Мурашки не подвели: охранники появились, когда они уже затолкали добычу в кузов. Двоев костюмах и при галстукахоттеснили Зорьяна в сторону, приказали: «Пройдемте с нами».
Мелькнула мысль наигранно возмутиться, напомнить, что подобные распоряжения вправе отдавать только полиция. Но тогда бы Сержук мог остаться без вожделенного металлолома. Да и любопытство сыграло свою рольсегодняшний день был редкой жемчужиной разнообразия в череде пустых раковин, и Зорьян хотел насладиться всеми ниспосланными судьбой моментами. Он даже руки за спину завел, как будто испугался шокера. Ободряюще кивнул побледневшему Сержуку, пошел к входу, запоминая дорогу. Поначалу ничего интересного не происходило. Его заперли в комнате без мебели с деревянной дверью и металлопластиковым окном. И то, и то не служило серьезной преградой, но Зорьян, решивший досмотреть эту постановку до конца, уселся на пол и начал гипнотизировать зрачок камеры наблюдения. Гостивернее, хозяеваявились примерно через полчаса. Четверо охранниковдва оборотня на ногах и два человекасопровождали лиса-чернобурку на лапах.
«Нет, не лис. Вис, принюхавшись и присмотревшись, определил Зорьян. Первый муж Вольдемара Домбровского черно-бурый лис. Омега. Вероятно, мне выпало счастье лицезреть наследника империи. Симпатичный. Уши с рыжей оторочкой. Необычно».
Смоляной вис махнул роскошным хвостом с белой каплей на кончике, ответно принюхался, зарычал. Обошел Зорьяна по кругуохранники держали шокеры наизготовку. Запястья коснулся влажный черный нос. Это было щекотно. Зорьян не выдержал и улыбнулся. Похоже, виса это обидело. Он зарычал громче, с клокочущей волчьей яростью в горле, развернулся, задев хвостом ногу, и вышел вон из комнаты. Стоило двери закрыться, как Зорьян обрел подвижность и приник к ней ухомпусть наблюдают, зато можно разобрать голоса в коридоре.
Человек-охранник пробасил:
Венедикт, мы не можем держать его взаперти, пока вы раздумываете. Мы уже нарушили закон, удерживаем оборотня против его воли, это квалифицируется как похищение. Если вы его узнали, если это тот нападавший, нужно вызывать полицию. Или срочно выставлять его вон, за границу территории, и молиться Камулу и Хлебодарному, чтобы он не подал на нас в суд.
Вис промолчал, даже не тявкнул, куда-то убежал, цокая когтями по наборному паркету. Зорьян вернулся на насиженный пятачок на полу и мысленно одобрил позицию старшего охранника. Доказать, что его удерживали взаперти, будет довольно трудно. Вряд ли полиция сможет изъять все записи с камер наблюденияне отдадут, сославшись на технический сбой. Дело даже не дойдет до суда, развалится на уровне следствия. Но, в целом, охранник прав. Сейчас он совершает преступление по указанию чернобурки Венедикта. Группой лиц, по сговору если кто-то из недоброжелателей Вольдемара Домбровского захочет вписаться в эту мутную историю, можно выловить неплохую рыбку.
Зорьян выждал еще часоколо часа, по внутренним ощущениями сказал камере:
Понимаю, что вы не собираетесь меня кормить. Решили сэкономить. Но воды-то можно принести? Я пить хочу. Между прочим, пытки запрещены всеми возможными конвенциями. А я даже не военнопленный.
Заявление сработало. Минут через пятнадцать в коридоре раздались шаги. Дверь открылась. В комнату вошли двое охранников. Один с подносом, другой с шокером. Зорьян решил, что его пребывание в гостях затянулось, и использовал первого охранника как щит. Отобрав шокер, он обездвижил охрану зарядами, связал галстуками, выпил воды и вышел в коридор, раздумывая, стоит ли разыскивать свои водительские права, которые кто-то вытащил из кармана и унес. Обыск дома Домбровских мог квалифицироваться как ограбление. Давать повод для обвинений не хотелось, поэтому Зорьян направился к ближайшему окну и выпрыгнул на посыпанную розовым песком дорожку.
Он разделся и попрощался с прекрасными, очень крепкими джинсовыми шортами и удобно растоптанными по ноге кроссовками. И с носками. И с трусами. И с футболкой. Увы и ах, эти замечательные вещи пришлось бросить, потому что в побеге главноескорость.
