Ну не тут же, со злостью отбирает у меня сигарету, кидая её в раковину, чтобы та потушилась, Я устал, Алиса.
Он называет меня так очень редко, почти никогда. Он очень зол или расстроен, может, разочарован, я не могу понять сейчас, да и не вникаю особо в это. Хочется только, чтобы он ушёл, хочется снова чувствовать мрачное одиночество.
Иди спи, я тебе не мешаю.
Я устал от тебя, от всего этого. Ты заработалась и ничего вокруг себя не замечаешь.
Я замечаю, Билл. Я вижу намного больше, чем
Чем со мной рядом? Ты это хотела сказать? перебивает он меня.
Ой, да ты и сам хорош! Тебя тоже постоянно нет рядом, отвечаю на его напор я.
Я устал от тебя. Посмотри, во что ты превращаешься, Алиса. Тебе самой не противно? Куришь ночью на кухне, напиваешься, спишь в душе, блюешь по утрам, дома почти не бываешь. Ты и правда думаешь, что рядом с тобой захотел бы быть хоть кто-то?
Избавь меня от этого. Это крайне низко с твоей стороны.
Оставив на мне взгляд с отвращением, он, сцепив зубы, направляется обратно в спальню. А я, накинув на себя болоньевый длинный пуховик, быстро надеваю первые попавшиеся кроссовки, хватаю бутылку за пазуху и покидаю дом. Холод немного убавляет градус алкоголя в крови, приводит в чувство, становится в разы проще и легче дышать. Голова быстро освобождается от тяжести, остаётся лишь одна мысль, которую я тут же воплощаю в реальность. Подношу телефон к уху, вслушиваюсь в гудки.
Алиса? слышу её голос, она явно удивлена моим неожиданным звонком.
Забери меня, пожалуйста.
Откуда? взволновано спрашивает Доминика.
Из дома, стыдливо признаюсь я.
Что-то случилось?
С мужем поругалась.
Адрес?
Диктую ей адрес своего дома, совершенно не задумываясь о безопасности. Я сообщила, где живу, убийце! Уже довольно поздно, но, не думаю, что я её разбудила, она ответила так быстро, словно держала телефон наготове, ожидая моего звонка. Только с целью не замёрзнуть, я делаю ещё пару глотков. Во мне из-за волнения все начинает переворачиваться, тошнота от ожидания подступает к горлу. Не хватало только, чтобы меня вывернуло перед Доминикой.
В тишине ночной улицы рёв двигателя слышен ещё издалека. Около меня, сидящей на лестнице крыльца дома, останавливается чёрный «Ford Mustang». Я поднимаюсь, хоть уже и сомневаюсь в том, что это хорошая идея, но отказываться уже поздно. Уже подойдя к двери, я чувствую резкое желание оказаться дома в постели с Биллом. Усаживаясь на пассажирское сидение, я немного мешкаюсь, опасаясь слишком громко хлопнуть дверью. Боже, да эта машина стоит в разы дороже, чем мой дом! Повернувшись к Доминике, я абсолютно точно перестаю дышать. В салоне авто достаточно тепло, она одета в черные брюки и заправленную в них строгую белую рубашку. Украшает этот вид тонкий чёрный галстук и прямые распущенные волосы, что по цвету идеально сочетаются с остальной одеждой.
Ты пьяна, сразу же понимает она, хотя я даже рот открыть не успела.
И что?
Я тебе не лейкопластырь, Алиса.
Я позвонила не по этой причине, несмело признаюсь я.
Давай, удиви меня.
Я весь день думала о тебе, ещё одна правда.
Не удивила.
Мы можем отъехать немного? предлагаю я.
Доминика трогается с места, левая рука с золотым браслетом в виде кардиограммы уверенно держит руль, правое колено подрагивает от нажатия на педаль. Она не отвлекается от дороги, позволив мне наслаждаться её строгим профилем. Не отрывая взгляд, она протягивает мне руку.
Долго меня ждала? Ты вся продрогла.
С осторожностью вкладываю свою руку в её раскрытую ладонь, она тут же сжимает её и подносит к своим губам, оставив лёгкий поцелуй.
Куришь? Это плохо, произносит она.
Только если пью.
Вдвойне плохо, делает заключение Доминика.
Ты приехала быстро, мне не пришлось долго ждать. Ты была не дома?
В клубе.
В будни? удивляюсь я.
Да, а что? Он же мой, могу вообще там сутками торчать.
С кем?
С одной девчонкой, ты с ней не знакома, отвечает она.
Спишь с ней?
