Молчание. Ответа на этот вопрос не было ни у кого как и на многие другие.
И что ты планируешь делать дальше? уточнил кто-то ещё.
О, планов много, кивнул глаза рода. Девять лет выброшено впустую!.. Ему предстоит наверстать всё то, что он упустил, причём в короткие сроки. Нужно будет договориться с Высочайшей Академией; думаю, это не составит труда, но придётся обговорить много мелочей
В глазах окружающих медленно зрело недоумение. Что он творит? Да, Михаил Распутин всегда был тем, кто предпочитает устанавливать свои правила, а не следовать существующим, но есть же предел!
Может, это не лучшая идея? вновь заговорил двоюродный брат. Ты ведь понимаешь, что по сознанию он такой же ребёнок, каким был до трагедии? Ничего не умеющий, не социализированный, внезапно оказавшийся взрослым Наследники кланов те ещё пираньи, молодые и голодные. Они съедят его и не подавятся.
Да, согласился Михаил, потому и говорю работы предстоит много. Но я прослежу, чтобы он наверстал всё то, что пропустил. Как бы там ни было, Йошида должен соответствовать статусу наследника рода.
Секунды три в помещении царило гробовое молчание.
Но Михаил, ты сказал наследник? сдавленно прохрипел двоюродный брат Михаила. Ты же понимаешь, что это невозможно?
Наина лишь сжала зубы, ничего не говоря.
Ты хочешь запретить мне назначать наследника моей семьи, Пётр? нехорошим голосом осведомился Михаил.
Да, но девять лет в коме!.. Он ничего не знает, ничего не умеет! Пётр чуть взмахнул рукой. Считай, ребёнка? Хочешь поставить его во главе самого влиятельного рода России? Дать ему возможность определять политику целой страны? Управлять всем многомиллионным семейным бизнесом? Всё это
Да, прогремел над залом собраний голос Михаила. Именно это я и хочу сделать. Если ты не заметил, я ходил к нему в больницу девять лет. Каждую неделю! Или этого недостаточно, чтобы до тебя дошло, как он для меня важен? Так что сядь на место и заткнись!
Пётр, уже собиравшийся снова возразить, действительно осёкся на выдохе и пошёл красными пятнами.
Но следует подумать о том, как к этому отнесутся другие рода, поддержал Петра ещё один Распутин. Это может принести нам множество проблем
Предстоит много хлопот, Михаил выделил голосом последнее слово, намеренно заменив им «проблемы». Несомненно. Но это не главное. Главное то, что сегодня к нам вернулся мой сын.
Зал собраний вновь погрузился в молчание. Казалось, их глава бредил и ни капли не понимал, какую глупость делает.
Ведь, помимо прочего, заговорил кто-то ещё, у нас есть обязательства перед людьми, которые
Невозможно подготовить его за короткий срок
Что, если это воспримут как слабость?..
Тишина мгновенно сменилась шумом; каждый выкрикивал своё, зал шумел, реагируя на шокирующие новости. Михаил сидел, скрестив руки на груди и загадочно улыбаясь, и, похоже, не собирался ни с кем спорить. Глядя на него, можно было подумать об одном из двух.
Либо он знает что-то, чего не знают все остальные Либо он сошёл с ума от счастья.
Наина тихо переглянулась с Петром. Зачем шуметь? Всё равно Михаила не переубедить, и будет так, как он скажет.
Нужно лишь сгладить ситуацию и тихо повернуть её на нужные рельсы. Как и всегда.
Ну, в конце концов пробормотал Пётр, это всего лишь ребёнок в теле взрослого. Вряд ли будет много проблем.
***
В каком смысле?
Агата Романова уставилась на родителей. Её отец, глава не последнего по значимости рода и оружейный магнат, обычно не был склонен к дурацким шуткам, но то, что он сейчас сказал, прозвучало именно так.
Вся столица сейчас гадает, в каком смысле, мрачно заметила мать. Но факт остаётся фактом, и Распутины уже официально это подтвердили. Их старший сын Йошида пришёл в себя.
После скольки лет? Десяти, одиннадцати?
Девяти, поправил отец.
И он до сих пор
До сих пор помолвлен с тобой, мать возвела глаза к потолку, словно пытаясь отыскать там высшую справедливость, так необходимую сейчас.
