Впрочем, технологиях их постройки была доступна.
Строго говоря, на Руси к XVI веку она все еще оставалась такой же, как и в старину. Просто с ее помощью строились несколько иные посудинки.
Ушкуйэто узкая, длинная лодка, которая не на каркасе собирается, а сшивается из досок. А отдельными элементами силового набора только лишь распирается изнутри. Точно также строили драккары, шнеки, когги и практически все корабли европейской и средиземноморской цивилизации прошлого. Точно также строили ладьи, ушкуи, струги Руси и все поморские плавсредства.
Это была единая технология для региона западной Евразии.
Однако в Византии в XIXII века начали строить наоборот. Сначала возводили жесткий каркас, а потом его обшивали. И с тех пор технология эта потихоньку завоевывала место под солнцем. И к середине XVI века уже торжествовал галеонпервый тип крупного морского корабля, который изготавливался по такой технологии. К концу же века XVII по-старому строили лишь поморцы. Что, кстати, и стало причиной «борьбы со стариной» в этом плане у Петра.
Все дело в том, что старинная технология подходила только для малых посудин и посудинок. Позволяя делать относительно крепкие, а главное, легкие корпуса. Однако, с ростом водоизмещения, технология эта вела к нелинейному возрастанию удельный массы корпуса для сохранения прочности. Уже корабли больше 2030 тонн водоизмещения было не рентабельно так строить. Но строили. И в 100, и в 200 и даже намного больше[1]. Впрочем, такие корабли отличались низкой удельной эффективностью из-за чрезвычайно тяжелого корпуса и, что намного важнее, слабой прочностью. Такие корабли ОЧЕНЬ плохо держали волну, нередко разламываясь или идя ко дну из-за обширных течей.
Так вотэтот тип судостроения на Руси был вполне доступен. С его помощью правда нормальных морских кораблей не построить. Но это не требовалось. Посему, определившись в целом с планами, Андрей сумел убедить Царя передать ему всех лодочных мастеров с подмастерьями из столицы и ряда подходящих городов вроде Коломны или Серпухова. Не на всегда. Только на один сезон с осени по весну.
Иоанн Васильевич согласился.
И у Андрея появилась возможность показать эффективность лесопилки в действии. Она одна вырабатывала досок больше, чем все эти мастера разом. Да еще с запасом. И ровных, аккуратных, стандартного размера.
Это же дерьмо! воскликнул один из мастеров-лодочников, увидев материал.
Почему? повел бровью Андрей.
Пиленая доска слаба. Из этого дерьма стругов не строят! Доски надобно тесать!
Насколько?
Что «насколько»?
Насколько она слаба?
Да почем я знаю? Слаба и слаба.
Пиленая доска слабее тесанной из-за разорванных волокон во время пиления. Так?
Ты слишком мудрено говоришь. нахмурился мастер.
Пиленой доски крепче гонт. На изгиб. То верно. Но только тот гонт хорош, который вдоль волокон древесин расколот. А разве можно так расколоть дерево чтобы колотый гонт был ровным на десять и более шагов?
Всякое бывает.
Бывает. Но редко. Посему вы колете, а потом топорами правите полученную заготовку. Из-за чего мните, будто бы она прочнее пиленой. Но на деле вы также портите волокна топорами, что и пилой. Ибо дерево вьется, а нам надобно прямую доску на струг. Не так ли?
Мастер очень недовольно поджал губы, но промолчал.
Посемуделайте из этих досок. И делайте на совесть. А то, знаю я, как бывает, когда капризный мастеровой начинает дурью маяться. Помнитепроверять лично стану. И отвечать будете головой! Ибо дело Государственное!
Лодочники снова промолчали. Лишь нахмурились сильнее, явно недовольные текущим сценарием. Однако Андрей не сильно на них давил и, если и совал свой нос, то из банальной необходимости контроля.
Строить планировали и осенью, и зимой, и весной. Дело-то не быстрое. А чтобы руки не мерзликостры жечь под наспех сооруженными навесами. Огородив их для защиты от ветра плетенкой из лозы, да уже по осени обмазав ту плетенку глиной. Костры же опять-такипоначалу. Параллельно печки из кирпича керамического укладывать. Нормальные. Чтобы и греть сильнее, и тепло лучше аккумулировать.