Зорьян превратился, стремительно пробежал сквозь паркда у них тут еще и статуи! и перешел на волчью рысь. Сотня шагов бега, сотня шагов шага. В таком темпе можно было двигаться днями, покрывая огромные расстоянияесли тренировками выработать привычку.
Пересечение внешней ограды далось без трудаон нашел участок с сетчатым забором без колючей проволоки, прыгнул, повис, подтягиваясь на лапах, и перевалился на другую сторону. Дорога домой заняла часа три. Зорьян не торопился, повалялся на майском лугу, пачкая шкуру одуванчиками, наелся свежей зеленион любил земляничные листьяи почти поймал крота. Прогулка одарила его аппетитом. Дома нашлись консервы и две зачерствевшие пресные лепешкидрожжевой хлеб Зорьян не ел из-за привкуса золы. Он слопал две банки лосося в собственном соку, осторожно вылизал жестяную тару, заварил кипятком порцию овсянки с фруктами и съел ее вприкуску с мармеладными дольками. Подумал и поставил вариться кастрюлю картошки в мундирахна случай, если захочется перекусить перед сном.
Сержук приехал поздно вечером. Выгрузил из кузова велосипед, положил на стол три купюры, придавил их телефоном, который Зорьян оставил в бардачке. Смущенно проговорил:
Ты больше не приходи. Мне неприятности не нужны.
Зорьян чего-то такого и ожидал, но все равно ощутил укол обиды. Как будто его обменяли на полторы тонны железного лома. И даже не цветного металла.
Он еще раз пробежался перед сномна лапах, сбрасывая раздражение. Деревня была почти вымершей, свет горел только в трех домах, из одного из них доносились пьяные крики. Все, кто могли, уезжали. Он тоже когда-то уехалпусть и не по своей воле. Надо бы понять, почему вернулся. Было время, когда он искренне ненавидел и эту деревню, и этот дом.
После прогулки Зорьян наелся картошки и улегся спать перед телевизором. Он подозревал, что завтра утром или днем охрана Домбровского нанесет ему визитотдаст права, попытается припугнуть или уговорить молчать.
Предчувствия не обманули, воплотились в двойном размере. Явилась не просто охрана на двух джипах, а сам господин Венедикт Домбровский, на этот раз не на лапах, а в белых одеждахкак лучезарный ангел добра. Первым делом господин Домбровский вступил в коровью лепешку, валявшуюся на дороге. Зорьяну стоило больших трудов не расхохотаться, пугая всю округу. Он подавил смех и вышел на крыльцо с каменным лицомвсем своим видом напоминая ангелу Венедикту, что тот явился к оскорбленной добродетели. Не было никаких сомнений в том, что господин Домбровский уже знает основные вехи его биографии. Имея на руках права с настоящей фамилией, да подключив папины связи, можно многое выяснить.
Венедикт не подвел. Вытер ботинок о траву, подошел к крыльцу, потряхивая аккуратной черной челкой, ожег янтарным взглядом, вытащил из кармана права.
Здравствуйте, офицер Бркович. Я приехал, чтобы вернуть вам документы и принести извинения за вчерашний инцидент. Я принял вас за оборотня, который месяц назад напал на меня на выходе из ночного клуба. Схожая комплекция, силуэт, движения. Несмотря на тщательное расследование, нападавшего не нашли. Мне показалось, что он явился в дом. Я удивился и даже немного испугался.
Вам нанесли повреждения? спросил Зорьян, забирая права.
Он сломал мне руку. Подошел достаточно близко. Мне казалось, что я запомнил его запах. Сейчас я ни в чем не уверен.
Очень жаль, что следствие не смогло установить личность преступника, вежливо посочувствовал Зорьян. Понимаю ваши опасения. Думаю, что нам стоит забыть этот неприятный инцидент. Я не буду подавать жалобу о похищении.
Позвольте мне войти.
У меня не убрано. Извините, не ждал гостей.
Пускать младшего Домбровского в избу не хотелось. Мало ли, чем обернется пребывание наедине. Альфа и омега, огульное обвинение в непристойном поведении Зорьян в свое время от следователей таких историй наслушался, что шерсть дыбом вставала. С омегой, да еще и сынком миллионера, лучше держать ухо востро.
Странно, что вы вернулись в эту развалюху и зарабатываете на жизнь сбором металлолома, проговорил Венедикт и поднялся на одну ступеньку. С вашим опытом можно было бы устроиться в любую службу безопасности.
