А я даже и не заметил, что вы начали заниматься главным делом. Решил, что вся энергия уходит на обеспечение безопасности делегации. Когда вы всё успеваете?
Я даже не стал делать вид, что удивлен осведомленностью наркома. Разумеется, Чичерин был в курсе. Да и ему приказали оказывать мне помощь.
Откровенно сказать, конкретным делом я пока не занимаюсь. Пока собираю сведения, информацию, то-се, но в ближайшее время собираюсь нанести визит графу.
Если кто из читателей решил, что начальник ИНО ВЧК отправлен в Париж как бы на «стажировку», он окажется прав, но только отчасти. Да, за дипломатами следует присматривать и потихонечку разворачивать собственную агентурную сеть тоже необходимо. Но основная работа для шпиона (виноват, для разведчика) начнется, когда во Франции появится полноценное советское посольство. Пока его нет, не будет системы, а моя деятельность выглядит густопсовой самодеятельностью. Подумаешь, выявил изменника, нашел несколько человек, которых можно использовать для темных делишек (а куда денешься?), договорился о приобретении картин. Но это все так, мелочи. Главная же задача, поставленная передо мнойграф Алексей Алексеевич Игнатьев, а если точнее, его деньги.
Это сейчас мы знаем, что бывший военный атташе передал Советскому Союзу баснословную сумму хранящуюся на его личных счетах. Но в двадцатом году в Кремле лишь известно, что Игнатьев не стал сотрудничать ни с одним из антисоветских режимов, а деньги, выданные на приобретение оружия и боеприпасов, так и лежат на его личных счетах. Маклаков, назначенный Временным правительством послом во Францию, жаловался Врангелю, что Игнатьев отказывается давать ему деньги на содержание посольства, мотивируя это тем, что Маклаков-де ненастоящий посол, потому что был уволен со своей должности товарищем Троцким[1] до вручения президенту Франции верительных грамот.
И не Маклакову бы плакаться на бедность. Ему, мерзавцу, Стенфордский университет хорошо заплатил за переправленные в США архивы Охранного отделения. Тысячи единиц хранения! Интересно, можно ли ему пришить дело по обвинению в государственной измене? Надо подумать.
А ведь как заманчиво заполучить себе графа Игнатьева вместе с деньгами, а Владимир Ильич согласен и на деньги, безо всякого графа, но Феликс Эдмундович полагал (и я с ним абсолютно согласен), что у Игнатьева имеется собственная агентурная сеть раскиданная по всей Европе, а коль скоро мы теперь занимаемся и внешней разведкой, то неплохо бы заполучить эту сеть себе. Не сейчас, а так, в скором будущем. Я знал чуточку больше, нежели мой начальникразведкой занимался еще и брат Алексея АлексеевичаПавел, полковник Генерального штаба, и на него работали очень мощные силы, доставлявшие сведения. А еще знал, что когда Алексей Игнатьев открыто выступит за большевиков, то брат от него отречется.
Когда я сказал Чичерину, что начал работать, то слегка покривил душойни хрена я не делал и никаких сведений не собирал, но нельзя сказать, что соврал. Когда беседовал с Лениным, то Председатель Совнаркома определял мне задание: выяснить конкретную сумму средств, имеющихся на счетах Игнатьева, а также постараться узнать, как бывший военный атташе собирается ими распорядится. В идеале, убедить графа отдать деньги Советской России.
И Наталью прислали не только как переводчицу, но и как помощника. У Коминтерна есть связи в Париже. А связиэто информация, сплетни. А еще компромат. Мне, по большому-то счету, помощник не нужен, но отказываться я не стал. Не поймут. Я же не знал, что пришлют именно Наташу.
Олег Васильевич, возможно, эти документы вам пригодятся, сказал Чичерин, доставая из «секретного» ящика стола картонную папку. Мы сделали подборку для Владимира Ильича, а это копии.
Содержимое папки оказалось невеликодесятка два машинописных листов. Судя по всему, выписки из зарубежных газет, по большей части французских, переведенные на русский язык. Уже хорошо. Получается, не совсем Россия пребывает в блокаде, если НКИД получает иностранные газеты, включая бульварные?
