Ром ПолинаМоя новая маска
Глава 1
Чайлдфри я стала лет, наверное, в шесть с половиной. Да, точно, прямо перед школой, примерно двадцать седьмого августа.
Очень хорошо помню диалог матери и её тогдашнего поклонника:
И не говори, Игорёк! Столько денег на эту школу уходитэто просто ужас! Но что поделаешь, детямвсё лучшее!
Милочка, солнце, смотри сюда Это твоей малышкена ранец и форму, а вот это, красавица моя, тебе лично! Порадуй себя какой-нибудь мелочью!
Игорь! Ты такой милый! Тыпросто прелесть! Ленусик, скажи спасибо дяде Игорю! И вот тебе денежка, сходи и купи нам всем мороженое. Да-да, прямо сейчас сходи! Ой, какая ты нелюдимая у меня, хоть бы улыбнулась!
Но мне как-то не улыбалось На улице моросило и было холодно, но я точно знала, что придётся долго-долго сидеть на подоконнике в подъезде. Квартира у нас была обычной двухкомнатной хрущёвкой, и при мне мама стеснялась «благодарить» своих кавалеров. Ну, лет до тринадцати моихслегка стеснялась.
Вот тогда, сидя на подоконнике и ожидая, пока тот самый Игорь свалит из моего дома, я и решила, что никаких детей никогда не захочу! А также никаких «Игорей» в моей жизни тоже не будет. Заботиться нужно, в первую очередь, о себе, а не о детях! «Все детиэто сплошные расходы и нервотрёпка!». Именно так мама часто говорила своей лучшей подругетёте Марианне.
Высокая крашеная блондинка красиво курила тонкие чёрные сигаретки, была бездетна и иногда покупала мне чупик или йогурт. Не слишком понимаю, что связывало её с моей матерью, но примерно раз в неделю она забегала к ней в гости. Пожалуй, я ей завидовала, так же, как и моя мать. Тёте Марианне не нужно было о ком-то заботиться, тратить силы и время. А ещё она работала и на новые наряды зарабатывала сама. Мама же на работу устроиться никак не могла.
Ой, Марианночка, ты же понимаешь, кто меня возьмёт на работу, если у меня маленький ребёнок?!
Марианна иронично вскидывала бровь, слушая эти признания, но никогда не возражала, и беседа подруг плавно катилась дальше
У меня была бабушка по маме, баба Настя, но я ни разу не видела её. Она существовала где-то в крошечном городке на Алтае, иногда звонила матери, и они обязательно ругались. Отца я не зналатот погиб в аварии до моего рождения. Жили мы на пенсию по утрате кормильца и подачки маминых кавалеров. Иногда они задерживались в нашей жизни месяца на три-четыре, иногда пропадали после нескольких дней.
Первого сентября я смотрела на себя в большое зеркало в зале и мне хотелось рыдать. Я ещё была слишком мала, чтобы понять причины такого нелепого вида, но интуитивно понимала, что выгляжу не слишком привлекательно
Два белёсых кривоватых хвостика с обычными резинками.
Нет, банты мы покупать не будем! Это дорого и бессмысленно!
Синяя форма, к счастьюновая, была велика, даже сильно, но мама настояла именно на этой.
Ты через год снова вымахаешь, и что, опять тебе покупать?!
Юбка колыхалась чуть выше щиколоток. Конечно, наверное, её стоило подшить, но рукодельничать мама никогда не умела. Ранец был чёрно-серый, совсем не по возрасту.
Посмотри, какую прелесть подарила нам тёть Вера! Мишке они новый взяли, всё же в десятый класс своего оболтуса пропихнули, а тебе этот на выростне на один год хватит!
В школу меня вела та самая тёть Верана сэкономленные деньги мама накачала себе губы и несколько дней не могла выходить на улицу.
Ну, Верочка, ты же понимаешь, мне нужно свою судьбу устраивать! Ну как я без этого! Очень-очень прошу! Ты меня та-а-ак выручишь!
Тётя Вера мне и купила по дороге крошечный милый букетик. Это потом я узнала, что такие делают из обломанных цветов и обрезков зелени, а тогда была безумно рада даже этому. Он казался мне ужасно красивым!
И я рыдала, когда увидела, что эти три нежных розовых цветка и зелень просто погреблись под лавиной огромных ярких веников. Дети складывали их на учительский стол, и уже через несколько секунд его было просто не видно под роскошными охапками роз, хризантем и гладиолусов. До конца первого школьного дня он не дожиля видела, как Эльга Александровна, наша классная, брезгливо спихнула измятые цветы в урну.
