Система воинских наказаний и поощрений, действующих в армии Халифата, была направлена, с одной стороны, на то, чтобы пресечь возможность воинских проступков и преступлений, а с другой сторонына то, чтобы повысить заинтересованность воинов в ревностном исполнении ими своего воинского долга. Основное внимание уделялось не разработке карательных мер, наказаний за воинские преступления, а совершенствованию мер поощрения воинов. Такая тенденция может быть понята и объяснена, с учетом коренных изменений в социальном и национальном составе войск Арабского Халифата.
Вся система воспитательной (или, выражаясь современным языком, идеологической) работы среди воинов ислама была рассчитана на неуклонный подъем боевого духа армии и поддержание этого боевого духа на постоянно высоком уровне. Военными теоретиками чрезвычайно высоко оценивалось значение идеологической работы в армии, при этом постоянно подчеркивалось преимущество живого слова перед другими методами командования.
Для обеспечения максимальной сплоченности своей армии командующим рекомендовалось по возможности использовать родственные связи между воинами.
Религиозная служба в мусульманской армии также была направлена на сплочение воинов, на укрепление их дисциплины. Религиозное воспитание в войсках Арабского Халифата составляло основу морального воздействия.
Военные специалисты данного исторического периода развития Халифата, отдавая себе полный отчет в возросшей ценности армии в системе государственных учреждений, вели успешный поиск методов достижения победы над врагом с минимальными возможными собственными потерями. Важнейшим методом усиления своей армии они считали повышение ее морально-политического уровня. Имея объективную основу для деятельности в этом направлении (новый национальный и социальный состав армии), они разрабатывали подробные рекомендации для извлечения максимальной выгоды из нового состояния.
Главная причина тесной зависимости военной доктрины армии Арабского Халифата от доктрины развития государстенности заключалась в том, что обе эти доктрины отражали сущность одного и того же хронологически длительного этапа в развитии мусульманской военной организации. Расхождения в концепции обеих доктрин объясняются разными уровнями развития одной военной организации.
Суть методов, применяемых в процессе обучения и воспитания воинов армии Арабского Халифата, заключалась (в современной трактовке) в том, что эти методы представляли собой специфическую форму теории и практики внушения в педагогическом процессе. Практически определив некоторые универсальные закономерности развития материи, арабы Средневековья создали уникальную систему пролонгированного обучения, имеющую (если провести аналогию с программированием) жестко фиксированное количество приемов, каждому из которых соответствовал целый учебно-методический комплекс.
Изо всего изложенного выше можно сделать вывод, что, согласно идеологической доктрине обучения воинов армии Арабского Халифата, смысл и цель жизни любого человека заключалась в его стремлении к единству с окружающим целым. В стремлении к единству, реализованном в стремлении к тем нормам, которые сформировались у человека в различных сферах его сосуществования с общим целым. При этом данный человек не должен был забывать о том, что его нормы не совпадают с нормами других людей. И не было никаких оснований полагать, что его нормы, интересы, ценностные ориентиры выше, чем чужие. Но, рассуждая логически, нельзя было не согласиться и с обратнымс тем, что нормы, интересы и ценностные ориентиры других людей не выше норм, интересов и ценностных ориентиров данного конкретного человека. Из этого следовало, что все люди равны. Равны только и единственно как части прошлого, настоящего и будущего, равны как части Вселенной, находящейся в полной власти сотворившего ее Единого Бога.
Сказанное целиком и полностью относится к обучению не только воинов светских армий Арабского Халифата и возникших в его недрах, а впоследствиии на его развалинах исламских государств, но и адептов тайных духовных орденов мусульманского Востока.
Ж. О повседневной жизни «Ориента»
У мусульман было то, чего тогда так не хватало христианскому Западучувство единства и относительно спокойного существования. На протяжении столетий мирной жизни во многих мусульманских, или сарацинских, землях как материальная, так и духовная культура достигла высочайшего расцвета. Но этот расцвет имел и свою обратную сторону. Жители мусульманских городовпотомки арабских завоевателей, слившиеся с насильственно исламизированным местным населениемстали настолько изнеженными, что предпочитали вести военные действия руками наемных воинов (преимущественно тюркского происхождения).