Общие сведения не очень интересны, я их и так помню. В свое время увлекался мемуарами, а «Пятьдесят лет в строю» есть даже в личной библиотеке. От роду Алексею Алексеевичу Игнатьеву сорок три года, родился в семье генерала от кавалерии и губернатора графа Алексея Павловича Игнатьева, убитого эсерами. Звание генерал-майора получено не при императоре, а уже при Временном правительстве. Не знаю, имеет ли это какое-то значение, видно будет.
Сколько помню, папа будущего дипломата и писателя, был ярым монархистом и реакционером, активным недругом Витте, противником созыва Государственной думы, жаждал укрепления самодержавия, а еще, если верить мемуарам сына, готовил государственный переворот. Так что ничего удивительного, что сыновья видели за спиной убийцы охранку. Иначе, как объяснить, что в день убийства от дома губернатора был снят пост полиции?
Что там еще? Образование: кадетский корпус, пажеский, Николаевская академия, участие в русско-японской войне, боевые награды. Откомандирован на дипломатическую службу, атташе в Дании и Норвегии. С одна тысяча девятьсот двенадцатого года и по семнадцатыйвоенный агент во Франции. Руководил размещением всех военных закупок.
Так, а вот это любопытнее, не знал. Через Игнатьева шло финансирование не только сухопутного ведомства, но и морского, а также он оплачивал все счета русского посольства. Судя по всему, через руки графа прошли миллиарды рублей золотом.
А здесь заметка о моем родном Северном крае: во время Великой войны из Бреста в Архангельск и Мурманск отправлено свыше ста тридцати пароходов груженных оружием, боеприпасами и снаряжением. Только снарядов русского калибра свыше одного миллиона и до двух тысяч самолетов. Любопытно, нашей комиссии по ликвидации складов что-то досталось?
Теперь заметки из бульварной прессы. Пишут, что Игнатьев перевел в Швейцарию на личный счет более восьмидесяти миллионов франков. В другой речь идет о ста миллионах. Депутатский запрос в Банк де Франс, и официальное заявление руководства банка, что с личных счетов Игнатьева и счетов, относящихся к ведению России, за границу не переведено ни сантима, а все деньги тратятся внутри страны на содержание русского посольства, закупки оружия и снаряжения в соответствии с контрактами. Это можно и не читать, помню, что Игнатьев был чересчур щепетилен в денежных вопросах. Про таких говорятчестен до одури. Мне самому о том кто-то говорил, но кто, не помню. Слышал, что Игнатьев имел любовницу, на которой впоследствии женился, жил он долго и счастливо.
Ладно, Первая мировая война не столь интересно. Финансовые ручейки шли туда и сюда, растекались, но Игнатьев мог отчитаться за каждый потраченный рубль. Что там в газетах от восемнадцатого года?
А там громкие призывы, что в связи с фактическим выходом России из войны, необходимо перевести на французское производство заводы, выполнявшие русские заказы. Журналисты поднимают вопроскто должен теперь оплачивать перепрофилирование станков в свое время переделанных под русскую метрическую систему?
Большая статья о критическом положении порта в Брестевсе затоварено уже ненужными русскими снарядами, тиглями и порохом, но заводы их по прежнему присылают, образовывая заторы на железной дороге Журналист поднимает вопросможно ли их использовать французской армии, а если нет, куда их девать?
А здесь отчет о встрече премьер-министра и военного министра Франции Клемансо с атташе уже несуществующего государства, следствием чего стало создание Ликвидационной комиссии имущества России во Франции. Фотография, где запечатлены Игнатьев и Клемансо: генералстатный красавец в военной форме с орденом святого Владимира с мечами и бантом и военный министркоренастый широкоплечий старик в черной ермолке на лысой голове.
А вот более интересный материал, откуда-то выкопанный французскими журналистами, хотя это составляет банковскую тайнувсе средства, ранее принадлежащие России, переводятся из Банка де Франс в частный банк «Лионский кредит» и оформляются на имя графа Игнатьева. По осторожным подсчетам газетчиков, состояние Игнатьева оценивается почти в миллиард франков, куда включено как материальное имущество, так и деньги находящиеся на депозитах. Миллиард? Многовато. Хотя, если считать материальные ценности, то подходит.
