тогда прекрасный Праль
О том, что нужно право
Хвалить и умножать, как в старь.
Внимал ему Мораво.
И так понравилась уж вдруг
Монаршья эта мысль,
Что от моральных прежних мук
Избавился наш писарь.
И парню захотелось так
Пойти в казены службы,
Готов пахать был за пятак
На славны града нужды
Посадские карнизы
Светило бросило лучи
На городские стены,
Теплом огревши кирпичи,
Сжигая брызги пены.
Никто в прекрасный день такой
Не был объят тоскою,
Ведь в месте том корчмарь любой
Мед, пиво лил рекою.
Гуляка пил портвейн, вино,
Смеялся, что есть мочи.
Толпа гуляла за окном
До самой поздней ночи.
Как самый крупный патриот,
Приветствующий право,
Ушел что в Жоль, покинув Клот,
В момент тот был Мораво.
Но ночь темна, довлеет сон
Над сыном стар Ситины,
Поэтому решает он
Приехать в дом гостиный.
К тому же здешний край суров
На мерзлую погоду.
Любому здесь полезен кров,
Кто хлад не знает сроду.
К чему, бишь, я? Ах да! Суров!
И сразу заселился
Мораво в крайний из домов,
Когда уснуть решился.
И лился свет со всех сторон
И с каждого карниза,
И был посад сей облачен
Как будто б в златну ризу.
Но вот в одной из темных зал
За крохотным столом
Сидел огромный генерал
(СтолМоська, он жеСлон).
Он пил горилку, как привык,
Всю залпом из горла.
И дребезжал его кадык,
Как маятник, тогда
(Надеюсь, мне простят строку,
Где рифма невпопад.
Простите, дети, старику
Его на вирши взгляд).
На это взор со стороны
Мораво обратил,
На то, как ветеран войны
Хмельной напиток пил.
И тот, второй, вдруг пригласил
Усталого Мораво
С ним выпить вместе, что есть сил,
За Праля и за право!
И шли часы. Их разговор
Надолго затянулся,
И писарь наш слугой во двор,
По счастью, приглянулся.
А как уж так случилось, я,
Поверьте мне, не знаю,
Скажу лишь, что, мои друзья,
Вас пить не призываю
Нигде, никак и ни за что.
Напели мне сороки,
Мол, пьянството у них зашло
До следующей попойки,
А там писец узнал о том,
Что знатный генерал
Имеет связи со двором
(Так он ему сказал),
А дальше ветеран ему,
Как в память стару брату,
Помог с работой самому
В дворце, где Праль, по блату
Монарший дом
Встречает всех своим сребром
Изящного убранства
Известный здесь Монарший дом
(Точней не всехдворянство).
Прошел лишь день, как генерал
Помог герою сказа,
И наш безвестный писарь стал
Уж царского приказа.
И вот уже весь высший свет
Налево и направо
Твердит о том, что лучше нет
Писца, чем млад Мораво.
Грядут недели дел его,
А он за Пралем пишет,
Но сам в душе слова давно
Монаршие не слышит.
Вы спросите: «Но как же так?»
А я вам: «Ну еще бы!
Ведь царь ему дал особняк,
Да с видом на трущобы!»
Похоже, что постиг писец
Натуру государя:
В толпегерой, в душеглупец.
«Каноз не хуже Праля»
В уме твердил наш писарь.
Понять не мог он, почему
Простая вроде мысль
Чуть раньше не пришла к нему?
Ведь стопки всей бумаги
Давно скопились ростом так
Высотностью, как флаги.
Не человек, а целый флаг!
И вот совсем уже писца
Перо поисписалось.
Писать он мог, но наглеца
Понять не получалось.
И у Мораво на душе
Скопилось много ссадин,
Готов он был давно уже
Уйти со дня и на день
Особняк
«Пурга какая на душе!
Везде лжецы и воры,
Кругом притворство в неглиже,
Злодеев бродят своры!»
Кричал Мораво от тоски,
Не зная, делать что же.
Бросать людейне полюдски,
Бросать богатых тоже.
Газеты нумер свежий взял,
Хороший, зарубежный.
Писали там о том, как стал
Один царек небрежный
Парад военный в граде
Своем без тени проводить
Сомнений. Тут и нате!
Чума в стране внезапно ить!
Но царь не растерялся
Провел парад и был таков!
А смотр тот прозвался:
«Парад военных мертвецов».
Но шум раздался из окна
(В саду кричал студентик):
«Нам власть монаршья не нужна!»
Устроил тот пикетик.
Забыл совсем герой уж наш,
Что выборы уж летом.
А там уже как голос дашь,
И как решат советы.
Решил себя в листы вписать
Соратников режима,
А там уже рукой подать
До властито, вестимо.
Выборы! Выборы!
«Сгоняйте с кресел стариков!»,
«Долой пургу, ненастья!»,
«Гляди, Моравото каков!»,
«Наш выборэто счастье!»
Неслось из всех из утюгов
(Ну, кроме, может, власти).
Хотя не так уж много и
Про это было стонов:
В тот день на площади пришли
Не десять миллионов.
Следили все, кто был готов,
За счетом бюллетеней,
Подсчетом честным голосов,
Чтоб было без сомнений.
Народ молился, хохотал,
Смотрел в Тетцира даль,
Писцу свой голос вдруг отдал
Остался с носом Праль.
А тот рыдал, младенец как,
Давно сие не видел царь
Вот так попасть впросак!
Ах, было лучше встарь!
Сказать, что удивился он,
Так вовсе молча лучше!
Покинут трон! Корона вон!
И свежий ветер дувши!..
Разделяй и властвуй
Прошло пять лет, и Новый Жоль
Возрос церквами к солнцу.
Писцу досталась нынче роль
Быть зла противоборцем!
Устали все от Праля дней,
Народ не ждал быть бедным.
Но шла молва, народза ней,
Что выбор был победным.
Никто не ожидал, но тут