Ну а потом, когда привычный, но громоздкий и неустойчивый порядок на родине пал перед свободным рынком, потомок Шереметьевых много чего повидал.
Цветные скалы Чжанъе Данксиа в Китайской провинции Ганьсу.
Невероятный монастырский комплекс Метеоры в Греции.
Традиционную charreriaмексиканскую версию родео на одном из старейших стадионов в стране.
Гигантский храмовый комплекс Ангкор-Ват в Камбоджа.
Пил хорошее пиво в знаменитой Долине Йосемити в США.
Купил за пять тысяч долларов билет в совершенно особенный шотландский музей дизайна мирового класса, в дни открытия в сентябре 2018 года.
Гурманствовал в перуанском ресторане, посвященном высокоуровневой кухне, с видом на руины Морея, который был построен инками как сельскохозяйственная лаборатория. В ресторане подавали только такие продукты, которые произрастают на высоте 3,5 метров и выше. Было вкусно.
Но из всего этого многообразия впечатлений наиболее остро вспоминалось именно тоюношеское, в Хабаровске, в обычном и не богатом таборе румынских цыган!
Сегодня в 2020 году ему исполнилось 80 лет. И он удивлялся тому, что при его профессии дОжил до таких лет. После школы КГБ он некоторое время работал в нашем посольстве в СШАспасибо инязу, потом работал под прикрытием в Израиле в роли оле хадаш (эмигранта). Ну, а после провала (и на старуху бывает проруха) ему сделали небольшую пластику лица и внедрили в Америку под видом внука белогвардейских эмигрантов Шереметьевых. Так он приступил к рассеянной работе ликвидатора. Благо, род Шереметьевых был обширен, а двухмесячные курсы устранили у офицера КГБ незнание некоторых приемов убийства.
Скромный внук офицера-эмигранта, натурализовавшегося в США, родившего успешного сына-коммерсанта, который в свою очередь оставил внуку Роману Шереметьеву небольшое состояние, не привлекал внимания обывателей. Да, он жил в нетипичной праздностина ренту, но не закатывал пьяные оргии, как другие русские в этом тихом городке Бофорте в Южной Каролине.
Вот он, типичный «одноэтажный» городок Америки с населением всего в 12 тысяч человек. Белые домики довоенной архитектуры на живописном острове! Бофорт (Beaufort) внесен в реестр исторических городов США. Этот американский городок не раз становился объектом голливудского кинематографа (например, в Бофорте снимали «Форест Гамп»). Это город, в котором частенько проходят различные фестивали (например, международный кинематографический), организовываются выставки современных художников, спортивные состязания по американскому футболу и баскетболу. Прекрасный спокойный городок, в котором стоит одноэтажный домик с небольшим садиком на фасаде, который купил и в котором тихо живет рантье из Шереметьев из бывших русских дворян.
Ну, а то, что он иногда уезжает на несколько дней, так мужик холостой, постоянную женщину не заводит, ну и пусть развлекается на стороне.
Соседи, побывавшие в гостях у нелюдимого русского (а русскийэто в Америке навсегда, даже если ты и язык российский забыл), отмечали устаревшую мебель и преобладание электроники. Что ж, у каждого свои чудачества.
Потом был период падения СССР, который не принес Роману особых разочарований. С ним нашли связь полууголовные структуры, организованные его же коллегами, и его гонорары выросли на несколько нулей, прибавленных к новой валюте бывшего СССРдоллару. В новой России он бывал в этот кровавый период часто и всегда под разными документами. Иностранца-туриста в те времена принимали с охотой, помноженной на чаевые. А услуги мастера ликвидации во время перестройки и разрухи бывают нужны часто.
Россия, несмотря ни на что укреплялась, Романа восстановили в должности в Комитете, переименованном в ФСБ, присвоили очередное звание подполковника (неофициально равняется армейскому полковнику, как правило по занимаемой должности), заказов стало меньше, но сложность их выросла.
Ну а потом питомец КГБ пришел к власти. Правда, перед этим в гостях у Ельцина побывал отпрыск знаменитых Шереметьевых из США. О чем они там говорилимало кто знает. Только через несколько дней Борис Николаевич заявил с экранов новогодних телевизоров:
Я устал. Я ухожу!..
