Юность у меня, земляне, началась тогда, когда Уонис, мой друг и помощник, гид и проводник по силфу или нэру, так хэабры, эти бесстрашные проводники по лесу, называли этот живой организм, взял меня в первозданный силф. Взял он меня не куда-нибудь, а в окрестности аномальной зоны Гиат. Тогда в общей сложности мне исполнилось 36 лет. Я был бодр, резв, силен и обладал всем, чем необходимо, чтобы на уровне справиться с любым вызовом. Также, не скрою, я просто-таки жаждал приключений, а еще больше возможности проявить себя в трудных ситуациях, чтобы показать себе и другим, что я многое могу. Мне даже и в голову не пришло, что Уонис, беря меня и Надэна в опасное путешествие по силфу к границам аномальной зоны, не только нарушал все мыслимые и немыслимые правила, но и намеренно подставлялся.
Мир, который открывался передо мной, когда я из школы Ношрад попал в слегка окультуренный силф близ поселения Миар, возле которого располагался школьный лагерь, поразил меня, что называется, на все даже не сто, а двести. Я никогда не видел раньше, кроме картинок и изображений, всего богатства силфа. Все изображения, даже самые яркие и сочные, меркнут, когда ты находишься в объятиях этого зеленого и вечно живущего организма. Ты в силфедаже не маленькая букашка. Само понятие цивилизации пропадает, как только тебя проглатывает силф, когда ты подключаешься к сети его растений и животных. Об этом можно сказать, но это нельзя отобразить даже на несколько процентов из ста. Даже в зрелые годы, когда ты многое прошел и, казалось, избавился от притяжения силфа, ты все равно, попадая в его объятия, прельщаешься ими, несмотря на то, что силф не прощает ошибок, готовя тебе сюрпризы один за другим.
Школа Тааф, где я обучался с возраста шестнадцати лет, была для меня, как я уже говорил, наилучшим местом как для того, чтобы я многое для себя понял и уразумел. В ней первые двенадцать лет проходило мое становление. Здесь я познакомился с некоторыми своими друзьями, пронеся нашу дружбу через всю жизнь, до момента, когда мои друзья не уходили из жизни. Увы, в данный момент в живых остался только я. Мои ноги пока еще топчут планетарную твердь Родиная. Друзей же уже нет. Ты понимаешь только после их ухода, что есть для тебя наиценнейшее. Остальное меркнет, когда не с кем поговорить или поделиться мыслями. Другое дело, что есть дела, что появляются новые друзья, но все-таки это немного не то. Родство по взглядам на жизнь и по мировоззрению трудно переоценить, несмотря на разногласия и расхождения, поскольку нет одинаковых по взглядам на мир и на жизнь, на базовые ценности родинайцев, тиаронцев или других жителей содружества.
Мой отец, Эноурай, не ошибся, когда отправил меня с Родиная на Тиарон в школу Тааф, где главным учителем и по совместительству директором, как будет принято говорить у вас в будущем, был его друг и учитель Арисагой или Арис. Именно он с женой Агласией прибыл на Родинай, чтобы побеседовать с отцом и заодно взять меня к себе. Я не знал тогда, что и отец, и Арисагой выполняли во многом волю предыдущих воплощений моего духа, которые были их учителями и наставниками. Эчикад, учеником которого был Роу, все сделал для того, чтобы я включился в игру, продолжив его дело, но на новом этапе и так, как следует в сложившихся обстоятельствах. И это был на самом деле единственный правильный ход, позволявший и Эчикаду, и Роу, и мне, как продолжению Эчикада, не попасть под раздачу с самого начала и не завершить досрочно воплощение с еще более худшими шансами для последующих воплощений моего духа.
В отношении меня было сделано исключение. Я попал в серьезную переделку уже в детстве. С другой стороны, как я вижу сейчас, это был наиболее благоприятный вариант для меня, естественно, в случае, если я выпутывался бы из передряги, в которую попал. Я ведь, когда Уонис вел группу к зоне Гиат, даже не предполагал, что ради меня будет применено на Тиароне пространственно-временное оружие, что специально внедренная в пространство и время среда нанесет удар в месте аномальной зоны или Тиййи.
Мы, как считали, по крайней мере, я, были серьезно защищены в специальном сооружении. Я называю его рэтвар. Это строение, будучи одновременно трансформирующимся организмом, чем-то напоминающим сильно вытянутое яйцо, стояло в первозданном силфе на одной из полян. В рэтваре можно было надежно укрыться от любых аномалий, но не от спонтанного всплеска энергий в Тиййи, который прошел и разрубил, рассек и раздвинул в месте нанесения удара все полевые структуры, все тела и оболочки Тиарона.
