Итак, вы утверждаете, что вы доктор, обратился к нему Вагнер.
Так и есть, твёрдо ответил мужчина, и звук его мощного голоса пронзил слух всех присутствующих чуть ли не до самого их мозга, несколько раз отразившись от стен огромного помещения.
У вас есть документы, подтверждающие вашу квалификацию? вновь задал ему вопрос Абелард.
Есть, ответил мужчина, и, вынув из-под надетого на него чёрного камзола свёрнутые бумаги, подошёл к главе заседания и протянул ему интересующие его бумаги.
Абелард принял их из рук в руки, и, развернув, стал внимательно изучать. Через несколько минут он удовлетворённо кивнул головой и положил бумаги рядом с собой, прикрыв их своей ладонью.
Значит, вы окончили Пражский университет, как бы констатируя, проговорил он.
Да, окончил, сказал доктор. И служил военным врачом во время наполеоновских войн, где получил самую лучшую за свою жизнь практику. Так же имею несколько изданных трудов, по инфекционным заболеваниям и военно-полевой практике.
Есть у вас с собой, хоть одно из этих изданий? с любопытством спросил Вагнер.
К сожалению, с собой, у меня их нет.
Позвольте задать доктору несколько простых вопросов? спросил у Вагнера, Адольф Менгер.
Задавайте, ответил тот, облокачиваясь на высокую спинку кресла.
Я, как человек, имеющий докторскую степень, хотел бы проверить ваши знания, обратился Адольф к Штанцу. Что, по-вашему, означает аблепсия и делирий.
Думаю, что ответить на эти вопросы, в состоянии даже студенты первого курса, будто немного обиженно, прокомментировал заданный ему вопрос, доктор Штанц. Но извольте: аблепсияэто полная слепота человеческого глаза. Делирийэто словесный бред лишённого разума человека.
А каков будет диагноз человека с постоянным жаром тела, выделением кровавой мокроты при кашле и жалобами на сильные боли в грудной клетке?
Скорей всего этот человек окажется болен чахоткой, спокойно ответил Штанц, но без предварительного личного осмотра больного, я не был бы так однозначен. Ведь есть и другие болезни с подобными симптомами. Для более точного диагноза я бы применил метод аускультации лёгких.
И каково будет назначенное вами лечение? язвительно спросил Менгер.
Назначил бы болеутоляющие препараты, способные облегчить страдания больного при уходе из жизни, так как человек всё равно обречён на смерть.
Как? изумился подобному ответу герр Менгер. И вы доктор, не назначили бы больному кровопускание, диету и свежий воздух? Я уже не говорю о применении пневмоторокса.
Боюсь вас огорчить, но вижу, что вы сторонник старой школы и не читали моих трудов об инфекционных заболеваниях, одним из которых и является чахотка. Только на запущенной стадии заражения больному уже ничего не поможет. Но уверяю вас, что это ненадолго. Рано или поздно мы, учёные мужи, обязательно изобретём методы борьбы с этой инфекцией.
Такая речь вызвала негодование у герр Менгера и показалась ему слишком пафосной, но он сдержался от резких высказываний и решил задать другой вопрос.
Назовите основные тезисы гуморальной теории Гиппократа, не унимался советник.
Если вы имеете в виду учение о четырёх элементах земли, каждому из которых соответствуют жидкости текущие в человеческом теле, то я её не разделяю, бесстрастно сказал доктор Штанц.
Вы бросаете вызов учениям самого Гиппократа? возмущённо спросил его герр Менгер.
Я не имею такой чести и такого ума, чтобы бросить вызов, нашему отцу медицины, приложив руку к груди, ответил Штанц, но я считаю, что с течением времени, знания и опыт людей возрастают и дарят нам новые открытия. Я ни сколько не умоляю трудов и заслуг Гиппократа, но считаю, что в наше время, медицина ушла далеко вперёд, и нельзя не принимать новых истин.
Как смеете вы говорить об истинах, о которых и понятия не имеете? вспылил герр Менгер, привставая. На этот раз он не смог себя сдержать.
Для меня истиной в медицине служит то, что можно применить на практике, а не то, что выражается только в теориях. Теоретическими знаниями вы не спасёте жизнь человека, и не вылечите его, только предложив посмотреть на луну, когда Марс в Козероге.
