Тотчас из-за недалекого поворота шоссе раздались слегка заглушенные расстоянием глухие хлопки, и прямо посреди шоссе между остановившихся грузовиков, плотно набитых немецкими солдатами, огненно и дымно расцвели разрывы 81-мм мин французских батальонных минометов системы Брандта. Где-то, очевидно, сидел датский корректировщик, и мало какая тяжелая мина весом под семь килограммов разорвалась зря. Минометчики постепенно переносили огонь вдоль колонны. Уцелевшие солдаты выпрыгивали из машин и разбегались в придорожные посадки, на всякий случай, стреляя впереди себя по абсолютно безлюдному лесу. Несколько «фордов» загорелись, не повезло двум мотоциклам и одному трехосному тяжелому броневику. От близкого взрыва детонировал зарядный ящик у следующей в середине колонны противотанковой 37-мм пушкине стало ни самой пушки, ни большей части расчета. В кузовах грузовиков, на шоссе и обочинах вповалку лежали десятки трупов и жалобно стонали раненые.
По рации с трудом связались с батареей легких гаубиц, как надеялся майор Штайнер, оставшейся на прежней позиции возле границы (не зря надеялся), передали примерные координаты вражеских минометов. Артиллеристы произвели расчеты и дали пробный выстрел, разрыв которого от места частично разгромленной колонны был невидим. Зачем-то добавили еще пару раз. Для корректировки майор Штайнер выслал вперед отделение стрелков и связиста с полевым телефоном. Стрелки, не показываясь из-за деревьев, потрусили в сторону предполагаемых позиций датчан, разматывая за собой провод. Хлопки минометов из-за леса прекратилисьразрывы на шоссе больше не вспухали. Через время высланная вперед группа обнаружила на перекрестке шоссе и проселочной дороги пустые металлические контейнеры из-под мин и следы от вдавленных в грунт отдачей опорных плит. Ни одного датчанина, ни живого, ни мертвого вблизи не наблюдалось. Воронок от своих гаубичных снарядовтоже. Сообщили по телефону своему командиру и получили приказ: занять на перекрестке оборону и ждать. Заняли и стали ждать.
В это время на позицию гаубичной батареи, остававшейся на прежнем месте, чтобы оказывать в случае нужды артиллерийскую поддержку наступавшей по шоссе колонне, налетели никем не ожидаемые (по плану «Учений на Везере», они уже несколько часов, как должны были сгореть на собственном аэродроме) три стареньких британских биплана фирмы «Глостер» грозно называвшиеся «Гладиаторами». Не ожидавшие чужой авиации немцы действенный зенитный отпор дать не успели: так, постреляли отдельные солдаты в белый свет, кто из карабинов, кто из ручных пулеметов.
Считавшиеся истребителями, но сейчас посланные в качестве легких штурмовиков медленные «Гладиаторы» несли на внешней подвеске по четыре 50-кг фугасных бомбы каждый. Они совершенно безнаказанно выскочили из-за восточной части леса и с первого захода, чуть ли не на бреющем полете, разгрузились над гаубичной батареей и охраняющими ее подразделениям. И спокойно улетели не обратно, а на север, имея в своих цельнометаллических корпусах и двойных крыльях лишь по десятку другому неопасных пробоин винтовочного калибра. Сзади, после дюжины мощных разрывов, все заволокло пылью, и дымом. Через серое марево проступали жадные языки пламени, рвались гаубичные боеприпасы, горело растекшееся из пробитых бензобаков машин топливо.
Тройка отбомбившихся датских пилотов повела свои медлительные бипланы прямо вдоль шоссе и буквально через считанные минуты оказалась над снова собирающейся в путь злосчастной колонной майора Штайнера. Заслышав звук моторов, обернувшиеся немцы с радостью увидели приближающиеся три низко летящие машины. Люфтваффе! «Хеншели». Некоторые стрелки даже успели приветственно помахать чумазыми ладошками отважным орлам Геринга (как они считали).
Идущие друг за дружкой «Гладиаторы» еще слегка снизились и, чуть ли не цепляясь неубирающимися шасси за тенты грузовиков, щедро прострочили всю колонну из стреляющих через винт синхронизированных спаренных 8-мм пулеметов. Прострочили и улетели. А оставшиеся живыми бравые немецкие вояки опять залегли или разбежались в стороны.
Получивший пулю в грудь майор Штайнер лежал на спине; смотрел в холодное серое небо, с каждым хриплым мучительным выдохом все больше и больше пачкая свои узкие губы розовой пеной из пробитого легкого, и молил Бога, о котором давно уже не вспоминал, о быстрой смерти.
