Проговорим?
Мне не хочется, коротко отвечаю я.
Ты что, обиделась? Я была правда занята.
Давай, я позвоню тебе, как проснусь?
Хорошо, Гибсон.
Она выжидающе замолкает, а во мне что-то ёкает от страха настолько, что словно сердце перестаёт биться. Бросает в холодный пот.
Откуда ты знаешь мою фамилию?
Оттуда же, откуда у тебя мой номер, отвечает она, Знаешь, Алиса, я сегодня занималась подписью благодарностей всем, кто был на приёме, от лица нашего фонда. Вход в наш дом подразумевал вклад пожертвования в фонд. Я несколько раз изучила полный список гостей, но ни одной Алисы среди них ни нашлось. Но пройти без приглашения, обойдя нашу систему охраныпросто невыполнимое мероприятие. Значит
Мой спутник внёс пожертвование в фонд, быстро оправдываюсь я.
Его фамилия?
Послушай, ты можешь со мной не общаться вовсе, хорошо? нервным голосом защищаю себя я, Если ты считаешь, что мне что-то от тебя нужно, то очень сильно ошибаешься. И вообще, можешь не звонить мне, будет лучше для твоей паранойи.
С этими словами я прерываю звонок и откидываю телефон на тумбочку, зарываясь лицом в подушку.
Какого хрена это было? сотрясает воздух проснувшийся Билл.
Утром я несусь в офис с твёрдым намерением сообщить, что я в абсолютной растерянности. Наша миссия на грани срыва, тотального провала. Она знает мою фамилию. Я не включала телефон с момента нашего разговора, боюсь увидеть там кучу пропущенных от неё. На улице все так же морозно, даже холоднее, чем вчера. В попытках согреть руки, сую их в карманы. Обнаруживаю там её перчатки. В голове тяжким грузом укладывается мысль, что всё может так быстро закончиться. Уткнувшись лбом в запотевшее стекло автобуса, наблюдая за вялым пейзажем города, скоротечно пролетающим мимо меня, я прижимаю эти перчатки к груди, поднимаю, вдыхаю запах и возвращаю обратно.
Миранда устраивает собрание сотрудников, которые работают над делом Баттенбергов, в конференц-зале. Я расхаживаю из стороны в сторону вдоль стола, пробую снять накопившееся напряжение кружкой отвратного кофе из автомата. Мне не хватает той поддержки, что всегда присутствовала в университете, дополнительных уроках криминалистики или на спецподготовке к шпионажу, где практически все были моими ровесниками, и можно было просто завязать с кем-то приятельские отношения. Тут же, в сфере серьёзных секретных расследований, я самый молодой сотрудник, что далеко не всеми воспринимается положительно. «Двадцать шесть лет, да ещё и женщина?» первое, что я услышала в Темз Хаусе после того, как меня направили сюда как лучшего студента в данной сфере. После меня забрала в свой отдел Миранда.
Когда все собираются и усаживаются на свои места, я встаю и начинаю:
Доминика знает мою фамилию. Она позвонила мне ночью, я не хотела разговаривать, чем, по всей видимости, задела её. Моя фамилия была произнесена как угроза.
Запись? спрашивает Эндрю.
Я не веду запись звонков с ней, это личное.
Мои слова явно взывают яркое негодование со стороны Миранды, она выпрямляет спину, словно готовится накинуться на меня.
Личное? Алиса, мне стоит напомнить тебе, что это твоя работа, и именно от этого зависит успех расследования.
Как она узнала? вмешивается Оливер.
Я представилась ей реальным именем, она не нашла его в списке приглашённых гостей.
Это не очень хорошо, ты облажалась в самом начале операции, рассудительным тоном начинает Миранда, Но информация о тебе ей в любом случае ничего не даст. Мы постарались зачистить все данные, что на тебя имеются. Если Доминика Баттенберг каким-то способом решит разузнать о тебе больше, то наткнётся на заурядную работу клинического психолога, брак с Биллом и твой адрес, вероятно, но так больше ничего.
А этого мало? Я не хочу, чтобы убийца знала мой адрес! восклицаю я.
О том, что конкретно она убийца, речи не шло, сложив руки перед собой, Миранда явно ждёт пояснений.
Ну, она точно много про что не договаривает. Мне кажется, весьма вероятно, что Доминика могла убить свою бывшую. Вы проверили адрес?
Кстати, по поводу него, произносит Оливер, Дом пуст: нет ни мебели, ни вещей, ни, уж тем более, никакой девушки.
