Кряхтя, Алон полез из люка. Осторожно, чтобы не разбередить больную спину, соскользнул на броню, хватаясь за пулемет. Фу-у
«Как мне тогда Юваль сказанул? усмехнулся Рехавам. «Суетане мой стиль!» Во-во»
В люк тут же просунулась вихрастая голова Ариэля Кахлона. Спецназовец юрко выскользнул наружу, за нимЮваль и Цион. Вся группа в сборе, кроме Гилана. В госпитале отлеживается Гилан. Попал под раздачу на Прибрежном шоссе
Рабби, живо блестя глазами, Кахлон завертел головой, оглядывая речную долину и рокочущую бронетехнику, а форсировать будем?
Генерал-майор рассмеялся, хлопая себя по коленям и качая встрепанными кудрями.
Форсировать другие будут, Ари, проворчал Алон. Наша цель попрощезачистить земли от палесов вплоть до Литани, уловив в своей речи назидательные нотки, он насупился, но договорил с вызовом: Местные христиане натерпелись от боевиков и хотят, чтобы мы тут остались навсегда. Ну, в этом наши желания совпадают. Так что ты стоишь сейчас на новой северной границе Израиля!
Здорово впечатлился Кахлон.
Зависла нестойкая тишина, перебиваемая грюканьем железякмехводы пользовались остановкой для мелких починок. А река текла и текла себе мимо, безразличная к человечьим разборкамза минувшие века Литани немало вынесла в море пролитой крови
Едут! встрепенулся Бен-Галь, втаптывая в скрипучий гравий недокуренную сигарету.
Со стороны Набатии показалось желтое облаков пыли подпрыгивали и шатались три колесных бронетранспортера UR-416.
Не стрелять! Это союзники!
Из головного броневика, затормозившего в удушливых клубах пустынного праха, выбрался бравый майор Хаддад в форме без погон. Этому толковому офицеру удалось собрать в один кулак христианские и мусульманские отряды самообороны, сплотив их в Армию Южного Ливана.
Шалом! воскликнул он, топорща усы.
Салям! ухмыльнулся Алон, и крепко пожал протянутую руку.
Вот, разузнали кой-чего! Саад развернул карту на броне «Магаха». Юваль живо прижал ее руками, чтобы не залистывало ветром.
У палестинцев пятнадцать тысяч бойцов, доложил майор. Крупные силы противника сосредоточены на западном склоне хермонского хребта и на высотах Арнуна, господствующих над излучиной Литаниэто там, махнул он рукой, ближе к Набатии. Оттуда палесы контролируют Тир, Большую Сайду и все побережье от Дамура до Бейрута. В каждом из этих районов от полутора тысяч бойцов до целой бригады. В их распоряжении артиллерия, вплоть до 155-мм орудий, «катюши» и около сотни «Т-3485». Авиации нет, но стоит опасаться сирийских «МиГ-21». У меня все.
Тогда продолжим! зловеще улыбнулся Алон.
«Хочешь состаритьсясиди. Хочешь омолодитьсяиди!»
По машинам!
* * *
Воскресенье, 24 октября. День
Москва, Пушкинская площадь
Мы шагали шеренгой, хоть и не в ногумолодые и модные. Я с Ритойпосередине, а слева от меняИнна со своим Олегом. Красавец Видов вел под руки сразу двоихпрелестную жену и подозрительно румяную Машу. Ритка шушукалась с «непарной» Светланой, а замыкали строй благодушный Изя с отчитывавшей его Альбиной.
Премьера!
Впереди, под взлетавшим козырьком «России», ярчели громадные афиши. Даже отсюда, с бульвара, узнавались анфас рисованный Мкртчян да знаменитая троица, Никулин-Вицин-Моргунов. Плюс две красавицы вполоборотаНаташа Варлей и Инна Видова.
«СНЕЖНЫЙ ЧЕЛОВЕК И ДРУГИЕ» выплясывали огромные буквы, а серебристые динамики разносили знаменитые «акустические коллажи» Гайдаяпричудливую звуковую смесь разухабистой музычки с закадровыми шумами. Абсурдный саундтрек звал к себе, манил предвкушением шедеврального зрелища, загодя настраивая на легкомысленный лад.
Леонид Иовичбог комедии! пафосно выразился Видов.
Точно! поддакнула Маша. Точно!
