С этими отзывами соглашался и Михаил, предварительно информированный еще перед отъездом, а уже здесь имевший короткую встречу с контр-адмиралом Гинце, являвшимся теперь официальным представителем от Германской империи во Владивостоке. Тем самым Паулем фон Гинце, которого Рожественский собирался взять с собой в качестве военного наблюдателя, еще отправляясь с Балтики. Однако тогда в этом было отказано самим Вильгельмом II, заявившим, что присутствие германского военного атташе на эскадре не укладывается в представление о нейтралитете.
Теперь же он приехал сам, якобы для «контроля за соблюдением прав германских подданных на Дальнем Востоке». При этом тайно привез четыре комплекта стереодальномеров фирмы Карла Цейса. Эти дальномеры начали выпускать серийно всего четыре года назад и никому еще не продавали. Они стояли на вооружении германского флота и отличались от дальномеров «Бара и Струдда» тем, что позволяли измерять не только дальность до цели, но также и дальность до всплесков от падения своих залпов.
В отличие от английских, немецкие дальномеры были заметно сложнее и требовали большей квалификации при обслуживании. Зато они не нуждались в резко очерченных вертикальных контурах целей, таких, как трубы или мачты, и были менее требовательны к условиям видимости и освещенности целей. Но это все на учениях. Боевую проверку они еще не проходили.
Пока наместник устраивал погром в японских портах, Гинце, едва появившись во Владивостоке, лично, из рук в руки, передал вице-адмиралу Бирилеву конверт со своей визиткой, в который был вложен и перечень всего доставленного. Как только стало известно о секретном грузе германского атташе, с ним немедленно устроили официальную встречу. В итоге последовало секретное распоряжение Бирилева о срочном начале испытания приборов пробными стрельбами на броненосце «Сисой Великий».
Поскольку его штатная стоянка в системе береговой обороны находилась достаточно далеко от порта и города, должный уровень скрытности можно было соблюсти достаточно легко, объяснив далекий грохот пушек учениями с предварительной пристрелкой охраняемой акватории.
Сам командующий флотом появился на броненосце за час до начала испытаний, чтобы проконтролировать ход ремонта и проследить за порядком. Основной целью визита было окончательно убедиться, что никаких переделок, грозящих задержкой ввода в строй или снижением боеспособности кораблей, это не потребует.
До прибытия атташе он успел провести адмиральский смотр, обнаружив массу недоделок и упущений по службе, что, в принципе, не удивительно на ремонтирующемся корабле, одновременно проходящем курс боевой подготовки и несущем караульную службу. В итоге к началу стрельб весь командный состав «Сисоя» находился в несколько взвинченном состоянии, что, впрочем, не повлияло на их итог.
При тестировании новых дальномеров с немецкой техникой управлялись прибывшие с Гинце под видом гражданских наладчиков радиоаппаратуры от фирмы «Телефункен» фрегаттен-капитан фон Шпее и корветтен-капитан фон Хиппер, имевшие на руках документы на другие имена. Кажущаяся, на первый взгляд, чрезмерной, «накрученность» новых приборов, при ближайшем рассмотрении позволяла исключать из управления огнем некоторые этапы, упрощая стрельбу в целом.
Наши артиллерийские офицеры высоко оценили возможности германской техники и активно взялись за ее освоение. Стрельбы «Сисоя» стали каждодневными. При этом для сохранения секретности его до самого начала ремонта пришлось отправить в залив Посьет якобы «для усиления обороны». Там к этому времени уже организовали новый секретный артиллерийский полигон, быстро разраставшийся.
Кроме дальномеров с немцем прибыли еще три комплекта радиостанций дальней связи и группа «наладчиков радиоаппаратуры». Эти специалисты должны были установить привезенные станции, а также наладить другие аппараты беспроволочного телеграфа немецкого производства, уже стоящие на кораблях эскадры и берегу, обеспечив паспортные дальности их приемопередачи. Они заверяли, что, оптимизировав длину и положение антенн, а также настроив должным образом сами передатчики, смогут увеличить дальность с прежних трехсот с небольшим миль более чем в полтора раза. От немецких наладчиков узнали, что на «Славе», флагмане третьей эскадры, стоит такая же мощная станция с дальностью работы до 800 миль. Ее погрузили на борт броненосца уже в море при одной из бункеровок и должны были довести до рабочего состояния на переходе.