Драться мне пришлось буквально со второго дня новой школьной жизни. И, хлюпая первый раз разбитым носом, я придумала себе маску. «Маску силы». Я «надевала» эту маску и становилась бесстрашной и непобедимой! Вот честное словопомогало!
Эта самая выдуманная маска помогала мне драться, позволяла смотреть на соперников так, что иногда, наговорив гадостей, они просто отступали! И я перестала снимать «маску силы» даже домамне в ней было легче.
Мать записала меня на продлёнку и родительскими собраниями себя не мучилаей было некогда, так что моя школьная жизнь протекала первый год весьма бурно. Зато я научилась зашивать себе порванную одежду. Ну, криво и косо, конечно, но получалось.
Вообще, учиться мне пришлось очень много. Но уже классу к пятому-шестому я просто ждала, когда я вырасту настолько, чтобы жить одной. В школе меня к тому времени не травили, чревато это былозадевать Редьку. Кличку я получила от фамилии. Елена Редина.
К моим шестнадцати годам фамилияэто единственное, что у меня осталось общего с матерью. Она начала попивать, кавалеры становились всё противнее, обеспечивать себя мне приходилось самой. Моя выдуманная «Маска силы» всё сильнее прирастала к лицу.
Первую работу я нашла ещё в двенадцать. Ну, разумеется, не сама нашла. Та самая тётя Вера, что иногда подкармливала меня, собиралась переезжать на новую квартиру. Вот она то и подсказала мне идею. Объявление «Выгуляю вашу собаку» я развешивала на окрестных домах трижды, но первый питомец у меня появился только через месяц.
Хозяйка, Татьяна, была в положении, её муж днём работал и корги Степашка охотно стал выходить со мной на прогулку сразу после занятий в школе. А когда родился ребёноктрижды в день. Четвёртый раз перед сном с ним гуляла сама Татьяна, «сбегая» от мужа и сына.
На продлёнку я давно уже не ходила, справки о материальном положении взять было негде, а платить мама перестала. Я действительно полюбила этого шкодного шалопая Степашку, хотя он пару раз ухитрялся сбегать от меня. К четырнадцати годам у меня уже было трое постоянных питомцев, я знала многих окрестных собачников, научилась разбираться в характерах и привычках разных пород.
Объявления я больше не вешаламеня знали все владельцы пёселей всего микрорайона и, при нужде, находили после уроков на пустыре между домами, где я выгуливала своих подопечных. Там мне перепадали подработки. Люди болели и уезжали в отпуск, мотались в командировки и просто работали.
А я всегда хорошо ладила с собаками и честно выполняла взятые обязательства. Даже когда болела самамаксимум, могла немного сократить прогулку, так что репутация у меня была хорошая. Часть денег мне приходилось отдавать матери, но, поскольку слишком часто готовкой она себя не утруждала, вторую часть я тратила на едуйогурты, мороженое, глазированные сырки, а также на школьные принадлежности.
К сожалению, в жизни не всё идёт так гладко, как хотелось бы. Мать продала свою двушку, точнееобменяла с доплатой. На эту доплату она сделала подтяжку лица, а мне пришлось привыкать к новому району на окраине города и новой школе. Здесь уже не нужна была форма, ходили кто в чём хотел. Здесь трудно было найти людей, способных заплатить за выгул собаки. В новой школе преподавали совсем уж отвратительно.
К моим восемнадцати мать поменяла двушку на однушку, что было вполне ожидаемо, и мне пришлось снимать жилье. Благо, я уже вполне умела содержать себя и понимала, что кроме йогуртов мне нужна ещё одежда, обувь, фрукты и хоть иногда тарелка супа.
Сняла крошечную комнатёнку с пьющими, но тихими соседями. Да и не все из них пили. Несколько семей было вполне обычных.
У меня даже появилась подруга Татьяная помогала ей дрессировать и воспитывать её колли, которую она, предварительно, ухитрилась разбаловать до невозможности. А ещё я стала встречаться с Альбертом. Первая любовь никого не минуетя оказалась не крепче остальных.
Сейчас, вспоминая этого хлыща, я просто не могу понять, чем, ну чем он мог так привлечь меня?! Балованный, привыкший к тому, что он у мамысвет в окошке, капризный и ленивый. Правда, вполне смазливый, обладающий той юношеской красотой, которая вызывает умиление у стареющих женщинвысокий рост, худощавость, голубые глаза и льняные кудри.