Выписка из статьи освещающей деятельность военного министерства: по настоянию бывшего поверенного России в военных делах мсье Игнатьева, французской армии возвращалось все неотправленное в Россию автомобильное и авиационное имущество, которое она могла бы для себя использовать, многопрофильные товары: медикаменты, бинокли, термометры и другие точные приборы, передать в распоряжение других ведомств, вычитая стоимость из русского государственного долга. Боеприпасы, включая снаряды и патроны, не подходящие для французского оружия, должны быть уничтожены. Похвально. А ведь их могли бы отправить либо в Одессу, либо в Севастополь, коли за все заплачено, а туда шло французское оружие и французские боеприпасы, за которые Врангелю приходилось платить отдельно, тратя последние рубли и выколачивая деньги из населения Крыма. Уже за одно это Игнатьеву можно присваивать звание Почетного гражданина РСФСР и награждать орденом Красного знамени.
Очень полезная папочка. И свои знания освежил, и кое-что новое узнал. Например, что в наркомате по иностранным делам имеются хорошие аналитики, способные работать с источниками. Составителюреспект и уважуха.
Георгий Васильевич, а кто готовил подборку? поинтересовался я с самым невинным видом.
Один наш товарищ, с улыбкой отозвался Чичерин, не желая называть имя. Правильно, я бы такого с удовольствием переманил к себе. Может, народ знает?
Задание, поставленное передо мной товарищем Лениным, я выполнил на одну половину и даже с четвертью. Во-первых, я знал, что на счетах графа имеется двести двадцать пять миллионов франков золотом, что по курсу двадцать первого века соответствует десяти миллиардам долларов. Я даже «выяснил», в каких банках они хранятся! А во-вторых, отлично помнил, что в моей истории Игнатьев передаст все деньги СССР. А что произойдет в этой истории, я пока не могу сказать. Отметая Польшу и Финляндию, мы имеем двух наследниц России. Кто знает, не решит ли Игнатьев отдать двести с лишним миллионов на восстановление Крыма? Для Слащева это огромная сумма, на которую можно не просто восстановить экономику республики, а все уничтожить, и отстроить заново.
Георгий Васильевич, так что вы решили по кандидатуре графа Игнатьева? напомнил я Чичерину. Станете предлагать ее Совнаркому или нет?
А почему бы нет? Игнатьева можно привлечь к работе как специалиста. Но для начала следует выяснить, а желает ли он стать нашим полпредом? Если да, то почему бы не попробовать? Я лично не знаком с графом, но по отзывамон прекрасный специалист. Думаю, Андрей Анатольевич Комаровский его хорошо знает. Как-никак, они почти год проработали бок о бок. Если соберетесь пойти на встречу с графом, я бы порекомендовал вам взять с собой вашу невесту.
Я так и сделаю, кивнул я.
Но для начала нужно вначале выяснитьне поссорились ли два графа, два дипломата? Иначе может получится обратный эффект.
И вот мы с Натальей сидим в угловом кабинете в доме четырнадцать на авеню Элизе Реклю. Квартал новый, престижный, на самом Марсовом поле, и «Железная дева» не просто видна из окнакажется, руку протяни, можно потрогать. Содержать дом в подобном месте накладно, но положение обязывает, да и деньги у Алексея Алексеевича Игнатьева имеются.
Очередная легендарная личность, встретившаяся мне, опять-таки не походила на живую легенду. Крепкий мужчина, с усами, украшавшими круглое лицо, высокий. Как-никак, в молодости служил в кавалергардах, куда берут только писаных красавцев, физически крепких. А так, обычный дядька.
После взаимного представления, Игнатьев начал разговор.
Вы готовы сделать мне некое предложение от имени Советского правительства? поинтересовался Игнатьев. Как мне показалось, с некой иронией. Что вы мне готовы предложить? Пост в Совнаркоме? Должность начальника академии? А что взамен?
Еще не знаю, честно ответил я. Все зависит от беседы.
То есть, от нашей с вами беседы зависит, признает ли новая власть меня лояльным к этой власти?
Алексей Алексеевич, побойтесь бога, устало произнес я. Вам никому и ничего не нужно доказывать. Советская власть прекрасно осведомлена о вашей лояльности. Скажу большеи Москва, и лично товарищ Ленин считают вас если не коммунистом, то сочувствующим. Но самое главноедаже не ваша политическая окраска, а ваш патриотизм. Вы перекрыли доступ нашим врагам к оружию и боеприпасам, хранившимся во Франции. Ни Колчак, ни Врангель не получили ни пушек, ни пороха. Более того, вы умудрились поставить на место расхитителей русской собственности.