Все на бегу. Все на хожу. Все с матюками и достаточно неприятным напряжением сил. Ведь те же лодочники в обычной своей практике в непогоду не трудились. И работали с середины весны до середины осени. Как правило. Ибо на морозе особенно не развернешься. Да и древесина становится ломкой. Остальное же время они занимались разного рода подготовительными делами, либо шли другим приработком каким заниматься.
Строились стандартные ушкуи. Самые что ни на есть обычные. Каждый мастер-лодочник тех лет прекрасно себе представлял, что это такое. Тем более Андрей не требовал от них ничего слишком уж большого[2]. Понятное дело, что совсем стандартными их сделать не получится. Но плюс-минус «лапоть» было вполне приличным допущением.
Имелись и отличия от «традиции». Их лодочники опять встретили в штыки, однако ругаться с этим «исчадием ада» не стали. Он платил. Хорошо платил. Вовремя и в нужном объеме. Хорошо кормил и опять-такивовремя. Заботился об условиях работы. Поэтому, переговорив между собой, решили пойти на уступки. В конце концов, богобоязненные работодатели прошлых лет вели себя с лодочниками не в пример хуже, чем эта «отрыжка преисподней».
Первым необычным изменением стал руль.
Андрей прямо приказал ставить рулевое перо с длинным, удобным рычагом для управления курсом с одного из торцов в целом симметричного кораблика. Да по сути и не кораблика, а шлюпки, точнее вельбота. Ибо по размерам он не вышел за его пределы. Раньше то управляли ушкуем с помощью рулевого весла. Но управляемость им была поганой, и воевода хотел решить этот вопрос кардинально.
Вторым новшеством стал парус.
Ушкуи стандартно оснащались парусом на невысокой съемной мачте. Тут все нормально. Но парус там был прямой. Что неудобно. Ведь река извилиста. Поэтому Андрей решил поставить на свой корабль что-то вроде бермудского косого паруса. Остойчивость суденышка не позволяла поднять парус высоко. Так что невысокую мачту передвинули к носу и сделали длинный гик, идущий через всю длину ушкуя. Из-за чего при относительно низком парусе его площадь получалась довольно приличной.
Понятное дело, что личного состава, подходящего, для работы с такими парусами у воеводы не было. Поэтому он занялся его подготовкой. И соорудил небольшой тренажер. На котором будущие кормчие учились управляться с этим хозяйством.
Тренажер представлял собой обычный небольшой прудик круглого профиля. По его периметру было набито упругих упоров из досок, а в центре располагалась имитация лодки. По количеству основных румбов. Учащемуся же требовалось научиться «брать ветер» в разных условиях. Да так, чтобы ветер его тянул вперед и вынуждал доску прогибаться. При этом, время от времени, ему меняли упор имитируя смену курса ушкуя, идущего по извилистому руслу реки.
Каждый божий день каждый из будущих кормчих хотя бы немного, но ходил под парусом на тренажере. И так планировалось до льда. А потом, как он встанет, что-нибудь можно будет придумать. Он ведь не сразу и быстро все намертво скует. В конце концов этот крошечный круглый прудик можно будет обогревать зимой. А если нет, то и ладно. Даже такая тренировка помогала хоть как-то подготовиться, что уже дело.
Третьим изменением стали весла.
В оригинальном ушкуе использовались короткие весла, а гребцы размещались попарно на лавках. В «тульском» же планировалось использовать так называемые распашные весла. То есть, идущие через одну лавку то налево, то направо. Такое решение на достаточно узком кораблике позволяло существенно увеличить эффективность гребли.
Четвертой новинкой стало кольцо. Обычное кованное буксировочное кольцо, вделанное в основание форштевня.
В блоке с этим изменением пошли и полиспасты для буксировки этих ушкуев волоком. Вбивался кол. На него цеплялась петля примитивной лебедки из деревянно-канатных полиспастов, обильно смазанных дегтем. Бойцы тянули один конец и смещали ушкуй. Учитывая умеренную массу будущего изделия в загрузке коэффициент был один к трем. Что позволяло не сильно утомляться на волоке. И производить его достаточно быстро. А чтобы не портить днище, под него планировалось подкладывать калиброванные дубовые чурки. Само собой, смазывая их дегтем. Их на примитивных ручных токарных станках уже точили ремесленники. В Москве. Чтобы не перегружать местных «трех калек», которым и так было чем заняться.
