Так в чем дело-то?
Полицейский перебрал несколько бумажек на столе, выбрал из них две, как мне показалось, это были телефонограммы и ровным голосом задал вопрос:
Что вы делали на заводе Бари?
Если вы не знаете, то я числюсь консультантом в конторе уважаемого Александра Вениаминовича и потому бываю на его заводе по делам службы.
Что вы там делали сегодня?
Коньки заказывал, как о чем-то само собой разумеющемся сообщил я.
Что???
Коньки, коньки, объяснил я как бестолковому ребенку. Хочу научить своего воспитанника кататься на коньках, покупные мне не нравятся, я заказал сделать по моим чертежам.
Кожин возвел очи горе, но выдохнул и полез в стол, откуда вытащил картонную папку, а уже из неедва десятка фотографических карточек, которые начал выкладывать передо мной.
Вы знаете этих людей?
Губанов, мы с ним работаем в артелях. Юрист Жилищного общества Николай Муравский. Издатель Тулупов, ну, вы же сами помнитесмешная история с листовками для съезда. Александр Кузнецов, мой сотрудник в группе типового проектирования. Шальнов, студент университета, работал у нас на стройке экскурсоводом. Зимин, Николай Петрович, главный инженер Московского водопровода. Послушайте, вы что, фотографировали всех моих знакомых?
Не отвлекайтесь, Кожин выложил на стол фотографию стриженного под ноль круглого лица с усами и широким носом.
Бог ты мой, да это же Азеф!
Нет, этого не знаю. И этого тоже, фотография с портретом Исая Андронова ушла в сторону. А вот следующим был Красин.
Знакомое лицо. Сейчас путейский мастер, меня с ним познакомил Собко, когда мы работали над путеукладчиком, Леонид Краснов, кажется.
Кожин кивнул и вынул фотографию Савинкова.
А, Борис!
Николай Петрович тяжело вздохнул.
Ну а с ним-то вы откуда знакомы?
По библиотеке Белевских, он, помнится, учился вместе с кем-то из детей Семена Аркадьевича.
Проверим, охранитель смахнул все фотографии обратно в стол, встал и прошелся по кабинету, замерев у портрета государя-императора. Интересно, а у него есть что предъявить мне, кроме круга общения? Литературы у меня запрещенной нет, встречи обставляются так, что никто и ничего
Михаил Дмитриевич, я бы попросил вас никуда не уезжать из города до конца января.
Я только пожал плечами. Ожидаемо, что сказать. Стоило на место Зубатова прийти другому толковому полицейскому, не лишенному системного взгляда, как все начало вылезать наружу, как ты не конспирируйся.
***
Да-с, давненько я не брал в руки шашек Это ж сколько я не катался? Лет сорок точно Да, все восстанавливать с самого начала
Где-то неделю мы таскались на малюсенький каток в сквере, я понемногу вытаскивал на свет вбитые когда-то в тело навыки и вспоминал, как скользить на наружном и внутреннем ребре, а Митяй ковылял на своих первых коньках. Впрочем, он оказался упорным и талантливым учеником, вскоре поехал по льду сам и еще через неделю мы решили податься на Петровку, где во дворе усадьбы Одоевских располагался каток с забавным именем МРЯК, то бишь Московского Речного Яхт-Клуба. Да, вот такфигурным катанием ведали яхтсмены. Впрочем, ребята они были не бедные и каток отличался большим удобством и даже имел электрическое освещение.
Митяй потихоньку двигался по кругу, внимательно поглядывая на более опытных, а я делал простейшие скобки, петли и выкрюки, потом понемногу перешел к шагам и спиралям, потом исполнил обязательные элементыдуги, восьмерки и параграфы, сосредоточившись на правильном положении тела, которое мне не давалось с самого детства. Но сейчас все шло как надо и я, совсем раздухарившись, исполнил ласточку, дорожку и даже простенький тулуп всего в один оборот.
Закончив его, я с удивлением обнаружил, что остался в одиночестве, прочие конькобежцы жались по краям катка и смотрели на меня, что называется, вытаращив глаза. Я как можно более незаметно проверил, застегнута ли ширинка, потому как никаких других причин такого внимания мне в голову не пришлоодет как все, шапка, шерстяной пиджак, шарф, перчатки, коньки тоже пока покупные, поскольку к заказным как раз сейчас тачают ботинки
Михаил Дмитриевич! раздалось от бортика и я, повернувшись на голос, увидел мощную фигуру Гиляровского, еще более монументальную в зимнем тулупе. Рядом с ним стояли еще несколько человек в шубах и трое на коньках.