Это когда же, позвольте спросить? нахмурился генерал, пытаясь вспомнить.
Тот случай с кабелем, в Марсельском порту, напомнил я генералу.
О случае с кабелем я помнил из мемуаров самого генерала. Почему это всплыло в памяти, сказать сложно, а дело обстояло так: в Марсель из Одессы прибыло судно, груженое бухтами с морским кабелем, оформленные как собственность одного из французских банков приобретенная в России у частного же лица. Во время разгрузки префект порта засомневалсяможет ли такой груз принадлежать частным лицам, и сообщил о том в Ликвидационную комиссию. Игнатьев немедленно ответил, что в России такой кабель изготавливался только на казенном заводе города Николаева, и потому частной собственностью быть не мог. А если кто-то из частных лиц, пусть даже это и генерал, продал кабель французскому банку, то сделка незаконна. В результате на груз наложили арест, кабель продали, а выручка поступила на счет генерала.
Да, было такое, заулыбался Игнатьев. Но за эту помощь Советская власть может поблагодарить господина Клемансо. Благодаря его решению я был объявлен единственным представителем русских государственных интересов во Франции. Ни один представитель белых армий не мог предъявлять какие-то претензии.
Чудеса! Клемансо, заклятый враг Советской России, помогал ей сам того не ведая.
Пока Франция не признала РСФСР, вы по-прежнему остаетесь единственным представителем русских государственных интересов, заметил я.
Не совсем так, покачал головой Игнатьев. Когда Франция признала де-факто правительство Врангеля, а тот стал поставлять зерно, вести переговоры о продаже русского флота, мне стало сложнее. Маклаков стал послом де-факто. У Врангеля даже хватило наглости потребовать деньги с моих счетов от имени своего правительства, хотя он не объявлял Крымскую территорию государством. Правда, ситуация опять изменилась, и в Крыму новая власть, никем не признанная. Вот я и думаю, а зачем мне все это? Если уж откровенно, то все осточертело. Сколько правительств, организаций, претендующих на государственные деньги. Думаю, а не передать ли мне все счета в распоряжении Французской республики, получить взамен звание бригадира, выйти в отставку, да и жить в свое удовольствие?
[1] Напомню, что Лев Давидович был первым наркомом иностранных дел.
Глава одиннадцатая. Двое в комнате. Я и Ленин
Как добгались, Владимир Иванович? поинтересовался товарищ Ленин, как только я вошел в кабинет.
Я лишь махнул рукой, стараясь сделать это как можно деликатнее. Как добрались? Погано, что тут еще скажешь Во Францию дорога была не лучше, но прошло больше месяца, уже и позабылись наши мытарства. Сложно дипломатам проехать через три страны, с которыми нет дипломатических отношений. Да, сложно, но можно. Прямого поезда от Парижа до Берлина нет, ехали с пересадками. А у нас чемоданы, четыре ящика с бумагами, да еще и носилки со Скородумовым. Попадавшиеся по пути железнодорожные станции еще не восстановлены, буфетов нет, пирожки тоже не продают. Дикари-с.
Кроме нас в вагоне ехали и французы. Отчего-то все мужчины в военной форме, с манией величия на галльских мордах. Мы с ними не заговаривали, они с нами тоже. После Эльзаса в вагоне стали появляться и немцы. Мужчины смотрели на победителей угрюмо, женщины настороженно. Еще бы Они теперь оккупированные. Наши соседи-военные смотрели на немцев как победители, бросали им оскорбительные фразы на ломаном немецком. Эх, это вы зря, ребята
К вечеру добрались до Франкфурта, где пришлось делать пересадку на поезд до Берлина. В столице Германии нас последний раз пересчитали, сверили паспорта со своим списком, со списком Чичерина, двери вагона закрыли. Открыли нас через двое суток в зоне соприкосновения польской армии и РККА, в Бресте. Не знаю, опечатывали снаружи или нет, но выходить из вагона запретили. Возможно, в тамбуре еще и охрана имелась. Неприятно, разумеется, но не смертельнотуалет есть, воду нам запасли, еду тоже. А потом еще сутки от Бреста до Москвы-матушки, где нас уже встречали.