Но как?
Все смотрят на меня как на полную дуру. Я же не могу рассказать о том, что видела. Думаю, на мне сейчас просто лица нет. Это тупик, полнейший тупик. Меня просят присесть и успокоиться, дают стакан воды, выпиваю его залпом. Меня ещё раз длительно расспрашивают обо всем, что я узнала от Доминики. Миранда настаивает на том, чтобы я не прекращала с ней общение и не давала понять, что что-то пошло не так.
Собравшись с духом, я долго думаю, под каким предлогом стоит ей написать или позвонить. Остановилась на первом, так безопаснее для меня. Пишу ей СМС про то, что нашла в кармане перчатки и хочу их вернуть. Через некоторое время она отвечает, что сейчас занята, но может заехать за мной вечером. Мы сходимся на том, что встретимся в Риджентс-парке, время она уточнит.
Я жду её ответа весь день на рабочем месте, по пути домой не отрываюсь от телефона, за ужином с Биллом я все время поглядываю на экран в ожидании её ответа. Оливер со мной на связи все время на случай, если все обернётся критично, он успеет ко мне на подмогу, стоит мне лишь подать условный сигнал. Я становлюсь в прямом смысле одержимой предстоящей встречей и своим желанием увидеться с ней вновь.
Беру парфюм, подаренный ею, наношу на свою кожу, запах вызывает самые, что ни на есть, приятные ассоциации. Я зажмуриваюсь и представляю её лицо, вспоминаю мягкость губ. Это уже не нормально. Сообщение наконец-то приходит, и я тут же вскакиваю с места.
Уведомив об этом Оливера, я моментально собираюсь и покидаю дом. Зимний холод мгновенно остужает моё рвение, он заставляет чувствовать себя замёрзшей и жалкой. Парк, в котором мы договорились встретиться, находится недалеко от моего дома, всего пятнадцать минут ходьбы. Это время, чтобы обдумать самые разные варианты исхода событий. Оливер ловит меня на полпути, следуя за моей спиной на приличном расстоянии. Мы с Доминикой не уточнили, в каком конкретно месте мы встретимся, поэтому я ищу её силуэт. Встреча получается невероятно странноймы замечаем друг друга ещё издалека, и навстречу идём уже с какими-то глупыми улыбками, словно подростки, что собрались на свидание. Одета она в ботфорты, кожаные штаны, объёмный белый пуховик и шапку с помпоном. Выглядит мило и совершенно невинно, и если бы я не знала, на какие деяния она способна, то вполне сочла бы её за прекрасную душой юную леди.
Принесла?
Что? растерянно переспрашиваю я.
Я так и поняла. Ты тут не ради перчаток.
Эмммбоже, ну почему я совершаю ошибку за ошибкой? Я их дома забыла.
Забей, мне они не нужны. Ты тут рядом живёшь?
С чего ты взяла?
Твоя одежда, Доминика бросает на меня оценивающий взгляд, Словно во двор вышла.
Ты меня постоянно за это критиковать будешь? возмущаюсь я в ответ.
Только если ты не будешь против, если я одену тебя с нуля.
Не мечтай.
Если тебе холодномы можем пойти в мою машину, предлагает она.
Думаю, не стоит.
Лиса, не буду к тебе приставать.
Не называй меня так.
Хоть и очень хочется, пропуская мои слова мимо ушей, продолжает свою мысль она.
Чего?
Поприставать.
Доминика, перестань!
Пойдём, пройдёмся?
Хорошо. Только позвоню мужу, оценив ситуацию, соглашаюсь на её предложение.
Поверь, если он отпустил тебя одну так поздноему просто плевать.
Раздражённо закатываю глаза на её замечание. Набрав номер Оливера, я делаю шаг в сторону, чтобы Доминика не могла слышать, о чем мы говорим, она идёт на расстоянии вытянутой руки от меня.
Любимый, все хорошо, я немного задержусь.
А вы смотритесь вместе, я даже завидую тебе, Гибсон. Уверена, что все под контролем? Я могу последить за вами.
Ложись спать без меня.
Понял, не хочешь, чтобы я видел, как ты её поцелуешь?
Этого не будет.
Держу пари на двадцать стерлингов.
Пока, милый.
Вот же паршивец! И всё-таки, мне было намного спокойнее, когда я знала, что он находится поблизости. Парк пустой, хоть и хорошо освещённый. Доминика постепенно сокращает расстояние между нами.
