Вторник 14 октября 1975 года, день
Первомайск, улица Карла Либкнехта
Дом был огромен и запущенкирпичный куб за мощной оградой. Двор зарос травой по пояс, выбитые окна заколочены досками. Пара обитых железом ворот на первом этаже прятали гараж и мастерскую, а каменная лестница с вычурными коваными перильцами уводила на высокое крыльцо, где угрюмо чернела стальная дверь, пупырчатая от заклепок, из пушки не пробьешь.
Ну, как вам? Николай Ефимович потер руки с видом ловкача-маклера, готового надурить легковерного квартиранта.
Впечатляет затянул я. Прямо Дворец пионеров!
Лет двадцать назад здесь прописалась заготконтора межрайбазы Райпотребсоюза, выдал второй секретарь, как скороговорку. Уф-ф! Запомнил же Потом они куда-то переехали, а здание пустует. Батареи перемерзли, конечно
Починим, решительно заявил я.
Местное хулиганье малолетнее повыбило стекла
Застеклим.
Виштальский хмыкнул и поднялся на крыльцо. Вынув из кармана здоровенный ключ, отпер дверь, но та не спешила отворяться.
Зар-жа вела! пропыхтел второй секретарь, рывками открывая тяжелую облупленную створку. Та поддавалась неохотно, жалобно взвизгивая и скрежеща. Чешуйки облезшей краски сеялись шелухой.
Смажем, обронил я. Покачав шаткие перила, добавил: Приварим.
Мне очень хотелось, чтобы наш Центр справил новоселье в этом «отдельно стоящем здании», вот и старался быть убедительным.
Прошу! выдохнул Николай Ефимович, пропуская меня в широкую щель.
Войдя боком, я осмотрелся. Темный коридор сходился к забитому окну, цедившему свет на щелястый пол.
Осторожно! закряхтел Виштальский, тискаясь в узком проходе. Доски кое-где прогнили.
Заменим, кивнул я, не замечая однообразия своих ответов.
В бывшей заготконторе пованивало застарелой прелью, но сквозняк помаленьку-потихоньку вытягивал затхлость и унылый запах пыльных бумаг. Отовсюду шли тихие стуки и скрипы, шелесты и щелчкидом словно оживал, сбрасывая многолетнее оцепенение и радуясь людям, заполнившим его бессмысленные пустые пространства.
Внутренние двери почти не пострадали, пропуская нас в обширные комнаты. Повсюду валялась брошенная или сломанная мебельстулья, раскуроченные шкафчики и тумбочки, поведенные от сырости стеллажи. Выцветшие плакаты и графики до сих пор висели на стенах, а полов не видно под россыпями перфокарт, бланков, путевых листов и накладных.
А намусорили ворчал второй секретарь, ступая осторожно, носком ботинка брезгливо разгребая бумаги, устлавшие скрипучий паркет «в елочку». Свинтусы
Уберем.
Гляньте-ка, Миша, кактус оставили. Засох, конечно
Я чуть не брякнул: «Польем!», но вовремя прикусил язык.
Вы где? гулко донеслось из коридора.
Это Арсений Ромуальдович! оповестил я Виштальского и громко крикнул: Здесь мы! Вторая дверь!
Бодрый топоти Вайткус возник на пороге. Был он в замысловатом кожаном полупальто с многочисленными молниями и в шапочке, которую позже назовут «чеченкой».
Как моя внучка говорит: «Нарисовалсяфиг сотрешь!» расплылся в гагаринской улыбке директор Центра НТТМ «Искра». Ефимыч, здорово!
Виштальский крепко пожал мозолистую руку.
Ты чего не заглядываешь? Зазнался, поди?
Всё в трудах, аки пчела! хохотнул Ромуальдыч. Я гаражи гляну?
Давай, а мы тут, поверху
Глядя вслед удалявшемуся Вайткусу, второй секретарь доверительно сказал:
Если честно, Миша, то я пекусь не только о научно-техническом творчестве молодежи. У меня много друзей и в Киеве-батюшке, и в Москве-матушке, поэтому я в курсе свежих веяний. То, что вы продвигаете, Миша, совпадает с новым курсом партиида, неустоявшимся, колеблющимся, но я чую перспективу! Помогая вам, я помогаю себе.
Николай Ефимович, отозвался я понятливо, из вас выйдет отличный первый секретарь райкома КПСС. Нам такие люди нужны!
