Тогда я сделал знак своим спутникам, чтобы они приблизились ко мне, и поставил вокруг нашего кружка полог тишины. То есть с этого момента никто не услышит, о чем мы будем говорить, зато мы прекрасно будем слышать все, что происходит вокруг.
Из того, что я услышал сейчас от господина Накашидзе, и исходя из самой фактуры этого человека, сказал я, можно сделать вывод, что в деле организации азербайджано-армянской резни он только выполнял приказ своего начальника, ослушаться которого не смел. Его личная ненависть к армянам в данном случае явление второстепенное: не будь распоряжений начальства, он выражал бы свои чувства путем мелких административных пакостей, а не через подстрекательство к беспорядкам и кровопролитию. Эту версию подтверждает и то, что в нашем прошлом господин Накашидзе за свои действия не понес никакого наказания, хотя любое вменяемое правительство должно было отстранить его от должности и начать расследование.
И что из этого следует? спросил генерал Мехмандаров.
А то, что наше дело распадается на две почти не связанных между собой половины, ответил я. Дело о всеобщей стачке и поджогах на нефтепромыслах необходимо расследовать и предотвращать немедленно. А вот следствие по вопросам о возбуждении межнациональной армяно-азербайджанской вражды и последующей резни требуется переносить в Санкт-Петербург и искать ответ там. По-иному никак, ведь в этом деле замешан некий высокопоставленный господин, имеющий право отдавать господину Накашидзе указания
Таковых в России только два, хмуро заявил генерал Мехмандаров, главноначальствующий на Кавказе князь Голицын и министр внутренних дел князь Святополк-Мирский, но только, насколько мне известно, князь Голицын сейчас тоже в Санкт-Петербурге, а отнюдь не в Тифлисе, лечится от последствий ранения, которое он получил при покушении на него армянских террористов. Он не в отставке, но после того покушения как бы отстранился от дел по состоянию здоровья.
При упоминании об армянских террористах полковник Тахателов сморщился, будто от зубной боли я заметил это и предпочел свернуть этот разговор.
Одним словом, сказал я, расследование дела о возбуждении межнациональных беспорядков переносится в Санкт-Петербург, куда я и заберу господина Накашидзе сразу, как только мы покончим с более насущными вопросами. Пусть там с ним разбирается ваш государь и его люди. А пока, Дима, наложи на этого деятеля заклинание стасиса. В виде статуи этот тип мне будет гораздо симпатичнее.
Колдун щелкнул пальцами и тяжело дышащий господин Накашидзе окаменел. Все, никто никуда не идет. Господин Мехмандаров уже набрал воздуха в грудь (видно, хотел что-то спросить), но как раз в этот момент доставили первого фигуранта из числа тех, за кем я посылал по городу охотничьи команды. Точнее, вице-губернатор Лилеев пришел сам, своими ногами, не делая ни малейших попыток к сопротивлению, в сопровождении лишь подпоручика-артурца и двух мрачных солдат. С первого же истинного взгляда становилось понятно, что пределом компетенции для этого честного и прямолинейного служаки является пост градоначальника в не очень крупном городе, где круг решаемых проблем ограничивается чисто хозяйственными вопросами. В должности же вице-губернатора он и вовсе пустое место, ибо целиком под влиянием своего непосредственного начальства. Но сейчас он взвинчен и жестоко сбит с толку, а потому готов наделать глупостей. Как говорили в наши времена, стрессоустойчивость этого господина находится на уровне около нуля.
Господа, недоумевающе произнес господин Лилеев, оглядывая нашу престранную компанию, я совершенно не понимаю, что тут происходит. Меня, уважаемого человека, хватают будто какого-то босяка и силой тащат сюда
Никто этого господина не тащил, буркнул сопровождавший вице-губернатора подпоручик, все было в рамках вежливости и в пределах исполнения полученного приказа.
Но вы же, господин подпоручик, сказали, что примените ко мне силу, если я не пойду сам! взвизгнул господин Лилеев, а это возмутительное насилие над личностью!
У подпоручика Егорычева был приказ доставить без грубостей, жестко сказал я. Что он и сделал в меру вашего нежелания подчиняться распоряжениям.
А вы, черт возьми, кто такой, господин хороший? гордо вскинул голову вице-губернатор. И что происходит с Михаилом Александровичем, почему он в таком странном виде и молчит, когда тут происходят возмутительные безобразия?