В дополнение к отличной немецкой технике Гинце привез с собой, также под видом мирных радиоинженеров, корветтен-капитанов фон Трота и Эгиди, которые с самого приезда тоже занялись «наладкой станций». Начали они с установленной в штабе флота.
И действительно, качество и дальность связи с их появлением заметно улучшились. При этом для профессиональных консультаций они по телеграфу нередко связывались с Цындао. Это в принципе объяснимо, учитывая, что ближайшая контора компании «Сименс» находилась именно там, а они числились ее штатными сотрудниками.
Но общались они кодированными телеграммами отнюдь не с конторскими клерками, а непосредственно с начальником штаба крейсерской эскадры Восточной Азии фрегатен-капитаном Вильгельмом Сушоном и представителем Адмиральштаба контр-адмиралом фон Мюллером. Также через Цындао они обменивались депешами с Хербертсхёэ и Симпсонхафеном на Новой Гвинее, откуда пароходами поддерживалась связь с Марианскими и Гавайскими островами, что объяснить для кого-то постороннего уже много труднее.
Правда, обо всем этом почти никто не знал. Зато, благодаря им, те, кому было положено по службе, в штабе Тихоокеанского флота во Владивостоке узнали, что еще 9 июля в Йокагаму из Сан-Франциско доставили газоделательный завод, баллоны с газом, запас кислоты и группу инструкторов из американских воздухоплавателей для обучения японских офицеров. При этом указывалось, что противник использует трофейный воздушный парк, захваченный на русском пароходе «Маньчжурия» в самом начале войны, еще до ее объявления.
Таким же способом узнали о приближении к Дальнему и другим портам в Китае и Корее того самого большого японского армейского конвоя, охраняемого всем их боеспособным флотом. Причем тогда, когда он еще только подходил к Квельпарту, где его встретил германский почтово-пассажирский пароход, шедший из Циндао на Гуам и сообщивший об этом по радио.
Новостям про конвой сначала не поверили, а когда, спустя сутки, все подтвердилось нашей агентурой из Шанхая, мимо которого он проследовал в северном направлении, а потом и резидентами в Чемульпо, Дальнем и других портах, немедленно известили Рожественского на Цусиме.
Потом, также через этих немецких «наладчиков», по линии командования крейсерской эскадры Восточной Азии было получено подтверждение сообщения «Светланы» о присутствии японского флота в Корейском заливе 31 июля. Оперативное предоставление достоверной информации сыграло важную роль в успехе сасебской авантюры.
А буквально на днях от немцев пришли сведения об активизации работ с японскими подлодками в Йокосуке, для которых сейчас набираются постоянные экипажи. Ни одна из них до сих пор не прошла весь цикл испытаний, но все уже включены в состав флота и, предположительно, будут использоваться для обороны Токийского залива.
Сотрудничество делегации Гинце с нашей разведкой и артиллеристами держалось в строжайшем секрете. Официально она занималась только радиоаппаратурой, а атташе обеспечивал интересы германских граждан и фирм, имевших торговые дела во Владивостоке или привлеченных к суду призового права за контрабанду.
Но штабом флота и его командующим, вице-адмиралом Бирилевым, столь ценная и своевременная техническая помощь и информация оценивались высоко. Единственной ответной просьбой Гинце стало присутствие немецких наблюдателей непосредственно на кораблях действующей эскадры. Но такое разрешение, даже несмотря на имевшееся у немцев письменное одобрение российского императора и германского кайзера, мог дать только наместник лично, так что они возвращения Рожественского ждали с не меньшим нетерпением, чем весь остальной Владивосток.
Когда эта встреча все же состоялась, Гинце первым делом выразил восхищение инженерным корпусом базы Владивосток, отметив, что столь большого числа прекрасно подготовленных специалистов он никак не ожидал здесь увидеть.
В том, что это отнюдь не лесть, а простая констатация факта, Зиновий Петрович не сомневался, однако был неприятно удивлен осведомленностью об этом иностранного подданного. Но когда в ходе дальнейшей беседы выяснилось, что немец смог узнать все это в ходе переговоров с представителями фирмы «Шихау», участвовавшими в передаче и установке доставленного недавно полного комплекта оборудования для мастерских в бухте Уллис в рамках выполнения запланированных в соответствии с контрактом работ, успокоился.