Инна смолчала, на секундочку, как бы случайно, прижавшись ко мне плечом и стрельнув глазками. Рита в это долгое мгновенье не смотрела на нее, но словно почуяла исходящую от Хорошистки опасную женскую эманациюи крепче прижала к себе мою руку. Я успокаивающе погладил ее тонкие, изящные пальчикидевичьи губы отозвались благодарной улыбкой
Я «Бриллиантовую руку» раза три смотрела, безмятежно молвила Сулима. Да и «Кавказскую пленницу» И, ведь, знаешь сюжет чуть ли не наизусть, а все равно интересно!
Ну-у, я вообще повторюшка! прыснула Светлана в ладонь. Насмотрелась «Ивана Васильевича»! Теперь чуть что«вельми понеже»!
Житие мое вздохнул я, театрально печалясь.
Иже херувимы! звонко рассыпался смех близняшки.
Ой, Олег! воскликнула Аля, наклоняясь, чтобы видеть актера. Это, наверное, по твою душу!
Впереди замаячила толпа поклонниц, томившихся от обожания.
Скорее, к Инночке, блеснул зубами Видов. Я у Гайдая на втором плане!
Но фанатки, щебеча и стрекоча, как стая сорок, пылко набросились на него, сливаясь в восторженный вихрь улыбок, подведенных глаз и открыток с автографами. Досталось и Хорошистке. «Русская Милен Демонжо» не подмахивала фотки с этакой усталой небрежностью кумира, а выводила роспись прилежно, как на уроке.
Прямо, кинозвезда! вытолкнул я, любуясь чудным профилем.
Да какая там звезда! на губах Инны тенью промелькнула улыбка. Так, старлетка
Всё, всё, девушки! взмолился Олег, поднимая руки, словно сдаваясь. Опаздываем!
Закогтив автографы, стайка обожательниц неохотно сняла окружение, и наша шеренга отсчитала ступеньки знаменитой лестницы, перекрывшей проезд. Под крутым козырьком кинотеатра шумная, нарядная публика загустела, отчаянно взывая о лишнем билетике, и мы еле протолкались, всего разок затормозив у почтительно расступившихся зрителейв пустом кругу, словно очерченном мелом супротив Вия, Гайдай давал интервью телевизионщикам. Инна прижалась к моей спине, как бы под напором «массовки».
Мне ближе сатира, гротеск, эксцентрика, уныло тянул режиссер, оглядываясь в нетерпеливом поиске. Я люблю острый ритм, быстрый темп, резкий монтаж, кинотрюки, очень люблю пантомиму
Узнав меня, он неожиданно воскликнул:
Миша! Здравствуйте! высокий, нескладный Гайдай рывком вышел из кадра и затряс мою руку. Как же вы нам помогли! Столько смешных моментовчудо, блеск! Очень, очень стилево!
Да ладно, заскромничал я, уводя взгляд от любопытного ока телекамеры. Надо ж было порадеть за важнейшее изо всех искусств! Здравствуйте, Наташа, обронил мимолетно, замечая Варлей. Или Нина?
Миниатюрная актриса весело рассмеялась.
Да я уже и сама не знаю! резво заговорила она. Вжилась в роль! Привет, Олег! Инночка, привет! Или Дашенька?
Девчонки с готовностью рассмеялись, а Инна лишь улыбнулась, словно храня верность сценическому образухолодноватой и недоступной ленинградочки.
Привет, потеплели глаза Хорошистки. Знакомься, это Миша!
Очень приятно! оживленно молвила «кавказская пленница».
Я задержал ее маленькую ладонь в своей, и представил подругу:
А это Рита!
О-о! Варлей с восхищением измерила глазами Сулиму. Лоллобриджида зачахнет от зависти! И я тоже! комично понурилась она. Всегда мечтала быть высокой, как вы. Киношники еще не пристают?
Отбиваюсь пока, мило улыбнулась Рита.
Всё, всё, пошли! заторопил нас Видов. Скоро начнется!
Мы успели. Под шепотки зала чинно расселись в партере. Слева мои ноздри тревожила Инкина «Шанель 5», а справа щекотал подкорку винтажный аромат «Клима».
«Сулима«Клима», суетливо промахнула мысль. В рифму»
Девушка наклонилась ко мне, не отрывая глаз от гигантского белого экрана.
Ты чего принюхиваешься? шепнула она.
Запахи будят воспоминания пробормотал я тихонько, кладя руку на Ритину коленку, словно оберега касаясь. Теплая ладонь ласково накрыла мою пятерню. И бысть тьма
Карнавальная зацепинская мелодия властно подхватила, закружила и понесла действие, разворачивая сцену за сценой.
Балбес, Трус, Бывалый и Джабраил, отбывающие наказание в образцово-показательной ИТК, выглядели уморительно, остриженные на лагерный лад.