Я не ищу работу, пожал плечами Зорьян. Я в отпуске. Не люблю бессмысленные физические нагрузки, а подработка приносила пользу.
А я хотел предложить вам место в моей охране.
Нет, господин Домбровский. Я не охранник. Я полицейский снайпер.
Пять минут общения показали, что Венедикту присущи бесцеремонность и упрямство. Он пропустил мимо ушей прямой отказ и попытался просочиться в дом. Зорьяну пришлось привалиться к двери, подпирая ее спиной. Похоже, что и второй отказотносительно работыВенедикт не принял близко к сердцу. Уставился на Зорьяна немигающим янтарным взглядом, словно уже решил, на какой башенке замка усадит его с винтовкой, и сообщил:
Ты мне подходишь. Я хочу, чтобы ты у меня работал.
У меня есть постоянное место службы, терпеливо напомнил Зорьян. В полицейском отряде специального назначения. Я в отпуске.
Ты ушел, потому что случайно застрелил заложника. Мне сказали, что ты не собираешься возвращаться. У тебя творческий кризис.
У менячто? нешуточно удивился Зорьян.
Ой, Венедикт на секунду смутился. Психологический кризис. Оговорился.
Зорьян покачал головой. Осторожно, но твердо взял ангела Венедикта под локоть, помог спуститься с крыльца и повел к калитке. Тот не вырывался, посматривал, словно опытный домушник на хитрую замочную скважинуэта отмычка не подошла, значит надо попробовать другую. Зорьян вывел наглого чернобурку на дорогу, полюбовался на веснушки на аккуратных ушах и пожелал счастливого пути.
Трудно было поверить, что Венедикт отступится без спора, но это случилось. Захлопали дверцы, взревели моторы. Джипы уехали, распугав кур и овец, чуть не задавив единственную на деревне корову. Зорьян почувствовал легкую досаду: он только-только начал осваивать искусство правильно отказывать миллионерам, а миллионеры закончились. Обидно.
Он выждал полчаса и решил приготовить винегрет. В подполе валялась вялая свекла, на кухне нашлись маринованные огурцы в стеклянной банке и консервированный зеленый горошек. Кастрюля со свеклой быстро закипела. Зорьян убавил газ и услышал жуткий грохот возле входной двери.
На порожке валялся ушат, прежде мирно висевший на гвозде, вбитом в стену. Зорьян окинул взглядом пустой двор и потрогал выщерблину. Сам упал? Гвоздь вывалился из трухлявой древесины?
Мягкий толчок под колено заставил сдвинуться с места. Венедикт прошмыгнул в дом, держа в зубах какой-то пакет. Черные уши шевелились, вис быстро и жадно осматривался.
Тут нет ничего интересного, сказал Зорьян, увидевший в пакете свои шорты и кроссовки. Оставь, что принес, и уходи.
Он не надеялся, что вис послушается. Так оно и вышло. Венедикт бросил пакет, залез под лавку, пачкая смоляную шерсть в пыль, выкатил оттуда заплесневевшую морковку, понюхал и громко чихнул.
Возьму за шиворот и выкину.
Угроза не возымела действия. Вис вильнул хвостом и отправился обследовать комнату с телевизоромтщательно обнюхал диван, плетеный половик и стул со стопкой чистых трусов и футболок. Зорьян понял, что нахала пора ставить на место. Снял и бросил на табуретку домашние вещи, встал на лапы и зарычал. Венедикт не испугался. Подбежал, заметался вокруг, сунулся носом в ухо, бесцеремонно полез под брюхо, оценивая комплект половых органов. Зорьян впервые растерялся и сел на задницу, отпихивая прилипалу плечом. Венедикт отошел на шаг и тут же ударил лапой по заплесневелой морковкеподкатил, предлагая вместе поиграть. Простой планустроить вису хорошую трепкузатрещал по швам. Венедикт излучал добродушие и готовность дружить. Зорьян не мог на него кинуться, нарушая собственные принципы. Он никого не обижал без причины. И не дрался с омегами.
Пришлось выносить морковку во двор. Венедикт обрадовался, побежал следом, попутно юркнул в сарай и порылся во всех углах. Зорьян довольно долго гонялся за морковкой, которую у него утаскивали из-под носа, а потом улучил момент, вбежал в избу, превратился и захлопнул дверь прямо перед черно-бурой мордой. Жалобный вой его ни капли не растрогалсвекла еще варилась, а на второй конфорке нашлось место для картошки. Венедикт некоторое время скребся в дверь, а потом шуршание и нытье прекратилось.
