Нет, это, конечно, не значит, что все кэлма такие. Просто те, у кого случилось что-то действительно серьезное, сразу плывут в дальний, Синий зал. Колонны там поменьше, украшения не так помпезны. Зато ни один кэлма, приплывший с какими-то мелочными просьбами или просто поглазеть, как Эза, не отважится туда заглянуть. Да и священник там другой. Про отца Унти рассказывают, будто ораторским искусством он не владеет, слегка косноязычен, половины молитв не знает, часто путает слова, может и неуместное в Храме бранное слово ввернуть Зато всегда поможет. Кому делом, а кому пусть и словом, но искренним и для каждого своим, а не первым попавшимся, взятым из старинных книг. Но к отцу Унти просто так не плавают. И Эза горячо надеялась, что встреча с ним предстоит ей нескоро.
Размышляя об отце Унти и Синем зале, Эза краем взгляда успела заметить, что дама средних лет, бубнящая что-то себе под нос, недобро на нее покосилась. Точнее, на ее хвост с изображением странного существа. Эза ожидала уже какой-нибудь колкой реплики и задумалась, как лучше на нее ответить. Но ей не дали.
Чья-то сильная рука впилась в ладонь Эзы и поволокла прочь. Ошалев от такой наглости, Эза собралась было влепить обидчику пощечину, но, поразмыслив еще немного, решила подождать, как будут развиваться события. Вокруг сотни кэлма, они все видят: в этот день никто не осмелится сделать ей ничего плохого. В этом Эза была уверена.
В храм такое нет! Не то место, не то время, не те кэлма!
Обернувшись к источнику голоса, Эза увидела перед собой лицо бородатого варвара. Да, это был молодой красавец-такх: вплетенные в зеленоватую бороду раковины каури, покрывающие весь торс от плеч до живота сложнейшие татуировки и висящий на поясе кинжал со сверкающим лезвием из небесного камня не оставляли никаких сомнений.
Такхи, хотя и были с кэлма одним народом, не очень-то жаловали городских жителей визитами. О таинственных охотниках-одиночках мало что известно цивилизованным кэлма, и Эза не была здесь исключением. Говорят, будто они ненавидят города кэлма, про Великого Акути рассказывают разные возмутительные истории, а кому поклоняются сами неведомо. Собственных городов такхи не строят, бороздят просторы океана поодиночке или парами и никогда не охотятся впрок, а только когда проголодаются. И еще добывают где-то небесный камень. Кинжал из него есть у каждого такха: и у мужчин, и у женщин, и даже у детей.
Эза слышала старинную легенду, будто камень этот, если вытащить его из моря в пустыню, при свете луны становится жидким, как вода. Такхи будто бы разливают серебрящуюся жидкость в глиняные формы, погружают их в воду и извлекают на свет дивные клинки, которые в воде сразу твердеют, становясь прочнее камня и острее самой острой раковины.
Язык кэлма такхи знают обычно неплохо, но с соплеменниками изъясняются только по-своему. И еще рассказывают, будто есть у них какой-то второй, тайный язык, на котором в воде не побеседуешь. Только в пустыне, у края моря, где такхи иногда собираются, чтобы изготовить клинки или провести какие-то неведомые ритуалы, они будто бы пускают его в ход.
Что происходит? Куда ты меня тащишь? возмутилась Эза.
Не бояться! Вы считать такх страшный дикарь? Нет! Ты рисовать хвост тэй-ди и плыть алтарь! Ваш Акути не любить это! Я бояться!
Тэй-ди? Кто это?
Как? Не знать тэй-ди и рисовать свой хвост?
Понятия не имею. Мне просто захотелось нарисовать, как мог бы выглядеть Нет, лучше сначала сам расскажи, кто такой этот тэй-ди и почему с ним нельзя появляться в Храме.
Перо имеешь здесь?
Да, конечно Эза покопалась в сумочке из яйца укхи, достала перо и протянула его такху.
Я закончить твоя работа. Ты разрешать? не дожидаясь ответа, такх бесцеремонно схватил Эзу за хвост и резкими уверенными штрихами стал дополнять рисунок.
Эза знала, что среди такхов встречаются прекрасные художники, равных которым среди городских жителей не найти. Вот только любоваться их творениями доводится немногим. Такхи рисуют лишь на недолговечных материалах: прибрежном песке Великой Пустыни, листьях водорослей, покрывают татуировками собственные тела Попросишь взяться за камень или раковину непременно откажут. Рассказывают, правда, что некоторые из прекрасных барельефов Храма будто бы созданы скульпторами по рисункам такхов, но это старая легенда, и неизвестно, насколько она достоверна.
Гнев Эзы быстро сменился нетерпеливым ожиданием. Она и сама неплохо рисовала, но вот так, запросто, заполучить на собственном хвосте работу настоящего такхского художника редкая удача!
Тэй-ди такой. Тэй-ди доброта нет задумчиво произнес такх.