Примерно по сходному сценарию (где большегде меньше) пробуксовывало немецкое наступление и на большинстве остальных протянувшихся в северном направлении шоссе (кроме самого западного), пересекавших германо-датскую границу на полуострове Ютландия.
Трагически не повезло германскому послу в Дании херру Ренте-Финку. Еще до рассвета он выехал из своей резиденции, чтобы вручить датскому министру иностранных дел меморандум о мирной оккупации королевства. Но на одном из должных быть пустынными в этот час перекрестков Копенгагена его солидный, сверкающий глянцем в свете ночных фонарей, посольский лимузин с гордо красующимся свастикой флажком на капоте неожиданно врезался в бок резко выскочившего из-за угла тяжелого грузовика с погашенными фарами. Непонятно откуда подбежавшие мужчины деловито и быстро добили монтировками всех выживших в лимузине, изрядно плеснули в салон бензин из поднесенной канистры, бросили подкуренную сигарету и скрылись. Благодаря этому досадному происшествию датское правительство так и осталось в полном неведении, что через час с небольшим их королевство собираются очень мирно оккупировать для их же собственной пользы (исключительно, чтобы спасти от жестокого захвата подлыми британцами).
Датский верховный главнокомандующий вооруженными силами генерал-лейтенант Биллем Вайн Приор еще за день до этого получил доставленный фельдъегерем секретный пакет от короля (и подпись, и печать были совсем как настоящие), о германских планах назавтра и с приказом дать достойный славы воинственных скандинавских предков отпор. Еще в приказе напоминалось, что на случай войны верховный главнокомандующий выходит из-под власти правительства и парламента и подчиняется исключительно королю. К этому времени 70-летний король уже впал в необъяснимое маститыми докторами беспамятство, и, в случае тевтонского нашествия, всю полноту военной и гражданской власти получал действительно желающий сражаться бодрый 46-летний генерал.
На день раньше, чем в прошлой реальности, генерал-лейтенант Приор прибыл в форт Кастеллет и развил бурную деятельность. Первым делом он объявил мобилизацию резерва первой очереди, потом подняли и запустили в работу заранее составленные планы на случай германского вторжения. Завертелись колесики в генеральном штабе. С приятным удивлением начальник генштаба Герц стал получать из некоторых близлежащих частей сообщения, что там уже получили секретные пакеты с приказами о подготовке обороны, доставленные фельдъегерями. «Накладка получилась, решил Герц. Но накладка полезная. Много масла в каше не бывает».
В течение дня полиция, усиленная армейскими патрулями и одевшими форму резервистами, провела массовые аресты пятой колонны: не скрывающих своей принадлежности членов Национал-социалистической рабочей партии Дании, совершенно не пользующейся поддержкой основной массы населения, во главе с их фюрером Фрицем Клаузеном.
При активной помощи гражданского населения выявили и посадили под замок (некоторых после перестрелки) и подозрительные группы немецких туристов, почему-то сплошь состоящие из мужчин призывного возраста с короткими армейскими стрижками.
Когда в начале шестого авиагруппа капитана Фалька из 10-го германского авиакорпуса приближалась к (как они считали) мирно спящему аэродрому Верлёсе, что возле столицы, где они предполагали застать врасплох главные силы датских ВВС, ни одного самолета на земле уже не было. Сквозь предрассветный сумрак германские пилоты разглядели на земле какие-то темные силуэты и немецкие «мессершмитты» (одномоторные Ме-109 и двухмоторные Ме-110) основательно отстрелялись по ним из 20-мм пушек, крупнокалиберных и винтовочного калибра пулеметов. Затем истребители поднялись выше, под самые облака, а аэродром густо и бесполезно засыпали мелкими бомбами (как можно менее поврежденные королевские аэродромы нужны были для скорейшего приема самолетов люфтваффе, нацеленных уже против Норвегии) подоспевшие Хе-111. Зенитное прикрытие аэродрома им не отвечало. Отбомбившиеся «хейнкели» улетели, следом за нимии уже значительно опустошившие свои бензобаки Ме-109. На большой высоте остались медленно барражировать только двухмоторные Ме-110.
