В идеале-то, конечно, Андрей с огромным удовольствием сел бы у себя в вотчине и занялся бы хозяйственными делами. Выставляя на службу должное количество всадников и не выезжая самостоятельно под предлогом плохого самочувствия. Лет десять-пятнадцать такой жизни и его из вотчины уже будет не сковырнуть. Никому и никак.
Но, увы, никто бы ему такого не позволил.
Поэтому ему, волей-неволей нужно было потихоньку втягиваться в большую политику. Вопрос только как это сделать?
Навязываться Захарьиным он не желал. Те хоть и не чурались общения, но держали дистанцию. Видимо не спешили и ждали развития событий. Их положение было хоть и сильным, но шатким. Из-за чего они опасались ввязываться в рисковые предприятия.
Единственным человеком из столицы, с которым у Андрея сложились рабочие, теплые отношения, оказался Иван Шереметьев. Но он был всего лишь боярином. Влиятельным, но боярином. Чего совершенно не хватало.
А в той «банке с пауками» имелись ТАКИЕ хищники, что даже многоопытный Царь опасался с ними связываться. И парню рано или поздно придется иметь с ними дело. И самому лязгать челюстью достаточно громко и опасно, дабы даже мысли сожрать его у них не возникало. А для этого требовались союзники. Осталось придуматькак их найти.
Но это отдаленный пласт забот. До него можно банально не дожить, потому что, по мнению Андрея, Царь назначил его воеводой для того, чтобы потихоньку начать отрывать от земли. Сначала сдернул с вотчины, видимо осознав к чему там все идет. Потом в качестве награды переведет куда-нибудь подальше. С повышением, само собой. Но разрывая установившуюся крепкую связь молодого воеводы с обитателями Тулы. Что будет дальше? Бог весть. Но однозначно парню придется не сладко, крутясь на чужбине в серьезной партии и без своих людей
Андрей понимал всю мрачность и опасность сложившейся обстановки. Поэтому старательно работал. Много. С головой и душой уходя в дела. Чтобы не только поручения Государя выполнить, но и себя не забыть. Пока есть время на это. Из-за чего потерял бдительность, слишком погрузившись в дела
Итакцерковь.
Андрей, будучи воеводой города, вошел в нее и стал на самое почетное местоподле ворот, ведущих в алтарь. Настолько близко, насколько вообще ритуальная часть позволяла приблизиться.
Его окружили старшины полковые и наиболее влиятельные люди города. Дальше встал люд попроще. Обычные же обыватели в церковь даже не вошлиона их попросту не вмещала из-за своих скромных размеров.
Началась литургия.
Долгая служба. Которая и в XXI веке велась часа два по, как говорят, сокращенному «сценарию». Здесь же это все шло долго и совершенно не интересно для Андрея. Поэтому он погрузился в свои мысли и механически крестился, когда это делали все вокруг.
Неизвестный вошел в церковь спокойной и уверенно. Слишком уверенно для простого человека. Но его никто не знал. Однако этот человек не тушевался и все вокруг думали, что делает, значит имеет право. Тем более, что одет он был прилично. Можно даже сказатьбогато. Поэтому мужчина смог достаточно спокойно достигнуть той части церкви, где стоял Андрей.
Куда прешь?! прошипел Данила, дядя Марфы.
Важное дело, чуть скривившись ответил этот незнакомец и двинулся ближе к Андрею.
Спиридон, что стоял рядом, услышал эти слова. Однако уточнить не успелсобытия начали развиваться слишком быстро.
Незнакомец выхватил из одежды кинжал и ударил им Андрея.
Снизу-вверх. Стараясь вонзить его под ребра.
Однако стоящий рядом Кондрат успел среагировать и толкнул нападающего. Из-за чего кинжал лишь чиркнул воеводу по ребрам.
Но нападающий не растерялся.
Он отмахнулся, зарядив Даниле по лицу локтем. И попытался ударить Андрея кинжалом уже сверху-вниз, метя в основание шеи.
Но и этот удар не удался.
Воевода начал разворачиваться и чуть уклонился. Из-за чего кинжал вонзился ему в плечо, пронзив мягкие ткани вдоль кости.
Нападающий попытался выдернуть свое оружие и ударить еще раз. Но не удалось. Не успел. На него навалились окружающие.
Ты сдохнешь тварь! прорычал этот незнакомец. Сдохнешь!