Не будет чего? любопытные глаза осматривают меня в поиске ответа.
Он спросил про работу, ничего такого, отмахиваюсь я.
Кем ты работаешь?
Я психолог, робко отвечаю я, переживая за то, что она может быть сильнее меня в этой сфере. Судя по нашим разговорамона разбирается абсолютно во всем.
Скукотища, Доминика переводит взгляд с меня на дорогу, словно разочаровываясь в своих догадках, И что же ты, как психолог, можешь про меня сказать?
Нуэто неожиданно, она подловила меня, На самом деле, практически ничего, ты очень закрытая. Мне кажется, что у тебя очень много тайн.
Ну, я просто жду, когда ты влюбишься в меня настолько, что я смогу открыться тебе, а ты мне все простишь.
Я слушаю.
Это что, признание? удивляется она.
Мы останавливаемся, смотрим друг на друга, она улыбается, засунув руки в карманы. Я чувствую себя неловко.
Что? Боже, нет! Просто я гуляю с тобой ночью в пустом парке, разве это не идеальный момент?
Да, и впрямь идеальный.
С этими словами она как-то странно озирается по сторонам, словно собирается сделать что-то со мной, и лишние свидетели ей не нужны. Мы абсолютно одни. Спину обдаёт болезненно холодным ознобом, ситуация, в которой я оказалась, меня откровенно пугает.
Уже очень поздно, я лучше пойду.
Прекрати убегать от меня, Алиса. Ты так ничего и не понимаешь?
Не понимаю чего? начинаю повышать тон я, Что ты меня, как и многих других ранее, просто хочешь затащить в свою постель. Со мной тебе интересно только потому, что я сама туда не запрыгнула, как это делают все. Я не представляю, что произойдёт, если мы переспим. Бросишь меня на следующий же день? Я стану тебе неинтересна, ведь так?
У меня было так со многими, да. Но с тобой все по-другому, Алиса. Ты не знаешь ты не знаешь, что я чувствую, она делает паузу, а после продолжает, Уже готова к адюльтеру? Почему я узнаю об этом только сейчас?
Ой, да прекрати! Ты целовала меня уж точно не с целью подружиться.
Раскусила меня.
Всего одно резкое движениеи она вплотную подбирается ко мне. Я не знаю её намерений, мне жутко страшно, но я поднимаю руку и трогаю её ледяную щёку. Большим и указательным пальцами дотрагиваюсь до родинок около левого глаза, провожу вдоль щеки. Она смотрит мне в глаза, но взгляд такой пустой и словно безжизненный. Никогда не могу сказать, что происходит у неё в душе, что таится за этими кошачьими глазами. Доминика в разы выше меня, и это должно делать меня меньше, слабее, но когда мы вот так стоим лицом к лицу, я наоборот чувствую силу. Мои руки поднимаются, касаются волос, проникают в них.
Что ты делаешь, Алиса?
Без понятия. Но это намного лучше слов, не так ли?
Зелёные глаза темнеют, взгляд опускается на мои губы, затем вновь возвращается. Густые ресницы двигаются, она прикрывает глаза, тяжело вдыхает, появляется складочка между бровями, словно она с чем-то борется внутри себя. Я внимательно рассматриваю её черты. Она прекрасна вблизи. Доминика распахивает глаза, дразнит меня своим горячим волнующим взглядом, приближается к моим губам. Я судорожно сглатываю, мне стыдно перед самой собой за то, что моё белье влажное, живот дрожит, а ноги совершенно не хотят держать тело. Я тянусь к её губам в ответ. Это непередаваемая тяга, что отдаётся жгучей пульсацией в висках. Я пугаюсь, искренне и невероятно сильно боюсь того, что может произойти в дальнейшем, отстраняюсь от неё, делая шаг назад. Она прижимается к моей щеке своей, вдыхает запах.
Ты надушилась теми духами? Я знала, что хороший парфюм плюс твой собственный аромат это самый настоящий афродизиак, шепчет она.
Я весь день ждала нашей встречи, неожиданно для самой себя признаюсь я, обнажая перед ней свою ею одержимость.
Я тоже. На самом деле, я не была ничем занята, просто хотела дать тебе возможность передумать, дать шанс на спасение.
Мне ничего не угрожает.
Ошибаешься, угроза прямо перед тобой, Алиса, Доминика обжигает своим горячим дыханием моё ухо, отчего я начинаю дрожать сильнее.
Я не думаю, что ты можешь причинить мне вред, пытаюсь убедить в этом больше себя, ведь знаю, на что она способна.