Моё любопытство не унимается, хотя, возможно, это и не очень тактичный и уместный вопрос. Всё-таки, алкоголь даёт о себе знать.
Да, периодически, абсолютно равнодушно рассказывает она, Не помню её имени, но знаю, что она по уши влюблена в меня, но это ничего, мне только не руку.
А ты её любишь?
Нет, я до некоторого момента вообще не была уверена, что способна на такие чувства. Но сейчас, кажется, я готова любить, несмотря на то, каким сложным все может казаться.
Кого ты готова любить? глупо интересуюсь я.
Доминика впервые отрывается от дороги и окидывает меня взглядом. Машина останавливается.
Мы довольно далеко отъехали, Алиса. Теперь мы можем разобраться в том, зачем мы снова встретились.
В чем тут разбираться? смотрю на неё, стараясь не попасть под гипнотическое влияние изумрудных глаз, Все до абсурдного ясно.
И правда, соглашается Доминика, вмиг оказавшись ближе ко мне, Раз так, то я могу сделать это
Сегодня её губы без кроваво алой помады, без блеска, они выглядят намного привлекательнее таким образом. Доминика требовательно вжимается в меня, затем я чувствую, как в мой рот проскальзывает горячий язык, побуждая разомкнуть губы. Сейчас не так, как в клубе или на лондонском глазу, я отвечаю на поцелуй потому что сама этого хочу, потому что весь день изнывала от этого желания, и наконец получила то, что не давало мне покоя такое длительное время. Мне становится стыдно, я развязно и жадно врываюсь в её рот, кажется, что я пьянею ещё сильнее. Когда мы оставляем задействованными только губы, я снова задыхаюсь, ведь чувствую, что зреет новая атака. Кто кого, на этот раз её язык проталкивается глубже.
Расстёгиваю пуховик, потому что в машине становится слишком жарко, может, это от трения наших губ, а может, это ещё одно последствие выпитого мною ранее алкоголя. Я никогда ещё не целовалась так влажно и развязно, прям как в фильмах. Губы Доминики карамельные на вкус. Я тянусь к ней руками, мне хочется немного подпортить её идеальный вид, с диким желанием прикоснуться к обнажённому участку её кожи, выдёргиваю рубашку из брюк. Реакцию на это движение я получаю сразу жеона прикусывает мою нижнюю губу, а затем возобновляет поцелуй, только уже под другим углом, усиливая сплетение наших языков.
Я знаю, к чему такие поцелуи приводят, и меня трясёт от одной мысли об этом. Я не готова, и следовало бы мне сказать об этом, что нам лучше остановится на поцелуях, потому что больше ничего не будет. Невозможно думать связно, когда все моё нутро полыхает, горит и буквально кричит об этом. Я касаюсь ладонью обнажённого участка кожи на её боку, вожу по бархатистой поверхности подушечками пальцев, под ними тут же возникают мурашки. Веду руку вверх, пока она не касается косточки лифа. Это чересчур. Здесь и стоит остановиться. Сцепляю наши губы в тягучем, долгом поцелуе, выталкивая её язык из моего рта. Чувствую, как её рука падает мне на бедро, рядом с подолом футболки, прямо на обнажённую кожу. И в очередной раз я теряю ровное дыхание.
До Доминика!
Я отрываюсь от неё, опускаю голову вниз. Не смогу сейчас смотреть ей в глаза, особенно чувствуя то, настолько пекут губы от её вторжения.
Ты боишься? спрашивает она.
Это слишком.
Посмотри на меня, эй, она поднимает моё лицо за подбородок, заставляя взглянуть в её глаза, Ты готова.
Я мотаю головой в протест на сказанное ею. Я выпила слишком много и завтра, вероятно, очень сильно пожалею и об этом, и о том, что позволила ей поцеловать меня. Тошнота от головокружения все ещё не прошла, а, кажется, только усилилась.
Скажи мне честно, Лиса, ты хочешь меня?
Да.
Просто и безо лжи, тут нечего скрыватьвсе хотят её. Поддев кончиком своего носа мой, она неторопливо и мягко целует меня вновь.
Бояться чего-то новоговполне нормально, она пытается придать своему голосу ровное и мягкое звучание, но для меня она все равно звучит, словно искуситель, Ты сможешь остановить, когда захочешь.
Она наклоняется ближе, я слышу, как справа от меня открывается бардачок, она нашаривает рукой какой-то предмет. Этот миг дарит мне возможность вдохнуть в себя неземной аромат её волос. Затем я опускаю взгляд и вижу, как она надрывает фольгированную упаковку презерватива.