Андрей медленно развернулся, пошатываясь. И извлек кинжал из своего левого плеча.
При этом на его лице не дрогнул ни один мускул.
Снова шоковое состояние. И снова контроль над телом ослаб. Однако и болевые ощущения тоже отошли в сторону, став достаточно эфемерными и глухими.
Этот кинжал освящен в Иерусалиме! И рана, нанесенная им, отправит тебя прямиком в Ад!
Посеребрен. тихим голосом констатировал Андрей. Глупо
Скоро ты сдохнешь! воскликнул этот незнакомец.
Печет рану, констатировал Андрей. И принюхался к кинжалу. Яд? Подлый поступок.
Это не яд! Рану печет от того, что кинжал освящен.
Серьезно? еще раз принюхался к кинжалу Андрей. А почему пахнет ядом черного скорпиона? Кинжал, я полагаю, освещали в нем?
Молодой воевода импровизировал. Он не знал, какой именно яд использовали. Однако и оставлять просто так россказни о действии на него освященного оружия не стал.
Это не яд!
Яд. А тыглупый дурачок, которого провели.
Андрей шагнул в сторону и пошатнулся.
Печь руку начинало сильнее. И сознание начало уплывать все отчетливее.
Как тебе помочь? спросил Кондрат.
Мне нужен покой. И рану перевязать нужно, чтобы крови много не потерял. тихо прошептал Андрей.
И медленно пошел вперед, через толпу расступающихся людей.
Проклятое умертвие! выкрикнул нападающий и захрипел от полученного удара. Соратники Андрея в этот раз решили не давать ему слова.
Парень же остановился. Развернулся. И тихо спросил:
Зачем вы покрыли кинжал серебром?
Чтобы ты сдох!
Это понятно. Но ведь это не логично. За кого вы меня приняли? Серебро ведь действует только на ликанов и масанов. Для остальных серебро не опаснее железа.
Тишина.
Яд, серебро и, если ты не врешь, освящение. Бред. Какой же бред. Явно лукавый нашел слабоумных
В этот момент Андрей покачнулся.
Ты скоро отправишься в Ад!
Мне бы твою уверенность, вяло усмехнулся Андрей.
Уронил кинжал.
И медленно побрел из церкви. Духота становился более вязкой и навязчивой. Поэтому свежий воздух был остро необходим.
Он шел пошатываясь. Но все-таки двигаясь самостоятельно.
Господи Иисусе! воскликнул кто-то на улице.
Вот так, други мои, произнес Андрей, литургия иногда бывает опасна. Происки Лукавого могут настигнуть тебя где угодно.
Что случилось?
Какая-то тварь попыталась убить меня в храме во время службы отправленным оружием.
Сказал.
И снова пошатнулся. В этот раз намного сильнее. Из-за чего окружающие бросились к нему и, подхватив под ручки, поволокли в покои.
Скоро он сдохнет скоро произнес неизвестный с горящим взглядом.
Вяжите его и тащите в поруб! распорядился отец Афанасий.
А если он принял яд? возразил кто-то из толпы. Сдохнет же там в скорости.
А с чего ты взял, что он яд принял? спросил отец Афанасий.
Да что вы телитесь?! Прибить тварь и вся недолга! воскликнул кто-то из стоящих в церкви.
Пытать! Пусть признается во всем!
Незнакомец же внезапно выкрикнул:
Дело и слово Государево!
Проклятье! прорычал Данила.
Все прекрасно понимали, что этот мерзавец пустословит. Что просто тянет время. Однако ключевая фраза была произнесена публично. Она означала, что этому человеку есть что сказать важного по делам, касающимся самого Царя. И говорить он будет только кому-то влиятельному. Особенно учитывая обстоятельстваведь покушение на убийство самого воеводы.
Понятно, что врет. Но тот, кто теперь его тронетокажется в руках своих политических противников. Потом, после допросаего можно будет хоть на ленточки порезать. Живьем. А пока
Крест целуй о том, вышел вперед отец Афанасий.
Незнакомец замялся.
Ну? Крест, говорю, целуй. Сам знаешь, если крестное целование нарушишьто грех великий, ибо Иисусом нашим Христом клянешься.
Священник подошел почти в упор к этому незнакомцу и протянул ему крест. Тот скривился. Несколько секунд помедлил. А потом плюнул в лицо отцу Афанасию.
