Притон находился в трактире, стоявшем на отшибе от городка. А трактир задолго до написания «Острова Сокровищ» назывался «Адмирал Бенбоу».
Историческое здание сохранилось до сих пор, и даже по-прежнему функционирует в качестве распивочной, традиции в Англии вещь святая. Приезжие посетители интересуются: не из знаменитого ли романа позаимствовано название? (Благодаря Стивенсону в наше время название «Адмирал Бенбоу», по крайней мере в России, носят не только заведения общепита, но и самые разные непрофильные организации: клуб дайверов, предприятие по производству не помню уж чего и т. д.) Хозяин современного «Бенбоу» с легкой обидой объясняет: названию уже три века с лишним, так что большой вопрос кто, что и у кого позаимствовал.
Илл. 2. Так выглядит трактир «Адмирал Бенбоу» в наши дни городок разросся, и стоявшее на отшибе заведение окружено теперь домами. На крыше пластиковая статуя контрабандиста, готового отстреливаться от королевских таможенников.
В общем, первым читателям «Острова Сокровищ», следившим за газетной хроникой, не надо было заниматься кропотливым анализом текста, чтобы понять: Хокинс-отец активно сотрудничал с контрабандистами. Толстый-толстый намек на это обстоятельство дан уже в начальных строках романа, в заглавии его первой части.
Любопытно, что информацию о реальном трактире «Адмирал Бенбоу» автор этих строк получил уже после выхода в свет «Острова без Сокровищ» (прочитал в интернете отчет ЖЖ-блогера, посетившего историческое место, спасибо Юрию Завражному за наводку). Ну что же, все закономерно: если теория правильная, то она не только объясняет известные на момент своего создания факты, но и подтверждается новыми, вновь открытыми.
Нам могут возразить, что для привлечения доверчивых туристов подобные байки в массовом порядке сочиняются для мест, на самом деле ничем в истории не прославленных. Да, сочиняются. Но, согласитесь, проще было бы врать туристам, что именно здесь, в Пензансе, когда-то проживал Билли Бонс, а былые владельцы «Адмирала Бенбоу» носили фамилию Хоукинс, «Остров Сокровищ» куда известнее, чем какие-то давно позабытые контрабандисты. Да и долбить в реламных целях протяженный туннель в прибрежных скалах это уж чересчур.
Глава вторая. Идентификация Флинта
Как мы видим на примере Хокинса, Р. Л. Стивенсон позаимствовал фамилию для персонажа «Острова Сокровищ» из пиратских хроник былых времен, но отнюдь не биографию: что общего между сыном трактирщика и лейтенантом королевского флота или елизаветинским пиратом-джентльменом?
Пример не единичный. Том Морган, старый пират и подручный Сильвера, носит ту же фамилию, что и знаменитейший флибустьер семнадцатого века, Генри Морган. И вновь совпадает лишь один штрих в биографии оба Моргана занимались пиратством, но этим сходство исчерпывается: туповатый Том Морган не то что до поста губернатора Ямайки не допиратствовался даже боцманом в свои изрядные года стать не сумел. И боцманматом, помощником боцмана, не сумел тоже.
Израэль Хендс, боцман «Испаньолы», тоже носит имя и фамилию исторической личности. Реальный Хендс пират, помощник капитана на судне Эдварда Тича (он же Тийч, он же Черная Борода). Тич, как известно, отличался отмороженностью и специфическим чувством юмора. И однажды раздробил своему помощнику ногу пистолетной пулей просто так, развлечения ради. Играли в каюте вчетвером в карты, Тич незаметно скрестил под столом два пистолета да и пальнул из обоих, не целясь: на кого, дескать, бог пошлет В результате охромевший Хендс не смог принять участие в последних бесчинствах Черной Бороды, когда пиратский капитан окончательно пошел вразнос (в блокаде Чарлстонского порта, например). А позже, когда Тич был убит в абордажном бою и остатки его шайки предстали перед судом, Израэль Хендс сумел-таки разжалобить судей и получить помилование, как жертва пиратского произвола. К моменту отплытия «Испаньолы» из Бристоля хромой экс-пират нищенствовал в Лондоне, рассказывая посетителям трактиров байки за еду и выпивку. В том же году скончался
А вот реальный Билли Бонс юный пират из экипажа Бартоломью Робертса тщетно просил британскую Фемиду о снисхождении. Очень старался, произнес на суде длинную прочувствованную речь, напирая на трудное детство и дурное влияние окружающих не помогло, повис сушиться на солнышке вместе с коллегами.
