Возглавлял Украину до 1989 года Владимир Щербицкий, консерватор, один из динозавров брежневского политбюро. Оппозиция да, на Украине была и оппозиция, но не больше чем в самой России. Единственно, чем Украина отличалась от России это ее западная часть, но она особой роли никогда не играла.
Вероятно, первым ударом по дружбе России и Украины стала катастрофа на Чернобыльской АЭС. Страшная техногенная катастрофа, самая страшная в истории человечества дошло до того, что рассматривался вопрос о переносе столицы обратно в Харьков Киев в этом случае был бы обречен на медленное вымирание. Ложь и цинизм коммунистической системы, когда людям не только вовремя не сообщили об опасности, но и погнали на демонстрацию страшная это была демонстрация, люди падали в обморок, а в воздухе, по воспоминаниям очевидцев было какое-то марево. Все это испугало и возмутило украинцев и испуг и возмущение перенесли на Москву, сразу забыв о том, что в Москве вообще-то долгое время правил Брежнев, выходец из Украины, и до сих пор в Москве было немало украинцев у руля. Так впервые зародилась идея отделения от СССР. Тогда она была еще не окрашена в жовто-блакытный цвет украинского флага, а всего лишь повторяла настроения по всему СССР отделимся, и ничем не будем делиться с соседями, будем сами рулить, и у нас то уж точно получится лучше, чем у тех идиотов из Москвы.
Вторым ударом была провальная, самоубийственная политика времен Перестройки. Подорвав источники наполнения бюджета, и сам этого не поняв Горбачев и Рыжков начали печатать деньги, чтобы залатать бюджетные дыры. Страна начала входить в инфляционную спираль, из которой мы по факту не вышли и поныне. Второй удар нанес уже Павлов, новый Предсовмина, который решил в целях борьбы со спекулянтами обменять пятидесяти и сторублевые купюры, причем в срок три дня. Спекулянты, конечно же, извернулись называют цифру отката в десять процентов за обмен любого количества соток на новые но удар по доверию к советским деньгам был нанесен страшный. Равно как и по доверию к власти.
Инфляция вызвала дефицит продуктов питания, дефицит вообще всего. Он сильно затронул Москву но настолько сильно затронул Украину? Послушаем Анатолия Черняева, помощника президента СССР
http://lib.ru/MEMUARY/GORBACHEV/chernow.txt
Вчера Киев, Коль и К°.
Сам город 35 лет не был там. Шофер «экскурсовод» (мы с Игнатенко в «Чайке»). Ощущение, будто в каком-то большом западноевропейском, скорее, немецком городе: XIX век, улицы, зелень, прибрано, чисто, ухожено И в общем, говорит шофер, сытно по сравнению с Москвой!
Может, напрасно мы в средствах массовой информации так уж прибедняемся: чуть ли не на грани голода и полного развала находимся, Живет держава А Украина может и «сама по себе», без нас Лозунги демонстрантов: «Коль да! Горбачев нет!»
То есть, на момент принятия решения о том, что мы и сами с усами Украина жила намного лучше центральной России, намного лучше РСФСР и делиться, терять свое положение не хотела. Позиция циничная и отнюдь не братская но вполне даже понятная.
Третьим ударом вероятно, стали межнациональные конфликты. В конце восьмидесятых в СССР получило новое и страшное наполнение слово «события». События это кровь, резня, беженцы, то чего мы не видели много десятилетий. На карте огромной страны горячие точки вспыхивали то тут, то там. Ош, Фергана, Сумгаит, Карабах. Некоторые удалось потушить. Некоторые превратились в полномасштабные войны. Но в целом было видно, что союзная власть не знает, что делать и какого-то принципиального решения у нее нет.
И на все на это смотрят украинцы.