Расчет был верен.
Выпил этот злодей яд или нет, но смерть ему грозит верная. Вопрос лишь времени, причем не очень большого. А умирать с нарушенным крестным целованием страшно любому верующему человеку. Это ведь верная дорога в ад.
В общемэтого мужчину скрутив потащили из церкви, чтобы допросить со всем пристрастием. Прямо через толпу. Однако, когда его вытащили наружу, оказалось, что тот уже особо и не дергается. Кто-то по пути в этой давке умудрился пырнуть убийцу кинжалом куда-то в ливер пару раз.
Кто тебя нанял? четко и ясно спросил отец Афанасий. Ответь и я отпущу грехи твои.
Иди к черту прохрипел умирающий, мерзко улыбнулся и спустя несколько секунд издох.
И кто это сделал? громогласно спросил Кондрат.
Надо всех осмотреть! также громко произнес Данила.
В этом нет нужды, возразил отец Афанасий, указав на второй кинжал, что валял на полу церкви. И также, как и первый, он имел окровавленный клинок.
Новость о покушении разлетелась по городу в считанные минуты. Беспроводное радио просто. Сарафанное. Однако в церкви, после ухода людей, напряжение не спало:
Что это был за человек? с вызовом спросил купец Агафон, подойдя вплотную к отцу Афанасию.
Кто?
Что у тебя гостил. Кто он? Почему ты его скрывал?
Ты меня подозреваешь?
А кого? В этой церкви Андрея убили! А ты здесь всем заправляешь!
Он еще жив.
Я знаю, что такое яд черного скорпиона. Слышал. Если он выживетбудет чудо.
Значит нам нужно молится всем об этом чуде.
Ты от ответа не уходи. Кто у тебя гостил?
Человек Царьградского патриарха.
И почему ты его не выдал воеводе?
Потому что он его не касался. Он пытался склонить меня к измене патриарху Сильвестру. Я велел ему убираться. И если он этого не сделает, то я донесу на него.
Ты понимаешь, что натворил?! прорычал на него Агафон.
Не смей повышать на меня голос! прошипел отец Афанасий. Я сам за Андрея голову оторву любому!
Ты сначала приютил у себя латинянина-соглядатая. Теперь еще одного врага пригрел на груди. Ты хочешь, чтобы я пошел и все рассказал о том, что это ты причастен к убийству нашего воеводы?
Он жив!
Он отравлен! И с таким ядом не живут! Я слышал про него!
Андрейне простой человек.
У него простое тело.
Что ты хочешь?
Ты ведь с самого начала его невзлюбил. Когда еще не знал, кто он. Почему? Что он тебе сделал?
А то ты его полюбил. Сам же как липку ободрал. Сказывают, что чуть не убил.
Чутьне считается. Жадностьгрех. Но я ее обуздал. А тынет. Как не любил Андрея, так и не любишь. Зло на него таишь и творишь.
Не я ли надысь остановил толпу от волнений?
Это и в твоих интересах!
Что ты от меня хочешь?!
Я хочу, чтобы ты признался и назвал подельников.
А то что? Напишешь Государю на меня донос?
Нет. Я просто выйду сейчас из церкви и сообщу полковым, что убил Андрея твой подельник, которого ты укрываешь. И ты будешь объясняться уже с ними.
Ты дурной? с отчаянием в голосе спросил отец Афанасий. Я последний человек в городе, который желал смерти воеводе. Или ты, дурья твоя голова, думаешь, будто кто-то еще в состоянии достать денег на строительство каменной церкви? Большой каменной церкви! Зачем мне его убивать? ЗАЧЕМ?!
Не знаю, покачал головой Агафон.
Хочешь, я крест поцелую в том, что не причастен к нападению. И не ведаю кто и зачем это сделал. Хочешь?
Агафон покачал головой и отвернулся к алтарю. Перед воротами, ведущими к нему еще не убрали кровь воеводы.
Я не знаю, что и думать, тихо добавил купец. Этот убийца ведь не один был. В церкви находились его подельники. И ониуважаемые люди. Еще и ты с этим
Мы все растеряны, осторожно произнес священник. Главное сейчас не делать резких поступков.
Боишься?
Боюсь, что мы упустим заговорщиков. Они ведь теперь начнут действовать открыто.
Ликаны и масаны, кто это? сменил тему купец. Никогда о них не слышал.