Не удержавшись от мелкого хулиганства, я разогнался и когда уже группа занервничала, что я вот-вот в нее врежусь, лихо с разворота затормозил прямо перед ними, выбив коньками сноп льдинок.
Добрый вечер, Владимир Алексеевич, добрый вечер, господа!
Где вы так научились? подался ко мне складный черноглазый мужчина с усами, плавно переходящими в тонкие бакенбарды. Круглая меховая шапочка, черная курточка, расшитая браденбурамия окрестил его юнкером, уж больно он был похож на Меньшикова в Сибирском цирюльнике.
Михаил Дмитриевич, снова обратился ко мне Гиляровский, позвольте представить вам господина Паньшина, из Петербурга, Александр Никитич у нас чемпион мира и России. А это, прошу любить и жаловать, знаменитый московский инженер Скамов.
Мы с интересом пожали друг другу руки, но юнкер не торопился отпустить мою.
Михаил Дмитриевич, что вы делаете на льду, это феноменально! Обещайте мне, что в феврале вы приедете на чемпионат мира в Питер!
Господи, какой чемпионат, о чем вы? Я ведь даже нормальные коньки еще не получил, да и делаю все криво
Глава 10
Зима 1902-1903
Премьера пьесы вызвала изрядный шумтема была из ряда вон, как же-с, социальные низы, хитрованцы, ночлежники, и вдруг на сцену! Невиданное сочетание низменного и высокой романтики! Цензура упиралась, постановку разрешили только в урезанном варианте, но все равно успех был оглушительный. Публика устроила овацию, без конца вызывали актеров, Станиславский вытащил на сцену автора, Горький настолько растерялся, что забыл вынуть изо рта папиросу, да так и кланялся, и жал руки, и благодарил. А Маша прямо там, при полном зале, обняла и поцеловала его, и Алексей Максимович долго потом не мог прийти в себя то ли от оваций, то ли от поцелуя.
Ведь вот, братцы мои, успех, ей-богу, честное слово! Хлопают! Право! Кричат! Вот штука-то! широко размахивая руками восторгался он в кулуарах.
Там нас и познакомила Андреева, а мне в голову пришла печальная мысль, что вот они, гиганты, титаны, люди оставившие неслабый след в истории, а я, мелочь по сравнению с ними, не испытываю к ним никакого пиетета. Возможно, я перестал стрематься знаменитостей после той стычки в горах с Лениным или это позднейший пиар сделал из них гигантов и титанов, а так они обычные люди, просто с большим талантом и порой скверным характером?
Алексей Максимович, а вы не хотите у себя, в Знании, издать дешевую народную библиотеку? мы чокнулись с автором и пригубили за сегодняшний успех.
Думал об этом, Михаил Дмитриевич, думал, но пока не потянем, деньги нужны, чтобы поднять обороты издательства, а уж как развернемся, то непременно, прогудел Горький, возвышаясь на полголовы над актерами, режиссерами, меценатами и просто ближним кругом Художественного театра, собравшимися по случаю премьеры На дне.
Ну, денег-то должно хватить, особенно если не давать их эсерам на террористические акты, не упустил я поддеть пролетарского писателя и поставил бокал на поднос.
Маша сжала губы, чтобы не прыснуть, а Горький, похоже, покраснел и как-то слишком резко отбросил рукой прядь волос с лица. Да и то сказатьденьги он давал на партию, а боевики вон как повернули, бац и нет Сипягина. А потом Савинков раскопал, что эсеры сами не знали, какая у публики будет реакция и две недели выжидали и только когда стало ясно, что мнения разделились примерно поровну, вылезли со своим заявлением. И это разделение, похоже, было следствием нашей работыв реале-то за террор передовое общество проголосовало почти единогласно.
Да и я могу в долю войти, на такое дело не жалко. И библиотечку для самообразования тоже надо, несколько книжечек уже готовы, мы продолжали разговор в углу большого зала, куда отошли после общего банкета и славословий. Студенты из группы Володи Шальнова, которые вели занятия для рабочих, уже написали пять простеньких учебных пособий, а Митя Рюмкин со товарищи сейчас работает над, так сказать, Агрономей в картинках.