Да как вы можете объяснять этими примитивными примерамичуть ли не крича на него, заговорил герр Менгер, но тут же был одёрнут рукой Вагнера.
Просто глава заседания вовремя понял, что так мирно начавшаяся дискуссия перерастает в горячий спор, двух сильных, образованных и имеющих каждый свою точку зрения, людей. А на подобные дебаты у их собрания не было времени.
Доспорите потом господа, сказал он им обоим, устав от этой перепалки. Тем более что он был довольно далёк от медицины, имея за плечами лишь гуманитарное образование.
Надеюсь, мы не сильно оскорбили вас, этими вопросами? спросил доктора Штанца, Вагнер, Просто ваше имя мы слышим впервые, а между тем, вы утверждаете, что человек достаточно известный в своих кругах. Но не будем больше злоупотреблять вашим самолюбием и временем. Я вижу, что вы человек учёный, и достаточно серьёзный. Я подписываю вам лицензию на ведение врачебной практики в нашем городе, и назначаю вам ежегодную налоговую ставку, в сто двадцать гульденов. И если вы действительно хороший доктор, то с лёгкостью сможете вносить в нашу казну эту небольшую сумму.
После этих слов, он взял поданную ему секретарём бумагу, и подписал её. Затем собрал те документы, которые взял у доктора Штанца, и все их отдал ему.
Штанц с почтением поклонился и, приняв бумаги, снова занял своё место на скамье, под пристальным и немного ненавистным взглядом Адольфа Менгера.
Дело в том, что у советника бургомистра в городе была своя частная врачебная практика, и довольно большое количество постоянных клиентов, поэтому в лице доктора Штанца, он усмотрел явную угрозу и соперничество.
Дальше, доктор Штанц спокойно просидел часть заседания, пока речь не зашла о политических вопросах. Они решались без присутствия посторонних. Доктор, и ещё несколько лишних человек откланялись и покинули здание главной резиденции города.
В зале же заседаний разгорелась нешуточная дискуссия. После пары вопросов, касающихся политики, перешли к тому, с чем Абелард Вагнер пришёл с самого утра.
Я хотел бы видеть начальника местной жандармерии, Генриха Штольца, объявил он неожиданно.
Я здесь, герр Вагнер, отозвался высокий пожилой человек, с длинными тонкими усами, по выправке которого можно было, смело утверждать, что он бывший военный.
Отлично, сказал Вагнер. Прошу вас спуститься сюда, и рассказать подробнее об убийстве семьи Хорьх, о котором так красноречиво написано в нашей сегодняшней прессе, и после последних слов он косо посмотрел на того, кто отвечал за проверку подобных публикаций в их местной газете.
Высокий господин быстро спустился со своего места и встал за кафедрой.
Надеюсь, вы обладаете достаточной информацией, чтобы информировать нас о случившемся?
Конечно, ответил высокий господин.
Отлично. Иначе я бы усомнился в необходимости существования вашего нового подразделения в нашем городе и счёл его финансирование военным министерством, бесполезной тратой государственных денег.
Так герр Вагнер намекнул на своё недоверие к недавно открытому в их городе аппарату полиции.
Итак, мы вас слушаем.
Ровно сутки назад, в своём собственном доме, расположенном по Малой улице, были найдены тела мужа и жены семьи Хорьх, начал свой доклад начальник жандармерии. На месте работала наша группа, которую возглавил лучший инспектор города, Иоахим Леманн. Пока, мотив этого преступления нам не ясен. К сожалению, на обычное ограбление, это не похоже. Опрос соседей показал, что незадолго до этого, у них останавливался человек. Приезжий. Он прожил у них всего четыре дня, и на пятый съехал.
А как они были убиты? поинтересовался заместитель, Менгер. А то газета очень мутно и невнятно об этом пишет.
Абелард Вагнер кхекнул, посмотрев на Адольфа.
Им разорвали горло, громко ответил шеф полиции.
По залу пронеслись гул и оханье.
Тише! выкрикнул герр Вагнер. Каким орудием убийства, мог, по вашему мнению, действовать убийца? обратился он с новым вопросом к шефу полиции.
Не знаю, ответил герр Штольц, но их шеи разодраны так, словно это сделал дикий зверь своими клыками, нежели человек каким-то предметом.
По залу вновь пронеслась волна негодования.
