Петр сразу же организовал погоню. Однако толку она не принесла. Эти работнички укрылись в лесу, где, как позже выяснилось, у них имелась ухоронка. Лошадей там не было. Да и не могло быть. А маленькая лодочка имелась. На ней они и ушли в ночь по реке.
Ты опросил тех, кто с ним жил и трудился? выслушав слова Петра, поинтересовалась Марфа.
Нет.
Опроси. Я хочу знать, подговаривали ли они их к чему-то. Да и вообщевдруг они о чем-то проговаривались
[1] Продукты питанияэто известный курьез. Продукция питанияэто то, что получается в результате питанияпродукция процесса. То есть, моча и фекалии. Однако этот оборот вошел в устойчивое употребление совсем в другом смысле.
Глава 4
1555 год, 15 октября, вотчина Андрея на реке Шат
Плотник Игнат зашел к Марфе и поклонился:
Госпожа.
Я рада, что ты не стал медлить и пришел сразу же. Присаживайся. махнула она рукой на стул.
Что-то случилось? подавшись вперед, спросил он. Я слышал, что вы искали Федьку с его подельниками, которые дурные слова болтали. Надеюсь
А что ты переживаешь? Или есть в чем сознаться?
Нет, госпожа! Что ты! замахал он руками. Сам бы стервецам головы поотрывал. Их пригрели, накормили, крышу над головой дали, а они вот чего болтать вздумали! Но я их к себе хотел перетащить. Приметилтолковые в работе. Сама же знаешьмне людей недостает. Многие видели, как я с ними много раз разговаривал. Вот и подумал, что они или кто иной мог меня оговорить.
А они тебе гадостей не болтали?
Нет, госпожа.
Настороженность?
Да. Ее они проявляли. Но я думал, что они ждут подвоха. Мало ли зачем я их зовут?
Ясно, кивнула Марфа. Ты если еще такое заметишьдай знать. Враги моего супруга подсылают своих людей, чтобы они портили жизнь и мне, и вамего верным слугам. И своим скажи глядеть в оба. Ты ведь доволен своей жизнь и судьбой?
О да, госпожа! Я и мечтать о таком не мог! Если бы твой супруг не пригрел меня, то я не пережил бы зимы. Кому нужен одноногий плотник в летах? искренне и даже несколько горячечно произнес Игнат, руководящий плотницкой мастерской вотчины.
Всем ли довольны твои люди?
Всем, госпожа.
Тогда сам смотри и их предупреди. Разбойники будут пытаться лишить нас этого дома, сытости и покоя.
Уж будьте увереныскажу.
Хорошо. Но я позвала тебя не для этого.
Я тебя внимательно слушаю, охотно кивнул Игнат, довольный, что неприятная тема отложена в сторону. И подался вперед, пожирая глазами Марфу. В хорошем смысле пожирая. Хамства и уж тем более каких-то пошлостей сексуального контекста по отношению к молодой женщине никто себе не позволял. И он среди прочих. История о том, как эта хрупкая девица расправилась с татями гуляла среди обитателей вотчины. Обрастая легендами и совершенно немыслимыми деталями. Так что ее побаивались и лишнего себе не позволяли даже в игривой форме. Тем более, что прекрасно понимали КТО ее муж и что будет, если он в серьез расстроится
Молодая графиня пригласила плотника первым. И, признаться, даже с ним не сильно понимала с чего начинать и как вообще строить разговор. Даже несмотря на то, что ничего экзотического Игнату поручать не требовалось. Слишком много мыслей, пляшущих в ее голове мешали сосредоточится
Все дело в том, что пару дней назад к ней прибыл новый гонец. Доверенный человек мужа с отрядом сопровождения. И привез не только большое письмо, но и целый пакет различных бумаг, включая план работ, который необходимо было выполнить в вотчине.
Надозначит надо.
Хотя, конечно, женщину задуманный размах мужа немало смущал. Ведь полным ходом все еще шло строительство крепости. И за год-другой его не завершить.
Понятно, что к осени 1555 года стены уже вымахали до пяти метров. Однако до плановых высот им было пока далеко. Да и крепостьэто не только стены. Тот же портальный узел с двумя подъемными решетками, парой ворот, подъемным мостом и барбаканом чего стоит? А внутренние постройки? А дальнейшее укрепление рва и сооружения водоотводных путей? А перестройка цитадели? Делвагон, года на три-четыре интенсивных работ. И этоне говоря о работах в самой вотчине. Например, в перспективном плане имелось передовое укрепление на реке, защищающее мост через реку. И мост, кстати, Андрей хотел перестроить в камне. И причал. И дорогу от причала до крепости и моста
Теперь же он присылал еще план работ. Новых.