Это зачем? я вжимаюсь в сидение, внимательно наблюдая за каждым её действием.
Было бы не слишком гигиенично проникать в тебя немытыми руками.
Я не холодок проходится по коже от её слов, Нам не стоит продолжать.
Я тебя пугаю этим, Лиса?
Я никогда такого не делала.
Все хорошо, я даже смотреть туда не стану, буду целовать тебя, хорошо? Эй, ну взгляни на меня.
Да, хорошо.
Расслабься.
Доминика начинает с аккуратных поцелуев. По моему телу растекается тепло вместе с предвкушением, которым я изводила себя слишком долго. Глубокой ночью я не в своей постели с мужем, я пьяна, я с опасной девушкой, к тому же, красивой, сексуальной, и при этом весьма внимательной. Из головы абсолютно вылетает та ночь в парке и то, каким странным образом она для нас обернулась, а ведь я думала, что буду злиться за то, что она бросила меня одну. Кажется, я забыла это намерено ещё в тот момент, когда позвонила ей. Я сама хотела, чтобы это все случилось. Сама же сказала, что все до абсурда понятно. Но мне не понятно ничего, вопросы лишь копятся, их так много, что голова готова не выдержать и просто взорваться. Но когда она касается моих губ, все стороннее теряет резкость, становится пиксельными и улетучивается прочь. Доминика двигает рукой, отодвигает полоску моего белья в сторону. Думает ли она, что я слишком доступная? Что моим пьяным телом можно пользоваться? Я задыхаюсь от её прямого прикосновения, она разрывает поцелуй и поднимает на меня глаза.
Лиса лисёнок.
Лисёнок? Это что-то необычное. Меня никто так не называл, но из её уст это приятно. Её голос шёпотом соблазнительный и томный, она словно завлекает, подталкивает меня к действию. Я набираюсь в себе смелости и прижимаюсь поцелуем к тёплой и упругой коже её шеи. Пальцы в защите надавливают на вход, погружаются внутрь, от чего я вздрагиваю. Жар охватывает меня, кровь приливает к лицу, хочется избавиться от мешающей одежды.
Разведи ножки, лисёнок.
Единственный способ заткнуть её, прекратить вгонять меня в краску и вызывать спазмы в теле этими фразочкамиэто впиться в её рот поцелуем.
Её пальцы проникают уже достаточно и теперь направляются в обратную сторону. Я никогда не видела необходимости стонать в сексе, никогда не понимала этого, но вот сейчас впервые мне так сильно этого хочется, и сдержать себя уже нереально. Это случается само собой, когда Доминика выходит и вновь входит в меня, на этот раз глубже. Поцелуи становятся грубее и настойчивее. Когда мой стон доносится до неё, пальцы ускоряются во мне. Сбив со своих плеч и рук пуховик, я, схватившись за плечи Доминики, начинаю сама приподниматься на её пальцах. Её потемневшие глаза смотрят на меня безотрывным жадным взглядом. Другой свободной рукой она ныряет под мою футболку, проводит выше, пока не настигает грудь. Она несильно сжимает одно полушарие в своей тёплой ладони.
Я представления не имею, где мы, возможно, нас кто-то видит. Это слегка грязноотдаваться таким образом в машине, или очень грязно? Но меня это абсолютно не волнует, рядом с ней я чувствую себя другой, более раскрепощённой, свободной от собственных рамок и границ. Доминика опускает голову, сминая ткань моей футболки, она поднимает её к шее, соприкасаясь губами с одним из моих сосков. Её длинные волосы падают на мои колени, щекочут, я ёрзаю на сидении, пальцы волнообразно двигаются во мне, насаживаюсь на них ещё больше. Она не сбавляет темп вторжения в моё тело, ласкает языком ареолы, закусывает бусинки сосков, оттягивает, снова целует.
Все мышцы сводит, я бы хотела чувствовать это вечно, но оргазм сжимает меня изнутри, и она чувствует это своими пальцами. Я ощущаю жар, пульсацию ниже живота, перед глазами темнота. Бесспорно, всё вокруг смеркает, оставив кристально чистым этот яркий миг, это чувство не только между моих бёдер, но и в сердце.
Когда все приходит в норму, и зрение снова обретает фокус, я ощущаю неимоверный стыд за произошедшее. Алкоголь всё ещё стучит в голове вместе с разными мыслями, что накидываются на меня. Это было необычно, очень мощно и ново для меня. Доминика стаскивает использованный презерватив со своих пальцев и бросает его на приборную панель. Я готова заплакать, просто уткнуться лицом в ладошки и начать рыдать. Не могу набраться смелости, чтобы поднять на неё глаза. Вдруг, я увижу там разочарование или отвращение, что, если она больше не будет смотреть на меня с теплотой и заботой, что, если она добилась, чего хотела, и я просто перестала быть ей интересна? В лёгких чувствуется сильный недостаток воздуха.
