Валерий БольшаковЦелитель6
Пролог
Пятница, 1 октября 1976 года. Вечер
Москва, проспект Вернадского
Осень качается в зыбкой ничьейвянущая зелень уступает скорбной желтизне. Выцветшие, иссохшие листья опадают, беззвучно кружасьи запускают печальные ассоциации.
Всё сущее тленно, стало быть, тщетно. Имея разум, сложно смириться с окончательностью бытия. Разве души человечьи не подобны облетевшей листве, шуршащей под ногами? Проклюнувшись в детстве, распустившись в юности, отзеленев И в жухлый опад?
Меланхолично глянув в вышнюю синь, подернутую пухлыми облачками, я дернул уголком рта:
«Тебе ли горевать, попаданец?»
Дрожал на ветке седой, морщинистый листок, треплемый ветром жизни. Вот-вот слетит, порхая в последнем штопоре! И вдругта-там! снова зацвел
Миха!
Всю философскую маету разом выдуло из головыгрузной трусцой перебегая улицу Кравченко, меня догонял Андрюха Жуков. Всё такой же шумный, налитой здоровьем увалень с румянцем во всю пухлую щеку. Суровые будни студента МАДИ ничуть не убавили в нем озорного жизнелюбия.
Здорово, первокур! шумно налетел Дюха, мигом создавая вокруг себя зону хаоса. Тоже к Альке?
К Тимоше, коварно ухмыльнулся я, но проверка на ревность не зашлаодноклассник лишь отмахнулся своим драгоценным «Грюндигом».
А мы на «картошку» ездили! радостно выпалил он. Только вернулись, недели не прошло. Знакомился с курсом в естественной обстановке! И с преподаминормальные дядьки, кстати. Ха-ха-ха! Представляешь, еще сильней оживился Дюша, я вчера декана не узнал! Весь такой из себя, при галстуке, а я-то привык, что он в фуфайке, да в сапожищах внезапно остановившись, Андрей смерил взглядом «плюсик» высотный Дом студента. Так это они здесь, что ли? Ничё себе уважительно затянул он, тут же расплываясь в умиленной улыбке: А Тимоша хитренькая такая! Даже не сказала, что в МГУ поступает! Я на нее обиделся тогда Целый час не разговаривал! А Ефимова? Тоже штучка! «Ой, боюсь! Ой, не сдам!» Ага Я чуть не оглох, когда они звонить соизволили! Визжат, орут, рыдают «Прошли! Прошли!»
Праздник у людей, улыбнулся я. Пиршество духа. Сам не ожидал, что решатся! Нет, молодцы девчонки. Я теперь в универ мимо филфака хожузнакомые личики!
Будто перешел в одиннадцатый! хохотнул Дюха, начиная понемногу суетиться и вздрагивать, будто в ознобе.
Давно Зиночку не видел? понимающе спросил я.
Больше месяца, вытолкнул Жуков. Знаешь, такое ощущение дурацкое Боюсь!
Этот страх лечится
Я вошел в стеклянный вестибюль ДСВ и резво одолел пару ступенек. За столом, напротив полочек для писем, восседала вахтершавеличественная, неприступная бабуся в очках и в платочке, отдаленно смахивая на Авдотью Никитичну.
Здрасьте, теть Дусь! сказал задушевно.
Здра-авствуй, Миша! пропела вахтерша.
Я не однажды миновывал Евдокию Панасовну, не имея в кармане даже временного пропуска. Но и мысли не допускал, будто причиной томумощь моего обаяния. Не-ет Наверняка вахтерша сотрудничает с КГБ, и ее там просветили насчет студента Гарина. Однако и наглеть, изображая особо важную персону, тоже не комильфо.
Нам бы в тринадцать-ноль-пятую я подпустил в голос заискивающих ноток.
А шо там? дюже заинтересовалась тетя Дуся.
День рождения! провозглашаю торжественно.
Да-а? У Тимофеевой, что ли? Или темненькая такая У Ефимовой?
У меня, скромно улыбнулся я.
Поздравля-яю! залучилась бойкая старушка. Проходите.
Из лифтового холла вынесся торопливый, сбивчивый цокот каблучков.
Ой, Мишечка!
Альбинка, донашивавшая коричневое школьное платье, с налету обняла меня и поцеловала. Дюху, уморительно тянувшегося губами, она шутливо отпихнула.
С Зинулькой будешь лизаться!
Ага-а заныл Жуков жалобно. Дождешься от нее!
Дождешься! рассмеялась девушка. Дернувшись, она крикнула, вытягиваясь и взмахивая рукой: Ой, подождите, подождите! Не закрывайте!