Как их делать? Когда? Какими силами?
Марфа просто схватилась за голову и, наверное, полчаса просидела в ступоре после прочтения того письма. У нее имелись деньги, продовольствие и относительное спокойствие. Однако ей катастрофически не хватало людей. И откуда их брать, она не понимала. Приток какой-то шел, но совершенно ничтожный.
Безумие какое-то тихо пробормотала она, когда убедилась, что никто за ней не наблюдает.
Впрочем, несмотря на раздражение и растерянность, она все же, выждав пару дней и все обдумав, взялась за дела. Решив, что муж не сильно расстроится, если она не справится, но вот если делать не станет вовсе, то точно разозлится.
Среди прочего муж требовал весной ставить цеха для ковровой и ткацкой мануфактур. А пока, за зиму, подготовить для них все необходимое. Станки там и прочее. Почти все из этого оборудования было либо деревянным, либо преимущественно деревянным. Поэтому то она Игната и пригласила. Плотник как-никак.
Андрею очень хотелось сразу начать использовать нормальные станки. Желательно с приводом от водяного колеса или еще какого-то двигателя. Однако выше головы он в текущей ситуации прыгнуть не мог. Ибо знал возможности своих людей. И покамест был вынужден ограничиться самыми простыми станками и оснастками, привычными для местности и эпохи. Может быть это и было глупо. Но по его подсчетам даже правильно организованные имеющиеся ресурсы позволяли провести настоящий прорыв
Я понял тебя, госпожа, произнес Игнат, немало загрузившись, после того, как Марфа закончила перечислять сколько и чего нужно ему изготовить для этих мануфактур.
Он уже привык к тому, что Андрей требовал от него большие партии максимально одинаковых вещей. Плотник не понимал, откуда у молодого воеводы такая страсть. Однако выполнял его капризы. Обычно тот заказывал либо древки для стрел, либо клееные копья, либо щиты, либо еще что-то. Но все технически простые вещи. Сейчас же потребовал станки пусть и очень простые. Но такие, что как братья-близнецы. Один в один. Та еще задачка
Сделаешь?
А куда деваться? почесал затылок Игнат.
Следом будут и другие заказы.
Ох покачал он головой, тяжело вздохнув. С этим бы справиться. Сама же видишь, госпожа, дело непростое. Да и другими делами я загружен изрядно.
Смотри, произнес новоиспеченная графиня и протянула плотнику листок бумаги.
Что сие?
Домик для пчел.
Чего?! ошалело переспросил плотник.
Улей или домик для пчел. Мой супруг узнал, что в землях магометан люди не бегают за пчелами, да не разоряют их гнезда, подобно нашим бортникам. Они ставят им домики и подселяют туда семьи пчелиные. Те там и живут. Как гуси или козы.
Ну протянул Игнат.
Понятно ли тебе, что нарисовал мой супруг?
Он все очень понятно нарисовал.
Сделаешь?
Боже! Когда? с нескрываемой жалостью в голосе взмолился он. Когда мне это делать? Госпожа, ты уверена, что мне нужно делать эту шалость?
Почему же шалость? выгнула бровь Марфа. И да, я уверена
На листке, что она протянула плотнику, был улей Прокоповича[1]. Самый первый примитивный рамочный улей, изобретенный в 1813 году. Он не требовал ничего сверхъестественного. Ни проволоки, ни печатных восковых заготовок сот, ничего. По сути этот улей представлял собой ящик с откидной крышкой и низкими, широкими деревянными рамками, на которых пчелы сами формировали соты. Ясное делоне аккуратные и бесформенные, но вполне подходящие для модульного извлечения.
Никаких особенных сложностей такой улей для Игната и его людей не представлял. Да, изделие непростое, но грубоватое, и лишенное всяких тонких или точно подогнанных деталей. Вопрос был только в том, кто и когда его станет делать. А ведь Андрей хотел к весне иметь пару десятков таких ульев, обещая прислать в вотчину бортников для ловли пчелиных семей и присмотром за ними.
Людей не хватало.
Просто не хватало.