В общемпланов громадье.
И люди были.
И материалы были.
И возможности были.
Поэтому Андрей не переживал, лишь номинально контролируя, чтобы не расхолаживались. Вот уж что-что, а с ушкуями у него все сладиться. По его подсчетам их с запасом даже сделают. На всякий случай. Благо, что металлические крепежи они вывезли с Москвы и кузнецы не нагружались местные практически полностью. А кузнецы были нужны. ОЧЕНЬ нужны
Ламеллярные доспехи были всем хороши в текущем моменте. Дешевые в производстве и очень удобные в ремонте они, в целом, обеспечивали надежную защиту от всех основных средств поражения в регионе. Во всяком случае в направлении степи.
Но была проблема.
Они слишком сильно нагружали спину из-за своей мягкой основы. То есть, их масса преимущественно ложилась на плечи. Что приводило к росту утомляемости бойцов и необходимости, по возможности, обходится без них. Надевая их только по нужде.
В принципе, любые доспехи старались надевать только по нужде. Но нужда бывала разной. И, например, угроза сражения могла длиться достаточно долго. Иной раз по несколько суток к ряду. И днем, и ночью. А столько часов подряд ламеллярные доспехи было весьма нешуточным испытанием.
Кроме того, подобные доспехи дополнительно затрудняли движения в ряде движений, так как поднимая руку вверх они вынуждали приподнимать доспех. Поэтому та же рубка в них изнуряла намного сильнее.
Андрей, подготавливаясь к предстоящему рейду, думал в том числе и об этом вопросе. И, понимая, что при остром дефиците личного состава каждый боец будет на счету, постарался как-то его решить.
Решения, строго говоря, было два.
Первоеполный отказ от защитного снаряжения, что выглядело совершенно не приемлемо. Прежде всего из-за высоких шансов ближнего боя и активного использования предполагаемым противником стрел.
Второеиспользовать кирасы с так называемой «юбкой», то есть, небольшим отворотом по нижнему торцу, позволяющему ставить их на бедра. Перенося весь их вес туда. И, как следствие, практически полностью разгружая позвоночный столб.
Но откуда ему взять кирасы?
Местных мастеров подходящей квалификации у него не имелось. А учить времени не было. Ведь это вон какое крупное изделие требовалось вытягивать из куска металла. Да и такие крупные заготовки без водяного молота или какого-либо его аналога не проковать.
Что делать?
На помощь ему пришел общий кругозор. Андрей вспомнил о том, что в период воюющих провинций в Японии[3] появился под португальским влиянием один очень интересный доспех.
Японцы тогда, как и Русь, были не в состоянии делать нормальные кирасы. Как и закупать их, ибо получались золотыми. Поэтому нашли интересный компромисс, столкнувшись с точно такой же, как и Андрей проблемой. Они стали делать кирасы наборными. Склепанными из пяти и более горизонтальных полос.
Такие изделия не отличались особенной прочностью и даже близко не могли посоревноваться с нормальными кирасами. Даже облегченными. Однако они были кардинально дешевле. И технологические несравненно более доступны, чем полноценные. Так что в самые сжатые сроки этими доспехами стали снаряжать повально самые дешевые и массовые войска страны восходящего солнцаасигару. Которыми маленькими толпами бегали из провинции в провинцию и отчаянно рубились. Позже, когда беспокойный период закончился, о них забыли, вернувшись к куда более красивым ламеллярным доспехам.
Эти эрзац кирасы делались очень просто.
Из подходящего куска металла выковывался пруток подходящей длинны и сечения. Обычно небольшого. Потом его расплющивали в полосу. В самой обычной кузнице. Силами кузнеца и нескольких молотобойцев. Полученные полосы сгибали по оправке. Обрезали. Пробивали в них крепежные отверстия простейшими пробойниками. И тупо склепывали между собой, формируя из них переднюю и заднюю «скорлупку» кирасы. Обычно из пяти-семи полос каждая, но бывало и больше.