Самедбек Садыкович, устало сказал я, как старший по званию среди подданных российского императора, объясните, пожалуйста, господину Лилееву текущую диспозицию. Должен же он знать, кто на ком стоял, и куда ему предстоит поехать, если мы сочтем, что он был связан с господином Накашидзе несколько больше, чем положено по службе.
Интересно было наблюдать, как пылающий гневом человечек, услышав слова «сам Артанский князь» и прочитав карт-бланш, сдувается прямо на глазах, словно проколотый воздушный шарик, разве по воздуху с шипением не летает. А уж перспектива по такому поводу поехать в Петербург и предстать пред светлы очи Михаила Второго и вовсе пугает его до колик. Если такое случится, то тридцать пять лет беспорочной службы полетят псу под хвост.
«Сергей Сергеевич, мысленно говорит мне Дима Колдун, я, конечно, не Анна Сергеевна, но даже мне понятно, что этот человек внутри пуст и не представляет интереса».
«Вижу, так же мысленно отвечаю я, поэтому отставляем господина вице-губернатора в сторону. Он специалист технический, и нужен будет при любой власти. Дождемся следующего фигуранта по списку, и будем решать уже с ним».
Следующим фигурантом оказался бакинский полицмейстер Федор Деминский его орлы подполковника Бутусова доставили с битой мордой и заломленными за спину руками.
Пытался отстреливаться, коротко сказал мне старший команды поручик Енджеевский, вручая мне новенький пахнущий порохом Смит-Вессон, да только, по счастью, ни в кого не попал.
Один Истинный Взгляд на господина полицмейстера подтвердил, что этот человек по самые уши замешан в делах господина Накашидзе, да и, по данным Ольги Васильевны, чины полицейского управления не только не препятствовали резне, но и принимали участие в ее организации. И было в господине полицмейстере нечто такое, что говорило, что у этого слуги больше чем один господин. По одной линии указания к нему поступали от господина Накашидзе, по другой от директора департамента полиции Лопухина, но был еще и третий хозяин, не входящий в официальную иерархию с ним господин Деминский связывал свое материальное благополучие. Сложилось впечатление, что, выполняя указания Лопухина и третьего неизвестного господина, бакинский полицмейстер может действовать отдельно от губернатора Накашидзе, и даже не ставя того в известность.
Понятно, что местное полицейское управление надо чистить под корень, но сначала нужно подобрать для Баку нового полицмейстера и проследить, чтобы тот не оказался хуже прежнего. Пожалуй, будет полезно открыть портал в мир Содома и отправить туда господина Деминского на предмет свидания с герром Шмидтом. Потрошить его прямо здесь весьма неудобно, ибо еще неизвестно, что полезет из этого человека под влиянием заклинания Полной Откровенности. Маг разума, способный наложить соответствующее заклинание, в штате нашего гестапо имеется, а Колдун во время второй части нашего Марлезонского балета, когда мы начнем разрешать классовые противоречия, понадобится мне здесь.
Значит, так, господа, сказал я, план прежний. Господин Накашидзе на время расследования, («а на самом деле навсегда», мысленно хмыкнул я), отстраняется от власти. Исполняющим должность губернатора назначается генерал Мехмандаров, его товарищем полковник Тахателов. Вице-губернатор Лилеев, если хочет сохранить стаж беспорочной службы, помогает им по технической части. Господина Накашидзе мы чуть погодя переправим в Санкт-Петербург, в казематы Петропавловки, а господин Деминский прямо сейчас отправляется к нам в тридесятое царство, к герру Шмидту на предмет проведения следствия. Я бы допросил его прямо здесь, но не хочу делать присутствующих заложниками тех зловонных тайн, что хранятся в этой голове.
Сказано сделано. Ох и кричал господин полицмейстер, когда его с заломленными руками выталкивали на ту сторону в яростное пылание Содомского полдня Совесть у этого человека не просто была нечиста на ней явно не оставалось ни одного светлого пятнышка.
Сергей Сергеевич, а что нам с Исааком Артемьевичем делать прямо сейчас? спросил генерал Мехмандаров, когда портал закрылся и вопли стихли.