Дальше было интересно. Например, оставлять рядом с жертвой следы в виде яда «новичка» или не убивать до смерти. Когда-то точно так Сталин поступил с Троцким, ясно заявив миру, что никого и ничего прощать предателям не намерен!
20 августа 1940 года порог дома Троцкого переступил вхожий в его ближнее окружение Рамон Меркадериспанский агент советских спецслужб. Невзирая на невыносимую жару, он был одет в длинный плащ. Он спокойно миновал охрану, вошёл в кабинет и положил перед Троцким статью собственного сочинения.
Когда удивлённый Лев Давыдович опустил глаза, чтобы посмотреть на страницы рукописи, Меркадер нанёс ему роковой удар ледорубом. Истошно закричавший Троцкий успел подумать, что Сталин изобрел новое орудие убийства. Потом подоспела охрана.
Нанесённая Меркадером рана была почти 7 сантиметров в глубину. Но Лев Давыдович прожил после этого чудовищного удара ещё целые сутки.
А Меркадер получил свои 20 лет, после отсидки которых уехал в СССР, где мгновенно стал Героем Советского Союза и приобрёл все преференции привилегированного пенсионера.
Ну а Роман Шереметьев за месть паре предателей получил орден «За личное мужество».
А вот ироническую медаль «За отличие в охране государственной границы СССР» ему вручили за наглого Борю Немцова. Не стоило этому туповатому политику дружить с Украиной против российского президента. Роман в пятницу поздно вечером подстерег политика, когда он в приятном подпитие возвращался из бани с украинской подружкой Анной Дурицкой по Большому Москворецкому мосту в сторону Болотной улицы. За полчаса до этого Немцов дал фейковое (лживое) интервью по телефону украинской радиостанции «Вести», в которой поделился воспоминаниями о том, что именно его Борис Ельцин хотел сделать своим преемником на посту президента России, но потом передумал.
Шереметьев остановил наглеца напротив Кремля четырьмя выстрелами в упор. Он стрелял из автомобиля из любимого с детства парабеллума легендарного германского пистолета с именной табличкой на рукоятке, который достался ему после смерти папы как бы в наследство.
«Ай, нэ-нэ-нэнэ». На сцене появился почти девяностолетний Николай Алексеевич Сличенко, который выдал несколько танцевальных движений и заиграл на гитаре.
Но полковник ФСБ в отставке уже не видел сцены
В ушах его зазвучал цокот копыт то ли страуса, то ли павлина. Безумные краски оперения вспыхнули в памяти неотвратимо и радостно. Прекрасная сказочная птица, видением которой он хотел поделиться с родными, снова цокала своими страусиными лапами в его памяти
В усталых глазах Романа Шереметьева поплыли радужные змеи, которые впились в мозг и перетекли к сердцу. После концерта билетерша заглянула в ложу и увидела мертвого старика. Он сидел, облокотившись о бархатный барьер ложи и смотрел в никуда. Спина его была по-офицерски выпрямлена, а тонкие аристократичные кисти рук сжимали этот барьер с настойчивостью маньяка.
Глава 7
Проблема в том, что со временем всё больше людей будут оставаться за чертой технического прогресса. Магия уже прочно обосновалась в головах многих людей. Они не задумываются над тем, как работает то, что их окружает. Как говорил кто-то великий, не помню, «Достаточно сложные технологии неотличимы от магии.» И вот она вокруг нас. Что будет, когда большинство окончательно оторвется от прогресса? Что они будут делать в мире, где весь простой ручной и интеллектуальный трудза роботами? Будет ли государство снабжать их вечно, или в какой-то момент будет принято решение? Мягкий вариантдешевые наркотики ведущие к бесплодию, или жесткий, с отстрелом роботами?
Я люблю думать Но мысли мои о будущем далеки от розовых пони, как у вас. Скорее они похожи на пост-металл, на поздних Стругацких.
Оглядеться, не увидев ничего, кроме смуглого тумана.
Осознать и ощутить руки без боли, колени без боли, ребра без боли. И оба глаза, умеющие видеть.
Первая (робкая) мысль, навеянная попаданческой фантастикойкабинет Сталина или средневековье?
Вторая (трепещущая) это Матрица, послежизнь, филиал Ада!