Андрей этим делом и занялся, мобилизовав всех кузнецов, до которых смог дотянуться. Размещая заказы и в Москве, и в Рязани, и в Твери, и даже в Новгороде
Металл для доспехов доводился до кондиции тигельными плавками. И передавался самым низкоквалифицированным кузнецам, которые из него делали заготовкипрутки. По лекалу. Чтобы и длина, и сечение совпадали с мерою. Дальше их передавали ребятам с квалификацией повыше. И те разбивали прутки в полосы. И опять-таки, ориентируясь на мерку. Чтобы и ширина, и толщина, и длина совпадали. А потом их свозили в Тулу, где под руководством Андрея из этих деталей уже собирали кирасы.
Понятное делокузнецов на Руси было немного. И у всех имелись заказы наперед. Но воевода перебивал их где мог монетой, где мог перспективой сотрудничества, где мог угрозами, ибо Государево же дело. Посему у него выходила своего рода распределенная мануфактура. Причем центр ее в Туле был нагружен очень слабо, занимаясь, по сути, обрезкой и сборкой.
При всем при этом кузнецы в крепости графства продолжали изготавливать ламеллярные пластины. Но уже существенно меньше. Ровно столько, чтобы перекрыть заказы Царя. Тот потребовал сдавать в казну такое-то количество пластин, вот Андрей и не шел поперек Государя[4]. Хотя прекрасно понимал, скоро его нагрузят еще и этими эрзац кирасами. Из-за чего отчаянно переживал за производительности своей вотчины по получению приличного металла.
А она уперлась в потолок уже сейчас.
Металл!
МЕТАЛЛ!
Полцарства за металл!
Само собойхороший, годный.
Его резко стало не хватать. Ни на что. И воевода оказался вынужден распределять получаемые партии вручную. Посему ему потребовалось как можно скорее ставить хоть какую-нибудь домну. Хоть кривенькую. Хоть убогую. Хоть даже такую, что развалиться через пару недель активной работы или даже быстрее. Но главноедомну, дабы делала чугуна. Много чугуна. Больше чугуна богу чугуна! Чтобы потом, посредством парочки пудлинговых печей, превращать его в отличную низкоуглеродистую сталь. А уже в вотчине делать всякого рода специальные стали тигельными плавками
Ничего неразрешимо сложного в технологическом плане.
Но и ничего простого. Просто потому что подходящих специалистов не имелось, и Андрей был вынужден выступать в роли затычки в каждой грешной дыре. Таская с собой ответственных. И рассказывая, рассказывая, рассказывая В надежде, что по весне эти ухари смогут хоть что-то изобразить уже самостоятельно
[1] Знаменитая каракка (этот тип судов тоже делали сшивными) «Грейс Дью», спущенная на воду в 1418 году по заказу короля Англии Генриха V, имела водоизмещение по разным оценкам от 1400 до 2750 тонн. Если считать «на выпуклый глаз», то при длине около 60 м, ширине около 15 м и осадке около 6,5 при коэффициенте полноты 0,6 мы получим что-то порядка 3510 тонн. Скорее всего обводы у нее были более острыми. Однако 1400 тонн никак не получается. Корабль совершил одно небольшое путешествие из Саутгемптона на реку Хэмбл, где и стоял по сути на приколе. Причем проделал он его не своим ходом, а на буксире.
[2] Длина 12 м, ширина в миделе 2 м, высота борта 1 м. Обводы острые. Водоизмещение около 10 тонн.
[3] Речь идет о периоде Сэнгоку (яп.сэнгоку дзидай, «Эпоха воюющих провинций») периоде в японской истории со второй половины XV до начала XVII века.
[4] Иоанн Васильевич направлял эти пластины в качестве личных подарков помещикам московской службы, дабы повысить их оснащенность. Ибо ламеллярные доспехи (в особенности стрельчатые) были намного лучше панцирей.
Глава 6
1556 год, 25 октября, Тула
Отец Дионисий мерно покачиваясь на своей степной лошадке приближался к Туле. К городу, который был целью и болью его путешествия. Его предшественник, отец Амброзий не справился с порученным ему заданием. И заставил все духовное руководство Константинопольского патриархата задуматься над дальнейшими перспективами.
Что делать?
Как это делать?
И главноезачем
«Один клоп но как вонюч»пронеслось у него в голове.
Ситуация с Андреем казалась ему чем-то невероятным. Каким-то одним сплошным безумием. Он только диву давался от того, как все лихо закрутилось из, казалось бы, заурядного события.