На улицу Зорьян осмелился выйти только в темноте. Обуваясь, он обнаружил в кроссовке визитную карточку. Внимательно изучил четыре слова «Венедикт Домбровский, деятель искусств», запомнил номер телефона и положил белый кусочек картона на стол.
Хруст гравия под подошвами перемешивался с пьяными криками. Зорьян шел, принюхиваясь, отмечая: тут стояли джипы. Тут Венедикт перекинулся, становясь на лапыпятачок травы был истоптан, пропитан двойным запахом. Свежих следов не было, никто не сидел в засаде. Перед ним открылся свободный путь. По иронии судьбыв тупик. Дорога вела на холм, к линии электропередач, да там и заканчивалась. Спуститься на другую сторону можно было по тропке, продираясь сквозь заросли ежевичных кустов, но делать этого не хотелось. Зорьян поднялся к стальной опоре, увешанной изоляторами и пучками проводов. Постоял, глядя на редкие проблески огней, прислушался к себе и понял, почему вернулся в эту хмельную глушь. Когда-то его забрали отсюда насильно, увезли в спецприемник. Это оказалось благом: он смог выучиться, поступить на службу с достойной зарплатой, по мере сил защищать закон и порядок. Пятнадцать лет назад выбор сделали за него. Сейчас Зорьян решил уехать из родной деревни добровольно.
Он впервые почувствовал себя хозяином своей судьбы. Нет, он не собирался возвращаться на то же самое место службы. Ошибка, выстрел в заложника, была итогом стечения неблагоприятных обстоятельств. Дело расследовали, вердикт подтвердила комиссия, Зорьяна признали невиновным. Разрешили уйти в длительный отпускпо рекомендации психолога. Пообещали в случае необходимости направить на переподготовку.
«Кажется, творческий кризис закончилсяспасибо Венедикту за формулировку. Позвоню командиру, спрошу, что нужно для переаттестации. Если позволятпобегаю бойцом. Позвоню не завтра, а через пару дней. Нужно убедиться, что я принял правильное решение».
Перед сном волк забеспокоился. Тщательно обнюхал комнату, плетеный коврик, на котором осталась шерсть Венедикта. В запахе омеги не было ноток течки, слабенько пробивался подавитель, но волк, вырвавшийся из-под контроля, попытался подтолкнуть Зорьяна к более близкому знакомствупродолжить игры с морковкой, возможно, и со свеклой, а там, глядишь, дело дойдет и до совместного винегрета. Пришлось переживать очередное изменение тела и пить капсулу подавителя. Творческий кризис отбил желание ухлестывать за омегами. Вероятно, возвращение интереса свидетельствовало об исцелении и души, и тела. Зорьян это приветствовал, но не с Венедиктом. Волк обиделсяне понимал, почему нельзя принимать в доме веселого и игривого виса. Зорьян навязал ему свою волю и отправился спать в сарайподальше от хорошо пахнущего плетеного коврика.
Утро принесло неприятный сюрприз. Зорьян проспал появление Венедикта. Ангел добра в белых одеждах, тихонько сидевший на сене, почему-то очень сильно пах пшеничной мукой. Волк встал на лапы и чихнул.
Я приехал приготовить тебе завтрак, с кротким выражением лица сообщил Венедикт. Пока не закончил. Если хочешьпоспи еще немножко.
После такого предложения Зорьян опрометью кинулся в избу. Завтрак? Не закончил?
Кухня выглядела удручающе. Стол и половицы были засыпаны мукой, местами, во влажных лужах, засыхало тесто. На табуретке лежали скорлупки от четырех яиц. Зорьян отступил за порог, прошел в комнату, превратился и вернулся в кухню уже на ногах, натягивая спортивные штаны. На столе лежало подобие сырого караваяв обрамлении скалки, ложки и пустого стакана.
Что это?
Это будет пирог, сияя от гордости, сказал Венедикт. Я насыпал побольше сахара. В кулинарной книге написано, что в рационе альфы должно быть много углеводов. Я добавил в тесто два стакана.
А где ты взял сахар? Зорьян уже опознал муку, которую он держал про запас, для лепешек, и яйца, предназначенные для утреннего омлета.
Вон в том мешке.
Это соль. У меня нет кристаллического сахара. Я только кусковой ем.