И потом, уже ощупывая СОБСТВЕННОЕ, помолодевшее тело без межреберной невралгии, без ревматоидного артрита, без карциномы предстательной, без катаркты на левом глазу, наконец, и со зрением не плюс пять, а нормальным, вновь осознать себя и вновь осмотреться вокруг.
И туман частично рассеется, предъявив плотного мужика в бледно-зеленой курточке и такой же шапочке, который скажет:
Очнулся и хорошо. Ничему не удивляйся, спи побольше. Ты в России, ты здоров, но еще не постиг. Ты спи
Врача сменит хорошенькая девушка (может медсестра) в таких же курточке и шапочке и положит мне на грудь какой-то прохладный прибор, похожий на божью коровку.
И я обжую третью мысль о том, что лежу совершенно нагой на чем-то упругом, что вокруг по-прежнему довольно туманно с уклоном в охряный цвет, что прибор перестал холодить и что мне надо поспать.
И усну.
В очередной раз я проснулся от крика. Туман не исчез, но разжижился и я увидел, что шагах в трех некто валяется, скручивается червем, пыхтит, вскрикивает зажато. Я сел на ложе. Ишь, какая лексика у меня нынче! Из тумана вырисовались, обрекли форму двое в бледно-зеленых курточка.
Не обращай внимания, сказал один из них, уборщик, наверное, нечаянно приблизился к тебе недопустимо. Теперь помрет, наверное. Когда они нарушают дистанцию между нами их энергетика искажается и помочь почти невозможно.
Второй тем временем перевернул пострадавшего на спину, расстегнул одежду и положил ему на грудь какой-то прохладный прибор, похожий на божью коровку. Прибор зажужжал и отвалился.
Вот видишь, все бесполезнони искус, ни врач ни помогли. Но ты не волнуйся, ты спи и спи, и спи.
Спустя какое-то время, как мне показалосьсуток через двое, но это же абсурд, я снова пробудился. Туман приобрел зеленоватый оттенок и почти рассеялся. Тем ни менее смотреть было и не на что. Так, стены и никакой мебели, никаких приборов. Окон тоже нет, а свет излучает весь потолок. Единственно, мое ложе: широкое и низкое. И я на нем, и хоть нагой, но комфортно себя чувствующий.
И эта комфортность была не вполне понятна, так как я по жизни любил укрываться. Даже в жару простыней.
Это была первая несообразность.
Ну а то, что внезапно помолодел и куда-то перенесен меня уже не беспокоило. Ибо обреченному старику даже таким причудам мозга следует радоваться, а уж ежели все реальноликовать.
Ликовать я не спешил, а снова сел на своем удобном топчане (это я специально, чтоб не употреблять высокопарное «ложе») и уставился в промежность. Давненько не видел своего маленького дружка напрямую, только в зеркале последние лет двенадцать. После того, как лечился гормонами, живот соревновался с бокамикто из них более выдающийся; победил живот.
Совсем не ко времени вспомнился Лукьяненко с его «Геномом», там энергетик космического корабля Поль Лурье был модифицирован и умел втягивать текстулы
Я не успел додумать эту мысль, так как косой взгляд успел заметить ниже живота исчезновение маленького дружка вместе с яичками.
Да уж, совершенно успокаиваясь и зевая, помыслил я, какие приятные видения во время перехода. Теперь я был твердо убежден в предсмертных галлюцинациях. Впрочем, я всегда хотел умереть без боли, во сне.
И снова очнулся. И начал ходить. Подхожу к стене, обижаясь на отсутствие окна, трогаю прохладный материал, похожий на материал гелиоподушек. Я их по интернету покупал в Китае. Стена съеживается и уползает, собирается миниатюрной гармошкой, открывая окно. На улице лето, о чем сообщает солнечный свет, расцветивший это скудное жилье. «Свет», «расцветивший» Как-то странно меняется моя лексика, а я ведь с пятнадцати лет пишу.
Писал.
Трогаю окно, там вместо стекла некая пленка. Абсолютно прозрачная. Все это мозг не смог бы изобрести, ибо он оперирует конкретными знаниями из прошлого, накопленными. Может вокруг просто будущее, а меня каким-то образом восстановили из останков. Генетика и в мое время творила чудеса.
Смотрю ниже пояса. Дружок с сопутствующими шариками появляется или втягивается по воле моей. Круто!
И сразуоткат. Мозг перегружен, он продуцирует апатию и ужасы.