Гинце уверил его, что все прибывшие специалисты из Германии будут находиться здесь столько, сколько необходимо для дела, и приложат все силы для скорейшего исполнения всех пунктов заключенных договоров, а также для освоения новой техники нашими инженерами и мастеровыми.
Кроме того, он примет все меры к тому, чтобы как сам характер уже доставленного и еще находящегося в пути сюда технического и прочего секретного груза, проходивший по бумагам как мука, уголь и замороженное мясо, так и квалификация людей, его сопровождающих, оставались тайной. За это он может поручиться. В дальнейшем это подтвердилось.
Так, в военных хлопотах, незаметно пролетел почти весь август. О том, что скоро осень, напомнил сильнейший ливень, разразившийся с вечера и закончившийся только к полудню следующего дня. Вода переполнила не только реки, но залила сплошными потоками и некоторые улицы. После него погода резко поменялась. Залитый солнцем пляжный сезон осталось только вспоминать. Почти каждый день стал ненастным. Лишь в редкие просветы, выпадавшие среди туч, теплые лучи еще успевали прогревать мостовые и скалистые утесы. Но зато случавшиеся еще местные «непролазные» туманы стали заметно реже.
Столица Дальнего Востока жила насыщенной жизнью. Великий князь Михаил принимал участие во всех официальных мероприятиях, как представитель царской фамилии. Кроме того, он был включен в состав штаба наместника, так как предполагалось его активное участие в дальнейшей проработке стратегического наступления. Чтобы иметь ясное представление о новых возможностях главного калибра Тихоокеанского флота, как только броненосец «Александр III» вышел из ремонта, Рожественский вместе с ним отправился в залив Посьет на пробу крупнокалиберной артиллерии. Их сопровождал барон Гревениц.
Прибыв в бухточку Пемзовая, встали на якорь на артиллерийском полигоне, заметно расширенном и обустроенном обосновавшимся здесь капитаном первого ранга Цывинским, уже второй месяц занимавшимся разработкой методик стрельбы на большие дальности и составлением уточненных таблиц. Он прибыл во Владивосток еще в начале июля вместе с Гинце в качестве его сопровождающего и, передав его на попечение штабу флота, занялся своими делами.
Поднявшись на борт, Цывинский доложил результаты недавних учебно-тренировочных стрельб главными калибрами эскадры и способы их проведения. По всему было видно, что к делу здесь подошли основательно. На береговой отмели соорудили громадный дощатый щит, а рядом с ним оборудовали обсервационный пост, с которого передавались данные для специальной артиллерийской комиссии, составлявшей таблицы.
Имевший тогда еще исправные орудия главного калибра и практически переученные заново расчеты их башен, «Сисой», а потом и «Александр III» вставали на вехах, отмечавших расстояние в кабельтовых от щита, и стреляли из 305-миллиметровых пушек «откалиброванными» снарядами, используя стандартные, но тоже проверенные по весу и качеству пороха, заряды. Сразу производились все необходимые замеры и вычисления. Дистанция постепенно увеличивалась, достигнув сначала 35 кабельтовых, дойдя в итоге до предельных дальностей по углу возвышения стволов.
Сейчас «Александр III» должен был по той же методике отстрелять свой новый главный калибр. Поскольку все уже было обкатано, много времени на это не потребовалось. К исходу дня стрельбы завершились. Расхождения с новыми таблицами оказались совсем незначительными и вполне укладывались в погрешности измерений и законы рассеивания. К этому времени в залив пришел броненосец «Бородино», вставший на якорь рядом с «Александром III».
Еще во Владивостоке, до отправки на полигон, прислуга башен и артиллерийских рубок обоих броненосцев была дополнена переученными артиллеристами и офицерами «Суворова». С «Александра» семафором передали распоряжение приступить к стрельбам согласно плану учений, после чего двинулись в море для отработки методики ведения сосредоточенного огня двух кораблей по движущейся цели на больших дальностях. В качестве мишени использовали старую большую китайскую шхуну, пущенную без экипажа под парусом. Ветер был довольно свежий, и шла она хорошо.