Его мама, высокая тётка, крашеная в цвет «баклажан», Маргарита Владимировна, владелица «бутика» с «эксклюзивной» одеждой на местном рынке, каждый раз брезгливо морщила нос, когда видела нас вместе, но молчала. Почемуя узнала совершенно случайно.
И не говори, Анжелочка, так всё сложно! И за здоровьем нужно следить обязательно, да ещё и Бертик сейчас с какой-то шлюшкой связался, я так волнуюсь и переживаю! А мне же совершенно нельзя нервничать, ты же знаешь! Но ты же понимаешь, у мальчикапотребности Да-да, ты совершенно права! Кроме того, если будет девочка из хорошей семьиэто такая ответственность! А тут всё проще, аборт оплачу и дело с концом. Ой, всё, дорогая, моя очередь
Этот дивный монолог по телефону я услышала случайно, в местной поликлинике, куда зашла пройти медкомиссию. Очередь в регистратуру была велика, народ стоял в несколько рядов, из пяти окошек работало только три, меня вынесло толпой прямо к вожделенному окошечку через одно от неё. Думаю, кроме меня это слышал ещё не один десяток человек. То, что Маргарита Владимировна не заметила моего присутствия, было просто везениемтолпа колыхнулась ещё раз и разделила нас с ней.
Я застыла, боясь, что она повернёт голову налево и увидит моё бордовое лицо и полыхающие уши. Мерзко, отвратительно Я чуть не плакала, но уйти не могла себе позволитьменя брали на работу! На настоящую работу с договором, трудовой книжкой и стажем! И здесь снова пришла на помощь «маска силы». Я не могла позволить себе уйти из поликлиники, потому поплотнее прижала воображаемую маску к лицу и протиснулась к окошку регистратуры.
Удача, конечно, просто небывалаяс работой у нас в городе не слишком всё хорошо. А собачий питомниклучшее, что я только могла придумать.
Хозяйка оказалась подругой Татьяниной матери, несколько надменной и молчаливой дамы, которая, однако, предложила мне это место. Почему-то она всегда обращалась ко мне на «вы»:
Вы, Елена, находитесь в сложном положении. Думаю, что постоянная работа будет для вас выгоднее этих ваших подработок.
С хозяйкой питомника, Ольгой Игоревной, общий язык найти я так и не смогла. Она была придирчива и почти всегда не слишком довольна мной. Но, тем не менее, платила мне небольшую зарплату, с собаками я поладила и, хотя работа была тяжёлая и грязная, была рада, что она вообще имеет место быть.
Питомник находился за городом, и, чтобы я не тратила полтора часа на дорогу туда и столько же обратно, хозяйка предложила мне крошечную комнату в домике-сторожке.
Заодно ночью, если что, за собаками присмотришь, она брезгливо поджала губы.
Это решало почти все мои проблемы. Еду я покупала самую простую, джинсы и куртку взяла в секонде, так что каждый месяц у меня оставалось больше половины зарплаты, которые я откладывала на дальнейшее обучение. Я собиралась проработать здесь три года и поступить на ветеринара.
Эта идиллия кончилась через два с небольшим месяца, когда под утро я проснулась от воя Фанды. Голоса своих питомцев я чётко различала. Роды у Фанды прошли неделю назад, и, испугавшись за неё и щенков, я вскочила с кровати и быстро оделась.
Осень в этом году была тёплая, но всё же это осень. На улице стоял прохладный туман, который еле пробивали слабые солнечные лучи. Я зябко поёжилась и пошла по мощённой красивой плиткой дорожке к собачьим вольерам.
С Ольгой Игоревной мы столкнулись практически на середине пути. В руках она держала старое эмалированное ведро, в котором я таскала воду для собак. В ведре копошились и недовольно попискивали три толстых неуклюжих комка.
О, как ты кстати! она протянула мне ведро, Возьми это и закопай. Ветеринар отбраковал.
Я совершенно ошарашенно смотрела на неё, не понимая, что именно она от меня хочет. Почему-то Ольга Игоревна рассердилась:
Что ты уставилась на меня? Возьми и закопай этих выродков!