Я чувствовал себя, как герой Уэллса, добравшийся на Машине Времени до Конца Земли: «на востокебагровое небо, на северетемнота, мертвое соленое море, каменистый берег, на котором ползали эти мерзкие, медленно передвигавшиеся чудовища. Однообразная, как бы ядовитая зелень лишайников, разреженный воздух, вызывающий боль в легких». Я не только помнил эту книгу Уэллса, я часто видел её памятью в минуты грусти. На обложке старого, «советского» издания рисунокнад бордовой пустыней Земли висит огромное, гаснущее солнце и по берегу свинцового океана ползают гигантские крабопауки. Над миром царит страшное запустение и он умирает, а вместе с ним теряется в пустоте и мой слабый разум!
Вновь смотрю в окно. Взираю. Сплошная зелень, разбавленная веселыми крышами невысоких домов. Крыши разноцветные, и если я вижу с высоты кроны обычных деревьев, то покрывают они двухэтажные домики. Впрочембудущее. Неизвестно насколько будущее. Деревья могут быть гигантскими, а домики небоскребами.
Я скребу ногтями пленку окна, она не реагирует. Реагирует мое обновленное телоногти преобразуются в когти. Пленка лопается со вздохом печали, воздух снаружи ничем не отличается от комнатного. Стоило ли портить окно.
Высовываюсь по пояс, озираю окружающее с высоты примерно четвертого этажа. Прыгнуть бы туда, в древесную зелень, разом покончить с неопределенностью и с этимчужим собственным телом. Если, конечно, оно не откроет вдруг кожистые крылья, не вырастит их спиной или лопатками. Неопределенность ужасна своей неопределенностью. А тавтология неприятна своей тавтологичностью. Что-то мой мозг занялся эквилибристикой, подмечаю я и чувствую как чья-то теплая и ласковая ладонь гладит меня.
Не по голове, а прямо по душе, по сердечной неустроенностью, по смятению и прочей неустроенность. Гладил необъятной нежной ладонью, сметая размышленный мусор в никуда.
И мне хочется плакать или смеяться. Я счастлив!
Сегодня вышел на улицу. Подошел к стене, пожелал. Дверь открылась значительно левей. Это окна открываются по всем стенам или почти по всем. Я так понял. В остальномполнейшая непонятка. Кто, где, когда? Зато спокоен, какая-то волновая терапия была проведена надо мной. Или еще чего-то, носпокоен.
Иду на улицу. Открываю (нахожу) дверь в гладкости стен, выхожу на гравийную дорожку, иду средь зелени в тени дерев. Полнейшая идиллия. Аккуратные одно- и двухэтажные домики в тени лужаек и садов и на значительном расстоянии друг от друга. Всюду логичные дорожки, центральная улица снабжена сбоку еще и движущейся лентой белесого колера. Стругацкие в материализации пасторали.
В тени великолепного платана усматриваю нечто, похожее на общепит. Из «Полдня». Сажусь за столик. Полукресло не подстраивается под мой зад. На столе нет кнопок. И ни одного андроида. Тем ни менее на столе появляется тот завтрак, который смутно мелькал в моем желании: тосты с клубникой и сливочным маслом, несколько ломтиков сыра на тарелочке, два яйца в мешочек с отколупанными аккуратно верхушками, и пол-литровая кружка кофе. Отпиваю кофебез сахара, как люблю. Вот такая общепитовская телепортация не из «Полдня».
Поел, погладил брюхо, которое осталось в прошлой жизни. Полюбовался впалым животом без шрамов. Пошел прокатиться на эскалаторе; движущие дорогинаше все!
Долго пасторалить не пришлось. Какой-то огненный шар вспыхнул перед лицом, потомещё.
Сошел с ленты, огляделся. Впереди и сбоку надвигались в мою сторону люди, некоторые кидали камни. Камни, не долетая до меня, вспыхивали, исчезали. Люди надвинулись ближе и стали падать, корчась и стеная!
Часть этой толпы пыталась разбить ближайший дом. И тоже безуспешно. Они просто не могли подойти к дому, преодолеть невидимый барьер, проходящий между улицей и газоном.
Кто-то из толпы остановился метрах в пяти от меня и начал махать руками, призывая его выслушать.
Что? спросил я. Что вы все хотите?