Ну что же, проговорил, наконец, герр Вагнер, когда гул затих, прошу вас лично проконтроливать расследование этого дела, и не позднее чем через неделю, ко дню нашего следующего заседания, иметь гораздо больше информации об убийстве семьи Хорьх.
Кстати, обратился к шефу полиции Адольф Менгер, а вы узнали, кто был их последним квартиросъёмщиком?
Конечно, спокойно ответил господин Штольц.
И какого же его имя?
Это был, герр Хенрик Штанц!
В зале воцарилась тишина.
Хорошо, сказал, господин Вагнер, нарушив молчание из-за наступившего недоумения у всех присутствующих. К сожалению, герр Штанц уже ушёл, поэтому прошу вас, в ближайшее время, встретиться с ним, и как следует расспросить о его последних днях в доме четы Хорьх. А куда он, кстати, переехал сейчас?
По имеющимся у нас сведениям, герр Штанц, купил дом фон Веберов, с улыбкой иронии ответил шеф полиции, довольный тем, что может показать свою осведомлённость почти обо всём, что происходит в городе.
Теперь я вижу, что вы не зря тратите деньги из нашего военного бюджета и справляетесь с возложенными на ваше подразделение обязанностями, похвалил его, герр Вагнер, удовлетворившись полученными ответами, и тут же добавил, будем надеяться, что ваш инспектор во всём разберётся.
Затем, немного помолчав, он встал из-за своего стола и, вытирая со лба пот, громко объявил:
Позвольте на этом закончить наш сегодняшний рабочий день. Заседание закрыто!
Через несколько минут зал опустел, а от здания резиденции, стали отъезжать, один за другим, ожидавшие своих господ, экипажи.
5 глава
Фридрих Брудер даже не ожидал такого. Только что он вернулся из бывшего аббатства Святого Андрея, при котором состоял приходским лекарем, а дома его поджидал сюрприз в виде приглашения на светский раут, который давал в своём особняке доктор Хенрик Штанц.
Ни кто толком ещё не знал и не видел этого человека, а о нём уже все говорили. Новость о том, что у них в городе появился доктор, окончивший Пражский университет, и вступивший в полемику с самим Адольфом Менгером, разнеслась сразу после собрания в президиуме.
И чего о нём столько говорят? пожав плечами, сказал Брудер, откладывая приглашение в сторону и скидывая дорожный плащ, обшитый мехом.
Ты о ком, дорогой? спросила его, жена, которая вошла в гостиную, как только услышала приход мужа.
Да об этом новом докторе, поселившемся в доме фон Веберов, ответил ей муж, направляясь к камину, в котором горел огонь.
А! Я что-то слышала о нём. Правда совсем немного, сказала жена, заботливо пододвигая мужу стул, чтобы он мог сесть и как следует отогреться.
Вот видишь, Марта, даже ты слышала о нём, заметил Брудер, садясь на стул и протягивая к огню, замёрзшие ноги, обутые в старые поношенные башмаки. А между тем; что этот человек сделал для нашего города? Я пока не слышал ни об одном вылеченном им больном.
Да ведь он только с месяц, как поселился у нас, сказала, Марта, садясь рядом с мужем, на другой стул. Я так понимаю, ты не собираешься совершать визит вежливости и ответить своим приходом на его приглашение? спросила она.
Ах, значит, ты уже прочла приглашение?
Ну конечно, ответила Марта, я уже заказала себе у фрау Диммар новое платье. Ведь мы так редко куда-нибудь выбираемся. Да и неплохо было бы познакомиться с новыми людьми. Кажется, у доктора Штанца есть жена. Вдруг мы подружимся.
Марта, тебе поменьше нужно ходить на карточные вечера к Генриетте, сказал ей муж, Похоже вы там не только проигрываете состояния своих мужей, но и собираете сплетни со всего города. Насколько мне известно, он живёт один. А главное, я не понимаю, зачем ему такой особняк, и откуда у него столько денег, что он смог позволить себе купить его, да ещё нанять туда слуг.
Так ты пойдёшь на приём? не обращая внимания на рассуждения мужа, спросила молодая женщина.
Ну конечно пойду, дорогая, улыбнувшись, ответил герр Брудер. Всё-таки мне тоже хочется познакомиться с новым коллегой. Возможно, он действительно окажется не только интересным собеседником, но и хорошим доктором.
