Я была опустошена. Это же мое призвание, моя судьба! Как, черт возьми, я теперь смогу стать акушеркой? Я позвонила в университет, чтобы узнать, что же пошло не так. Интервьюер быстро взял трубку.
Пиппа, вы очень хорошо показали себя на собеседовании, сказала она извиняющимся тоном. Но боюсь, кандидаты оцениваются по балльной системе, а остальные просто набрали больше очков, чем вы, вероятно, из-за их возраста и жизненного опыта, мне тогда было всего семнадцать лет, и это стало большим разочарованием. Не сдавайтесь, ободряюще продолжала она, вы поступите. Мне просто жаль, что на этот раз не получилось, но, пожалуйста, подайте заявку снова в следующем году, и мы будем иметь вас в виду.
Женщина-интервьюер общалась со мной вполне вежливо, но я чувствовала себя совершенно безнадежно. Что же мне теперь делать? Я впала в отчаяние. Мне не требовался диплом о полном среднем образовании, который нужен для поступления в вузы, и я настолько убедила себя в желании работать акушеркой, что знала: я должна найти другой способ получить эту профессию. Поэтому я приняла решение бросить школу и пойти на подготовительный курс здравоохранения и социальной помощи в местном колледже.
Первое время обучения в колледже было настоящей пыткой. После школьных занятий оно мне показались полнейшим хаосом.
Это было ужаснохудшая ошибка в моей жизни, и я ненавидела свое решение каждую минуту. Мне был противен сам колледж и учеба, там я просто ненавидела все. В отличие от школы день в колледже был совершенно неструктурированным, и, поскольку никого не знала, я чувствовала себя потерянной и ужасно одинокой. Наступила середина января, и к концу первой недели я была совершенно подавлена. Негативные мысли крутились в голове повторяющейся строкой: «Моя мечта никогда не исполнится. Я никогда не буду акушеркой. С таким же успехом я могу сдаться прямо сейчас». Потом позвонил школьный директор. Он хотел знать, почему я бросила учебу. Я разрыдалась в трубку.
Я знаю, что хочу стать акушеркой, объяснила я, но мне не удалось поступить, куда я хотела. А теперь я хожу на эти подготовительные курсы, и они просто мне не подходят. Не представляю, что мне делать. Я знаю, где я хочу быть, но просто не понимаю, как туда попасть!
Ладно, Пиппа, возвращайся в школу и получи аттестат, сказал он. Держись. Честное слово, все будет хорошо. Затем в следующем году просто повторно подашь заявку на курс акушерства.
Его совет стал толчком к действию, который был так мне нужен, и я благодарно приняла план Б. Да, директор прав, всегда был следующий год. Итак, я вернулась в школу на новой неделе и с того места, где остановилась, продолжила изучать биологию, психологию и здравоохранение. По крайней мере, теперь у меня был план, как осуществить мечту.
В следующем месяце мне позвонили из университета. Одна из успешных претенденток выбыла. Не хочу ли я занять ее место? Если да, то смогу ли я начать через две недели? Ура! Что за американские горки! За три месяца я перешла от глубокого отчаяния к абсолютной радости, а через две недели должна была приступить к обучению акушерству. Наконец я очутилась на правильном пути.
На курсе, где я обучалась акушерству, я оказалась самой младшейостальным было больше 30 лет, а одной женщине даже за 50.
В первый день в университете я так нервничала, что меня буквально трясло. Как-никак, был только март, так что большинство моих друзей все еще учились в школе, завершая среднее образование. Я была единственной, кто рано поступил в университет, и понятия не имела, чего ожидать. К счастью, все студенты-акушеры на курсе оказались милыми и невероятно дружелюбными. Всего нас набралось двадцать человек, и я была самой младшей. Нэнси, с которой я ездила на машине, было за пятьдесят, а остальным студентамза тридцать или сорок. Была только одна девушка, близкая мне по возрасту, ей было двадцать пять. Я определенно казалась ребенком на их фоне, но это, видимо, не имело значения. Мы быстро сблизились и стали сплоченной командой, помогая друг другу при необходимости.