Поднажав, мы успели втиснуться в кабину лифта.
Вам на какой? добродушно буркнул крупногабаритный студент, подтягивая к себе сумку-чувал.
Ой, на тринадцатый!
Громила с пожитками вышел на пятом, и лифт с облегчением вознесся на «девчачий» этаж.
Сюда! Альбина свернула в коридор «Г», болтая и крутясь: Мы вас из окна увидели, и девчонки меня послали, чтоб тетю Дусю умаслить! А вы уже
Мишечка! Мишечка! шлепая тапками, подбежала Маша. Индийские джинсы-клеш и длинный кардиган, наброшенный на пышный батничек, «старили» ее, прибавляя пару-тройку лет, а умелый макияж закреплял «взрослое» впечатление.
Машечка! Машечка! отвечал я, смеясь и платонически тиская близняшку. А Светланка где?
В анатомичке! испуганно округлила глаза Шевелёва. У-ужас! Я туда как-то заглянула разоки мне дурно стало. А Светке хоть бы хны. Зубрит латынь и копается в этих в организмах! «Тебе разве не противно?», спрашиваю, а она, удивленно так: «Я же, говорит, в перчатках!» Представляешь?! Светка сказала, чтобы без нее начинали Пошли, пошли!
Иду, иду!
Меня переполняло знакомое приятное нетерпение, когда ты возвращаешься после летних каникул, и встречаешь одноклассников, всё таких жеи немного других. Подросших, загорелых, отъевшихся на фруктах-овощах. А я своих школьных подружек месяца два не видел точно!
Тимоша с Альбиной заселились в двухкомнатный блок, разделяя удобства с тремя студентками истфака. Исторички куда-то ускакали, зато комната наших девчонок гудела от говора и смеха.
И чё? вопил Изя воинственно. Думаешь, арабы на наших полезут?
Ну, мон шер донесся голос Жеки Зенкова, тянувший жеманную иронию. Это, смотря кого ты считаешь своими. Израильтян?
Ты чё, совсем?!
Блин-малина! выразилась Рита. Хватит вам о политике!
Во мне всё сладко сжалось при звуках ее голоса, а вот и она сама
Девушка замерла в дверях на долю секундочки. Взмахи ресниц словно раздували темные огоньки в глазах, и вот вспыхнула радость свидания.
И-и-и! с восторженным писком Рита бросилась ко мне, целуя, куда придется. Гладкие ручки закалачились вокруг моей шеи, и я «поплыл» на волне подзабытой услады.
Разлученные встретились после долгой «картошки»! с выражением прокомментировал Дюха.
А-а! донесся Тимошин голос из комнаты. Явился, не запылился!
Порог переступила Зиночка в платье с выпускного. Чмокнув меня в щечку, уперла руки в боки и сурово спросила заробевшего Андрюху:
Ты где был?
В колхозе, Зиночка! преданно вытаращился Жуков.
В строгости держит, шепнула мне на ухо Рита. Пошли, не будем смущать Тимошу.
Она за руку провела меня в комнату, оклеенную дешевыми обоями в цветочек. С приемом гостей девчонки не заморачивалисьразвернули письменный стол, выставив его между кроватями и застелив новенькой клеенкой, еще хранившей линии сгибов. Оба стула, помеченные белыми инвентарными номерами, заняли Динавицер с Зенковым, а остальным, по замыслу, предлагались «коечные» места.
Гарин! заорал Изя по старой памяти. Ты опять без гиперболоида?
Лучевой шнур распустился, нацепил я ухмылку типа «гы». Жека, а ты-то здесь каким боком?
Правым, мон шер ами! расплылся Женька. Вскочив, он протянул мне руку через стол. Ну, и левым Я в июле еще один экзамен сдалв техучилище. Экстерном! Ромуальдыч помог.
Ромуальдыччеловек!
Так, еще бы Помнишь же, какая у нас «практика» была? Одних движков штук десять перебрали! Ну, и выдали мне «корочки» Автослесарь 3-го разряда! А пока вы на колхозных полях резвились, я на «ЗиЛе» вкалывал.
Лимита! захрюкал Изя, давясь от смеха. Понаехали тут
Ой, Изя! тут же вмешалась Альбина, в порыве педагогического негодования. Как скажешь чего-нибудь Тарелки лучше подай. Вон, на подоконнике!
Рита крепче обняла мою руку и прижалась тесней.
Совсем, как в школьные годы, памятливо улыбнулась она. И в том же составе!
Не ностальгируй, отзеркалил я ее улыбку. Рано тебе еще.
Я соскучилась! шепот втек, опаляя ухо. Сильно!