Удар стихии в пространстве и времени, в природной среде был настолько силен, что девственный силф был выжжен на протяжении сотен латов (один лат примерно равен трем километрам). Тиййя в результате пространственно-временного удара расширила занимаемые ею пространства в природной среде, а через воронку между временами, сформировавшуюся во времени, из нашего мира глубоко в прошлое было забрано все, что только имело ценность.
В первую очередь были забраны жизненные энергии силфа и всех его обитателей в районе аномалии. Тиарон тогда получил на своем теле незаживающую рану. Понадобятся даже не десятилетия, а столетия, чтобы рана зажила, а силф залечил то, что было выжжено на его теле. На Тиароне пространственно-временной удар в Тиййи был за последние три тысячи лет единственным столь мощным, что поставил под вопрос по последствиям саму жизнь на планете, став причиной готовящегося нисходящего скачка.
Именно тогда жизненное поле Тиарона болезненно сжалось и еще больше начало выдавливаться из материи планеты. Увы, мы, могу сказать с полной ответственностью, не смогли на данный момент, несмотря на все принятые меры, полностью устранить последствия применения пространственно-временного оружия. У нас вышло только лишь смягчить удар, на какое-то время замедлить процессы, выдавливающие жизненное поле из материи и обедняющие полноту энергий этого жизненного поля. С другой стороны, это наш максимум. Не будь этого, скорее всего, катаклизмы и войны на Тиароне, равно как и пришествие рас паразитов началось бы раньше. А так почти на пятьдесят тысяч лет был отложен Армагеддон Тиаронского значения, если говорить словами землян и подразумевать под Армагеддоном битву всех против всех.
Я не разделяю силы на плохие или хорошие, поскольку в нашем мире, где все больше правит бал инволюция и ее ведущие представители, которыми являются маги всех мастей, падшие и перешедшие на сторону магов эллосулы и воуты, ставшие атошенамиотступниками от себя самих. Наших противников все больше. Позиции эллосулов постепенно слабеют. На самом деле мы тихо и незаметно внутри предаем себя, становясь все менее разворотистыми, более пассивными и действующими по штампам и шаблонам. Нас все больше читают противники, а наше сознание засыпает, упиваясь призрачной силой, возможностями и способностями, их проявлением, работающим на самом деле против нас. На сколько нас еще хватит, не знает никто. Примерные сроки я назвал, но на самом деле все решают вполне конкретные сознательные действия. Поэтому-то нам так необходимы знающие, думающие и не теряющие себя личности.
Так вот, спрятавшись в рэтваре, в Миар Уонис, глава нашей группы, решил не возвращаться, мы, по сути, отдались на волю стихии. Рэтвар, самой собой, не выдержал удара. Его, как гигантский уиркан (одно из могучих деревьев в силфе), стихия вывернула с корнем и начала попросту крошить на куски. Мы были захвачены пространственно-временной средой, внедренной в аномальную зону, и уволочены ею в прошлое через ножку гигантской воронки.
Рэтвар распался, но капсула, находившаяся в его верхних уровнях, благополучно вместе с нами втянулась в воронку и перенеслась на несколько десятков тысяч лет в прошлое Тиарона. Мы бы оказались прямо в руках у наших врагов, которые и затеяли этот удар с целью нас заполучить, если бы не ряд «но», о которых скажу ниже. В общем, туда, где нас ждали с распростертыми объятиями, мы не попали. Нас выбросило где-то в переменном пространстве и времени, рожденном наложением сразу нескольких времен. И тут начали происходить события, которые, честно говоря, совсем на тот момент не укладывались в моей голове.
Я даже и не догадывался, что два члена нашей экспедиции, внедренные в нее по заданию Тирна, начальника службы безопасности Миара и целого округа, оказывается, работали не только на него, а еще больше на наших врагов. Они были агентами ниров, сброда авантюристов, контрабандистов и представителей самых разных рас, по большей части паразитов, которые делали все для того, чтобы захватить в пространственно-временном объеме Тиарона как можно больше места. Паразитам нужна пища в виде тиаронцев, природы, чтобы поставить себе на служение ее ресурс. На меньшее ниры были не согласны. Так что торговля оружием, похищение представителей самых разных рас, гэтчинг, незаконное клонирование животных объектов и прямоходящих существ, далеко не полный список всего, чем данные индивиды занимались. Что было хуже всего, что сообществом ниров руководили атошены, падшие эллосулы, перешедшие на сторону наших врагов. Да, себя бывших они потеряли, но с упорством обреченных делали все для того, чтобы осложнить нашу жизнь.