Дипломный курс подразумевал две части: практическую и теоретическую. Первые восемь недель мы все изучали теорию в университете. Написание эссене мой конек, и каждый раз, когда нам поручали такое задание, я ощущала себя неуверенно. Но как только мы оказывались рядом с пациентами, знакомясь с практической стороной профессии, я чувствовала себя в своей стихии. Места для практических занятий делятся на три части: родильное, послеродовое и дородовое отделения, а также дома́ новоиспеченных матерей. Мы также проводили какое-то время и в других отделениях больницы, чтобы улучшить общие сестринские навыки.
Поначалу мы в основном работали в приемном покое, где принимали беременных женщин. Так что только через восемь месяцев после начала обучения я впервые посетила само родильное отделение. Я никогда не видела настоящих родов и все еще была очень наивна. Там в самую первую смену меня определили к наставнице по имени Беверли. Но в середине утра мы разошлись, и я стала бродить по отделению, ища ее, как заблудившийся ягненок.
Вы не видели Беверли? спрашивала я разных членов команды.
Попробуй поискать ее там, посоветовал один из них, указав на закрытую дверь.
Я вошла в палату и увидела на кровати женщину, державшую маленький сверток. В комнате было тихо и спокойно, и ребенок, казалось, лежал у нее на руках, слегка прижатый к коленям.
Ах, слава богу! произнесла она ровным и спокойным голосом, увидев меня. Я уже целую вечность звоню. Не могли бы вы положить ребенка обратно в холодильник, пожалуйста?
Простите, не могли бы вы повторить это еще раз? сказала я, думая, что ослышалась.
Не могли бы вы положить моего ребенка обратно в холодильник? повторила женщина.
Мое сердце остановилось. Она произнесла фразу так небрежно, будто это была самая обычная просьба в мире. Холодильник? Зачем мне класть туда ребенка?!
В первый же час работы акушеркой я впервые увидела мертвого человекаи это был первый же новорожденный, которого я держала на руках.
И тут я увидела, что скрывается под маленьким одеялом, которое она обнимала, очень тихий, бледный ребенок. Явно мертвый. Я дрожащими руками взяла у нее прохладный сверток, и она почувствовала мое замешательство.
Он в комнате в конце коридора, объяснила женщина.
Я пробормотала что-то невнятное и вышла с мертворожденным младенцем на руках. Холод потряс меня.
Эм, что мне делать? спросила я первого встречного.
Акушерка уловила панику в моем срывающемся голосе и взяла инициативу на себя, положив ребенка обратно в длинный металлический холодильник в маленькой боковой комнате в конце коридора. Я даже не представляла себе, что такое место существуеткомната с длинной холодильной камерой и полками, достаточно большими, чтобы на них можно было складывать маленькие свертки. Под ней были ящики с детскими вещамишляпками, платьицами, жилетками и одеялами, и все это, как я теперь поняла, предназначалось для тех малышей, которые так и не сделали первый вдох.
Я больше ничего не хотела видеть. Я побежала, чувствуя, как кровь стучит в ушах, и спряталась в туалете, рыдая. Я никогда раньше не держала на руках ребенка и вдобавок никогда не видела мертвого человека. Но вот я здесь, идет мой первый день, и все это успело случиться до 9 утра! Я просто не была готова к виду крошечного бледного тельца с шелушащейся кожей, с венами, видимыми сквозь полупрозрачную кожу маленького личика, и глазами, все еще слипшимися. Смогу ли я с этим справиться? В первый день я долго размышляла, действительно ли мне подходит акушерство.
Когда я наконец нашла Беверли, мне пришлось объяснить свое отсутствие. Наверное, шмыганье носом и опухшие красные глаза говорили сами за себя.
О нет! Беверли выглядела удрученной. Не надо было тебя туда посылать. Мне так жаль, Пиппа, я должна была быть с тобой. Просто меня срочно вызвали. Прости. Ты в порядке?
Я немного в шоке, призналась я.
Знаю, знаю. Ты не должна была оказаться в таком положении, но не позволяй произошедшему сбить тебя с толку. Да, это правда, некоторые дети не выживают, но мы должны справляться с потрясениями. Горе, потеря, утратавсе это часть работы, которую мы здесь делаем. Но со временем к плохому привыкаешь, хотя это ни в коем случае не норма. Обещаю, что все исправлю. Пойдем, я начну с того, что угощу тебя чаем.