Что они думали при этом? Дадим слово Сергею Рахманину, на мой взгляд, одному из лучших политических журналистов Украины.
http://gazeta.zn.ua/POLITICS/20_let_odinochestva.html
С 1988-го автоматные очереди вспарывали карту разлагавшейся страны. Алма-Ата и Душанбе, Степанакерт и Дубоссары, Баку и Тбилиси, Ош и Новый Узень, Ереван и Андижан, Вильнюс и Рига вспыхивали на этой карте зловещими кровавыми точками. Понять происходящее было трудно, принять невозможно. Все еще робеющая перестроечная пресса о происходящем вещала скудно и отрывисто, но пробелы стремительно заполнялись холодящими душу слухами. Война вламывалась в наш дом, пускай она и хозяйничала у соседей. Немногим позже мы будем взирать на телекартинки взрывающейся Москвы, перемолотого Грозного, окровавленного Беслана, изувеченного Цхинвали несколько отстраненнее. Как на глубокое горе, случившееся, по счастью, где-то далеко. Но тогда, два десятилетия назад, почти каждый мог отчетливо почувствовать спертое дыхание ненависти, расползавшейся по нашей общей коммунальной квартире. Опасность выглядела зримой, явственной. Жутко было представить родную улицу, «украшенную» обугленными скелетами сгоревших троллейбусов. Зловонными кострами, в которых догорали останки людей, с которыми ты вчера ходил на дискотеку или ссорился в очереди за колбасой. Жутко было представить соседа, пришедшего к тебе утром с топором вместо привычной вечерней бутылки пива.
Безусловно, для многих подобный страх не был явным, у подавляющего большинства он носил подсознательный характер. Но латентно этот страх наверняка присутствовал у всех, кому было за кого бояться и что терять. Пускай это нынче помнят не все, кому сегодня хотя бы за сорок. Пускай это поймут не все, кому нынче двадцать. Каждый из нас тогда интуитивно (но при этом очень четко) осознавал, в какой стране он не хочет жить. В какой хочет, осмелюсь думать, не понимал почти никто. Просто самостоятельная государственность в 1991-м виделась самой простой и наиболее очевидной альтернативой надвигающимся ужасам. Благородным бегством из страны множащихся убийств и плодящихся убийц. Именно в этом, возможно, кроется причина такой массовой и повсеместной поддержки «державности», столь удивившей всех двадцать лет тому. В этом, а вовсе не в низменном желании каждый день есть дешевую колбасу и ни с кем ею не делиться. И отнюдь не в возвышенном патриотическом настрое, внезапно овладевшем массами.
А вот еще
Президенту независимой Украины никто не прикажет построить АЭС рядом с Киевом; продовольственное положение на Украине в конце 1991 г. было много лучше, чем в России; житель Украины сегодня и представить не может, что его пошлют служить в Таджикистан или увезут отбывать наказание на Колыму; что какой-то Центр вновь начнет отбирать у Украины все налоговые поступления
В. Коваленко. Почему Украина вышла из СССР
* * *
Украина была на тот момент одной из самых благополучных в национальном плане республик. Республикой, у которой национальных проблем просто нет. А СССР на тот момент скатывался к противостоянию всех против всех. К девяносто первому году уже отчетливо просматривался югославский вариант в смысле, что расходиться можно и не мирно, а большой кровью. Все предпосылки к кровавой бойне были налицо недееспособная власть, костры межнациональных конфликтов, оружие, поступающее из горячих точек, полмиллиона пацанов, прошедших Афган, выведенное из Европы и брошенное на произвол судьбы офицерье. При таких обстоятельствах действительно, вполне разумным выглядело отделиться от этих ужасов и самим решать свою судьбу ведь на Украине не было предпосылок к чему-то, наподобие Карабаха?
Потом оказалось, что это не так.
* * *
Что касается политической ситуации на Украине то тут все сложилось одно к одному. В. Щербицкий, правивший Украиной с 1971 года ушел в отставку 20 сентября 1989 года. На его место был назначен Владимир Ивашко, но не пробыв Первым секретарем ЦК КПУ и года покинул свой пост, отправившись в Москву (украинские коммунисты кстати посчитали это предательством). Его пригласил Горбачев на вновь созданную должность Заместителя Генерального секретаря ЦК КПСС должность вводилась впервые. Понятно, что зам имеет наибольшие шансы занять место генерального, став таким образом главой всего СССР а в 1990 году уже было понятно, насколько непопулярен Горбачев, в том числе и в партии. Поэтому неудивительно, что Ивашко согласился на должность и направился в Москву, оставив вместо себя Станислава Гуренко. Подобная кадровая чехарда безусловно, ослабила украинскую компартию. Ивашко тоже проиграл вероятно, он уже видел себя новым Брежневым. Да кто мог знать даже в 1990 году, что менее чем через два года Союз рухнет.