Виштальский рассмеялся, шутливо погрозив мне пальцем, и направился обратно в коридор, где слышна была неясная возня. Из закутка, куда спускались дырчатые ступеньки с чердака, выбрался Ромуальдыч, отряхивая свою кожанку.
Кровля нигде не течет, доложил он с живостью, только хламагоры.
Николай Ефимович пару раз озадаченно моргнул:
Так ты ж вроде вниз спускался!
Ефимыч, там все просто замечательно-о! напел Вайткус. В мастерской даже кран-балка есть, только тельферйок. Будем станки искать списанные, подшаманими в строй!
Второй секретарь отмел ладонью растрепавшийся пробор.
Вы вот что Он смолк, соображая. Где-то после октябрьских соберитесь в Одессу. Там, на Пересыпи, будут сносить мехмастерские. Станочный парк старый, конечно, но у вас руки откуда надо растут
Справимся, выдал я.
Там и тельфер найдете, и кучу инструмента Я позвоню кому надо, бумаги оформлю, а вы Мм Грузовик сыщете?
Школьный «газон» займем, бодро отозвался Ромуальдыч.
Какая-то мысль вертится в голове Лоб Николая Ефимовича нахмурился, образуя на переносице складочку. А! Вам надо обязательно потолковать с особистами ээ с чекистами. У вас же наверняка какие-то документы хранятся по всяким разработкампротоколы опытов, журналы наблюдений? А то, знаете Он посерьезнел. Можно сколько угодно не верить в шпионов, но научно-техническую разведку никто пока не отменял!
Потолкуем, твердо сказал я, чуя неприятную зябкость.
Да-а Работенки вам подвалило, конечно, завертел Виштальский головой, бросая взгляд то на застекленные двери с пыльной табличкой «Актовый зал», то на перекошенный стенд «Профсоюзная жизнь». Зато будет где толкать прогресс!
И кому, поддакнул Вайткус.
Прорвемся! заключил я со всей беззаботностью юности.
Тот же день
Восточный Берлин, Рушештрассе
Маркус Вольф ослабил галстук и приблизился к окну. Что-то не работается сегодня. С самого утра никак не наберет темп.
«Обленился ты, Миша Волк!»качнул головой Вольф.
Опершись о подоконник, он глянул вниз. Машины-букашки ползли по Рушештрассе до угла, суетливо перестраиваясь, мигая подфарниками, накаляя красные «стопы», и шустро разбегались по широкой Франкфуртер-аллее.
«Модель нашей жизни, философически подумал Миша-Маркус. Один рискует и вырывается вперед, мешая ближним, а другой осторожничает, вечно уступаети последним добирается до цели. Но кто из них счастливей?..»
Требовательно замигал селектор, призывая хозяина кабинета.
Да.
Геноссе Вольф, прошелестел секретарь, к вам Райнер Кёнен.
Просите.
Щелкнул замок, тихонько скрипнула тяжелая дверь из полированного дерева, и порог переступил один из замов Вольфав Главном управлении «А» Кёнен отвечал за политическую разведку в ФРГ и Западном Берлине.
Рядом с огромным начальником Райнер выглядел хрупким и тщедушным подростком, но его быстрому уму мог позавидовать любой крупный ученый.
Шеф, интересные новости, с ходу начал Кёнен, уткнувшись в открытую папку. Ага
Вольф улыбнулсяРайнер в своем репертуаре. Ни «здрасте», ни «до свиданья» сразу к делу, не теряя ни секунды. И то правда, ведь времяне деньги, это сама жизнь. А что может быть дороже грешного бытия?
Слушаю. Маркус позволил себе вольностьприсел на краешек письменного стола, но зам даже этого не заметил.
Помните, в прошлом году была утечка из Моссада? быстро заговорил Кёнен, не в такт языку сонно моргая. Кто-то в израильском МИДе нашептал директору ЦРУ о молодом человеке из Советского Союза, обладающем невероятными способностями. Ага
Постой поднял палец шеф ГУР. Миха? «Хилер»?
Так точно! Райнер резко кивнул, словно бодая воздух. Михе-де и ядерные секреты Тель-Авива ведомы, и будущее он предсказывает с такой погрешностью, что В общем, ею можно спокойно пренебречь. Ага Вы тогда еще сказали, что неважной информации не существует. И вот, пожалуйста! Донесение нашего человека с Кляйн-аллее.