Уонис благодаря чутью вместе с хэабрами разобрался с Натоем и Хирном, но на них дело не закончилось. Дело в том, что еще два специалиста из Службы Времени Таоран также оказались агентами, но другой группы лиц. И им также заказали меня с Надэном. Разобрались и с ними, но на этом наши приключения не закончились, когда мы оказались в прошлом. Леодул, один из лучших врачевателей и лекарей, их мы еще называли аценами, был не Леодулом. Вместо него с изменённым лицом присутствовал, посланный нам на помощь мастер Роу, ученик Эчикада. Именно Роу после всех разборок стал нашим проводником, когда мы, оставив в капсуле четырех пленных в анабиозном состоянии, устремились судьбе навстречу в новых для себя местах. Роу знал, куда идти, поскольку у него было в этих местах пристанище, куда мы и направились.
Вот вкратце я и рассказал о том, что предшествовало нашему появлению в незнакомых для себя местах под руководством Роу, который после всех выяснений и разоблачений совсем не перестал казаться Уонису, как главе нашей экспедиции, как и остальным хэабрам, очень даже подозрительным лицом. Уон, во всяком случае, был готов применить силу в любой момент и даже лишить Роу жизни. Правда, ситуация, как вы сами увидите ниже, всякий раз складывалась так, что Уон временил и оставлял окончательное выяснение отношений на более поздний срок. Его можно было понять. Он в отличие от Роу, который был в здешних местах в прошлом проводником, их не знал. А раз так, то мы попросту рано или поздно стали бы легкой добычей для наших врагов, которые в тот момент нас уже разыскивали. Они точно знали, что мы опустились в прошлое, но нирам и другим заинтересованным лицам было неизвестно куда именно мы попали.
Нам в сложившихся обстоятельствах, когда мы вышли из капсулы и спрятали ее вместе с пленниками, ничего не оставалось, как довериться Роу и его жене Нифите. Роу был проводником и на уровне справлялся с ролью хэабра. По крайней мере, у Уониса, да и у других хэабров, которые внимательно за ним наблюдали, вопросов к Роу не возникало. Мы шли в режиме невидимости, общаясь только мысленно. Роу вроде бы и не спешил, но вместе с тем и не медлил. Красота окружающего нас силфа меня уже не столь привлекала. Я слегка подустал во время путешествия, тем более что оно происходило в аномальной зоне. Со слов Роу следовало, что мы вот-вот должны были совершить скачок, перейдя из одной зоны силфа в другую, где время уже бежало по-другому. К тому же на нас давила мысль о том, что нас ищут. В роли загоняемой дичи я еще не был, но чувство безысходности и опаски время от времени пробуждалось во мне, когда я смотрел по сторонам.
Зона Аголь, куда через пятнадцать минут быстрого хода мы прибыли, ничем не отличалась на первый взгляд от тех мест, где мы еще недавно шли, петляя по силфу, разве что растительности стало меньше, а под ногами у нас вместо мягкого грунта оказалась скальная каменистая порода. Тем не менее, растительность не сдавалась. Она делала все для того, чтобы не потерять возможность для своего роста. Кусты, а также травные пучки, которые Роу называл энами, еле заметно, как крабы по песку, занимали лучшие места, где грунт был еще способен для того, чтобы в него можно было внедрить тонкий корешок и, впитав в себя влагу и питательную среду, удержаться на поверхности. Силф остался внизу. Подъем был вроде и не крутой, но я устал, пройдя в быстром темпе еще полчаса. Роу шел быстро, как будто плывя по поверхности. Видно было, что он привык и обладает всем необходимым для такого хода.
Я все никак не мог понять, как опытный Уонис, подбирая в состав группы тиаронцев, не раскусил Леодула. Хотя, как он мог его раскусить? Леодул был одним из лучших аценов (искусных лекарей). Если честно, то самым лучшим. Вместе с Тией они по праву были ведущей парой. Их не раз приглашали в более презентабельное место, чем Миар, затерянный в силфе, но всякий раз Леодул и Тия отказывались. Только теперь я понял причину того, почему ацены под предлогом занятости и оказания неотложной помощи, присмотра за пациентами, которых в Миаре всегда хватало, не соглашались на переход в тот же Дан-Жин или То-Нар, считавшимися, если не столицами, то привилегированными местами для проживания с комфортабельными условиями.