Тенденция налицо. Можно сделать вывод: когда Стивенсон заимствовал из пиратских хроник имена и фамилии персонажей второго-третьего ряда, биографию своим героям, поименованным таким образом, автор сочинял сам.
Верно и обратное: когда мэтр заимствовал реальную пиратскую биографию, имя для ее обладателя он придумывал.
Пиратов с позаимствованными биографиями на страницах романа Стивенсона немного. Всего трое. С одним, с Джоном Сильвером, мы разобрались в «Острове без Сокровищ»: человек с таким именем на страницах пиратских хроник не встречается, но идентичность Долговязого Джона с одноногим верзилой-пиратом из экипажа Ингленда сомнений не вызывает.
Второй доктор, окончивший, по словам Сильвера, колледж, позднее подвизавшийся в экипаже знаменитого пиратского капитана Бартоломью Робертса и повешенный по приговору суда вместе с Билли Бонсом (реальным, не персонажем) и другими пиратами. «Его вздернули в Корсо-Касле, как собаку, сушиться на солнышке», так дословно поведал Долговязый о судьбе врача, ампутировавшего ему ногу.
Дипломированные врачи среди джентльменов удачи встречались в исчезающе малом количестве. Хотя порой медики попадали в лапы пиратов при захвате судов, и даже лечили своих пленителей, но именно оставаясь в статусе пленных. И, разумеется, не было никаких оснований судить этих бедолаг и вешать «сушиться на солнышке» после разгрома пиратской команды.
Так что нет ни малейшего труда выяснить, кого имел в виду Долговязый Джон. Повешенного врача звали Питер Скадемор и его случай особый: поневоле попав на борт корабля Роджерса, он занялся там врачеванием не под угрозами и не следуя клятве Гиппократа, добровольно и осознанно вступил в пиратские ряды, подписал договор, получил долю в общей добыче, причем даже повышенную, как особо ценный член экипажа И вполне закономерно не отвертелся от виселицы.
(Кстати, в пиратских кодексах восемнадцатого века можно встретить такую компенсацию за утерянную ногу: несколько сотен монет и четыре-пять рабов. И поневоле вспоминается темнокожая супруга Сильвера, оставшаяся в «Острове Сокровищ» за кадром, женскими персонажами роман, мягко говоря, не богат. Более чем вероятно, что спутницу жизни Долговязый Джон заполучил именно в качестве платы за увечье.)
Третий персонаж, чью биографию, но не имя позаимствовал в пиратских хрониках Р. Л. Стивенсон сам капитан Флинт.
На страницах романа Стивенсона капитан не появляется, отправившись в мир иной за несколько лет до начала описанных событий. Но весь сюжет строится вокруг его фигуры.
Нешуточная борьба разворачивается сначала вокруг бумаг Флинта, а затем вокруг сокровищ Флинта. В укреплении, построенном Флинтом, положительные герои отбиваются от пиратов, пиратствовавших опять-таки под началом Флинта. Незадолго до финала Бен Ганн пугает пиратов, прикинувшись привидением, призраком Флинта, и вполне успешно пугает. А когда обман Бена вскрылся, выяснилось: мертвый Флинт страшит пиратов гораздо сильнее Бена Ганна, хоть живого, хоть мертвого. Да уж, надо было изрядно потрудиться при жизни, чтобы заработать такую посмертную славу.
Но почему мы постоянно называем капитана по прозвищу Флинт да Флинт? Ведь была у человека и фамилия И Стивенсон особо ее не скрывает.
Тем удивительнее, что исследователи творчества Стивенсона ни разу эту фамилию не называли (по крайней мере в тех исследованиях, что попадались на глаза автору этих строк), а записывали в прототипы капитана Флинта совсем иных людей.
Рассмотрим для начала несколько чужих версий, имеющих мало общего с действительностью.
Известная в Сети стивенсоноведка Диана Янссен пишет (цитирую по памяти): общепризнанно, что прототипом Флинта был пират Эдвард Тич по прозвищу Черная Борода. Диана права, заблуждение это распространено очень широко, даже в Википедию угодило, но основания у него достаточно шаткие.