Попытаемся теперь вкратце описать повседневную жизнь мусульман Среднего и Ближнего Востока«Ориента», как его именовали писавшие свои сочинения по-латыни средневековые западноевропейские летописцы (от этого, кстати, происходят наши слова «ориентир» и «ориентироваться», поскольку именно там находился Святой Град Иерусалим, к которому были устремлены помыслы всех христиан, в соответствии с чем именно на Иерусалим были ориентированы все христианские географические карты со времен поздней Римской империи), или «Леванта», то есть «Восхода (солнца)», как его именовали «франкские» паломники и крестоносцы (собственно, под словом «Восток» также имеется в виду «Восток, то есть восход, солнца»), в X-XI векахв период, предшествовавший Крестовым походам.
Как уже говорилось выше, каждый юный муслим (мусульманин, магометанин) той далекой эпохи, достигший семилетнего возраста, обязан был посещать начальную школу при местной мечети, обучение в которой длилось пять лет. Причем существовали и специальные начальные школы для девочек (обучение было раздельным). После окончания начальной школы ученик мог продолжать учебу в средней школе. При наличии хороших оценок и соответствующих талантов, молодые студентыталибы (талибан, то есть «учащиеся»)продолжали обучение в одной из школ высшего звена, наиболее престижными из которых считались университеты Багдада и Каира (уже упоминавшиеся нами выше Аль Азхар и Низамийа). Обучение в этих университетах значительно облегчалось наличием в двух вышеуказанных городах замечательных библиотек. Государственные ведомства просвещенных мусульманских владык, требовавшие постоянного притока многочисленных высокообразованных чиновниковнапример, налоговая служба, здравоохранение, палаты мер и весов и др. не испытывали недостатка в квалифицированном персонале, набиравшемся из выпускников мусульманских высших учебных заведений.
Особо важным достижением тогдашних магометанских государств являлась высокоразвитая система здравоохранения. Ее наличие было абсолютно необходимым для таких огромных городов (или, выражаясь по-современному, «мегаполисов»), как Каир (Аль-Кахира) или Багдад. Но и в других сарацинских государствах той поры имелись многочисленные больницы, странноприимные дома, сиротские приюты, дома престарелых и лечебницы для душевнобольных. Причем все вышеперечисленные богоугодные заведения существовали в двухраздельных вариантахкак для женщин, так и для мужчин. В них царил поистине образцовый порядок. Хакимы-лекари, обладавшие законченным высшим медицинским образованием, ежедневно совершали обход всех больных. В перерывах между визитами врачей о пациентах заботился специально обученный санитарный персонал. О больных пациентках заботились врачи женского пола, также имевшие высшее образование, и квалифицированные санитарки. Каждому больному полагалась собственная койка.
Уже в 923 году один из сарацинских министров распорядился открыть ведомственную больницу специально для служащих своего министерства. Труд врачей облегчался ярко выраженным стремлением тогдашних мусульман к чистоте и гигиене (им было предписано Кораном пять раз в день совершать ритуальные омовения и т.д.). Так, по сообщения арабского писателя Ибн Джобаира, проживавшего в Дамаске в эпоху султана объединенных в рамках личной унии Сирии и Египта Салах-ад-Дина, с которым мы еще не раз встретимся по ходу нашего повествования, в этом городе имелось около сотни общественных бань, а в пригородахболее сорока зданий для совершения омовений; все они были снабжены водопроводами.