Ведь заказ на изготовление двуколок для сотенного обоза, колес, щитов, пик, заготовок для стрел и так далее никто с Игната не снимал.
Не могу.
Можешь.
Мои люди и так не продыхая трудятся. От рассвета до заката. Света белого не видят.
Но им ведь за это исправно платят. И кормят. И обогревают.
Все так, госпожа. Но когда им делать новые вещи, если они и те, что господин заказал не успевают сделать? Я к тем дурням и присматривался потому. У меня просто некому работать.
Хорошо, чуть помедлив, ответила Марфа, давай сделаем так. Ты сегодня все пересчитай и хорошенько подумай. А завтра приходи снова. И я укажу, что именно можно покамест не делать.
А господин мне за это голову не оторвет?
Не оторвет. Ибо дела с ульем и станками действительно очень важны. Да и мое сие распоряжение будет. Так что с тебя никакого спроса.
Ну разве что так
Игнат ушел. Илья пришел. И снова трудный разговор. А потом еще один человек, и еще, и еще. И все требовались люди, а точнее рабочие руки.
Поэтому, завершив тяжелую цепочку бесед, Марфа засела за ответное письмо супругу. В котором доносила ему важнейшие сведения о том, что он «охренел в корень», «потерял связь с реальностью» и то, что для любых работ требуются люди, их выполняющие. И было бы очень неплохо, если бы он такой из себя умный, вместе с грандиозными планами, присылал вместе со своими указаниями еще и тех, кто трудится станет над их исполнением.
Без мата и явного хамства, но очень едкое и язвительное письмо получилось. В первую очередь из-за того, что супруга точно и детально описывала в нем, сколько у нее людей, их распределение по подразделениям и нагрузку, которая ложится на их плечи.
Дописала.
И отправила незамедлительно с людьми мужа, которые по ее просьбе дожидались ответа. Впрочем, без сильной надежды на успех. Она прекрасно понимала демографическую обстановку в Туле и ситуацию на рынке труда.
Людей в Туле и так-то было небогато, а после 1552 года их вообще стало шаром покати. Слишком уж сильно порезвились татары. Потихоньку, конечно, шло восстановление демографии. Но именно что потихоньку. И найти две-три сотни человек, без которых не обойтись, было тупо не где. А этоминимум. Так-то, конечно, людей требовалось больше
Ну что ты переживаешь? успокаивала ее жена кузнеца. Супруг твой не дурак. За что ему тебя ругать?
Государь с него спросит, ежели не справится.
Разве?
Он написалдело Государство! назидательно подняла Марфа указательный палец. Если бы это не было важно, то он так бы не писал.
Разве Государь не ведает, что у супруга твоего людей для таких дел нет? удивилась женщина.
Разве это заботы Государя? горько усмехнулась Марфа.
Супруга кузнеца промолчала, но нахмурилась. Ей очень не понравился ответ. Так как ума хватило сообразитьесли что-то пойдет не такспросят с их благодетелей. А там и до них доберутся. Разгонят. А оно им надо? В кой-то веке живут сытно и спокойно, без излишних нервов и унижений. При делах, при деньгах и уважении. Терять все это ей не хотелось совершенно.
Ушла.
Марфа же проводила свою подружку улыбкой. Она специально нагнетала и утрировала ситуацию. Так, чтобы эта болтушка донесла окружающимнужно стараться. Очень стараться. Ибо леность и нерадение сейчас может сломать им их маленький и уютный мирок. Не в таких словах, конечно, однако с подобной сутью.
***
Ивашка сын Настасьи, бобыль и безотцовщина, поеживаясь от свежего октябрьского ветерка, вылез на причал у вотчины тульского воеводы. Ему было от рождения лет пятнадцать, наверное, во всяком случае, он не знал это наверняка. Да чего уж там? Он даже до пятнадцати сосчитать не мог.
Но паренька это мало заботило и печалило.
Как известносамые счастливые людиэто идиоты. Они просто не в курсе своих проблем. Оттого и настроение им ничто не портит. Однако в затылок им дышат те особи homo sapiens, которые отличаются минимальным уровнем образования и кругозора. Все познается в сравнении. Если ты всю жизнь сидишь в дерьме и голодаешь, и не знаешь, что можно иначе, то это тебя вряд ли удручает. Вот и Ивашка не грустил, хотя ел последний раз вчера, да и тоне обильно.
Паренек повел носом и с точностью определил место, откуда несло чем-то съедобным. Туда и направился. Как оказалоськ кухне, где готовили обед для обитателей вотчины.
