Предисловие
Невелик наш нынешний год, невелик, но очень уж страшен!
То, о чём писали и говорили четверть века фантасты и публицисты, философы и визионеры, стало явью; война явилась не на окраины бывшего СССР, не в раздираемые этническими противоречиями долины дальних стран. В самом сердце индустриальной, научной и культурной мощи Советской страны, на Украине, подняла окровавленные головы гидра империализма. Хищники всех мастей, спешащие успеть к новому переделу мира, дёргают за ниточки своих марионетокнациональную интеллигенцию, готовую прославлять ложные ценности «идентичности» и «нации», лить котлами казённый патриотизм на головы бывших и нынешних сограждан, призывать к «выбору» рабства и «окончательному разрыву» с остатками свободы, самоуважения, чувством собственного и коллективного достоинства, всеми этими «пережитками» рабочей солидарности, служившей цементом культуры и нравственности всего советского народа.
В час, когда пишутся эти строки, на Донбассе льётся кровь рабочих, а продажные издания всего мира извергают мутные потоки грязной и лживой пропаганды, призванной со всех сторон оправдать империалистическую бойню. Национализм, фашизм, имперское самосознание не просто подняли голову в нашем мире и в нашем обществе; они рычат, беснуются, они требуют человеческих жертв, и продажные борзописцы рабски служат им, надеясь затолкать нас всех в безвыходный мешок исторической ловушкиновой мировой войны. Остановить эту войну, приблизить освобождение мира от власти новых рабовладельцевдолг каждого честного человека.
Ни злобный вой империалистов, ни прыжки и гримасы их наёмных паяцев не убили в людях интерес к будущему, к борьбе за новую, лучшую жизнь для себя и для следующих поколений. Каждый сражается за это лучшее будущее как может. Одни уезжают как можно дальше от событий, пленённые мифом о райской жизни «за кордоном», забыв при этом, что войны и кризисы топтались по буржуазному Западу не меньше, а то и больше, чем по многострадальному СССР и предшествовавшей ему Российской империи. Оставим их, не будем осуждать; каждый живёт так, как ему по силам. Другие ушли во «внутреннюю эмиграцию», заняты своими делами, своей повседневной жизнью, в тщетной надежде, что перемены не коснутся их. Не осудим и их; во все времена большинство считало, что решения судьбы принимаются наверху, в недосягаемых сферах, и человек не властен изменить в окружающем мире ровным счётом ничего. Была, конечно, надежда, что поколения советского воспитания могли хотя бы частично вытравить из людей эту рабскую психологию. Увы, не сбылось! Оставим и этих наедине с их беспомощностью.
Но подлинной хвалы, подлинного уважения современников и потомков заслуживают те, кто не сдался. Среди нас есть сотни и тысячи тех, кто продолжает несгибаемо и мужественно сражаться за свои убеждения, призывать людей к мирному строительству, а при необходимостии к суровой, беспощадной борьбе за новый строй, новый мир будущего. Наш авангард, теоретики и практики этой борьбы, не только выстоял под неоднократными ударами, направленными против них, но и несёт на себе тяжкий груз повседневного сражения с косностью, рутиной, с отравленной враждебной пропагандой, принижающей и уничтожающей все результаты их действий в глазах обывателя. Они не сдаются; слава этим людям ныне и в веках! Онито семя нового строя, которое, случалось, не раз уже обрастало в лоне прошлых революций костяком и мускулами прогрессивного, побеждающего класса.
И рядом с ними, сражаясь бок о бок, всегда шёл и сейчас идёт в будущее авангард иного рода: мечтатели и выдумщики, изобретатели и спорщики, репортёры и писатели, любители заглянуть в бездны прошлого и, прищурившись, внимательно разглядывать на горизонтах истории контуры грядущего мира. Без них, возможно, теряет смысл сама борьба, само дело; кто станет заниматься тем, в чём он не видит перспективы? А перспективу надо увидеть, сравнить, объяснить, проанализировать; нужно прочувствовать её всеми чувствами, нужно заразиться ей как мечтойили мечтать отвергнуть, как заразную болезнь, мечтать держаться от таких «перспектив» подальше. Задача всякого, кто берётся за художественное отображение идейной борьбы,не только подчеркнуть прогрессивность или реакционность тех или иных идей, не только обосновать свою точку зрения, но и вызвать в читателе, зрителе, культурном человеке вообще эмоциональный отзыв на эту точку зрениятакой отзыв, который готовил бы сознание всякого человека к борьбе и труду ради чётко осознанных, разделяемых с другими целей.