В эти густо населенные издавна земли постоянно совершали вторжения все новые чужеземные завоеватели, приходившие чаще всего из глубин Азии. Однако, осев на завоеванных территориях, они, как уже было сказано выше, в скором времени утрачивали свой воинственный дух. Знамя пророка, выпав из ослабевших рук арабов, удивительно быстро давших развратить себя благами цивилизации, было подхвачено руками омусульманившихся персов, берберов, тюрок, курдов и других народов, утвердивших его «у стен недвижного Китая», на жарком полуострове Малакка и островах далекой Индонезии, на берегах древней реки Ра, или Итиль (нашей нынешней Волги) среди волжских булгар и в других, весьма отдаленных от Мекки, местах. Жители мусульманского Среднего Востока обладали превосходным вооружением, что не удивительно, ибо они были знакомы со всеми видами металлов и металлообработки. Им давно был известен и порох (через китайцев), хотя они еще не использовали его для стрельбы.
Подобно «франкским» рыцарям, сарацинские «фарисы» носили панцирные рубашки, под которые поддевали многослойные войлочные куртки. Огромной популярностью пользовались спортивные состязания всех видов, упражнения с оружием, скачки и единоборства между всадниками, покрытыми броней. По мнению некоторых исследователей, турниры в форме конных поединков были переняты западным рыцарством именно от сарацинских «фарисов» в эпоху Крестовых походов (так же, как сами арабы в свое время переняли их у тяжеловооруженных иранских витязей Сасанидской эпохи), в то время, как в предшествующую эпоху под словом «турнэ» на Западе понимали не воинские ристания, не поединки с оружием, а обычные конные состязания, вроде скачек.
Теперь скажем несколько слов о взаимоотношениях между проживавшими в Леванте христианами и мусульманскими завоевателями. Чем дольше адепты этих двух религий жили бок о бок друг с другом, тем большую терпимость они проявляли друг к другу. Дело зашло так далеко, что практически все государственные должности (кроме должности «кадия», то есть судьи, остававшейся привилегией исключительно мусульман) оказались доступными для исповедника любой религии. Мусульманские владыки имели даже вазиров (визирей, или, говоря по-нашему, премьер-министров), исповедовавших иудейскую веру. Поэтому приток христианских паломников в Иерусалим, не иссякавший никогда, всегда был желанным для мусульманхотя бы из-за денег, получаемых ими от паломников.
В XI веке христианские святыни Иерусалима посещало до двадцати тысяч паломников в год. Порой в магометанских городах даже строили новые христианские церкви. Многие христианские монастыри пользовались среди мусульман большой популярностью, поскольку монастырские виноделы занимались распивочной торговлей запретным для магометан вином. С другой стороны, мусульмане нередко тоже совершали паломничества и посещали христианские церкви поклониться выставленным там реликвиям.
Если сравнить ситуацию, существовавшую на Ближнем и Среднем Востоке до начала эпохи Крестовых походов, с положением в тогдашней Центральной Европе, то Европа окажется отнюдь не в выигрышном положении. Городов в Центральной и Западной Европе почти не было. А те немногие города, которые сохранились в Европе с античных времен, насчитывали не более десяти тысяч жителей каждый. Единственными сохранившимися оазисами культуры были монастыри, хотя далеко не все монахи умели читать, писать и даже понимать смысл латинских молитв и псалмов, которые заучивали наизусть. Библиотеки даже старейших и крупнейших монастырей (в первую очередьитальянских) редко когда могли похвастаться более чем несколькими сотнями томов или свитков.
Орден низаритов
А. Вместо вступления
Выше мы далеко не случайно упомянули, что в движениях, оппозиционных властям предержащим Арабского Халифата и властям возникших в его недрах исламских государств, существовала своя школа ускоренного массового обучения воинов, в разработке которой ведущая роль принадлежала тайным, преимущественно суфийским, обществам, братствам и орденам, имеющим иранское происхождение и уже в силу этого враждебных правящему «арабскому» истеблишменту; о них у нас еще пойдет речь далее. Теперь настало время начать дестан о самом знаменитом из этих тайных обществ или братствоб ордене низаритов (именовавшихся такаже батинитамиот арабского слова «ба-тин», означающего «внутренний», «скрытый», «тайный», «эзотерический»)
Учения великих арийских пророков доисламского прошлогоБудды Шакьямуни, Шенраба, Спитамы Заратустры, Мани и других стали со временем религией (то есть идеологией) могучих и воинственных держав. Но эти последствия не были связаны с самими пророками как таковыми. Пророки не стремились и не призывали к созданию таких держав силой меча.