Беверли была верна своему слову. Она хорошо опекала меня после того случая и позаботилась о том, чтобы обучение в больнице было запоминающимся. Шел мой первый день в родильном отделении, и меня швырнуло на самое дно. Как оказалось, в акушерстве многое случается в первый раз
2. Реальная практика
Невозможно забыть первого ребенка, которому вы помогли родиться. Я думала, что смогу отойти на задний план, но у Беверли была другая идея. Шейка матки роженицы полностью раскрылась, и женщина тужилась в течение сорока минут, прежде чем показалась головка малыша.
Да, сейчас самое подходящее время, сказала Бев. Иди сюда, Пиппа, и положи руки на голову этого ребенка.
Что? Ты уверена? я даже не видела, как рождаются дети. Только дай мне сначала посмотреть, взмолилась я, чувствуя, как в груди поднимается паника.
Нет, давай сделаем это. Ну же! Просто положи свои руки на мои.
Эта беременность протекала хорошо, то есть мы находились в родильной палате низкого риска. Мерцали волшебные огоньки, на заднем плане тихо играла музыка, а в воздухе витал запах ароматических масел. С мамой все было в порядке: она сидела на низкой кушетке, прислонившись спиной к своему партнеру, и пока никаких осложнений не было.
Давайте, тужьтесь! подсказала Беверли.
Я сделала глубокий вдох и медленно двинулась вперед, затем положила руки на голову ребенка. Он был теплым и скользким, мягким и в то же время твердым, как спелый фрукт. Я никогда не ощущала ничего подобного.
Молодец, похвалила Бев. Просто почувствуй давление.
Женщина с силой тужилась, схватив за руки своего партнера, постепенно ребенок начал появляться. Беверли все это время держала меня за руки, рассказывая о процессе продвижения ребенка, о повороте головы и о том, какое давление нужно приложить, пока маленький мальчик не выскользнул наружу и мы не услышали его первые удивительные крики. Я чувствовала, что тоже плачу. Это было ошеломляюще. До сих пор никогда не видела, как рождаются дети, и вот я помогаю начать новую жизнь на Земле.
Чтобы стать настоящей акушеркой, мне предстояло принять 40 родов.
Вы уже выбрали имя? спросила я родителей немного погодя, пока взвешивали их новорожденного сына.
Джек Дэниел, мама хитро улыбнулась папе. Потому что именно этот виски мы пили в ночь, когда он был зачат. Его зовут Джек Дэниел Джонс.
Я не могла перестать хихикать. Теперь я точно никогда не забуду своего первого ребенка. Я вышла из палаты, с трудом веря в то, что только что сделала, но еще и с гордостьюощущая себя уже полноценной частью команды. Все тело гудело и покалывало от адреналина. Я не могла сдержаться, на глазах выступили слезы. Слезы счастья.
С тобой все в порядке? Беверли успокаивающе положила руку мне на плечо.
Да. Я Это просто Ух ты! Боже, было потрясающе.
Да, это так, действительно, она рассмеялась.
Мне все еще не верилось, что я помогала ей при родах. Я пережила самое большое удовольствие в своей жизни. А это означало, что я на шаг приблизилась к тому, чтобы стать настоящей акушеркой. Осталось всего тридцать девять родов, прежде чем я смогу получить специальность.
* * *
Беверли была отличным наставником. Она поощряла мои остановки на каждом сложном моменте, чтобы я все поняла, подталкивала меня делать то, чего я боялась, и помогала преодолеть любые трудности. Я не всегда была счастливой и уверенной в себе акушеркой, как сейчас, и родильное отделение не являлось моим вторым домом с самого начала. Во-первых, это была странная, чужеродная среда, где повсюду сновали очень важные врачи и акушеры и разговаривали друг с другом на языке, который я не всегда понимала. Мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы применить знания, полученные в университете, к практической стороне ухода за женщинами в родильном отделении.
Вливаться в медицинский коллектив оказалось сложно, но в итоге я поняла, что акушерствоэто командная работа, и все здесь друг другу помогают.