Очень скоро над аэродромом Верлёсе загудели трехмоторные транспортные «юнкерсы» Ю-52 и светлеющее с каждой последующей минутой небо расцвело белым шелком десятков спускающихся на парашютах егерей. А вот им-то, как раз и не повезло. По не очень понятной причине (в Красной Армии было принято не так) немцы десантировались по принципу «мухи отдельно, котлеты отдельно»: у большинства приземляющихся парашютистов оружия при себе не было, разве что пистолеты, кому по штату положено. Их же карабины, автоматы и пулеметы десантировались в специальных контейнерах, к которым нужно было еще подбежать, открыть и лишь тогда вооружиться. А на земле их уже ждали. С большим нетерпением. После окончания обстрела и бомбежки датские военнослужащие, в большинстве своем пережившие ожидаемый ими налет, поставили на брустверы еще вчера отрытых замаскированных щелей и окопов ручные пулеметы на сошках, дружно выложили винтовки. И пошла охота на практически беспомощных немцев, как на диких уток.
Их били и влет, и приземлившихся. К упавшим контейнерам с оружием не дали подойти никому. Летчики барражирующих на большой скорости сверху «мессершмиттов» сперва ничего плохого не заметили. Ну, мелькают внизу какие-то огоньки. Стреляют. Наверняка доблестный десант добивает случайно уцелевших на аэродроме дезориентированных перепуганных местных туземцев, пусть даже и дальних арийских родственников. А как иначе? Когда на поле, густо покрытом надутыми боковым ветром непогашенными белыми куполами парашютов, прекратилось всякое движение (на каждое шевеление летела пуля и не одна), на него, выбравшись из окопов, бросились датчане. Среди множества трупов нашлись и живые. Их быстренько согнали в кучу и, бесцеремонно подталкивая винтовками, отконвоировали в уцелевший пустой ангар.
Старшим по званию у выживших егерей-парашютистов оказался побледневший обер-фельдфебель с простреленным кровенящим плечом и подвернутой лодыжкой. Его грубо оттащили в сторону от подчиненных и, не перевязывая, на чистом языке Гетте объяснили, что если он не хочет немедленно отправиться на встречу с большей частью своих камрадов на тот свет, то должен согласиться на сотрудничество. Времени на раздумье у него нет. Ни секунды. От него требуется сущий пустяк: по рации, упакованной в контейнере вместе с оружием, с помощью датского радиста сообщить своим, о благополучном захвате аэродрома. Если среди выживших десантников есть немецкий радист, и он на него укажет, обер-фельдфебелю будут особо признательны. Для скорейшего принятия пленным правильного решения к нему подошел огромного роста датчанин со зверским выражением на грубом широком лице и принялся старательно вычищать у себя под ногтями грязь трофейным десантным ножом-стропорезом с узким выкидным лезвием.
Сперва обер-фельдфебель попробовал было что-то лепетать о полагающемся гуманном обращении с пленными, о том, что когда Германия захватит Данию (а сомневаться в этом не приходится), кто его хоть пальцем тронетбудет немедленно расстрелян. Но когда один здоровенный потомок викинга крепко схватил его рукой за глотку, чтобы не дергался; а другой приставил острое лезвие ножа под нижнее веко и слегка придавил, как бы выколупывая глазное яблоко, согласился на все. Датчанам опять повезло: среди десятка уцелевших парашютистов нашелся и радист, хоть и тоже слегка подраненный.
Принесли рацию, развернули антенну и, наставив на обер-фельдфебеля и радиста пистолеты-пулеметы Бергмана МП-32, с коробчатыми магазинами, торчащими вправо, вежливо попросили связаться со своими и передать, что на земле, мол, все в порядке: посадочная полоса захвачена. Пленные не стали кочевряжитьсясвязались и сообщили о благополучном захвате аэродрома и полной готовности к принятию транспортов с пехотой. Датчанам оставалось надеяться, что, во-первых, десантникам поверили; во-вторых, они не сообщили каким-нибудь тайным кодом, что работают под принуждением. Стали ждать, тщательно подготовившись к вполне возможной встрече гостей.
И датчане гостей дождались. Меньше чем через полчаса небо, как вороньими стаями, покрылось подлетающими группами трехмоторных транспортников. «Юнкерсы» сделали широкий круг и по очереди пошли на посадку. Эти самолеты, по сведениям, полученным из королевского генштаба и подтвержденные пленными, были битком набиты уже не егерями-парашютистами, а обычной пехотой с полным штатным вооружением. Выпускать их живыми из самолетов было опасно.