Илл. 3. Пиратский капитан Эдвард Тич по прозвищу Черная Борода, ставший, по мнению некоторых исследователей, прототипом Флинта. Тянущиеся от головы капитана дымки объясняются его манерой перед боем вплетать в волосы тлеющие фитили для воспламенения от них запалов ручных гранат (это оружие и пираты Тича, и их оппоненты весьма активно использовали при абордажных схватках).
Одно из оснований мы уже упоминали (службу Израэля Хендса в экипаже Черной Бороды). Второе упорные слухи, ходившие о зарытых где-то в укромном месте сокровищах капитана. Наконец, в характере и Тича, и Флинта хорошо просматривается качество, названное века спустя «отмороженностью», в сочетании со склонностью к самому черному юмору: «шутка» Тича с пистолетами, скрещенными под столом, и «указательная стрелка», сделанная Флинтом из трупа Аллардайса, явления примерно одного порядка.
Доводов против кандидатуры Эдварда Тича гораздо больше. Истории о его закопанных сокровищах вообще рассматривать не стоит, такие легенды сочинялись о любом пиратском капитане, получившем широкую известность. Причем фигурантами легенд становились не только пираты, промышлявшие в Южных морях.
В Средиземноморье активно муссировались слухи о кладах, закопанных знаменитыми мусульманскими пиратами братьями Барбаросса.
На севере Европы долго толковали о спрятанных несметных сокровищах Клауса фон Алкума по прозвищу Штёртебекер (Потрошитель чаш), долгие годы терроризировавшего Балтийское и Северное моря.
А идея о том, что клад самого знаменитого русского пирата можно разыскать и сейчас, до сих пор имеет фанатичных приверженцев.
Последний момент стоит раскрыть чуть подробнее, отвлекшись ненадолго от пиратов заморских. Потому что сложилась парадоксальная ситуация: стоит попросить кого-либо назвать имена русских пиратов, и обычным ответом становится недоуменное молчание. Иные более продвинутые граждане вспоминают корсаров Ивана Грозного (хотя и Карстен Роде, получивший от царя каперское свидетельство, и нанятые им моряки русскими не были).
Еще более продвинутые вспоминают Августа-Морица Беневского, после побега с Камчатки не чуравшегося морского разбоя и заявившегося на Мадагаскар в поисках пиратской республики Либерталия (республика оказалась вымыслом в духе утопий Мора и Кампанеллы, но Беневский не первый, кто купился на мистификацию: даже Петр Великий планировал экспедицию к Мадагаскару, желая принять «береговое братство» под свой протекторат). Оснований считать австрийского подданного «русским пиратом» несколько больше, по крайней мере команда его состояла из наших людей, из участников Камчатского бунта.
Но самого прославленного русского пирата почти никто не вспоминает. Именно как пирата не вспоминает, в другой своей ипостаси известность этот персонаж имеет широчайшую.
* * *
Случается такое, и нередко: историки предпочитают не упоминать в своих трудах, предназначенных для широкой публики, «пиратские страницы» в биографиях некоторых исторических деятелей. Не скрывают, но и не рекламируют.
Например, Магеллан и его спутники по первому кругосветному путешествию широко известны нам как герои-первопроходцы: открыли западный путь в Индию (в настоящую, а не в те края, что принял за Индию Колумб), первыми пересекли Тихий океан, и прочая, и прочая. И мало кто вспоминает, что в ходе исторической кругосветки благородные идальго промышляли самым заурядным пиратством, и записки рыцаря Антонио Пифагетты, историографа экспедиции, пестрят упоминаниями о захваченных и ограбленных туземных кораблях. А когда были достигнуты заветные Молуккские острова и наступило время закупать пряности, служившие целью дальнего путешествия, Пифагетта с присущей ему непосредственностью написал: «Большинство пущенных нами в обмен предметов были с джонок, которые мы в свое время захватили». Справедливости ради стоит отметить, что сам Магеллан в пиратских бесчинствах не участвовал, погиб к тому времени в стычке с туземцами.
Не менее известен другой мореплаватель, португалец Васко да Гама, проложивший восточный путь в Индию. Да Гама национальный герой Португалии и других португалоговорящих стран: его именем назван мост и футбольный клуб, город и кратер на Луне, его изображение украшало монеты и купюры. Но привезенные из Индии богатства Васко да Гама раздобыл не торговлей, а заурядным морским грабежом. Восточные купцы попросту посмеялись над товарами, привезенными им для обмена: у самих такое есть, причем гораздо лучшего качества. И тогда великий мореплаватель пустил в ход то, чего не имели его несостоявшиеся торговые партнеры. Пушки, порох и ядра. Причем отличался запредельной даже для того сурового века жестокостью.