Отправляйтесь в гостиницу, сказал я, и до завтра хорошенько отдохните. А завтра у вас начнется основная работа. Вам предстоит встретиться с главами общин каждый со своей и убедить этих уважаемых людей, что, вне зависимости от того, что им обещал господин Накашидзе или его помощники, ответ государства на любую межнациональную смуту будет стремительным и сокрушительным. А мы с господином Лилеевым приготовимся к встрече с нефтепромышленниками и противостоящими им революционерами, которых мои люди прямо сейчас ведут сюда. Задача сделать так, чтобы и овцы были целы, и волки сыты, пожалуй, может оказаться посложнее улаживания межнациональных смут.
Два часа спустя, там же. Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский.
Вскоре после того, как генерал Мехмандаров и полковник Тахателов отправились в гостиницу, в губернаторский дом стали доставлять первых «приглашенных». И вот такая картина: входит уважаемый нефтепромышленник или пламенный революционер и первое, что видит перед собой нерукотворный статуй господина Накашидзе. Скульптор Д. Колдун. Весьма впечатляющее и поучительное зрелище. Ну а потом нефтепромышленников, хозяев приисков и управляющих рассаживают на мягких стульях по правую сторону от входа, а революционный элемент по левую. Кстати, ни те, ни другие отнюдь не были довольны своим недобровольным присутствием на этом внезапном ночном совещании. Но с вооруженным караулом не поспоришь. Нефтепромышленники громко возмущались правда, только до тех пор, пока не натыкались на мою особу и не выслушивали из уст подполковника Бутусова текст императорского карт-бланша. Однако революционеры вели себя тихо и пришибленно, воспринимая происходящее как странную разновидность ареста, после которого их всех скопом отправят в местную тюрьму. Это было совсем не так, но говорить я с ними собирался только тогда, когда все будут в сборе.
Единственными из «борцов за свободу», которых я в случае оказания ими вооруженного сопротивления приказал не тащить сюда, а кончать на месте, были члены Боевой Организации партии эсеров и дашнакские боевики. Теперь кое-где по городу будут валяться безголовые трупы, так как перестреливаться с моими первопризывными амазонками дело дурацкое. Достал оружие значит, уже труп. В этом смысле социал-демократы всех разновидностей мне куда милее: это люди, как правило, не вооруженные и упирающие в основном на агитацию, а не на бросание бомб и пальбу из браунингов.
А тех дашнаков, которых все-таки доставляли сюда живыми, я тут же выталкивал через портал в пылающее жаром Тридесятое царство герру Шмидту на закуску. А то возникло у меня подозрение, что одним из заказчиков резни армян было руководство партии Дашнакцютун. Кто они были для местного армянского населения, привыкшего полагаться на полицию, до тех событий? Ноль без палочки! И вдруг стрельба, резня, бесчинства, а полиция не просто бездействует, но и подстрекает погромщиков к более решительным действиям. И тогда на сцене появляются вооруженные боевики и организуют оборону армянских кварталов от беснующейся толпы. Провокация вполне в стиле Кровавого Воскресенья. Кстати о полиции: городовые, как только в городе начался шум, куда-то попрятались точно так же, как и при начале резни в нашей истории.
Постепенно помещение заполнялось народом. По правую сторону сидят уважаемые господа нефтепромышленники Павел и Аршак Гукасовы, Иса-бек Гаджинский, Степан Лианозов, управляющий бакинским отделением фирмы «Манташев и К» господин Карапетов, владелец завода бурового оборудования (первого в России) Муртуза Мухтаров, директор британской фирмы «Бакинское общество русской нефти» Гаджи Зейналабдин Тагиев, управляющий обществом Тер-Акопова Григорий Григорян, директор-распорядитель городской конторы «Бакинского нефтяного общества господин Корсаков, управляющий Бакинским отделом фирмы братьев Нобелей финн Густав Эклунд, директор принадлежащего Ротшильдам «Каспийско-Черноморского общества» бывший австрийский подданный Арнольд Фейгль. По поводу последнего у меня сразу возникли вполне обоснованные подозрения. Под Истинным Взглядом этот человек смотрелся вполне однозначно да так, что у меня от ярости на загривке дыбом вставала шерсть.