Да какого девушка сдержала при родителях крепкое словцо, какого чёрта? Почему вы до сих пор не разорвали помолвку?
Агата! повысил голос отец. Следи за выражениями при старших!
В первые год-полтора была надежда, что Йошида очнётся, нервно пояснила мать. А затем его стали воспринимать как труп, лежащий на койке и дышащий за счёт аппарата.
И поэтому помолвка всё это время оставалась в силе?!
Михаил Распутин и так нервно реагировал на разговоре о сыне, поморщился отец. Разорвать помолвку значило ухудшить отношения с его родом; мы решили дождаться, пока он сам умрёт. Врачи давали ему год-два
Дождались? девушка скрестила руки на груди. И что теперь делать?
Что делать? отец поднял бровь. Радоваться, Агата. У тебе снова появился реальный шанс породниться с Распутиными.
Что?!
Да ладно, Агата, заметила мать, качая головой, Это всего лишь ребёнок в теле взрослого. Вряд ли будет много проблем.
***
Есть новый заказ.
Двое говорили лично; при их работе свидетели были, как правило, досадной помехой.
А точнее, старый. На доработку, добавил первый.
Старый? второй усмехнулся. Обижаешь. Я профессионал, и мои ребята тоже. Не было ни одного случая, чтобы после нашей работы требовалось что-то исправлять.
Если бы чаще смотрел новости, был бы иного мнения, заметил первый. Впрочем, дело давнее и, как мы думали, закрытое. Йошида Распутин.
Тот мальчишка? удивлённо нахмурился второй. Им понадобилось устранить дышащий через аппарат труп, или что?
Говорю же смотри новости. Он пришёл в себя, пару часов назад. Уже может ходить и говорить.
Невозможно, отрезал второй. Я сам тогда выполнял заказ. Явился в больницу, пока мальчишка был в отключке после травмы, и всё сделал. Как и просил заказчик: тело живо, но мозг мёртв. Я буквально выжег ему сознание, ошибки быть не может.
Значит, может, первый повысил голос. Соберись. Речь идёт не о предположении, а факте. Йошида Распутин пришёл в себя. Заказчик связался с нами полчаса назад и сообщил о желании закрыть этот контракт, на этот раз уже насовсем.
Второй немного помолчал, обдумывая услышанное. Это всё уязвляло его профессиональную гордость, но сейчас было не время что-то кому-то доказывать или спорить.
Возьми лучших из своих ребят, подытожил первый. Подойди к делу со всем тщанием впрочем, не мне тебя учить. Но этот парень должен умереть в ближайшую неделю.
Второй кивнул, скорее собственным мыслям, чем словам своего собеседника.
Да-да. Если задуматься, пробормотал он, это всего лишь ребёнок в теле взрослого. Вряд ли будет много проблем.
Глава 3
Ладно, ладно. Возможно, прыжок из окна был действительно жестокой шуткой, и в первый момент когда Михаил Распутин со сворой охранников только подбежал ко мне я даже испытал что-то, похожее на укол совести.
За какие-то пять минут Михаил прокатился по таким крутым рельсам из эмоций, что там, под окнами больницы, даже ненадолго потерял дар речи. Совсем не характерное для него состояние, нужно сказать. Если верить памяти тела, которое я временно взял в аренду, конечно.
Пока вокруг меня вился хоровод из охранников и врачей, удивлённых тем, как бесследно прошло падение, я занимался куда более серьёзным делом: пялился в стену. Со стороны, наверное, самое то для парня, только вышедшего из комы: потерянный взгляд, ноль эмоций на лице. На деле же я пытался разложить по полочкам ту кашу, что творилась у меня в голове.
Процесс хлопотный и, наверное, не самый приятный. События, фразы, эмоции сотни и тысячи, и все одновременно атакуют мой бедный разум. Чужие воспоминания перемешивались с собственными, мешая разобраться, что к чему.
С другой стороны, мне и здесь выпала счастливая карта. Дети запоминают информацию гораздо более ярко, чем взрослые или, чего хуже, подростки. И гораздо проще никаких сложных взаимоотношений, никаких размышлений. Мультики, игрушки, любимые и нелюбимые родственники.
