Сейчас всё больше до больницы имени Куйбышева свозят, на Литейном, сказала Женя: она слышала разговор в очереди за хлебом.
Мама вздохнула, пригладила седые волосы бабушки, отняла руку, сказала:
Оставим ее здесь, дочь. В комнате Аарона Моисеевича. Спеленаем ее, да положим у окна. Оно разбито, холодно там. Авось долежит до весны. А там уже поглядим. А пока будем ее карточками отовариватьсялишнего хлеба не бывает.
Настоящие сокровища
Парадная лестница совсем обледенела от нечистот и теперь подниматься было проще по черной. Поэтому Женя свернула с Герцена сразу во двор. Она дотащила санки с ведерком до дверей, стала было отвязывать его, чтобы перевесить на шею, и тут заметила Ваську. Он не спеша шел через двор, ярким пятном выделяясь на снежной тропинке.
Иди скорей, Вася, позвала Женя и тут от стены позади кота отделилась фигура человека. Заросшее волосом лицо, надвинутый на глаза треух, душегрейка, валенки. Женя сразу почуяла беду и кинулась навстречу Ваське, но человек был быстрее. Он добежал до кота, кинулся на него сверху, накрыв полушубком, замотал кулём и бросился вон со двора в арку, ведущую на улицу. У Жени упало сердце. Она как могла быстро бежала, а на самом деле еле шла вслед убегавшему человекусил у нее не хватало. Человек уже скрылся за поворотом арки, а Женя лишь только приблизилась к ней. И тогда, собрав от отчаяния все силы, она закричала так громко, как могла:
Вася! Помогите! Мама-а-а!..
Она ввалилась в темную арку и на фоне светлого выхода на улицу увидела фигуру убегавшего. Вот он выбрался на улицу и исчез. Женя споткнулась, повалилась в снег, и, не чувствуя холода, подняла лицо и снова закричала от страха:
А-а-а-а! Вася-а-а-а!
Со стороны улицы донеслось:
А ну, стой!
И потом через паузу тот же мужской голос:
Что-то быстро бегаешь для ленинградца!
Женя поднялась и пошла как в обмороке к улице. Мужской голос говорил негромко, что-то выспрашивая, слов было не разобрать. Когда Женя вышла на улицу, сердце в груди стучало быстро-быстро, сливаясь с метрономом: начиналась бомбежка. Но ей было не до нее. Она сразу увидела двух человек неподалеку: один был давешний похититель Васьки, второй был военным. Он как раз выпростал из куля полушубка рыжий комок кота.
Вася! снова закричала Женя, не слыша своего севшего голоса. Военный обернулся к ней.
Твоя пропажа, что ли?
Плача от счастья, Женя шла ему навстречу и лишь кивала головой. Сбившийся платок мешал ей смотреть, и она на ходу стягивала его назад, к затылку. В рукава забился снег, но она не обращала на него внимания. Военный ждал ее, держа в руках Ваську. Мужчина в треухе, улучив момент, дернулся и бросился бежать по улице.
Ах, тывоенный, одной рукой удерживая кота, второй дернулся к кобуре на поясе, но бегущая фигура затерялась среди сугробов.
Ну и черт с тобой, бросил военный, убрал пистолет в кобуру и обернулся к Жене. Так это твой котейка?
Мой! выдохнула Женя, протягивая руки к рыжему комку. Он его съесть хотел, дяденька! добавила она, принимая Ваську и прижимая к груди. Послышались близкие разрывы: в этот раз бомбили рядом.
Где у вас бомбоубежище? спросил военный, оглядываясь. Пойдем скорей!
Мы не ходим, ответила Женя, гладя кота.
Да как же?! удивился военный. Женя пожала плечами:
Можно в парадной укрыться, если хотите.
Тогда скорей! поторопил военный и они двинулись к парадной. Сбоку оглушительно ударило, посекло осколками, они угрожающе зашипели в снегу. Военный сгреб Женю вместе с котом в охапку, в три прыжка оказался у треснувшей двери, ввалился внутрь и отпустил поклажу. Оскальзываясь на грязных потоках, он взбежал вверх на один пролет и махнул рукой Жене:
Ну, что же ты? Там опасно!
Женя не спеша поднялась к нему и стала за камином у входа в дворницкую. Снаружи грохотали взрывы, где-то обрушилась стена дома.
Военный поправил шапку, взглянул на Женю, спросил:
Ты Девочка или мальчик?
Девочка, сказала Женя, прижимая кота к себе.
Чумазая какая, смущенно улыбнулся военный.
Это от коптилок, ответила Женя. А умываться очень холодно Простите.
Как же вы тутвоенный взглянул на расколотую давним осколком дверь парадной.
Женя пожала плечами:
Не знаю. Мы давно так.
Военный слазил в карман шинели, достал клочок бумаги, заглянул в него и спросил:
Мне Бугровы нужны. Не знаешь, живы они?
Я Бугрова, посмотрела Женя на военного с интересом. Он наклонился:
Женя?..
Да. А что?
Я командир твоего отца. Мы вместе на фронте. Вот, заехал по делу, он просил и к вам зайти.
Как там папа?
Военный вглядывался в лицо Жени, слабо улыбнулся, кивнул:
Ничего. Бьет фашистов.
На улице утихло, метроном застучал умеренней. Женя встрепенулась:
Пойдемте к нам, она, было, начала подниматься по лестнице, но спохватилась: Ой, надо же воду с санками забрать. Они во дворе остались. По черной лестнице поднимемся.
Вода в ведерке стояла на санках нетронутая. Военный было взялся помочь, но Женя отобрала ведро:
Вы лучше санки возьмите. И Васю. А то разольете с непривычки. У нас тут скользко.