Он сообщает, что Миха якобы согласился сотрудничать с американцами, и те его тайно вывезли в Штаты. Ага
Интересно затянул Маркус, просчитывая варианты. С Карлсхорстом связывались?
Так точно! Геноссе Лазарефф был краток: «Не комментируется!» Ага
Понятно Вольф слез со стола и упруго заходил по кабинету, сдерживая горячку мыслей. Это все?
Нет-нет! Дальше самое интересное. Вот у меня еще одно донесениеот Ойгена Браммерца
О! оживился Маркус. «Великолепный монах»! А вы еще не верили, что от бенедиктинца выйдет толк, Райнер!
Каюсь, ухмыльнулся Кёнен.
Так что Браммерц?
Зам сунул нос в папку.
Зафиксированы тайные переговоры польского кардинала Кароля Войтылы с генеральным председателем «Опус Деи» Альваро дель Портильо. Ага Что именно обсуждалось, неизвестно, но в итоге дель Портильо направил в Советский Союз двух «солдат Господа» нумерариев Томаша Платека и Аглауко Мути. Они уже засылались в СССР раньшев Белоруссию, на Западную Украину Ага У этой парочки приказ: убить Миху!
Ага тихонько выговорил Вольф, будто передразнивая Райнера. Следовательно, КГБ либо упустило «Хилера», и ЦРУ удалась его эксфильтрация за океан, либо Москва ведет свою игру на чужом поле Хм. Вот что, Райнер. Новое задание для «Великолепного монаха». Пускай вплотную займется этим Войтылой, а вы проверьте все контакты кардинала. Ну, вас учитьтолько портить.
Ага! ухмыльнулся Кёнен.
И еще Маркус покачался с пяток на носки, соображая. Вот что. Отправьте Куда там намылились эти зольдатики?
Райнер сунулся в папку, близоруко водя носом по строчкам.
Украинская Советская Социалистическая Республика, Николаевская область, город Первомайск.
Отправьте туда парочку оперативников, можно под видом туристов. Лучше всего Дитриха и Ганса.
На перехват? деловито уточнил Райнер.
Да-а сказал Вольф задумчиво. Если мм нумерарии действительно выйдут на Миху, то почему подобное не удается КГБ? Или уже удалось? Или предиктор в Штатах? Вопросов много, а ответов ни одного Он потер подбородок ладонью, смешно сминая губы. Вот что. Ни в коем случае нельзя допустить ликвидации «Хилера», но и хватать его чревато. Если нашим сотрудникам повезет и они нападут на след благочестивых убийц Пусть через них выходят на предиктора. Задание таково: защитить «Хилера»! Ни в коем случае ни умыкать его, ни даже склонять к сотрудничеству или сдавать КГБ! Вообще никаких силовых контактов. Пусть на словах объяснят Михе, что у него появился запасной выход. Случиться может всякое, но на Ленинском проспекте «Хилера» примут без разговоров, без условий и тайно переправят в Берлин. Да, и пусть передадут ему вот это
Шеф ГУР отпер сейф и достал маленький, плотно запечатанный пакет.
Держите, Райнер. Это мое личное мм скажем такприглашение. Его получали немногие. Внутрикарточка с берлинским адресом, телефоном, паролем и отзывом. Всё вписано особыми чернилами, на свету они исчезнут за минутухватит, чтобы запомнить. Пусть Миха знает, что всегда сможет найти в ГДР надежное убежище. Вот так Начинайте операцию без промедления!
Ага! боднул головой Кёнен.
Сложив папку, он сунул ее под мышку и торопливо удалился.
Маркус Вольф, покусывая губу, вернулся к окну. Машины, как жучки, по-прежнему ползали внизу, соблюдая правила дорожного движения.
«Миха Миша? подумал шеф ГУР. Да мы почти тезки! Посидеть бы с тобой, Миха, поговорить Только не в камере и не в кабинете, а где-нибудь Можно в том кафе, напротив Красной ратуши. Нет, нет, там прослушка Лучше всегомахнуть в Варнемюнде! Чтобы синее небо, зеленое море и белый песок Кто же ты, Миха?»
Тот же день, позже
Первомайск, площадь Ленина
Дом Советов выглядел очень солидно, с оттенком монументальной державности, как старинное присутствиетут тебе и фронтоны с колоннами, и купол со шпилем, и широкие лестницы. А вот если посмотреть сверху, то станет ясновозводили здание под пение «Интернационала», а никак не «Боже, царя храни». В плане Дом Советов смахивает на скрещенье серпа и молота.