Тёмный парк, вокруг никого, она нависает надо мной, не прерывая визуального контакта. Мне страшно, мне холодно, я возбуждена. Морозный ветер обжигает кончики пальцев. Забираюсь ими под манжеты пуховика Доминики, сжимаю своими руками её запястья.
Я стараюсь этого не делать, но мне очень хочется, шепчет мне на ухо, словно признание, она.
Ты пугаешь меня, в ответ признаюсь я.
Знаю. Ты часто думаешь обо мне, я права? самодовольно произносит она, на что я лишь робко киваю, Я постоянно в твоих мыслях?
Глубже.
Что же ты творишь со мной, милая Лиса? Я ведь могу и не сдержаться.
Её шёпот сменяется грубым рыком, щека теряет контакт с её щекой, потому что она опускается ниже и впивается губами в мою шею.
Доминика, словно предостерегая, произношу я, этот поцелуй совершенно отнимает у меня дыхание.
Моя хватка на её запястьях усиливается, не знаю, это с целью остановить её действия, либо же просто самой устоять на ногах, что невероятно трудно, когда она делает со мной такое.
Ты такая хрупкая, Алиса, такая нежная и особенная на вкус, её слова ласкают в такт с губами.
Оказывается, поцелуи в шеюэто моя слабость, я этого не знала. Билл никогда не целовал меня так, его щетина всегда неприятно прокалывали на коже, хотелось быстрее это остановить, но то, что делает она! Мою чувствительную кожу ближе к ключице жадно и влажно охватывают её губы, затем я чувствую поцелуй рядом с мочкой уха, а потом снова ниже. Меня бросает в жар.
Я возьму силой, если остановишь.
Никогда в жизни я не слышала подобного. Мне хочется думать, что все это просто игра, но ведь это не так. Я наедине ночью в пустом и плохо освещённом парке с человеком, который совершил убийство. И что самое страшноемне совершенно некого позвать на помощь. Та девушка, которую я обнаружила мёртвой после визита Доминикиона отказала ей? Она не приняла её, попыталась возразить и за это поплатилась своей жизнью? То же самое ждёт и меня? Доминика, совершенно не ощущая препятствия в виде моих рук на её запястьях, тянется ими ко мне. Она сильная. Мне становится настолько жутко от того, что она может ими сделать, что я, всхлипнув, убираю руки и пытаюсь отпрянуть назад. Я разворачиваюсь и предпринимаю отчаянную попытку побега, но сильные руки перехватывают меня. Она резко прижимает мою спину к себе. У меня нет возможности рассмотреть её лицо сейчас, она сзади, но я уверенна, что у неё потемневшие глаза, как обычно бывает, когда она не контролирует свои действия. Передо мной чёткая граница освещённого тротуара, на котором мы находимся. Темнота парка, впереди виднеются пугающие скелеты деревьев. Сердце перестаёт биться, мне думается, что она сейчас схватится за нож, и на этом все кончится. Не знаю, чем она убила ту девушку, но это явно было что-то довольно острое. Одна её рука держит меня за плечо, пресекая любые попытки бегства, другая отодвигает волосы, оголяя участок шеи.
Как же тяжело! Чёрт, я не могу! Не могу! её хриплый голос доносится из-за моей спины.
Она говорит это самой себе? Мне так чертовски страшно, что я боюсь произнести хоть слово. Но, совершив над собой нечеловеческое усилие, я пытаюсь выйти из оцепления. Я поднимаю руку и касаюсь её ладони на моем плече. По моим щекам текут слезы, я судорожно глажу её руку медленным успокаивающим движением. Чувствую, как хватка на моем плече слабнет. По сбившемуся дыханию Доминики понимаю, что мы обе не в порядке. Я не знаю, что это только что было, но чувствую, как ей трудно бороться с собственными желаниями, словно она пытается не дать волю зверю, что так усиленно рвётся из неё при каждой нашей встречи. Она полностью отпускает меня, но тут же её голова падает на моё плечо, я чувствую её надрывное дыхание на своей шее.
Мы сейчас пойдём туда, где я не смогу тебя тронуть, говорит она ровным голосом, Прекрати плакать, я не буду продолжать. Успокой своё сердце, оно так бьётся Мне отойти? Я отойду. Пошли.
Она отходит от меня в сторону и быстро шагает вперёд по дороге, я остаюсь как вкопанная. Эти слова кажутся мне какой-то странной подсказкой к ещё непонятной мне загадке.