Ну, раз так, тогда с нашим удовольствием, опять убрал непослушную прядь Горький.
А ведь он забывает окать, когда разговор серьезный, надо же
Ну вот и договорились. Кстати, если хотите, в Европе можно печататься через мои фирмы, сеть налажена, есть юристы, есть контакты с издателями.
Я вот думаю о постановках На дне, мне тут один товарищ предлагает прокат пьесы в Германии.
Дайте догадаюсь, уж не Парвус ли?
Он самый.
Как хотите, но я бы поостерегся. Александрудивительное, прямо-таки невозможное, сочетание серьезного марксистского теоретика и ушлого дельца. С его идеей-фикс о необходимости разбогатеть я бы ему денежные вопросы не доверял.
Ему бы родиться на несколько столетий раньше, и податься в кондотьеры или авантюристы, подыграла мне Андреева, а сейчас ему тесно.
Как-то так, да. Впрочем, можно будет к нему прислать человека для контроля, от нашего общего с Машей знакомого.
А вы сами не хотите за это взяться?
Самточно нет, других дел невпроворот. Но вот мои сотрудники могут, кивнул я в ответ. Как раз сейчас в наши резидентуры едут новые ребята, на обучение, вот пусть и займутся.
А что это вы, Михаил Дмитриевич, все без дамы, один, так? сзади неслышно подошел Морозов, был он сегодня как-то необычно печален.
А привиредничают они, поддела уже меня Маша. Все никак не выберут.
Ну почему же, давно уже выбрал.
И кто же ваша избранница, так?
А вот на Рождество приедет, я и познакомлю. Да, Савва Тимофеевич, помните, вы меня про ткацкие станки спрашивали? Пришла мне тут в голову одна идея, я увлек Морозова от Горького и Андреевой, нафиг надо торчать посредине любовного треугольника. Люди все взрослые, но на этой почве крышу сносит мама не горюй, так что лучше в сторонку, в сторонку Мысль вот какая, но я специалист в другой области, не могу сказать, насколько это осуществимо. Может, кому-нибудь из своих инженеров покажете?
Мы отошли к окну, я вытащил блокнот и начал набрасывать ткацкий станок с поводком и крючком. Савва Тимофеевич по мере разговора оживал и начинал задавать свои быстрые и точные вопросы.
А еще я бы посоветовал вам по ложке настойки зверобоя утром и вечером, очень способствует укреплению нервов, закончил я разговор неожиданным советом. Слишком уж быстро менялось настроение у Морозова сегодня, надо что-то с этим делать, пока не началась полноценная депрессия.
***
Через два дня приехала Наташа.
И мы немедленно очутились в вязкой паутине условностей.
Да, она формально замужняя дама, но она дама из общества, а значит, остановиться у меня нельзятолько у родителей, родственников или в гостинице, если по каким-то причинам у родителей нельзя. Да, мы взрослые люди, но вот появляться парой в общественных местах нельзянемедленно пойдут слухи и сплетни, более того, все семейные откажут нам от дома. Понятное дело, мужчины будут продолжать общаться и даже завидовать, но поле для маневра заметно сузится. Мне-то пофиг, Собко, Шухов и Бари выше этого, а к остальным я и сам не рвусь, но вот Наташе этот скандал совсем ни к чему.
Мама, я буду ночевать у подруги.
Я чуть не рассмеялся, когда все пришло к этому решению, так знакомому по моей молодости. Я позвонил в Марьину Рощу, разогнал прописавшихся у меня чертежников и молодых инженеров и дал команду убрать и вычистить мою холостяцкую квартирувизит ко мне на Малый Знаменский тоже был не вариант, слишком много заинтересованных глаз вокруг.
Мда, только в личной жизни конспирации и не хватало.
Из двух недель, в которые уместились Рождество, Святки и Новый год, мы сумели урвать только три ночи и видит бог, мы использовали их полностьюуже после второй ночевки у подруги Наташина мама сухо поинтересовалась, почему у дочки невыспавшийся вид.
Мы с Машей всю ночь проговорили
Маша Андреева была замужем за Андреем Алексеевичем Желябужским, не слишком дальним родственником Сергея, что позволило выстроить легенду знакомства и дружбы с Наташей. И с удовольствием взялась за такую романтическую роль наперсницы тайной, вопреки воле родителей, страсти, подтверждая все наши отмазки.
И осталась у нас последняя ночь.