Что, в сущности, я знал о Леодуле и Тии? Ничего, кроме того, что они были на хорошем счету и считались лучшими специалистами в оказании неотложной помощи в условиях силфа. Специализировались Леодул и Тия на врачевании различного рода психофизических заболеваний, отлично разбирались в препаратах, применяемых в связи с многочисленными и самыми разнообразными инфекциями, вирусами, отравлениями, недомоганиями, другими отклонениями, возникающими в данной местности.
И Леодул, и Тия видели тебя насквозь без всяких вспомогательных средств. Они без труда воспроизводили работу любого органа, образуя в воздухе перед пациентом его объемное изображение, показывая ему, в чем проблема. Уонис, как оказалось потом, серьезно повздорил с Моумархомглавным врачом Миара, который не хотел отпускать Леодула и Тию с ним, ссылаясь на участившиеся случаи недомогания и сразу нескольких пациентов, за которыми, по его видению, Леодулу и Тии необходимо было периодически наблюдать.
Уонис, нрав которого знали все в Миаре, по началу в конфронтацию не вступал, но, когда Моумарх окончательно предложил ему другую пару, все-таки немного вышел из себя и высказал кое-что из того, что Моумарху явно не понравилось. Разойдясь, Уонис вменил Моумарху самому смотреть за пациентами, у которых, как он говорил, на коже лишь еле заметное покраснение, а ему для серьезной работы дать возможность привлечь Леодула и Тию, как лучших специалистов в своем деле.
«Я бы вообще с такими проблемами к врачам не обращался бы, сам бы покраснение или раздражение чем нужно обработал и не морочил бы никому голову», заявил Уонис, доказывая свою правоту. Моумарх, поразмыслив, все же отпустил Леодула и Тию. К тому же в частной беседе с Моумархом Леодул сказал, что ему будет интересно поучаствовать в экспедиции, которая пойдет в Тиййю. Как всякий преданный своей профессии ацен, Леодул был немного чудаковат и странен, но, как оказалось, он всего лишь умело играл добровольно взятую на себя роль. Роу был специалистом широкого профиля. Врачевателем он стал давно, еще в прошлом, когда обучался у одного из эллосулов. Врачевать и создавать новые препараты, изучая их действие, Роу любил и многого достиг в профессии.
Никто и не догадывался, что за немного сутуловатым и слегка неуклюжим тиаронцем на самом деле скрывается один из ведущих эллосулов, который вдоль и поперек исходил пространство и время не только Тиарона, но и других планет, побывав в их прошлом и настоящем. Но Тиарон Роу, как оказалось позже, любил больше других планетарных тел. Он питал слабость к пребыванию на этой планете. Несбыточной мечтой Роу, как оказалось впоследствии, было иметь свой дом где-то в прошлом и, уйдя от забот и постоянных стычек и развязываний сложных хитросплетений планов и схем его врагов, тихо пожить с десяток лет перед уходом, когда физическое тело уже не в тех кондициях, чтобы его активно эксплуатировать и нагружать.
Забегая наперед, скажу, что данная мечта так и не реализовалась. С тем уровнем проблем и врагов, которых за долгую жизнь заимел Роу, а жил он уже более одиннадцати тысяч лет, подобное времяпрепровождение было невозможным уже только потому, что Роу много знал и представлял немалую опасность для ниров, мармуков, представителей незаконных рас, число которых постоянно увеличивалось.
В отличие от Роу Моумарх был адоганийцем, которому Тиарон стал вторым домом. Он уже более семидесяти лет жил на новом месте и домой его не тянуло. В Леодуле, когда тот пришел по назначению в Миар, Моумарх увидел родственную душу и единомышленника уже после двух лет совместной работы. Что особенно радовало его, так это отношение Роу к своей работе. Нельзя сказать, что Роу был безотказным, но когда его о чем-то просили, и требовалось где-то поработать сверхнормы, Роу редко отказывал.
Что еще объединяло аценов, так это их любовь к силфу и к путешествиям в нем. Тиарон, чем дальше шло время, тем все более притягивал к себе Моумарха. Природная среда Тиарона, песни гаонов, их обряды, местная элита, эллосулы, отношение тиаронцев к природе и к планете все больше привлекало адоганийца. Пришло время и Моумарх начал слышать песню силфа, после чего и решил свою последующую жизнь связать с Тиароном. Здесь от Нарфии у него родились дети, и врач был вполне доволен и счастлив положением. Он ничего не хотел менять, поскольку имел на месте все, что ему необходимо, и даже больше. В Миаре он, ацены Иун и Леодул составляли достойное трио, иногда подменяли друг друга, хотя имели каждый свой фронт работы и обязанностей. И надо сказать, что многие начинающие специалисты своего дела считали за честь и необходимость какое-то время поработать под руководством таких ценных специалистов.