30 марта 1990 года на Украине прошли парламентские выборы. Был избран первый в истории страны парламент и первый, который назывался Верховная рада. Спикером (по современным понятиям) Рады был избран Ивашко, но почти сразу же он отказался от своего поста и отправился на партийную работу в Москву. На его место был избран не Станислав Гуренко (считавшийся консервативным и одиозным политиком, даром что из Львова), а его зам, секретарь ЦК КПУ по идеологии Леонид Макарович Кравчук. Отдельно про него мы поговорим потом. Скажу только что причиной того что Кравчук вообще попал в бюллетень для голосования стала его публичность как секретарь по идеологии он участвовал в теледебатах с членами РУХ, которые показывали по украинскому ТВ.
Расклад сил в первом украинском парламенте (он, кстати, был не более радикален, чем Верховный совет РСФСР во главе с Б. Ельциным) был следующий. Подавляющее большинство депутатов называли себя коммунистами, но коммунисты это были разные. Большинство 239 человек (их так и называли, группа 239) из 450 (численность депутатов украинского парламента с тех пор не менялась) группа под называнием «За советскую суверенную Украину», ее возглавлял ни кто иной, как Александр Мороз, будущий глава Социалистической партии Украины, основной кандидат на президентских выборах 1999 года и человек, инициировавший «кассетный скандал» в деле Гонгадзе. На втором месте со 125 депутатами Народная Рада, во главе с профессором Игорем Юхновским (доверенным лицом которого в Днепропетровской области был Леонид Кучма). Народная рада представляла собой реальную оппозицию в виде РУХа и различных правозащитных и диссидентских движений Украины, она опиралась на поддержку Западной Украины. На третьем месте с сорока пятью депутатами Демократическая платформа КПУ, это сторонники Горбачева.
Обратите внимание настоящие оппозиционеры завоевали в первой Раде всего двадцать пять процентов голосов для сравнения, в первом российской парламенте к демократической оппозиции относили себя примерно 40% депутатов. Это никак нельзя было назвать парламентским успехом оппозиции. Но с другой стороны в самом назывании группы 239 «За советскую суверенную Украину» крылся подвох. Быть за советскую (то есть, находящуюся в составе СССР) и при этом суверенную Украину невозможно. Но эти двести тридцать девять человек были. Очевидная бредовость даже названия не смущала.
Я хочу кстати отметить, что подобная ситуация торжествующего идиотизма была характерна не только для Украины, Россия в этом смысле ничуть не отставала. Вот, например, как себя и своих соратников (или соучастников) характеризует депутат Межрегиональной депутатской группы Юрий Афанасьев в то время одна из надежд прогрессивной общественности.
https://lenta.ru/articles/2015/06/03/afanasiev/
* * *
А что касается уже непосредственного включения в то, что, опять-таки, на мой взгляд, ошибочно часто называют «политическая жизнь» (1989 год, Съезд народных депутатов, выборы, Межрегиональная депутатская группа), то тут мы открыто заявили: мы, МДГ, составляем политическую оппозицию курсу ЦК и политбюро ЦК КПСС.
Но, и здесь надо признать, хотя мы ясно заявили о своей оппозиционности по отношению к КПСС, на самом деле никакой оппозицией мы так никогда и не стали. Мы не были ни организованной фракцией съезда, готовой создать свою партию, ни теневым кабинетом, готовым прийти на смену существующему правительству. Наша заявленная оппозиционность была скорее пустопорожней декларацией, красивым намерением, искренним настроением, нежели фактической политической оппозицией.
* * *
Такой вопрос подвигает меня к еще одной сложной сложнейшей даже, я бы сказал проблеме нашего бытия. Замечательный писатель Светлана Алексиевич сказала, что во времена перестройки мы были «преступно романтичны». «Преступно» все-таки, по-моему, перебор. Преступность обычно предполагает умысел, а его не было. Я бы сказал «беспечно романтичными», обязательно добавив: и «инфантильно бездумными». Про себя самого я сказал, что был сталинским стипендиатом на истфаке МГУ. Иными словами, я уже тогда был в числе немногих, кто наилучшим образом воспринимал и воспроизводил ложь. Все мы, участники перестройки, кроме прочего, не умели думать это было наше главное отличительное свойство.