Темный нутряной жар всколыхнулся во мне, раскручиваясь и властно занимая мысли.
Хватит к Мишечке приставать! Тимоша появилась у двери, разрумянившаяся и отмякшая.
Мишечкамой! мурлыкнула Сулима, подлащиваясь.
Чего это твой? И мой!
Ой, и мой тоже! послышался Алин голос из прихожки.
Мишанаш, общий! с чувством сформулировала Маша, внося бутылку «Мартеля» с фиолетовой кляксой штампа ресторана на красной этикетке. Держа сосуд обеими руками, она торжественно выставила его на стол. Наш общий! Вот!
Отвали, моя черешня! черные Ритины глаза заблестели умильной лукавинкой.
А помогать кто обещал? А? грозно нахмурилась Тимофеева.
Ладно, ладно заворчала Рита, гибко вставая.
Девушки живо накрыли на стол, не жалея гостинцев из дому. Одного сальца сколькои охряного от перца шпика, и розоватых шматиков с мясными прослойками, да с рубленым чесночком М-м Парящие, только что отваренные сосиски Маша притащила с цокольного этажатам стоял ларек. Надо полагать, для откорма голодающих студиозусов. Нарезанный «Орловский» она прихватила этажом выше, в столовой.
Всё, всё! Садимся! зазвенела Тимоша. Миша, с тебя тост! «Мартелю» или наливочки?
«Мартелю»! сграбастав выпивку, я встал. Все читали «Лезвие бритвы»? Там, под конец, одна из героинь кидает клич в массыдавайте, мол, собираться в дружеские союзы взаимопомощи, верные, стойкие и добрые! Ну, не знаю, откликнулись ли массы на ее призыв, а вот у нас с вами именно такой ДСВ и получился. Пускай мы не каждый день вместе, как раньше, но всегда рядом. Друзья, прекрасен наш союз! поднял я рюмку. И пускай он с годами лишь крепчает, как этот коньячок! За нас!
Ур-ра-а!
Рукинежные и гладкие или загорелые и мускулистыесошлись, звеня да клацая стеклопосудой. Закатный луч дробился в хрустальных гранях и брызгал на лица малиновые высверки. Хорошо!
* * *
Прелестницы нас покинули, чтобы быстренько вымыть посудуторт «Прага» ждал своего звездного часа на подоконнике. Судя по шепоткам и хихиканью, перебивавшим плеск воды в санузле, красны девицы активно обсуждали добрых молодцев.
Дюха включил магнитофон, убавив громкостькакая-то композиция Поля Мориа соткалась легким фоном, наигрывая атмосферу романтики и релакса.
К сожаленью, вздохнул Изя, поймав настроение, день рожденья только раз в году
Зенков фыркнул и бочком привалился к спинке девичьей кровати.
Мон шер, бросил он на меня любопытствующий взгляд, ты ведь тоже что-то такое говорил насчет экстерна. М-м? Типа «Даешь физфак за год!» Не передумал?
Передумал, хмыкнул я, размышляя, слопать ли мне еще один ма-аленький кусочек домашнего рулета, или хватит объедаться. Нет, можно было бы, конечно, изнасиловать мозги, но зачем? Чтобы меня называли выскочкой, а то и вундеркиндом? На фиг, на фиг Ты мне лучше скажи, «ЗиЛ» это всерьез и надолго?
Да ну! заносчиво фыркнул Женька. Перекантуюсь до призыва.
И Маша рядом! хихикнул Дюха.
Ну, да промямлил Зенков, скучнея. Ох, не верю я во все эти верности! Да и за что так над девушкой измываться? Два года тратить на ожидание! Два года! прошипел он, морщась, и вздохнул: Не знаю Вот, не знаю и всё!
Делай, что должен, процитировал я Аврелия.
Будет, что суждено, тускло договорил Зенков.
Неожиданно в коридоре поднялся шум, расходясь детсадовским визгом, и в прихожке началась суматохак хихиканью добавились аханье с ойканьем.
Изя, глянь, заинтересовался Андрей, чего они там?
Не пацанское это дело, надменно выразился Динавицер.
Тут приоткрытая дверь распахнулась настежь, и на пороге остановилась Светланка. Я встал, приветствуя близняшку.
Нарисовалась, фиг сотрешь! хулиганская улыбочка заплясала на ее губах. С днем рожденья, Мишечка!
Чмокнув меня в уголок рта, девушка смутилась.
Там заговорила она неуверенно. Там еще одна гостья Инна. И засуетилась, достала из сумочки свежий номер «Советского экрана». Смотри! Света раскрыла журнал на развороте. Нет Тут репортаж со съемок А, вот!