Уже в вечерних сумерках «Александр III» начал пристрелку поочередными залпами башен главного калибра на 47 кабельтовых, добившись накрытия третьим залпом, после чего передал данные на «Бородино», и оба броненосца открыли огонь из всех исправных башен, четко чередуя залпы. В итоге, неожиданно для всех, быстро прикончили свою мишень.
Стреляли практическими снарядами, дававшими только всплески, без разрыва, так что попадания не разбили в щепки деревянную посудину, а просто прошили ее навылет несколько раз, от чего она легла на борт и все еще плавала в таком состоянии до подхода броненосцев.
Спустив шлюпки и осмотрев ее, обнаружили две пробоины в корпусе и еще три дыры в парусе. Расход снарядов составил 18 для «Александра» и 14 для «Бородино» по главному калибру и 54 шестидюймовых. Учитывая заметно больший разброс в 305-миллиметровых залпах у «Бородино» и отсутствие пушек в 152-миллиметров у его напарника, чьи шестидюймовки, наконец-то доставленные с Черного моря, еще только выгружали из поезда во Владивостоке, принадлежность попаданий по диаметру дыр определить оказалось не сложно.
Оба попадания главного калибра, скорее всего, являлись заслугой артиллеристов с «Александра III», поскольку именно после его второго накрытия посудина заметно покосилась, что отметили все наблюдатели, а дыры меньшего размера однозначно были работой пушкарей второго корабля в колонне.
Столь выдающийся результат произвел сильное впечатление не только на великого князя, но и на Рожественского, считавшего себя уже морально готовым к чему-то подобному. Никаких махинаций тут точно быть не могло. Все произошло на глазах и не являлось случайностью.
Лейтенант Гревениц явно остался доволен произведенным эффектом, однако заявил, что всего лишь удовлетворен такой статистикой и что это еще не предел. Причем результат абсолютно точно никак нельзя считать случайным. По его словам, в ходе одной из стрельб цель накрыли пятым залпом в восьми милях, то есть на предельной дальности главного калибра. При этом из-за большого расстояния ее даже не видели башенные наводчики, только старший артиллерист на мачте. И эти дистанции далеко не предел для крупнокалиберной артиллерии.
По расчетам Цывинского и других артиллерийских офицеров, в случае создания искусственного крена на противоположный стреляющему борт в три градуса путем затопления бортовых коридоров, дальность стрельбы на максимальном угле возвышения орудий без каких-либо переделок превысила бы даже сто кабельтовых. При этом вероятность поражения крупноразмерной, даже двигающейся цели, наблюдаемой из артиллерийской рубки на мачте, остается достаточно высокой.
Когда броненосцы уже в темноте вернулись на рейд, Зиновий Петрович вместе с Михаилом сразу отправился на обсервационный пост, где долго беседовали с капитаном первого ранга Цывинским, выясняя причину столь резкого увеличения эффективности огня даже за горизонтом.
Оказалось, что здесь имеет место стечение сразу нескольких факторов, от более точных таблиц стрельбы, полученных практическим путем, до улучшения системы управления огнем и метода корректировки залпов по знакам падения, основанного на разработанной бароном Гревеницем методике пристрелки залпами на больших дистанциях. При этом «Александр III» еще не имел немецких дальномеров, с которыми, по словам работавших с ними офицеров, пристреливаться можно быстрее. Все это Цывинский уже изложил в составленной им докладной записке.
Эти самые немецкие дальномеры, уже вполне освоенные нашими артиллеристами, должны были еще больше повысить эффективность стрельбы с тяжелых кораблей. Возможность измерения дистанции до всплесков от своих снарядов заметно уточняет и ускоряет пристрелку, что дает значительное увеличение шансов на благоприятный для нас исход боя на недостижимых ранее дальностях с его самых первых минут. Особенно, учитывая, что значительный угол падения снарядов позволяет поражать жизненно важные части хорошо защищенных кораблей через слабо бронированную палубу. Теперь стрельба на пять миль и даже более из тяжелых орудийне почти бессмысленное выбрасывание снарядов в море, а вполне эффективный и неожиданный для противника тактический прием.