Самый знаменитый русский пират в качестве первооткрывателя не прославился. Его постфактум произвели в народные заступники, в бунтари, чуть ли не в революционеры
Все, конечно, уже догадались: речь о Степане Разине. До того, как возглавить крестьянскую войну, названную впоследствии его именем, Разин с размахом пиратствовал на Волге и на Каспии, имея под началом эскадру в несколько десятков вымпелов. Грабил не только купеческие суда, но и прибрежные торговые города.
Да, легкие парусно-гребные струги разинцев не годились для переходов через океаны, их скорее можно отнести к классу «река-море». Но и не были они и теми легкими прогулочными лодками, что изображены в первом российском художественном фильме 1908 года «Стенька Разин и княжна». Каждый струг имел на борту несколько десятков казаков, три-четыре пушки.
Когда в морском сражении у Свиного острова разинцы схватились с персидской эскадрой, посланной на их поимку, персам не помогло превосходство ни в артиллерии, ни в числе и водоизмещении кораблей, были наголову разгромлены.
Илл. 4. Так представляется современному художнику сражение у Свиного острова. Неточностей в картине много, но разница в водоизмещении персидских и казачьих кораблей передана достаточно точно.
В том бою суммарное число кораблей с обеих сторон доходило до сотни, в баталии участвовало несколько тысяч бойцов. Многие ли западные флибустьеры могли похвастаться участием в боевых действиях подобного масштаба? Пожалуй, только Генри Морган на пике карьеры.
Но нет пророков в отечестве, и никто не отметил флибустьерские заслуги Разина, назначив его вице-губернатором Ямайки или хотя бы воеводой Астрахани. На родной Дон каспийские пираты вернуться сумели, но никакой возможности легализовать громадные захваченные богатства у них не было. Потому что Персия не Турция и не Крым, на грабительские экспедиции казаков против которых русское правительство взирало сквозь пальцы. Персия в те времена постоянно враждовала с Турцией, что автоматически, силой обстоятельств, делало Тегеран союзником Москвы. Пиратская деятельность Разина никак в этот внешнеполитический вектор не вписывалась, и всё шло к тому, что главарей шайки, покуролесившей на Каспии, схватят и выдадут персам.
В попытке избежать такое развитие событий Разин предпринял самую масштабную авантюру в своей жизни попытку изменить общественно-политический строй Русского царства. Иных причин не просматривается: на бедственное положение крепостных крестьян Разину, потомственному казаку, было по большому счету наплевать
Дальнейшая история деяний Степана Тимофеевича к пиратским хроникам уже не относится, а посему вернемся к пиратам Западного полушария, в частности к Эдварду Тичу по прозвищу Черная борода.
* * *
Прототипом Флинта никак не мог быть Эдвард Тич. Ничто не совпадает. Не сходится хронология: Джон Сильвер еще плавал в экипаже Ингленда, когда Черная Борода был убит в бою и его отрубленная голова украсила бушприт корабля победителей. Место действия совпадает лишь частично: вся недолгая пиратская карьера капитана Тича прошла у восточного побережья Американского континента, он не побывал ни на Мадаскаре, ни у индийских берегов (а Флинт, как мы выясним далее, пиратствовал на трех океанах, совершив кругосветное путешествие.
Кроме того, масштаб действий Тича маловат, несмотря на всю распиаренность его «подвигов». Да, судов ограблено и потоплено много. Но это были отнюдь не испанские галеоны, плывущие с золотом в Европу, их эпоха к тому времени миновала. Тич грабил купеческие суда, совершавшие местные перевозки, и обычная добыча после удачного абордажа бывала невелика: груз дерева, или кожи, или еще чего-то в том же духе, плюс пара сотен монет в судовой кассе. Захваченные грузы Тич не мог доставить в порт и продать за адекватную цену, не имея каперского свидетельства, в лучшем случае мог сбыть за бесценок торговцам, рискующим скупать пиратскую добычу. Короче говоря, неоткуда было взяться у Черной Бороды сокровищу, где только золота было на семьсот тысяч фунтов.