Вся моя жизнь, все мои драки с одноклассниками, конфликты между моими питомцами, общение с моей матерью, научили меня одной вещипринимать решения мгновенно. Вот так же мгновенно я поняла: я никогда не буду ветеринаром. Это не моё!
Я машинально взяла ведро, запустила в него руку и вытащила тяжёлое горячее тельце, два остались там. Ведро поставила ей под ноги, посмотрела в глаза, плотнее прижав к себе жалобно пищащий комок, и сказала:
Это я забираю как зарплату за последние две недели!
Посмотрела на несколько оторопелое лицо Ольги Игоревны и добавила:
За трудовой я заеду через два дня. И пошла укладывать свои вещи, прижимая к себе Даже не зная кого. Только в комнате я разобрала, что мне попался мальчик.
Глава 2
Как мы выживали тогда с Греемэто отдельная история. Ему нужно было детское питание, тепло и уход, мнекрыша над головой и еда. Тех денег, что я скопила, хватило бы, максимум, месяца на полтора.
Если бы не случайная встреча на остановке с тётей Верой, бывшей моей соседкой, кто знает, как бы мы с ним выжили. А так, уже через два дня я вышла работать в самое шикарное ателье города на должность принеси-подай, с гордой записью в трудовой книжке«ученица швеи».
Самым неприятным на тот момент фактом оказалось то, что Татьяна, которую я искренне считала своей подругой, при встрече заявила мне следующее:
Мама так для тебя старалась, а ты Она правильно говорит, ты так и останешься бездельницей и нищенкой! А с Альбертом мы уже подали заявление, так что сама понимаешь
Надо сказать, что проблема Альберта волновала меня в тот момент меньше всего.
Сложнее было с жильём, почти месяц мы с Греем жили в летнем дачном домике на крошечном участке тёти Веры, зверски замерзая к утруобогреватель помогал очень слабо. Но именно там, в этом садовом товариществе, я и нашла пристанище на долгие годы, в крошечном гостевом домике, на сдвоенном участке с самым богатым домом. Это было настоящее везение, самое большое в моей жизни.
Мне даже немного доплачивали за то, что я расчищала дорожки от снега, летом обрабатывала роскошный участок удобной импортной газонокосилкой и, просто для души, соорудила в уголке двора большую альпийскую горку, посмотрев несколько роликов на ютьюбе.
В мои обязанности входило также протапливать и мыть большой дом к приезду хозяев. Продукты они всегда привозили с собой, а после их отъезда нам частенько доставалось полкастрюли шашлыка или маринованного мяса, хлеб, овощи и куча других продуктов.
У них был какой-то удачный бизнес, что-то не слишком понятное мнеторговали металлическими уголками, трубами и ещё чем-то таким же странным. Относились ко мне холодно и равнодушно, но и унижать не пробовали.
Их вполне устраивало, что на участке есть трезвый сторож и уборщица. Приезжали нечасто, огромной компанией вместе с друзьями и детьми, обычно на долгие выходные, летом, пожалуй, чуть чаще, чем зимой.
Когда Грей начал подрастать, хозяин участка, страшно довольный тем, что во дворе живёт немецкая овчарка, пригнал рабочих, и за день для Грея соорудили роскошный вольер и красивый утеплённый домик. По просьбе хозяина, ночью дверца вольера обязательно была открытапёс исправно нёс сторожевую службу.
Ученицей я проходила больше года, но добродушная тётка Вика, к которой меня прикрепили, учила на совесть. До сих пор помню свою первую клиентку, которой я шила батистовый летний сарафан. Та была капризна и заставила меня дважды переделывать почти всю работу, меняя детали и элементы лёгкой одёжки прямо на ходу и утверждая, что просила сделать это раньше.
Второй раз я оказалась умнее и заставила её поставить подпись на новом эскизе, только поэтому третий раз переделывать работу мне не пришлось. Зато это навсегда избавило меня от страха перед капризными клиентами.
На своё первое жильё я копила почти семь лет и купила его без ипотеки.
За всю мою жизнь у меня была пара-тройка необременительных романов и даже одно замужество, которое без особых страданий я закончила через полтора года. Мы с Михаилом были слишком разными.
Мне показалось, что, когда муж покинул мою однушку, Грей с облегчением выдохнул. За эти годы он превратился в пса потрясающей красоты и редкого ума. Только он любил меня, не требуя ничего взамен, не пытаясь взять на меня кредит, не разменивая на десяток подружек, не заставляя стоять возле плиты во вторую смену и не скандалил ежедневно.