Записку принес шустрый мальчишка-посыльный, дождался ответа и умчался обратно. Сама Наташа приехала уже вечером, замерзшая, хоть и на санях с меховым пологом, да и я тоже застыл, пока ждал ее у Камер-Коллежского вала и мы сразу бросились в дом, даже не думая обняться и только швейцар успел приподнять фуражку, приветствуя меня.
Хочешь горячую ванну?
Я хочу тебя. Почему ты не улыбаешься?
Я слишком долго ждал.
И я растирал замерзшие ладошки и целовал замерзшее ушко и притащил плед и расстегивал все эти пуговицы и крючки, путаясь в них и рыча от нетерпения под хрустальный смех Наташи
И время остановилось, только горел ночник и мы сплетались и расплетались и в какой-то момент мелькнула мысль, что не хватает метели, чтобы чертить на стекле кружки и стрелы
И заснули мы только поздней ночью.
Звонок настойчиво дребезжал уже вторую минуту. Ошиблись, наверняка ошиблись, я никого не ждал и не хотел открывать, но ожил телефон и дежурный по кварталу прошептал прямо в ухо:
Михаил Дмитриевич, к вам полиция.
Да, вот только их-то и не хватало.
Вот лучшая в мире женщина, а вот твоя чертова жизнь
Накинув халат, я вышел в прихожую, прикрыл за собой дверь, крутанул головку замка и нажал на ручку. В щель, перекрытую цепочкой, стали видны несколько фигур на площадке, двое точно городовые.
Что случилось?
У нас постановление о производстве обыска. Извольте отворить, одна из фигур шагнула из тени вперед.
Ну кто бы мог подумать. Кожин!
Мы с некоторым обалдением смотрели друг на друга, полицейский опомнился первым.
Открывайте, Михаил Дмитриевич.
Видите ли, Николай Петрович, не могу. У меня дама.
Брови Кожина поползли вверх.
Да вы издеваетесь!
Нисколько. У меня действительно дама и будет крайне неудобно, если вы сейчас войдете с обыском.
У меня предписание. Потрудитесь открыть!
Не ранее, чем уйдет дама.
Черт знает что такое!
Миша, что случилось? раздался голос из комнаты.
Я развел руками, показывая Кожину, что ни словом не соврал.
Все в порядке, это по делам квартала, спи, ответил я Наташе и снова повернулся к топтавшимся на площадке чинам. Николай Петрович, если вас устроит мое слово, я готов отдать вам ключи с тем, что вы дадите нам час. Но заранее предупреждаю, что на днях в квартире была большая уборка и много чего выкинули, вы можете справиться у дворника.
На том и договорились.
Мда. Вот таким вот нехитрым способом Штирлиц уже третий год водил Гестапо за нос. Удивительное дело, насколько крепки здесь условности. Арестованные ведут себя строго в соответствии с неписанным кодексом, а если нарушают егоих разбирает суровый товарищеский суд. Полиция да и полиция тоже. Читал в мемуарах кого-то из охранителей, что премьер-министр Горемыкин в 1906 году запретил обыскивать в поездах женщин, подозреваемых в перевозке литературы или оружия, потому как это неприлично. А это, на минуточку, второй год революции был, забастовки, политические убийства ежедневно и вообще бардак по всей стране, однаконеприлично и все тут.
Наташа уехала на извозчике, которого свистнул швейцар, а я поспешил в клуб-столовую, где меня дожидались полицейские.
Обыск, разумеется, ничего не даля что, дурак, хранить нелегальщину у себя дома, когда в моем распоряжении целый квартал, который я сам строил и знаю все потайные места, причем некоторые и спроектировал?
Николай Петрович, объясните, ради бога, откуда с вашей стороны такое пристальное внимание к моей персоне? Да, я занимаюсь артелями, строю дома, общаюсь со студентами. Да, я придерживаюсь республиканских взглядов. Да, я бываю во Франции, Германии и Швейцарии. Да, я знаком с множеством людей, от князей до чернорабочих, наверняка кто-то из них в неладах с законом. Но какие конкретно ко мне претензии?
Кропоткин.
Что?
Вы были у Кропоткина в Лондоне.
Да, был, но я этого и не скрываюПетр Алексеевич выдающийся ученый, и я один из многих, кто у него был. Мы даже сфотографировались на память, карточка лежит у меня в столе дома на Знаменском, можете поехать и убедиться.