Осознание того, что только что произошло, грузом рушится на меня. Я хвастаюсь за пуховик, дёргаю ручку и выбегаю наружу, кое-как накидывая его не себя уже на ходу. Слышу, как Доминика выходит следом. Ускоряю шаг, но она перехватывает меня, преграждая собой дорогу.
Куда ты собралась?
Извини, жалостливо протягиваю я, стирая солёную влагу со щёк.
За что? Прекрати. Не смей сбегать от меня, Алиса, строго отвечает она, потирая мои плечи.
Я не знаю не знаю, как это получилось, слезы мешают говорить, я начинаю дрожать, Я не должна была.
Успокойся, давай вернёмся в машину. Я не хочу, чтобы ты простыла.
Она смотрит с жалостью, такая милая и человечная в этот момент, но я знаю, что за монстры скрываются за этой прелестной картинкой. Я знаю, что, скорее всего, она убила многих, а свела с ума, точно как меня, ещё больше. Её уделтюремная камера на пожизненный срок или смертная казнь. Но когда она запускает свою руку под мой пуховик и притягивает к себе одним рывком за талию, я понимаю, что с удовольствием разделила бы любую её участь, только чтобы получить возможность находиться под внимательным взглядом её холодных темных глаз хоть ещё немножко. Ночной холод обжигает обнажённые ноги, между ними контрастное тепло и покалывание от того, что мы делали ранее.
Во мне нет сил, чтобы отвернутся, я не имею возможности убежать, и в глубине бессвязных мыслей, атакующих моё сознание, я понимаю, что на самом деле не хочу всего этого. Бросаюсь к ней в объятия, прижимаюсь к губам, мне хочется ответной нежности, хочется ласки и заботы, но она углубляет поцелуй, опуская руку на мою ягодицу. Вжимаюсь в её тело сильнее, закидываю ногу на её талию. Я хочу этого не меньше. Хочу чувствовать её кожу своей, хочу её губы, хочу её тело, хочу притронуться к созвездию родинок на её лице, очертить линию челюсти пальцами, завести их назад и долго играться с угольными волосами. Доминика подхватывает меня под бедра и несёт к машине, бережно укладывая на заднее сиденье. Снова весь окружающий мир теряет яркость красок, остаётся только её лицо, только затуманенные похотью глаза. Я отдаюсь ей снова.
Она спускается вниз, в нашей жаркой возне тел стаскивает с меня белье. Я не могу видеть, что она делает, но когда я ощущаю, что она напрямую касается меня языком, выгибаюсь навстречу её действиям и выпускаю сдавленный стон. Широким движением ловкий язык проходится по лепесткам губ, она трогает мой клитор, сосёт пульсирующий комок нервов. Я взрываюсь сладкой судорогой, царапаю обивку сидения, все тело дрожит, каждый его участок сейчас такой чувствительный. В этот момент меня неожиданно пронзает резкая боль. Это ни с чем не спутать, мне именно больно, это исходит от внутренней поверхности бедра, а затем горячо и влажно. Накрываю лицо руками, пытаюсь успокоить дыхание и прийти в себя. В том месте, где было больно, я чувствую её язык. Я хочу спросить её о том, что случилось, но я сейчас чересчур слаба, чтобы выдавить из себя хоть слово.
Прихожу в сознание я от плавного скольжения пальцев Доминики по моему лицу. Открываю глаза, первое, что попадается моему взгляду, её лицо с налётом довольной ухмылки.
Все в порядке?
Даже не знаю, честно отвечаю ей я, чувствуя, как гудит каждая часть моего тела.
Я пересяду за руль, а ты можешь ещё отдохнуть.
Доминика выходит из машины, а я тут же выпрямляюсь, чтобы просмотреть, что произошло с моей ногой. То место, где я чувствовала боль, теперь заклеено пластырем.
Что это? спрашиваю я, как только она усаживается вперёд.
Я увлеклась и слегка укусила тебя, прости. На тебе раны быстро заживают?
Не особо, палец вот ещё болит.
Припомнив тот вечер в клубе, я трогаю палец, чтобы убедиться, что на нём всё ещё остался маленький след от пореза. Доминика достаёт из бардачка бутылку с водой и ещё что-то.