А вот Абу аль-Касим бен Абдаллах ибн Абд аль-Муталлиб ибн Хашим (Гашим), сиречь Мухаммед, был пророком совсем иного рода.
Пророк Мухаммед был не оторванным от земной жизни аскетом, царство которого«не от мира сего», а успешным коммерсантом и реальным практическим политиком, имевшим семью (вот только сына-наследника ему Алллах не дал!), окруженным энергичными, сильными и влиятельными родственниками, унаследовавшими после него не только духовную, но и земную власть над созданным им Халифатом (хотя он сам и был пророком, а не халифом). Прозелиты Абу аль-Касима бен Абдаллаха ибн Абд аль-Му-таллиба ибн Хашима вербовались вовсе не из среды «униженных и оскорбленных» или «обездоленных и угнетенных». Подняв черное (а вовсе не зеленое, вопреки широко распространенному заблуждению) знамя Нового Откровения, Мухаммед выковал воинственную и практическую религию для земных хозяев земного мира. Исламская религиозная система, разработанная им, была отлично приспособлена для создания земного, сплоченного и агрессивного государства. То, что было сделано в буддизме, бон-по и зороастризме спустя много лет после смерти проповедовавших их пророков Будды Шакьямуни, Тонпа Шенраба Миво и Спитамы Заратустры, Мухаммед сделал сам. Он был властным, суровым и воинственным вождемармии мусульман уходили в походы на «неверных» уже при жизни пророка.
Иранские по происхождению мудрецы Будда Шакьямуни (Сакьямуни«мудрец из рода сакиев», ираноязычных азиатских скифов-саков, осевших в Северной Индии), Тонпа Шенраб Миво, Спитама Заратустра (Заратуштра, Зардушт, Зартошт, Зердешт, или, по-гречески, Зороастр) и Мани (Манес, Мани-Хайя) оставили ученикам свои слова, надежды и сомнения. Мухаммед же учил своих последователей не сомневаться. Нищие мудрецы, прикровенно проповедующие учениеэто не ислам в том виде, в каком его замыслил Мухаммед. Он замыслил ислам, как молодую феодальную державу, и сам начал строить ее не только мечом духовным, который есть слово Божие, но и мечом земным, железным (не случайно сабля Мухаммедазнаменитый «зульфикар» имела не один клинок, а два, как уже говорилось выше). Слова пророка Мухаммеда, опытного и расчетливкого купца из славного и богатого города Меккибыли обращены к полководцам и купцам, которые спешили мечом утвердить святую веру и получить торговые монополии.
Если бы у Будды Шакьямуни, Шенраба, Спитамы Заратустры и Мани были сыновья, они, вероятнее всего, стали бы такими же бездомными, бесприютными мудрецами «не от мира сего», как и их отцы. Родственники же Мухаммеда стали феодалами, образовав аристократию созданной им духовно-светской мировой державы. Они были вполне реальны, царство их было «от мира сего» они боролись за место у трона пророка точно так же, как сыновья, племянники, братья и сестры светского феодала.
Секты и расколы в буддизме, зороастризме и других религиях пророческого (профетического) типа возникали, как правило, в связи с различиями в толковании учения. В исламском мире же возникновение расколов, сект и ересей чаще всего определялось политическими причинами. Порой между мусульманскими сектами не было разногласий в обрядах или вероучениив недрах формально и внешне единой «нации ислама» мусульманской «уммы» бурлили чисто политические страсти. Центрами притяжения враждующих толков в исламе оказывались не столько идеи, сколько людинередко родственники Мухаммеда и последнего праведного халифа «хызрата» Али. И потому столкновения и даже войны между приверженцами разных толков ислама велись не столько вследствие того, что одни были «еретиками», а другие ими не являлись, сколько вследствие того, что вожди сектантов были выразителями центростремительных процессов в созданной силой оружия исламской державе.