В кухне Женя деловито поставила ведерко у мойки, отобрала у военного Ваську, сказала:
Мама на работе, на почте отлучаться не велят. Придет только когда стемнеет. А бабушка там, она махнула рукой в сторону комнаты Аарона Моисеевича. Военный открыл дверь, увидел пеленашки, попятился, стащил с головы шапку.
А больше никого нет, говорила Женя, деловито оттаскивая ведро в комнату к буржуйке. Чижовы в эвакуации, Аарон Моисеевич умер, похоронная команда еще месяц назад забрала, а тетю Капу на улице убило, когда она за водой ходила. А еще
Женя продолжала говорить. Рассказала про книгу, подаренную папой и которую она никогда-никогда не сожжет в буржуйке, про то, как тушила зажигательные бомбы с Санькой, спросила про то, как там, на фронте: не страшно ли? Рассказала, что Васька иногда приносит мышей и крысок, не часто, но это всё равно очень хорошо
Военный рассеянно слушал, потом огляделся, спросил невпопад:
А где бы присесть?
Да что вы, стулья и табуреты давно сожгли. А еще паркет из квартиры профессора и книги. Дров-то нет.
Военный вздохнул, расстегнул шинель, достал из внутреннего кармана бумажный треугольник, протянул Жене:
Возьми вот, письмо от отца.
Потом он снял со спины вещмешок, развязал, достал буханку хлеба, две банки консервов, отшвырнул пустой мешок, присел на корточки перед Женей. Сказал, пряча глаза и моргая:
Вот, возьми-ка Всё, что есть.
У Жени распахнулись глаза:
Это же Дяденька, это же сокровище настоящее!..
Бери, бери, сунул ей в руки продукты военный. Маме отдашь. Он заглянул в глаза Жени и она увидела, как по его щекам катятся слёзы: Держитесь здесь. А мы там будем с папой твоим немцев бить Держитесь только.
Он поднялся, прихватил свой пустой сидор и, нахлобучив шапку, стремительно вышел в дверь. Женя, оглушенная невиданным подарком, так и стояла посреди кухни, держа у груди продукты и белый треугольник папиного письма.
Могила героя
Санкт-Петербург. Наши дни
Над головой весело шумели сосны, а по пруду, то в одном месте, то в другом, будто играя в прятки, пробегала рябь. Евгения Александровна сидела на скамеечке и вспоминала, как давным-давно рябь на глади пруда напомнила ей стиральную доску мамы. На коленях она держала старую книгу, с закладкой в виде бумажного треугольника.
К ней подбежал одиннадцатилетний мальчишка, выпалил на ходу:
Ба, мы с Евой могилу героя нашли!
Что ты говоришь? Евгения Александровна поднялась со скамейки и сказала: Ну-ка, веди.
Мальчишка немедленно исчез среди деревьев участка.
Бабушка за тобой не успевает, сказала ему вдогонку Евгения Александровна. Мальчишка снова появился рядом, подпрыгивая от нетерпения на месте.
Ба, а правда, что здесь во время войны фашисты были? выпалил он. Евгения Александровна покачала головой:
Нет, сюда они не дошли. Во время войны здесь неподалеку, где теперь парк Сосновка, был военный аэродром наших.
Мальчишка перестал прыгать:
Значит, это не могила героя? он был крайне разочарован. Евгения Александровна улыбнулась:
Не значит.
Они обогнули дом, прошли мимо грядок клубники и подошли к рябинам, что росли вдоль забора.
Вон там! показал мальчишка в сторону и тут же убежал туда.
У забора, возле одной из рябин, в тени, стояла фанерная пирамидка, увенчанная звездой. И пирамидка, и звезда были выкрашены красной краской. На пирамидке была табличка из жести, забрызганная землей после недавнего дождя. Неподалеку, орудуя лопаткой и формочкой, пыталась сделать из земли куличик Ева.
Так здесь похоронен герой? спросил мальчишка. Я такую могилу в кино видел.
Евгения Александровна кивнула:
Герой, да. Очень давно, когда мне было столько же лет, как и тебе, Антон, началась война. И город Ленинград, где я жила с мамой и бабушкой, оказался в кольце врагов.
Фашистов? нетерпеливо спросил Антон. Евгения Александровна кивнула:
Фашистов. Они никого не пускали в город, и никого не выпускали, чтобы все мы, ленинградцы, умерли от голода. Хлеба было очень мало, а больше из еды почти ничего не было. А у меня был кот, его звали Вася. И он ловил и приносил нам с мамой и бабушкой мышек. Мы варили из них суп и тем спасались.
Суп из мышей? не поверил Антон. Это же нельзя есть, ба!
Оказалось, можно. И если бы не эти мыши, я бы умерла.
А где сейчас этот кот?
Это было давно, он уже умер.
А у кошек девять жизней, отозвалась Ева, продолжая делать куличики. Евгения Александровна подумала и улыбнулась:
Когда я выросла, у меня родились дети, мальчик и девочка. Это твой и Евин дедушка Федор, и бабушка Полины, баба Соня. Потом у них родились ваши родители: твоя и Евина мама Маша, и папа Поли, Илья. Вместе со мной и моей мамой, вашей прапрабабушкой Людой, это и есть те девять жизней кота Васи, которые он спас Ну-ка, Антоша, помоги бабушке, дай руку.
Евгения Александровна опустилась возле могилы на колени, передала Антону книгу и морщинистой рукой стерла грязь с таблички, обнажая надпись:
«Василий Бугров.
19411950».
для подготовки обложки издания использована иллюстрация к эссе «Двустоличие России» автора leberelle