В огромное сооружение впихнули все разомдворец культуры, библиотеку, загс, райком партии. Нашелся тут и закуток для горотдела КГБ.
Поднявшись на второй этаж, мы с Ромуальдычем зашагали по ковровой дорожке, в междурядье отделанных шпоном дверей. Сквозняки разносили по гулкому темноватому коридору невнятные отголоски из высоких кабинетов, стрекот пишмашинок и шелест бумаг. Со сводчатого потолка лился тусклый свет ламп, спрятанных под фигурными колпаками молочного стекла, засиженного мухами. Пахло куревом и почему-то сырой штукатуркой.
У нужной нам двери покоился стол, двумя толстыми тумбами попиравший ковер. Дубовую столешницу, размером с односпальную кровать, обтягивала черная кожа, пробитая по периметру гвоздиками с медными шляпками. Включенная настольная лампа бросала свет на телефоны и молоденького сержанта в новенькой форме.
Независимо сунув под мышку папочку с суровым оттиском «Дело », я вопросительно глянул на Арсения Ромуальдовича. Тот подмигнул мнене робей, мол, прорвемся!
Вам назначено, товарищи? строго спросил сержант.
Мы к Василию Федоровичу, сказал Вайткус со значением.
Товарищ Олейник занят, и
Директор Центра НТТМ оперся руками о стол и холодно улыбнулся.
Так позвоните товарищу Олейнику, проговорил он с оттенком нетерпения, и сообщите, что товарищ Вайткус желает его видеть лично.
Я даже головой покачал в восхищении, столько властности прозвучало в голосе простецкого Ромуальдыча.
Секундочку прижух сержант и снял трубку.
После короткого доклада он выпрямился, словно по стойке «смирно», и отрапортовал:
Слушаюсь, товарищ полковник! Клацнув трубкой, страж нажал кнопку, отпирая дверной замок. Проходите, вас ждут.
Вайткус кивнул и пропустил вперед меня, небрежно обронив:
Етто со мной.
За дверью пряталась огромная комната, показавшаяся мне очень светлой после коридорной сутеми. Вся обстановкаряд стульев, большой стол для заседаний, пара застекленных книжных шкафов, сейфырасположилась вдоль стен или между широких окон. Большой портрет Дзержинского висел над письменным столом, за которым трудился невысокий плотный мужчина в возрасте, но без седины в густой черной шевелюре.
Он что-то быстро писал и заговорил, не поднимая глаз:
Явился, не запылился! Ты где пропадал, чертяка?
Я етта перешел на нелегальное положение! ухмыльнулся Ромуальдыч.
Олейник махом черканул подпись. Радостно скалясь, выбрался из-за стола и крепко пожал руку Вайткусу.
Ну, садись, рассказывай!
Ёшкин свет! Рассказыватьетто вечером, за бутылочкой коньяка, расплылся в улыбке Ромуальдыч, а мы по делу. Етта Он положил руку мне на плечо. Знакомься: будущее светило советской науки!
Арсений Ромуальдович затянул я с укоризной.
Не скромничай, Миша! отмахнулся Вайткус. В общем, дела такие. Заведовал я школьным Центром НТТМ. Миша как бы мой зам по научной части А сейчас переезжаем в новое здание на Либкнехта, и будет у нас уже районный Центр! Не какой-нибудь там клуб юных техников, всё по-взрослому. Вона, еттой зимой, Миша на ВДНХ в Москву ЭВМ собственной конструкции возил, а летом Как откроешь толстый научный журнал, так обязательно на Мишино фото наткнешься! Не морщись, зам, правда ведь. Даже в «Сьянс э ви» пропечатали, и в «Сайнтифик Америкен». Так что не абы как! Мы и самой настоящей научной работой занимаемся, и прогресс толкаем
Тут дверь отворилась, и в кабинет бочком втерся огромный человек, широкоплечий и баскетбольного росту, с грубым лицом, помеченным шрамами.
Я обмер, сразу узнав в нем водителя «дублерки», с которой как-то пересекся у базара. Ощущение было как у зайца, повстречавшего охотника.
Примечания
1
С 1979 года передавал на Запад сверхсекретные разработки в области авионики и стелс-технологии, данные о РЛС ПВО, о работе системы «свойчужой» и пр. По словам Олдрича Эймса, агента КГБ в Лэнгли, «начнись мировая война, в воздухе НАТО имела бы неоспоримое преимущество».