Так что вся моя работа заключалась лишь в том, чтобы вычленить светлые образы паренька из тонны серого мусора, который ваш покорный слуга зовёт собственным жизненным путем. Ведь, как ни крути, довольно важно понимать, в ком именно ты живешь.
Врачи бегали вокруг меня табунами, проводя тесты и проверки; я открывал рот и поднимал руки в ответ на их просьбы, но занятия своего не прекращал. Информация сейчас была мне нужнее, чем воздух: имена людей, названия мест и предметов быта, общее понимание технологий, знаниями о которых обладал парень
Наину я больше не видел, зато на фоне то и дело появлялся Михаил, пытающийся одновременно и быть рядом со мной и решить все проблемы. В какой-то момент до меня донёсся его грозный рёв о том, что «вы не способны позаботиться ни о решётках на окнах, ни об этих тупых репортёрах под окнами»
Так и оказалось, что я еду домой. Шум и беготня, устроенные вокруг, мало сочетались со словами главного врача «Ему нужен покой», а слухи о сенсации расходятся быстро. Репортёры действительно чуть ли не штурмовали здание, и только выставленный Михаилом кордон из охраны пока их сдерживал.
Спустя час после обследования все мои вещи, которых здесь было всего ничего, были собраны в аккуратный сверток парочкой треплющихся между собой медсестер. От одной из них я узнал, что моё восстановление это, стало быть, чудо. От второй что чудо не такое уж и чудесное, так как о нормальной жизни ребёнку в теле взрослого останется только мечтать.
Они говорили прямо при мне, даже не скрываясь и совершенно меня не замечая. Оставаясь в центре всеобщего внимания, я как будто был невидимкой. Любопытный эффект.
Я наблюдал за тем, как пухлая медсестра цокает у меня прямо над ухом, вслух жалея Михаила Распутина, которому достался умственно отсталый сын И думал о перспективах.
Молчанье золото, верно?
Лучшая тактика та, которая открывает перед тобой множество дверей и даже не требует ничего взамен. Как, например, поддержание образа ничего не понимающего ребёнка, даром что девятнадцатилетнего. От такого ни у кого не может быть секретов.
С этими мыслями я садился в одну из черных машин, выстроившихся друг за другом перед больницей. Наружу меня выводила всё та же охрана, окружив плотным кольцом чтобы ни один из галдящих репортёров не сумел добраться до меня или запечатлеть меня на фото.
Зато дорога, по которой мы быстро ехали в особняк Распутиных, была совершенно пустой. Не будь у меня воспоминаний мальца, возможно, это бы меня даже и не смутило, однако всплывшее в памяти слово «Москва» с этим пустынным видом почему-то не сочеталось. Возникал какой-то странный диссонанс, чувство неправильности Но мне не хватало знаний, чтобы сообразить, что тут к чему.
А вот для чего мне хватало опыта жизни на других планетах, так это для понимания того, что из себя представляет огромное старое загородное здание на три крыла, в воротах которого мы остановились спустя пару часов езды. Важное, дорогое жилище, нужное больше для вида и статуса, нежели проживания. Такие были на любых планетах большие, претенциозные, бесполезные.
Отец провёл меня внутрь и, бросив на прощание что-то про «Сынок, у папы дела дома, а тебе пока надо побыть здесь», тут же растворился в старинных запутанных коридорах, оставляя на попечительство сорокалетнего мужчины в белой рубашке со смешным именем «Андрей».
Повисла короткая пауза.
Ну что ж, Йошида, Андрей неловко скривился, словно прикидывая, как со мной будет лучше общаться, Пошли, отведу тебя в комнату, ты устал, наверное.
Ага, Йошида это моё новое имя. Что ж, могло быть и хуже. Не поведя и бровью, я молча последовал за ним.
Как я и догадывался, место выглядело вылизанным, но абсолютно необжитым. Длинные пустые коридоры с жутковатыми портретами, кубками и прочими элементами декора, которые пусть и показывали высокий статус семейства Распутиных, но совершенно не создавали уюта. Мои догадки лишь крепли: похоже, времена, когда здесь действительно кто-то жил, давно миновали.