Мы были неспособны адекватно воспринимать то, что происходило прямо на наших глазах и даже с нашим участием. Но таково было тогда свойство не только непосредственных участников перестройки, а свойство всего советского социума.
Мило, не правда ли. Не думаю, что депутатский корпус Верховной Рады Украинской ССР сильно отличался в качественном смысле от депутатского корпуса Съезда Народных депутатов СССР или Верховного совета РСФСР. И там сидели те, кто наилучшим образом воспринимал и воспроизводил ложь, не умел думать и даже был не способен адекватно воспринимать то, что происходило на его глазах и с его участием. Вопрос лишь в том, кто с тех пор поумнел, а кто нет.
* * *
Тем временем национальные демократы вели войну в двух направлениях они расширяли свое влияние на Западной Украине, где имели большинство и раскачивали улицу с целью прийти к власти так же, как приходили к власти их собратья в Восточной Европе не на выборах, а через бархатную революцию.
Первое им удалось. Второе нет. Ни Юхновский, ни Черновол не стали президентами Украины. Вячеслав Черновол честно выставил свою кандидатуру и честно получил за нее ровно столько же, сколько получила его партия двадцать пять процентов. Потому что в составе коммунистической номенклатуры нашелся человек, который вовремя понял, что происходит, уловил настроения улицы и вместо того, чтобы бороться возглавил их. Это был Леонид Макарович Кравчук, секретарь ЦК КПУ по идеологии. Известен еще один человек, который в такой же ситуации сделал то же самое и удержался за счет этого у власти это Слободан Милошевич. Выступая перед разъяренными сербами на Косовом Поле он вовремя понял, какова новая повестка дня в стране национализм и стал националистом, создав у сербов «легенду о Слобо» человеке с самого верха, который спустился с высот власти к своему народу, услышал про его беды и страдания и возглавил его. Точно так же Кравчук вовремя уловил тренд на национализм и возглавил его, заявив, что еще маленьким мальчиком поддерживал независимость Украины и носил бандеровцам в схрон покушать.
И в том и в другом случае это закончилось гражданской войной. В Украине не сразу. Но все равно войной.
* * *
Вместе с мартовскими выборами в Верховную раду Украины прошли выборы в местные советы. Львовский возглавил матерый диссидент Вячеслав Черновол, ранее судимый за антисоветскую деятельность. Сразу же после выборов над Львовским облсоветом водрузили украинский, сине-желтый флаг. Это уже было прямым вызовом власти ни в одной нормальной стране недопустимо поднимать над госучреждением чужой флаг. Это сошло с рук. Сошло с рук и то, что в апреле 1990 года только что избранные депутаты Львовского облсовета выступили с заявлением, осуждающим факт двойной оккупации Украины войсками РСФСР в 1919 г. и войсками СССР в 1939 г. Депутаты требовали признать пребывание Украины в составе СССР незаконным и соответственно, выйти из СССР.
Это уже был открытый и наглый вызов власти, акт сепаратизма, который в любой нормальной стране жестоко наказывается (например, в Крым перекрыли дороги, а на Донецк и Луганск бросили войска). Но власть смолчала, и не стала ни разгонять львовский облсовет, ни арестовывать за сепаратизм ранее трижды судимого Черновола ни накрывать Львов Градами, разъясняя потом по телевидению, что бандеровцы сами себя обстреливают
* * *
Ситуация развивалась по нарастающей
В начале 1990 года появилась шокировавшая каждого украинца информация: оказывается гетьман Павел Полуботок положил в Банк Англии двести тысяч золотых червонцев, и сейчас вместе с процентами за триста лет набежало столько, что на каждого украинца теперь приходится 38 килограммов золота. Один нюанс украинцы смогут получить свое золото только если страна станет независимой так завещал гетьман. Смешно но потом делегация Рады ездила в Лондон и встречалась с британскими банкирами