Ты еще кто такой? спросил, не допуская Ивашку слишком близко, один из местных.
Работник хоть куда, приосанившись, заявил парень и предательски заурчал животом.
Работник? усмехнулся собеседник, оглядывая дохлого парня. И что ты умеешь?
Да все что скажут делать, то и умею, ответил Ивашка и скосился в сторону больших котлов, откуда доносились удивительно приятные запахи.
Что я скажу, то и сделаешь?
Сделаю.
Тогда иди отсюда по добру по здорову.
А чего это?
Кто ты такойя не ведаю. А к котлам кого попало не пускают.
Так мне бы работу какую. Я все могу. Все делать буду.
Собеседник смерил этого «бухенвальдского крепыша» сомневающимся взглядом. Немного подумал. Осмотрелся. И крикнул:
Эй! Сидорка!
Чаво? отозвался проходивший мимо паренек. Невысокий, но коренастый и видноотъевшийся.
Подь сюды.
Дело какое? А то с меня Игнат шкуру снимет, если увидит, что я тут лясы точу попусту.
Бери этого, да и иди к Игнату.
Зачем?
Вам же работники нужны.
Работники. А этот доходяга чем нам поможет? Он такой сухой, что с бревном или веткой какой можно перепутать. На кой бес он Игнату?
Ты отведи. Отведи. Скажи, что я прислал.
Ну если ты прислал, нехотя пробурчал этот Сидорка. Тяжело вздохнул. Смерил еще раз Ивашку взглядом. Сплюнул с явным раздражением. И пошел, сменив траекторию изначального движения.
Ступай, подпихнув в плечо Ивашку, произнес этот «местный».
Пареньку второго приглашения не требовалось. Он сглотнул слюну, обильно выступившую из-за аппетитных ароматов, побежал за Сидоркой. Тот даже не обернулся. Видно оценивал этого работника крайне низко.
Ты не серчай, затараторил Ивашка. Я все делать буду. Все смогу. Вот увидишь.
Оно и видно, пробурчал Сидорка. Все бы делалне голодал.
Татары, тихо произнес паренек.
Сидорка остановился. Еще раз окинул его взглядом. Чуть помедлил. Подумал. И что-то для себя решив, произнес:
Не отставай. Ежели я или кто из наших узнает, что шалишьголову оторвем.
Тык я со всем старанием.
Делом докажешь. Хозяин наш сказываетсловаэто просто слова. Истинная молитваона делом.
Произнес и пошел дальше.
А как у вас тут? Кормят добре?
Не жалуюсь.
Обижают?
Токмо за дело.
А когда покормят?
Ты еще и палец о палец не ударил. Куда спешишь?
В этот момент живот Ивашки вновь предательски заурчал, причем очень громко. Сидорка не оборачиваясь хмыкнул и добавил:
Покормят. Коли Игнат решит тебя взять, то со всеми и пойдешь на трапезу.
К тем котлам?
Нет. Там кухня. Туда чужим нельзя. Петр еще по-доброму с тобой обошелся. Мог и в шею прогнать, и в зубы дать. Там еду готовят. Потом в трапезную несут, и мы все по распорядку ходим туда на прием пищи.
А что же, сами не готовите?
Зачем? Мы своим делом занимаемся. Поварасвоим. Если плотник будет еще и с варевом играться, то что он успеет?
Ивашка шел следом за Сидоркой и засыпал того тысячей вопросов. Словно ребенок малый отца. А тот отвечал. Поначалу неохотно. Но потихоньку втягивался. Ему понравилось рассказывать о том, как в вотчине живут. Тем более перед слушателем, который вон как рот разевал да всему радовался и живо интересовался даже, казалось бы, малозначительными вещами.
[1] Пчелы были одомашнены человеком 23 тысяч лет до н. э. И содержались в неразборных ульях самого разного толкаглиняные кувшины, колоды и так далее. На западе Евразии такое пчеловодство практиковалось только в зоне Средиземноморской цивилизации, да и то ограничено. Остальная Европа и особенно ее восток практиковало бортничествосбор меда диких пчел. Первый в мире разборный улей был изобретен в 1789 году был книжный улей швейцарца Гюбера. Первый в мире рамочный улей был изобретен П.И. Прокоповичем, открыв по сути веху современного пчеловодства, выведя его на качественно новый уровень.