Первыми открыли огонь по тормозящему на взлетно-посадочной полосе Ю-52 две установки 20-мм автоматических пушек. Целились пушки по кабине пилотов и двигателям. Некоторые снаряды угодили в цель и оставшийся без управления загоревшийся самолет, так и не затормозив, съехал вбок и несся вперед, пока не наткнулся на стоявшую невдалеке ремонтную мастерскую. От сильного удара огонь полыхнул вдоль фюзеляжаспастись не удалось никому.
Второй самолет, начав приземляться, но, еще не успев коснуться бетонной полосы, попытался снова набрать высоту. Не получилось. Его влет прошили очереди следующих автоматических «мадсенов». Транспортник просто рухнул брюхом вниз и громко взорвался, живописно разбрасывая во все стороны сгорающие обломки своей алюминиевой конструкции, стального скелета и разорванные куски человеческих тел.
Остальные «юнкерсы», ожидавшие своей очереди на посадку, попытались убраться подальше от негостеприимного аэродрома. Но удалось это далеко не всем: среди них густо распушились темные облачка разрывов зенитных 75-мм снарядов, безжалостно и часто пронзали фюзеляжи и плоскости трассирующие очереди мелкокалиберных автоматических установок и пулеметов. С дури плеснули масла в огонь бороздящие на высоте двухмоторные «мессершмитты» прикрытия. Удивленные бешеным огнем с аэродрома, который успешно «захвачен» германским десантом, они стали пикировать на мелькающие наземные вспышки и поливать их пулеметно-пушечными очередями. Но вместо датских зенитных установок, по закону подлости, часть их пуль и малокалиберных снарядов прошила не успевшие скрыться с места избиения собственные транспортники. Сбить они, правда, никого не сбили, но список немецких раненных и убитых солдат основательно пополнили.
Когда еще способные держаться на лету Ю-52 убрались в сторону родного германского аэродрома, с которого так недавно уверенно поднялись на легкую, как они полагали, прогулку; оставшиеся Ме-110 попытались, было, проштурмовать своими пушками-пулеметами зенитное прикрытие главного датского аэродрома; но, получив неожиданно мощный отпор, и потеряв две машины (одна рухнула прямо на летное поле; другая, задымив и выбросив на парашютах экипаж, упала за его приделами), тоже взяли курс на Фатерлянд.
Примерно такой же прием ожидал и вторую авиационную группу люфтваффе, в это же время сперва вхолостую бомбившую, а потом выбросившую на заклание десант на втором по значимости датском аэродроме, Ольборге, расположенном на севере полуострова Ютландия. Так же несолоно хлебавши отправились обратно в Рейх и остатки пехотного батальона, сидящие плотными рядами при полном вооружении в тесных фюзеляжах транспортных «юнкерсов», счастливо избежавших гибели на земле и в воздухе.
Еще одна дюжина Ю-52, набитых под завязку бравыми егерями парашютной роты капитана Дерике, имела задачу высадиться с воздуха над северной оконечностью острова Фальстер и захватить мосты, железнодорожный и автомобильный, через пролив, ведущие к столичному острову Зеландия, а заодно, и небольшой островок в этом проливе с артиллерийской батареей береговой обороны. Шли они без истребительного прикрытия, собираясь провести операцию неожиданно для королевства, «без шума и пыли». Не получилось. Их уже ждали.
Три десятка приземлившихся на островке с береговой батареей бескровно пленили, открыв поверх голов еще не успевших добраться до своих оружейных контейнеров егерей-парашютистов прижимающий к земле перекрестный пулеметный огонь. Вооруженные одними пистолетами немцы (и то не все), бессмысленное геройство проявлять не стали и подняли руки.
Желающих захватить мосты встречали мотоциклисты с ручными мадсенами, установленными на колясках и группы самокатчиков с карабинами за спиной. Определив место приземления кучно расцветших в еще темном предрассветном небе белых шелковых парашютов, они успели подъехать и устроить им торжественную встречу с приветственным салютом. Одна небольшая группа десантников, правда, успела добраться до двух вожделенных контейнеров и разобрать карабины, автоматы и даже один пулемет. Их окружили и, хотя ручной пулемет Мадсена (первый в мире запущенный в серийное производство, разработанный еще в ХIХ веке и слегка модернизированный в двадцатых годах) заметно уступал по большинству параметров прославившемуся в польскую компанию МГ-34, но значительный количественный перевес датских машингеверов решил дело в скандинавскую пользу. Выжившие после короткой, но горячей перестрелки немцы благоразумно сдались на милость разгоряченным успешной (хотя и с потерями) схваткой победителям.