Если бы я знал. Но очевидно, что-то дурное, раз для них серебро губительно.
Агафон молча встал и не прощаясь вышел. Понурый. Афанасий же, бледный как мертвец, проводил его до дверей. И с огромной тревогой смотрел за тем, как тот проходит между помещиков. И молчит. То есть, не обвиняет священника во всех смертных грехах.
А одно слово могло возжечь пожар. Ибо настроения среди помещиков были такие, что они любого бы растерзали, если узнали о причастности этого любого к нападению на их любимого воеводу. Даже те, кому Андрей не сильно нравился, помалкивали
[1] Птицы (класс aves) относятся к группе целурозавров, то есть, формально являются разновидностью динозавров.
Глава 7
1555 год, 7 ноября, Москва
Что там дальше? устало зевнув, спросил Иоанн Васильевич.
Государь, вкрадчиво произнес дьяк, от твоего верного слуги грамотка пришла.
Что за грамотка?
Предупреждает тебя о том, что воевода тульский на тебя хулу возводит.
Опять? Что в этот раз?
Пишет, что Андрей болтает, будто бы ты Государь, не настоящий. Ибо не в силах сам титулы дарить. И Кесарь ромейский в том тебя выше непревзойденно. Да и не Кесарь, а даже простой баронишка ляшский или мадьярский.
А кто прислал сию грамотку?
Князь Белевский[1].
Это где же он услышал, что Андрей болтает? Сидит же безвылазно в своем городишке. Али слухи какие повторяет словно баба базарная?
Того мне не ведомо и в грамотке не писано.
А грамоток то много уже ой много и во всех одно и тоже. Словно кто-то один их где пишет, да от чужого имени рассылает. Чудно.
Так можа и правда болтает? Дыма без огня не бывает. Человек он лихой.
Лихой, но не дурной. Не забывайон в прошлом князь. Правнук Владимира Святого. И не абы какой, а многоопытный. Он правил больше, сколько тебе лет. И не в тиши сидел, а в лихое время престол держал. А посему такое болтать не станет. Ибо не дурак и в делах державных смыслит немало. И в том, что его недруги охотно сие донесут до моих ушей.
Но пишут же почесал затылок дьячок. Неужто брешут?
В этот момент в дверь постучали.
Кто там? спросил Иоанн Васильевич.
Вошел слуга.
Что случилось? нахмурившись поинтересовался Государь.
Срочное известие из Тулы.
Из Тулы? оживился дьяк.
Да. произнес слуга и протянул грамотку Царю. Тот кивнул дьячку и тот ловко ее подхватив, сломал печать и начал читать.
на слугу твоего верного, воеводу тульского в храме Господнем напали и пытались зарезать
В храме?
Да, отец Афанасий пишет, что в храме. Еще он пишет, что кинжал был отравлен. Отчего рану сразу стало жаром томить.
А ныне что? Жив ли?
Грамотка сия пятого дня писана. Времени много утекло.
А ты говоришь, что пишут покачал головой Царь. Не мил он кому-то вот и пишут. А тот князь Белевский, он хм Интересно, где Андрей ему дорогу перешел и в чем?
Дьяк и слуга промолчали. Они заметили, как Государь погрузился в размышления, и не хотели его отвлечь ненароком. Дьяк едва заметно кивнул, дескать, уходи. И слуга тихонько удалился. Его задача заключалась в том, чтобы передать грамотку. Участвовать в разборе значимых государственных бумаг далее ему было неуместно.
Царь же думал о том, кому могло понадобиться изводить Андрея. Где наветом, где прямым убийством. Ведь не такая большая птица. Зачем? Или все-таки большая и он что-то не знает?
***
Тем временем в Туле отец Афанасий стоял у парня над душой.
Сын мой, тебе нужно исповедоваться и причаститься.
Не нужно.
Ты умираешь и должно перед Всевышним представать с легкой душой.
Нет никакого смысла перед смертью исповедоваться и причащаться. Если ты жил как дерьмо, то думаешь, раскаяние перед смертью что-то изменит? Нет. Только усилит твою вину, ибо добавит к ней еще лукавство и трусость. Натворил делимей смелость отвечать.
Но начал было возражать отец Афанасий и осекся. Он вспомнил кто перед ним. И уж кто-кто, а человек, вернувшийся оттуда точно знал, что имело смысл, а что нет.