Небольшая, с открытку величиной, фотография Инны Видовой очаровывала: легкий прищур синих глаз, ветерок перебирает пряди цвета спелой пшеницы, зреет ямочка на щекето ли улыбнется девица-красавица, то ли нахмурится капризно, еще и губки надует.
Взгляд выловил из текста: «По словам французского режиссера Андре Юнебеля, Видова живо напомнила ему Милен Демонжо».
«Согласен, усмехнулся я. Тоже милашка»
Смех, звуки ступающих ног, весьма оживленный гомон накатили воздушной волной. Хлопнула входная дверь, отвергая фанаток, и в комнату вошла Инна.
Простенькое платье в стиле «милитари» служило оправой, оттеняя броскую внешность Хорошистки. Талия утянута пояском, подчеркивая крутизну бедер. Фигурка Двояковыпуклаягрудь вперед, попа назад. Щечки алеют, глазки блестят, улыбочка голливудская«снежок в розе», как Грин говаривал Хороша!
Инна оглянулась на Риту, и та ворчливо снизошла:
Да целуй уж
Видова приблизилась ко мне, явно робея. Я натянул улыбку, и в синих глазах заметалось ликование. Нежно прижавшись губами, Инна выдохнула:
С днем рождения, Миша!
Наши девчонки, толпившиеся за спиною Инны, как фрейлины августейшей особы, защебетали вразнобой, наполняя комнату красами да гласами:
Ой, а кто чай будет?
Все! Все!
Иже херувимы
Дюха, тебе партийное поручение!
Торт, Зиночка?
Только не кромсай, смотри!
Точкаи ша! Я аккуратненько
А чая хватит?
Полный чайник!
А чашки?
Да мы по всему коридору собирали!
В дверь просунулась симпатичная мордулька первокурсницы, совмещавшей модную челку и школьные косички.
От нашего факультетавашему факультету, пышно объявила она, косясь на Инку, и впустила подружку с большой круглой коробкой. Торт «Киевский»!
Добро пожаловать! выкрикнул Изя. А чё?
Блин-малина печально вздохнула Рита. Вот как тут похудеешь?
Рано тебе худеть, шепнул я ей на ушко.
Девушка расцвела довольной улыбкой.
Скажи, что я красивее Инки!
В сто раз!
Закатные разводы перекрасили обои, кутая фигуры друзей в розоватую опушь. Сумерки густели, наливались прозрачной синевой, но никто не тянулся к выключателюне будешь же на свету ловить мимолетные поцелуи! А далеко за окном, на краю московской неоглядности, целился в небо эмгэушный трезуб
Глава 1
Суббота, 16 октября. Три часа дня
Москва, Ленинские горы
По огромной аудитории гулял лекторский голос, ложась на извечный фонперешептывание да шорох листаемых конспектов. Но витало в воздухе и нетерпеливое ожидание, подогреваемое солнцем за окнами. Истекала последняя пара!
Субботакороткий день, в три двадцать студенческие массы усиленно толпятся в дверях alma mater. Самые романтичные спешат на свидания, самые голодныев столовку, а самые целеустремленныев библиотеку.
Хмыкнув тихонько, словно отпустив эхо своих мыслей, и краем сознания внимая доктору наук, я продирался сквозь ломкие каракули по матанализу и аналитической геометрии. Хороший конспектоснова хорошего зачета. А в моем почерке только медик разберется
«Пустяки, процитировал я Карлсона, дело житейское!»
Стоило отказаться от экстерна, как тревоги да заботы полностью покинули меня, равняя с однокурсниками. Ведь кто такой студент? Дитя-переросток! Случается, что и одаренный. Раскачанные, заточенные на учебу мозги притягивают знания, как магнит железные опилки, а опытайок. Ты юн и невинен, как в отрочестве, зато все прежние табу сняты. Хочешь курить? Кури! Хочешь любить? Люби! И не довлеют над тобой тяготы взрослой жизни.
Отучиться как все, пять лет подрядэто большой жирный плюс. Будет система в знаниях, будет глубина Хм. Глубина
Нахмурившись, я покрутил носом. Даже Физфак МГУ окопался в глубоком тылу передовой науки. Матан и ангемэто хорошо, но ту же теорию групп на факультете не преподают, а новая теорфизика уже скребется в дверь. Пару-тройку лет спустя ученая братия подсядет на алгебраические топологию и квантовую теорию, на дифференциальную геометрию, и тут одними лекциями да семинарами не обойдешься. Пора запасаться томами Бурбаки и сборниками Иваненко