Хорошо сидим! скалится Балбес, подмигивая скучному Джабраилу.
Долго! уныло вздыхает тот.
Набычившись, Бывалый сипит приглушенно:
Пора рвать когти!
А это не больно? боязливо интересуется Трус.
Четверка кунаков бежит «на рывок», а вот товарищ Саахов поумней своих подельниковосвобождается досрочно. Не зря же и лагерной самодеятельностью руководил, и даже женские роли играл! Усатый Этуш совершенно бесподобен в платье: «Ятоже человек, понимаешь!»
И как же он глаза таращил, узнав, что его пост в районе заняла та самая Нина!
Хохот гулял по залу, как порывистый ветер в бурю, почти не стихая. Неподалеку стонал и хрюкал Изя, но Альбина не школила бойфрендасама изнемогала, хихикая из крайних сил.
Сейчас про Нину будет, и про Дашу Инна подалась в мою сторону, приятно вжимаясь грудью в плечо. Ее ручка вкрадчиво соскользнулаи пристроилась у меня на бедре. Как давным-давно, в другую эру. Год назад.
Еще немного, и мои пальцы охватили бы нахальную ладошку, но я устоял.
Пока киношный Видов в роли командированного Гоги охмуряет Нинузаведующую райкомхозом, Шурик-лошара бродит под окнами конторы, истребляя ромашки. Долго выясняет, любит или не любит, плюнет или поцелует, пока прехорошенькая секретарша Даша не высовывается в окошко.
Да любит, любит, успокойся, ворчит девушка. Хватит цветы рвать!
Правда? сияет Шурик.
Да правда, правда
И Демьяненко, вдохновившись, отправляется в экспедицию (с Пуговкиным в роли известного ученого) искать в горах снежного человека. Никто ж не знает, что йети изображает та самая троица с Джабраилом, скрываясь от милиции и пугая народ
У бедных зрителей животы болят, дружный смех больше на стон походит, а Гайдай всё закручивает и закручивает сюжет
В финальных сценах я отдышался. Вычурные здравицы, барабаны, джигиты, лезгинка Две свадьбы разом! Нина и Даша в белом и пышном плывут по траве, будто царевны-лебеди, а вокруг них вьются Шурик с Гогойв мохнатых папахах, в черных кафтанчиках с газырями
Усмешка тронула мои губы. Стало понятно, почему Видовы не закатили торжества в реалеим хватило съемочной площадки.
Огромная, шумногамная толпа провожает молодоженов, ночной поезд отправляется, а мелодичный, западающий в душу голос Аиды Ведищевой выводит за кадром:
Стучат колеса, бегут огни,
Тревоги все несутся мимо!
Заполним счастьем часы и дни,
Люби самаи будь любима!
* * *
«Люби сама-аи будь любима!» тихонько напевала Рита, а я держал ее за руку. Ну, Ми-иша Ты меня ведешь, как первоклашку! А я уже большая девочка!
Да? изобразил я удивление.
Вот как дам сейчас!
Прямо сейчас? восхитился я. Ну, Ри-ита Люди ж кругом!
Вот, получишь! погрозила девушка, и взяла меня под руку. Пошли скорее!
От «Смоленской» до ее дома мы почти добежали, хихикая и прыская дуэтом. Вознеслись в маленькую квартиркуи замерли. Рита нежно огладила мое лицо ладонями.
Мне все еще не верится, что тымой прошептала она, разглядывая жадно и серьезно, будто впервые увидела.
Твой
Мои губы долго искали дивный ротик нашли гладкие девичьи руки крепко обхватили меня за шею, и я уложил Риту на скрипнувшую кроватьвсё рядом
Скрипела двуспальная долго, пока мы не угомонились.
Помнишь ту ночь, после выпускного? смешно пыхтя, девушка притиснулась поближе, остыв после трудов любви. Закинула на меня руку и ногу, чтобы быстрее согреться. Другой такой не было и не будет Да и вообще Мы редко оставались одни до утра. Правда? Как-то всё урывками Ну и пусть Мне очень хорошо с тобой!
Нет, это мне с тобой хорошо, заспорил я, с усилием разжмуривая глаза. Недельная беготня давала себя знать.
Ладно милостиво муркнула Рита. Потершись носом о мое плечо, она уложила голову мне на грудь и вздохнула. Знаешь, а я, наверное, развратница
Ну, здрасьте, фыркнул я, приехали! С чего вдруг?