И я должна была обрести уверенность в том, что смогу держать себя в руках, когда заговорю с врачами и другими старшими членами команды. Поначалу они казались невероятно грозными, но Беверли не позволяла мне прятаться за ее многолетним опытом. Она поворачивалась ко мне всякий раз, когда врачи задавали вопрос, побуждая меня высказывать свои мысли. Таким образом, мне пришлось выбраться из скорлупы, и в течение следующих нескольких месяцев я помогала наставнице с десятками других родов. Изо дня в день мы сталкивались с ситуациями, дававшими мне новый опыт, навыки и умение справляться с различными осложнениями. Лучше всего я усвоила то, что акушерствокомандная работа. Всегда было интересно помочь женщине родить, но, когда что-то шло не по плану, вся команда находилась рядом, чтобы помочь. Мои коллеги были обучены и опытны: каждый знал, что делает, и вся бригада работала как хорошо отлаженный механизм. Я научилась доверять профессионалам, окружающим меня, и заняла свое место в команде.
Хотя я каждый раз старалась изо всех сил, происходили и взлеты, и падения. И был один или два случая, когда я не вполне оправдала свои ожидания. Я училась уже шесть месяцев и работала в ночную смену, когда меня вызвали в операционную, чтобы я впервые посмотрела на кесарево сечение. Я читала книги о данной процедуре, поэтому думала, что знаю, чего ожидать. Но в тот раз я впервые оказалась в операционной: ничто не способно полностью подготовить вас к тому, чтобы увидеть все это вблизи. После того, как я намылась, мне сказали, где встать, чтобы я хорошо видела все происходящее, но дали строгие указания касательно того, что я могу трогать, а чтонет. У каждого члена операционной бригады была своя задача, и все они работали быстро и тихо, озвучивая показания и подбадривая будущих родителей во время операции. Передо мной стояла одна цельпросто наблюдать. Так я и сделала.
До первого кесарева сечения в своей практике я не задумывалась, как работают мышцы и насколько они сильны: врачам приходилось применять грубую силу, чтобы вынуть ребенка.
Я видела, как анестезиолог осторожно делает спинальную анестезию. Затем женщину уложили на операционный стол и вставили мочевой катетер. Это было важно, так как тело пациентки онемеет ниже пояса, и женщина не сможет встать, чтобы после операции сходить в туалет. Ординатор и врач-ассистент начали пальпировать живот, проверяя, где выполнить первый разрез. Затем они приступили к операции и рассекли живот длинным глубоким надрезом. Казалось, что он проходил от одного бедра до другого, хотя составлял, вероятно, всего десять-пятнадцать сантиметров. Это был только первый слой кожи. Затем они сделали еще один надрез по слою желтого жира, который обнажил толстые мышцы живота. После ординатор и консультант положили руки по обе стороны от ярко-красных сухожилий и начали разводить их в стороны, растягивая мышцы. Я была ошарашена. До этого момента я никогда по-настоящему не задумывалась о том, как двигаются мышцы. Оказалось, что, чтобы добраться до плода, нужно применить грубую силу. Конечно, пациентка ничего не чувствует. Но по тому, как врачи напрягались и откидывались назад, было видно, что им пришлось приложить немало усилий, чтобы раздвинуть мышцы и освободить место для ребенка. Зрелище захватывающее и ужасное одновременно: я смотрела на женщину, которую буквально выворачивают наизнанку. В этот момент я услышала звон в ушах.
Когда мышцы растянули достаточно далеко друг от друга, я увидела большой розовый мешокматку. Она была очень светлого цвета, и на ней проступали маленькие сосуды, бегущие вверх и вниз. В голове у меня все плыло, как будто она была набита ватой. Затем ординатор сделал небольшой надрез в матке, высвобождая жидкость, и медсестра инструментом, похожим на насадку для пылесоса, начала высасывать воды вокруг ребенка. Свистящий, сосущий звук заполнил операционную, пока жидкость исчезала в толстой трубе. Затем ординатор погрузил руки в матку, и оттуда появилась головка малыша.
Я только успела заметить, как дальше вытаскивают тело ребенка, и осознала, что начинаю терять равновесие. Под ногами словно открылся люк: я падала и ничего не могла с этим поделать. Через несколько секунд силы покинули мое тело, и я рухнула на пол. Я почувствовала, что кто-то стоит рядом, меня усадили к стене.