Одной из граней этой деятельности по созданию новой культуры, новой эмоциональной связи между человекомхозяином своей судьбыи миром, к которому он причастен, становится коммунистическая фантастика.
Советский Союз в последние десятилетия своего существования не знал плановой пропаганды научного коммунизма. Истины и верные методы, преподававшиеся в миллионах институтов и школ, стали своего рода догматическими символами, вызывавшими отторжение у образованных людей именно в силу косности подходов к ним. Литература и драма утратили революционный порыв; идея строительства будущего свелась опять-таки к нескольким догматам; проповедовался аскетизм, культ самоотречения и жертвенности, резко контрастировавший с реальной экономической и культурной ситуацией. В этом положении возросла роль научно-фантастической и художественно-философской литературы, а также других видов искусства, прежде всего кинематографа, в формировании целей и задач личности, в строительстве системы ценностей. Жестокие упущения в этом вопросе привели к широкому провалу коммунистической пропаганды на фронте массовой культуры. Между тем, именно коммунистической фантастике, коммунистической футурологии мы во многом обязаны тем множеством молодых людей и людей средних лет, которые, несмотря на масштабную травлю идей и их носителей, всё ещё продолжают отдавать свои силы и труд, а подчас и свободу, и жизни на то, чтобы знамя коммунистического строительства не упало окончательно, втоптанное в грязь ногами науськанной толпы.
Коммунистическая фантастика в современном мирепредприятие, на первый взгляд, невыгодное. Печатать её не рискнут ни на Западе, ни, тем более, в странах бывшего СССР, павших в глубокое болото общественной реакции тем глубже, чем сильнее зазывала туда их общества нетрудовая интеллигенция, жаждавшая гибели прогрессивных начинаний и сознательного отказа от будущего. Журналы, публицистика? С каждым годом на них всё туже затягивается намордник. Наконец, открытое насилие над носителями коммунистических ценностей тоже начало набирать обороты. Все эти негативные процессы сопровождаются не только травлей и обструкцией, но и попытками прихвостней буржуазии примазаться к достижениям и ценностям эпохи строительства социализма, паразитированием на высоких идеях и высоких делах, пропагандой мертворожденных кадавров вроде «советской империи» или «православного СССР»кадавров, вызывающих отторжение у человека мыслящего и чувствующего и ещё больше увеличивающих вред, наносимый нашим ценностям.
Чтобы писать, пропагандировать, обсуждать и даже читать коммунистическую фантастику в наши дни, требуется нечто большее, чем обыкновенная склонность к чтению, так часто принимаемая за образованность. Требуется желание большего, чем отвела судьба, требуется способность обретать широту кругозора и ломать узкий круг существующих символических представлений. Требуется воображение и логика, острый философский ум и способность увидеть главное за лесом второстепенных деталей. Наконец, требуется и элементарная смелость; чёрные силы истории стоят на нашем пороге, и не так уж малы шансы, что автор коммунистических по духу произведений окончит свои дни насильственной смертьюименно за то, что посмел думать и мечтать. Тем ценнее усилия тех, кто, отбросив страх и сомнение, продолжает стоять бок о бок в общем строю с борцами за лучший, более великий, более человеческий по своей сути будущий мир.
Мы, нынешние читатели и авторы, надеемся на то, что наша работа не пройдёт даром, а наши мысли и чувства, которыми мы хотим поделиться со всеми людьми планеты, станут ещё одним из крошечных кирпичиков, из которых складывается в наше время фундамент подлинного человеческого величиявеличия всех будущих времён.
Александр Харченко
Проза
Ия КорецкаяИкс, игрек, зет
Очередной прорыв случился под утро, и на этот раз наступила очередь Марка.