Жена радостно встала со своего стула и, чмокнув мужа в щёку, захлопала в ладоши и, кружась, словно в танце, позвала служанку, которую тут же отправила к фрау Диммар за своим новым платьем.
Семья Брудеров была типичной провинциальной семьёй. Фридрих Брудер приехал из Мюнхена, окончил университет Вюрцбурга и остался здесь же, выбрав себе в жёны дочь местного адвоката.
Ему было всего лишь двадцать восемь, его женедвадцать. Он был невысоким, с тёмными волосами и острыми чертами лица, молодым мужчиной. Его жена, Марта, имела миловидное лицо, и длинные прямые светлые волосы.
Живя в доме, купленном на деньги отца жены, Брудер всегда чувствовал себя ему обязанным, и из-за этого никогда не мог ощутить себя в собственном доме полноправным хозяином. Лишь только безмерная любовь к собственной жене, и понимание того, что девушка не сможет жить в более суровых условиях, а на свои доходы он мог позволить себе лишь снимать дешёвое жильё, заставляли его спрятать свою гордыню подальше и продолжать жить именно здесь.
На следующий день, на который и был назначен приём, Марта Брудер, облачённая в новое платье, скрывшееся под тёплым пальто из-за наступивших на улице холодов, весьма неестественных для этого времени года и наступивших как-то сразу, села со своим мужем в фиакр, и поехала к дому доктора Штанца.
Время приёма было назначено на три часа воскресного дня. Немного рановато для обычного раута, но не обсуждать же с хозяином часы своего приезда?
Фиакр остановился на приличном расстоянии от особняка Штанца, так как вся ближайшая округа, была уже забита экипажами, которые всё продолжали прибывать.
Боже! вырвался возглас удивления у Марты Брудер, когда она вышла из фиакра. Кажется, здесь сегодня действительно собрался весь цвет общества нашего города.
Её муж, Фридрих, был удивлён ни меньше. Молодая пара взялась за руки, и проследовала пешком к дому. Ещё большее удивление вызвал у них факт отсутствия экипажей на самом дворе особняка. Ворота были раскрыты лишь наполовину, позволяя проходить только людям, хотя двор дома был огромен и мог спокойно вместить не меньше десятка карет.
Сразу же у входа в особняк, на большом, с шикарными ступеньками, крыльце, Фридрих встретил больше половины знакомых ему людей. Все они были довольно знатные и авторитетные в городе люди. Фридрих немало был этому удивлён, так как знал, что пригласивший их доктор Штанц, появился в городе чуть больше месяца назад, и как ему удалось собрать столь значительную публику у себя на первом же светском приёме, стало для него наиглавнейшей загадкой дня.
О, посмотрите, кто там идёт, обратился один из знакомых Фридриха, ко всем, кто находился на крыльце.
Народ обернулся и некоторые учтиво, но без лишних, многозначительных знаков внимания, поприветствовали молодого доктора Фридриха Брудера и его жену Марту. Сразу стало понятно, что Брудер не имел какого-либо значимого положения в светском обществе, и вообще среди собравшихся здесь людей.
Почувствовав волнение мужа, Марта, привыкшая к подобному обществу куда больше, прижалась к нему как можно сильней, чтобы тем самым выказать ему свою поддержку.
Фридрих выдавил дежурную искусственную улыбку и, поднявшись по ступенькам, не задерживаясь, переступил порог особняка. Здесь, всё было великолепно.
Огромный приёмный зал был ярко освещён десятками, если не сотнями свечей, горевшими в огромных свечных люстрах и больших напольных канделябрах. Колонны, державшие антаблемент сверкали своей белизной. Два ряда пологой витой лестницы, были застелены великолепными коврами, а оштукатуренные серые стены, увешаны прекрасными, живописными картинами.
На балконе над самым входом, расположились музыканты, готовые в любой момент начать играть вальс.
Фридриха смутило только одно; все окна были наглухо закрыты тяжёлыми толстыми зелёными портьерами, которые на фоне прочего интерьера смотрелись, по меньшей мере, очень странно, тем более что на улице был светлый день, а не полярная ночь. Да и все окна гостиной были панорамными, от пола до потолка, и можно было не жечь столько свечей для искусственного освещения дома, что являлось достаточно большим расточительством.