По левую сторону весь бакинский революционный бомонд. От партии большевиков весь местный комитет партии: Александр Стопани, Прокопий Джапаридзе, он же Алеша, Иван Фиолетов, Владимир Бобровский и его жена Цецилия Зеликсон, Петр Монтин и еще один молодой человек кавказской наружности, легкой небритостью прикрывающий оспенные шрамы. Когда его ввели, Колдун мысленно сказал мне, чтобы я обратил на него внимание Я обратил. Истинный Взгляд это такая штука: и захочешь, а мимо не пройдешь. Уж не знаю, взял он уже себе свой первый взрослый псевдоним «Коба» или пока пробавляется подростковым прозвищем Сосело (Хулиган) Но с Кобой потом. Он здесь, судя по всему, не местный, а приехал на несколько дней из Тифлиса, уточнить местным товарищам программу действий.
За большевиками сидят и беспокойно ерзают армянские социал-демократы из партии «Гнчак» Тигран Арутюнян, Овсен Тер-Вартанян и Давид Тер-Даниелян. Беспокойство их связано с тем, что несколько их буйных товарищей, схватившихся за оружие, были беспощадно застрелены, а потом обезглавлены. Мешки с их сумасшедшими головами стоят тут же, в углу. А еще эти трое вздрагивают всякий раз, когда новодоставленных «пациентов» вместо того, чтобы усадить на стулья, беспощадно выталкивают куда-то через открывающуюся прямо в воздухе дыру, откуда несет жаром, как из печи, и доносятся ароматы мирры и ладана. А как еще реагировать на программный бред о возможности построения социализма в отдельно взятой Великой Армении, часть которой планировалось оторвать от Турции, а часть от Российской империи? Интересно знать, за счет чего такое государство собиралось существовать и насколько долго оно продержалось бы в полностью враждебном окружении
За армянскими фантазерами из «Гнчак» сидят азербайджанские товарищи из организации «Гуммет». Мамед Эмин Расулзаде под Истинным Взглядом читается не как марксист или просветитель, а как русофоб и националист, так что отсюда он пойдет со мной в мир Содома, и никуда более. Совсем еще молодой Султан Меджид Эфендиев, наоборот, представляется мне скорее как пламенный большевик, чем как национальный деятель либерального толка. Надо бы попросить его пересесть, чтобы не создавать чересполосицу по идейному признаку. И то же касается Асадуллы Ахундова. Последний из гумметовцев Мешади Азизбеков тоже скорее большевик, чем либеральный националист, а значит, из всех присутствующих у меня «неправильно» сидит только господин Расулзаде.
И наконец вводят братьев Шендриковых: Льва, Илью и Глеба на этих у меня отдельная ориентировка. Эти тоже оказывали сопротивление, только невооруженное, поэтому, несмотря на отрихтованные фейсы, живы и почти здоровы. Махаться с моими амазонками на кулаках такое же безнадежное занятие, как и перестреливаться с ними их пистолетов. Увидев этих трех политических акробатов, господин Фейгль бледнеет и делает попытку вскочить со стула, но Колдун без всякой моей команды пригвождает его к месту заклинанием паралича. Говорить он в таком состоянии сможет, а двигаться уже нет. Ну что же: кворум собран, а значит, можно начинать разговор. Но сначала еще одно дело. Увидев, что в мои сети попался будущий отец народов, я мысленно посоветовался с Михаилом и решил слегка изменить свой первоначальный план. Точнее, Михаил так заинтересовался этим молодым человеком, что счел возможным на пару часов оставить свой пост в Зимнем Дворце.
И вот открывается портал, за которым вместо пылающего жаром полдня Тридесятого царства полутемное помещение Готической библиотеки Зимнего дворца, и оттуда чуть боком влезает всероссийский самодержец Михаил Второй, одетый в мундир генерал-лейтенанта. При его появлении, будто повинуясь мысленной команде (чего на самом деле не было), будто подброшенные пружинами, вскакивают господа нефтепромышленники (за исключением господина Фейгля), а за ними нехотя поднимаются со стульев революционеры. Одновременно в струнку вытягиваются присутствующие тут же русские солдаты и офицеры, включая подполковника Бутусова. И лишь мои первопризывные амазонки остаются стоять вольно, бросая на Михаила заинтересованные взгляды. Замуж они, за редким исключением, не выходят, но совсем не прочь, покувыркавшись с приятным им мужчиной из Верхних миров, родить от него хорошую дочь. Михаил полностью соответствует их идеалам подходящего мужчины, и к тому же он не женат, что в их глазах дополнительно увеличивает его привлекательность в качестве потенциального партнера по горизонтальным танцам. Но мои девочки службу знают, и в обстановке, приравненной к боевой, ничего личного с их стороны быть не может, так что даже оценивающие взгляды только искоса.