Будильник разорвал тишину громким курлыканьем, в которое уже вплетались запах ароматного утреннего напитка, тонизирующая симфония желтых листьев и теплый привкус только что выпеченных протеиновых булочек. Симпатичная девушка-инспектор смущенно улыбнулась со стены и произнесла:
Такая незадача... Сочувствую.
Ерунда,стараясь бодриться, сказал Марк.
ТейЖаО подкатился и уткнулся ему в ногу, завибрировал мелкой просящей дрожью. Марк поднял трепещущее тельце, прижал к себе:
Нет, малыш, туда я не могу тебя взять. Придется посидеть дома.
Надев защитный костюм, протестировав пушку и приладив на плечи контейнер, он спустился в кабину и набрал трехмерные координаты Зомбитауна.
Ходячие мертвецы бесцельно слонялись возле стены. В первых рядах Марк разглядел стайку вялых недорослей обоих половидиотические ухмылки стали шире при появлении человека, они принялись гоготать, захлебываясь мокротой, и выкрикивать оскорбления. Эти были не слишком опасныпросто надышавшиеся пара или переевшие грибков хулиганы, им ещё расти и расти до матерых особей. За их спинами в полутьме шныряли юркие и расхлябанные, стреляли бегающими глазками. Среди шакалов затесались несколько серьезных, немногословных, готовых на всё. Под мышками и за поясом у бандитов просматривались примитивные стрелялки, которые здесь мастерили из всего напоминающего литые трубы. Ещё одна причина для культурного эмбарго.
В центре группы, широко расставив ноги, торчал зомби-блюститель с металлической бляхой на груди. Завидев человека, он широко сплюнул и отвернулся. У стены имел место смотритель со своим флаером, замаскированным под местный транспорт. Протиснувшись через толпу, Марк пожал ему руку и осведомился:
Какие приняты меры?
Ситуация вышла из-под контроля в 3.03, нестабильность разрастается в шестом и восьмом районах,отрапортовал Байт.Приняты меры по минимизации... хм... утечки.
Марк еле сдержал улыбкуздесь, в неверном отсвете фонарей, отражающихся в гнилостно блестящих лужах, она была неуместна.
Спасибо за проделанную работу, товарищ.
Настроив измеритель, он включил сенсор и запрограммировал пушку. Та выбросила залп ферромагнитных частиц в систему удаления отходов, запаивая прорехи. Вторичная сетка наведенной деформации легла поверх схемы и к ней подключился помехоуловитель. Началась переработка, восстановили цикл дрожжевые теплицы. Существование Зомбилэнда, поддерживаемое сверху, незаметно продолжило свой курс.
Хотел бы я знать...задумчивый голос смотрителя отвлек Марка от непривычной кропотливой работы. Автоматически перебрасывая ресурсы от решения задачи Воббельта в параллельном потоке мышления, он отозвался:
Это наш долг. Они когда-то были людьми... или их предки.
Прокатитесь со мной?
Архаичная машина смотрителя вызвала бурный ажиотаж в толпе. Они протискивались сквозь строй злобных и завистливых взглядов, шипения пополам с заискиванием. Молоденькая девица с нелепо выкрашенным лицом задрала юбку до пупа, открыв несвежую зеленоватую кожу. Марк отвернулсяно его встретил с тротуара метко пущенный ком грязи. Тут же на них бросились сразу пятеро. Прямо лицом к лицуоскаленные зубы взрослого зомби с не поддающимся описанию рычанием и воем ударились о кефлоновую оболочку скафандра.
Пришлось идти на крайние мерыприменять оружие. Контейнер открылся, выставив дуло реморализатора. Но сначала Марк успел проглядеть результаты сканирования и тяжело вздохнуть: нападающих вовсе не волновало улучшение их транспортной сети! Всё чего они хотели: иметь, заграбастать любым путем для одних себя, а при неудачесломать, уничтожить, растерзать флаер до кучи лома. Подростки уже насели на машину, тужась перевернуть... Другие копошились вокруг только что восстановленного Марком отвода, инстинктивно выискивая слабое место.