Когда мы проходили мимо очередного лестничного пролета, моё внимание привлек огромный родовой герб, словно выдавленный в одной из стен. Замысловатая сеть узоров образовывала огромную букву «Р», за которой я ощутил нечто сильное. Нечто такое, к чему так и хотелось прикоснуться.
Не трогай, холодно бросил Андрей, только лишь я потянулся рукой к гербу. Ничего здесь не трогай.
Я убрал руку, подметив про себя, как сильно Андрей торопится довести меня до комнаты.
Если мои предположения верны и Михаил действительно редко бывает в этом доме, то и хозяин он здесь скорее номинально. Слуги вот кто действительно заправляет подобными местами. И сейчас на их голову свалился не просто сын Большого Босса. И даже не просто умственно отсталый сын Большого Босса, за которым нужно ухаживать. На них свалилось кое-что похуже внимание.
Люди не любят, когда разбивается привычный им ход вещей. А я же буквально олицетворял перемены, которые вполне могли подпортить кому-нибудь жизнь. Все их грязные делишки, все схемы, работающие тайком от господ всё оказалось под угрозой (а в том, что такие схемы есть, я не сомневался).
Долго дожидаться подтверждения этой мысли мне не пришлось. Открыв дверь в комнату под номером «301» где-то в дальнем конце особняка, Андрей чуть ли не пинком отправил меня внутрь, а затем окинул пренебрежительным взглядом с головы до ног.
Я не знаю, понимаешь ты меня или нет он нахмурился, понимаешь ли ты хоть что-то. Но ни у меня, ни у остальных работников твоего отца нет ни времени, ни желания с тобой возиться.
Он подтолкнул сверток с моими вещами, стоявший на полу, в комнату.
Сиди тихо и даже не вздумай куда-то выходить, он сложил руки крест-накрест, иллюстрируя запрет. У нас и без нянчанья великовозрастных идиотов дел по горло. Хотя вряд ли ты меня понимаешь.
Я лишь поморгал в ответ.
Ну и мудак.
Дверь громко захлопнулась, и вслед за перезвоном ключей и щелчком замка раздались удаляющиеся шаги.
Между словами Андрея и моей попыткой выбраться из комнаты прошло минуты две.
Знал бы Андрей, насколько мне плевать на его неудобства, когда на кону стоит огранка нового Дара, то забаррикадировал бы дверь с обеих сторон. За гербом находилось то, что позволит мне прогрессировать. И я до него доберусь.
Благо, замок был соответствующий. Оставалось только соорудить себе отмычку из подручных материалов.
Обнаружив под кроватью, накрытой отвратительным розовым бельём, разломанную надвое заколку, я начал шерудить по ящикам в комнате в поисках клея или пластилина, которым можно было её починить. Однако нашел кое-что получше.
В письменном столе меня ждала связка ключей с красивым числом «301» у основания.
Заколка полетела на пол. А на моём лице расцвела улыбка.
Теонор, пока ты спишь, я буду качаться.
***
Теонор, Теонор. Со стороны может показаться, что я несправедлив к нему, что я придираюсь, но это не так. Все имеет причины.
Наши с Теонором, эээ, разногласия начались ещё в раннем возрасте. Младший ребёнок самый избалованный, а Теонору в детстве разрешали буквально всё. Наказания? Этого слова он не знал. А безнаказанность, как известно, развращает.
Уяснив, что мир вертится вокруг него, Теонор начал беззастенчиво этим пользоваться. Одним из любимых развлечений в детстве было действовать кому-нибудь на нервы мне или отцовским слугам и глядеть на реакцию, понимая, что его в любом случае не накажут.
Время шло, и развлечения «золотого мальчика» становились более жестокими. Ему доставляла удовольствие демонстрация своей власти над теми, кто слабее и бесправнее; нравилось быть причиной чьих-то страданий. Постоянные издевательства над гувернанткой, «опыты» на щенках и котятах. Меня он побаивался, но тоже никогда не упускал случая уязвить исподтишка.
И все стало только хуже, когда у него случилось половое созревание. Насмотревшись порнороликов, братец заглядывался на ровесниц и на учительниц покрасивее. Возможно, попытайся он завести с кем-то отношения по-человечески, всё и пошло бы иным путём, но уж слишком он привык не считаться ни с чьим мнением и брать «причитающееся» силой. Он был насильником, и ему за это ничего не было.