Понимаешь девушка стесненно хихикнула. Когда мы с тобой ну, очень близко, ближе не бывает Ну, ты понимаешь! Я будто с двумя сразумальчиком Мишей и взрослым Михаилом. Он такой чуткий, заботливый! И очень нежный
Чучелко ты мое проворковал я ласково.
Ну, ты меня, как Настёну! засмеялась Рита. Смолкла и приподняла голову, пальцами небрежно отмахивая прядь. Миш
М-м?
Я все-все помню про твою тайну Я даже горжусь немножко, что ты одной мне Миш, ты рассказывал про свою жену А когда вы встретились?
Я огладил Ритину щеку, и девушка прижалась к моей ладони.
В восемьдесят втором, летом. А через год поженились. Проговаривал эти слова, и сам удивлялсянеужели всё это было на самом деле? Даша Холодное Японское море Дача под сопкой
Шесть лет еще! выдохнула подруга. Ты окончишь универ Тебя оставят в аспирантуру, да? А еще через год уедешь? Будешь Дашу искать?
Я ласково уложил девушку на спину и поцеловал ее, опершись локтем.
Никуда я не уеду, и искать никого не буду, мой голос был мягок и тверд одновременно. Нашел уже!
Рита всхлипнула и порывисто обняла меня. Прижалась, задышала в шею.
Так хорошо, что в сон тянет пробормотала она смущенно. Давай, поспим чуть-чуть? М-м? Как Штирлицы? А потом сходим куда-нибудь! Еще светло совсем Давай?
Давай я крепче стиснул девушку, и с наслаждением закрыл глаза. Сладкая дрема накрыла нас теплым, невесомым одеялом
Мне снилась Инна.
* * *
Суббота, 30 октября. День
Нью-Йорк, Крэнберри-стрит
Пройдясь по причалу и косясь на небоскребы Манхэттена, Вакарчук оглядел «свою» облупленную яхту. Почившего Уортхолла не интересовали всякие новомодные навороты, вроде облицовки амарантовым деревом. Этот скряга купил себе «бэушный» иол с маленькой бизанью позади грот-мачты, чтобы можно было справляться с парусами даже в одиночку. Но вот, не доглядел
Шеф! напомнил Чак о себе. Такси ждет!
Иду!
За рулем желтого кэба перемалывал жвачку толстомордый негр. Фуражка таксиста едва удерживалась на стриженной голове с мясистым загривком.
Куда? промычал он, неприятно выкатывая глаза в зеркальце.
Бруклин-Хайтс. Кэнберри-стрит.
В глазах «кэбби» заворочался интересрайон для богатеньких!
Да, сэр, рокотнул он, и тронулся.
Степан помалкивал всю дорогу. Его занимала весьма важная проблема: как узнать «собственный» дом? Брайену Уортхоллу принадлежит трехэтажный особняк-браунстоун в тени высоких деревьев. На мятой фотокарточке всё это хорошо видно, вот только снимок черно-белый! И какого же цвета недвижимость? Коричневого, желтого, красного, серого? А черт его знает
Такси свернуло на Кэнберри-стрит, узкую и уютную улочку, застроенную теми самыми браунстоунами. Было похоже, что выставленные в ряд двух- и трехэтажные дома сгребли, лишая проулков, и не просто сцепили боками, а еще и сплющили.
Высокие деревья вырастали чуть выше крыш, наводя тень и придавая месту элегическую утонченность. Глянешьи не поверишь, что отсюда недалеко до трущобного Гарлема или эмигрантских кварталов Куинса.
Вакарчуку улица по душе пришлась. Что-то в ней было узнаваемое, не раз виденное в старых районах Москвы, и потому немного даже родное, дававшее волю легкой ностальгии.
Стоп! сказал Призрак Медведя. Приехали.
Степан не спорил. Вылез из кэба и дождался индейца.
Сколько ты ему сунул?
Десятку.
Раздаваха заворчал Вакарчук.
Zhlob, ухмыльнулся Чак.
Обменявшись любезностями, они поднялись по ступенькам особняка из коричневого камня на своеобразное крыльцо, чей навес удерживала пара дорических колонн. Окна полуподвала сбоку ограждали кованые решетки. Дорого и стильно.
Ключ у тебя?
Чарли отрицательно мотнул головой. Обшарив все карманы, Степан обнаружил искомое на дне объемистой сумки. Открыв, потянул на себя тяжелую резную дверь, и шагнул в темноватый холл, отделанный деревом.
Из людской уже шаркал Борден, старый эконом с замашками английского дворецкого.
Добрый день, сэр, с достоинством поклонился он.