Беснующихся зомби накрыло веером направленного излучения. Головы качнулисьи поднялись, скрюченные фигуры слегка выпрямились, лица стали благообразнееи это было, пожалуй, самым страшным из увиденного сегодня.
Взамен вандализма и разрушения они собрались в кружки и занялись светской беседой. Мужчины стояли, выпятив животы, и, разводя руками, демонстрировали свой уровень солидных приобретений. Курс местных акций опять вырос, и некоторые обсуждали покупку больших домов на Латрам-авеню. Другие возбужденно рассматривали картинки. Группа аутсайдеров кривлялась в углу, пытаясь как бы ненароком задеть признанных и утвердиться или увести одну из женщин с собой. Те трещали отдельно, и слух Марка выхватывал из воздуха наименования салонов, вещей, марок.
Чуда не получилось. Наивысший уровень, доступный для этих существ, был всего-навсего уровнем потребления, их мечтыо переходе на высшую ступень иерархии и замещении более удачливых, называемых элитой или верхушкой в фанатично поддерживаемой полутрупами пирамиде общественного устройства.
Марк покачал головой, и андроид откликнулся зеркальным жестом. Бережно вырулив из озаботившейся своим статусом стаи, они поднялись выше. Трущобные районы, возрождавшиеся несмотря на многовековые усилия людей, благоустройства и перестройки, окаймляли угрожающе темным кольцом более приличные домики в несколько комнат и даже с цветами на белых крылечках. Это было обиталище смирных, ещё не активированных, но всё же носителей. Их кругозор был ограничен подобием человеческой семьи, к которой они привязывались со страстью, недоступной пониманию современника, и которая исключала все остальные чувства. В подобии ночного сна (условности здесь означали всё), с открытыми глазами они мечтали о повышении на службе, позволяющем не трудиться, а надзирать за соседями, о новой не протекающей крыше, о поездке на острова.
В середине Зомбитауна, как зловещие цветы на болоте, сияли вывески лавок, служащих для того, чтобы поддерживать престиж покупкой неудобного тряпья и железок за пластиковые жетоныи хвастаться перед теми, у кого их нет. Ревела музыка, тихо звенели устройства личного опознания, дребезжала сигнализация, надрывалась звуковая реклама. Афиши и табло приглашали в рестораны и бары, зазывали в интимные уголки. Полуголые женщины, доведенные до почти человеческой кондиции в специальных косметических кабинетах, прохаживались по подиуму. Эта пародия на культуру была страшна и нелепа. Полуразложившиеся повара и официанты, хозяева и прислуга, продавцы и покупатели, домашние зомби и вылощенные зомби, дикие зомби и добродушные, склонные к благотворительностивсе как один лишенные искры общественного сознания, даже тени мысли о равенстве, навеки застывшие в янтаре своего стремления к смерти.
В одном из окон Марка остановил взгляд, полный холодной беспримесной ненависти. Крупным планом он увидел мертвеца в шелковистом сером костюме и узких очках-лазероскопах. На плечи его был накинут белый халат, и по обстановке заметно, что это так называемый зомби-аристократ с практически незатронутой высшей нервной деятельностьюредкая мутация. На полках кабинета или гостиной были расставлены старинные книгиКейнс, Библия, Рэнд.
Вы приглядываете за этим?
Андроид энергично кивнул:
Я знаю несколько поколений их ветви. Тяжелый случай.
Мы до сих пор ищем лекарство, вакцину, сыворотку. А продвинулись ненамного.
Буду ждать столько, сколько понадобится.
Смотритель открыл дверцу и помахал вслед.
Дома, со стаканчиком тоника, с верным карликовым фомальгаутским спрутом на коленях, Марк всё ещё видел перед собой рафинированное абсолютное зло в красных глазах мутанта.
Инспектор ласково провела пальцами по его бицепсу:
Мы могли бы послать робота с дистанционным управлением. Иногда я сомневаюсь в мудрости рекомендаций Совета...
А я теперь уверен в их правильности,Марк отхлебнул глоток пряного.Если мы будем слишком заботиться о своих удобствах и душевном покое, то можем в конце концов деградировать до их состояния.