Попили водички, а Топтыгин с Ромео прогулялись вдоль близко примостившихся домов улицы, заглянув в соседний двор и дувал, чем напугали обитателей.
Подойдя к нам, Топтыгин сообщил: «Заборов практически нет между дворами, за двором редкий сад, спрятаться проблематично, но ночью можно. На нашем доме висит красный платок, вкусно пахнет, видать, мясо жарит».
Из дома показалась пожилая женщина и направилась к колодцу, чтобы набрать воды. Мы осмотрели ее, она нас, но никто ничего не сказал, а потом мы ушли.
Все-таки нужна местная одежда, а денег нет, чтобы ее купить, в форме мы будем заметнее.
«Надо скорее искать душманов «в полях», уничтожать и собирать бакшиш, чтобы укомплектоваться лучше», сказал Филя.
Добравшись в часть, я довел информацию до Петрова и остального начальства.
Ночью выдвигаетесь вчетвером в ближний дозор, старший Калинин, взвод разведчиков сидит в засаде со стороны дворов этого квартал на дальних подступах, с другой стороны улицы еще четверо, старшийефрейтор Мёдов.
Мы пришли вчетвером ночью со стороны садов и залегли среди кустов и камней, обозначающих забор. Мы лежали и думали, скорее бы уже эти гребаные моджахеды пришли. Все сразу стало чесаться, сразу стало холодно и все части тела, лежащие на земле, быстро замерзли. И ведь особо не пошевелишься из-за очень хлипких укрытий, за которыми мы прятались, поэтому, чем меньше двигаешься, тем меньше вероятность, что тебя заметят. Было неясно, откуда придут гости, с улицы или, как и мыс тыла. А если с тыла, то нарвутся они на кого-то из нас или нет, или вообще заметят нас или дальние дозоры и уйдут?
Ночью по улице к дому подошли четверо бородатых мужчин. Их заметил Малыш, сидящий в соседнем дворе ближе к улице, когда они прошли мимо его схрона.
Мужики зашли в дом, а Малыш добрался до моей засады и сообщил об этом.
«Токарь, выдвигайся к окну, слушай и переводи, что сможешь, и мы поближе к дому подтягиваемся. Диод, выходи на связь с базой», я отдал команды, после чего я, Токарь и Малыш стали приближаться к дому с разных сторон, держа оружие готовым к стрельбе.
В доме был слышен тихий мужской голос, монотонно бубнящий приказы, а ему отвечал, похоже, хозяин дома, молодой человек лет 15, наверное, сын Фатимы.
Я сам вслушивался в шум, но мало что слышал, далеко был от окна. В паре метров, контролируя общую обстановку со своей стороны, а Токарь прильнул к самому окну и
слушал. Затем наступила тишина, и стало слышно, что люди кушают.
Токарь отполз от окна и стал шептать мне о том, что он смог понять: «В общем, ни хрена не понятно толком, но некоторые слова я уловил: взрывчатка, караван пришел, военная часть, минирование и взрыв. Они сейчас пойдут к лагерю шурави».
Ползи к Диоду и доложи, пусть связывается с «Лозой», а мы тут пошумим.
Я достал световую гранату и переместился ко входу в дом, попутно показав себя и световую гранату, прикрыв рукой глаза, сидящим напротив Малышу и Шмелю. Парни также подтянулись к дому, контролируя окнавсе изготовились к бою, после чего я распахнул дверь и кинул гранату в комнату. В ночи в окно и дверь блеснула яркая вспышка, а следом за ней перекатом в комнату вкатился я, а следом за мной так же «вползли» Шмель и Ромео. В комнате у дастархана сидело четверо гостей, старик и его внук, а Фатима со старухой были в углу комнаты на «кроватях», все усердно терли глаза.
На дари я крикнул: «Всем сидеть, стреляю!» а затем нанес удары прикладом автомата ближним ко мне бойцам, положив их на пол. А Шмель проделал тоже самое с дальними от меня афганцами, заодно, стукнув и сына Фатимы.
«Контролируй теток, тут всего можно ожидать», буркнул я Ромео, принявшись вязать руки душманам и пареньку.
Диод передал по рации ситуацию и попросил подкрепления. БТР и грузовик, нарушив ревом своих моторов ночную тишину, выползли из лагеря, приближаясь к городку.
Один мужик оклемался, стал подниматься с завязанными руками и, резко боднув головой в лицо Шмеля, кинулся на улицу. В дверях он столкнулся с Малышом, которого, по инерции снес, несмотря на нанесенный разведчиком кулаком удар в челюсть. Но на Малыше он, все же, споткнулся и они стали кататься по земле. Малыш оглушил того и затащил в дом.
Я развязал им кушаки на штанах и спустил их до колен, отчего они стали светить голым задом и другими частями тела в зависимости от позы
Кент, ты чего удумал?
А ты со спущенными штанами пробовал бегать?
Хе, точно.
А еще я быстро прощупал накидки, жилетки и рубашки у пленных, вытаскивая что-то из карманов и кидая себе в рюкзак. Затем вышел во двор и засунул деньги, а это были именно они, под камень на земле.
Такую картину пленных почти без штанов и застали прибывшие разведчики, а за ними и экипажи автомашин.
По итогам операции при допросе выяснилось, что у города в схроне расположен тайный склад, куда вчера пришедшим караваном завезена партия оружия, в том числе гранатометы, ручные пулеметы, мины и взрывчатка. Эта группа должна была заняться минированием подходов к базе, а остальная банда должна была окружить советский лагерь и пощипать его. В общем, своими действиями мы спугнули остальную группу, поэтому, продежурив у выпотрошенного схрона в близлежащем предгорье несколько ночей, было принято решение сворачивать операцию по поимке душманов. Но, в любом случае, в штаб дивизии пошел отчет о выявлении и поимке диверсионной группы, которая производила рекогносцировку местности для нанесения ночной атаки по нашей части.
Как-то после этой операции дело сдвинулось, и наше отделение стало натыкаться на небольшие группы перемещающихся в горах вооруженных людей и караваны. Меня никто проверять не стал, а я на следующий день со своим отделением пришел в этот дом и забрал спрятанные денежные знаки.
Сколько взяли, командир?
Я при всех пересчитал деньги, и оказалось, что у нас на руках две тысячи долларов и около 10 тысяч афгани, что составляло еще порядка 900 долларов. Не много, но и немало, но у нас появилась черная касса отделения
«Калинин, едем в Герат, бери своих охраной», сообщил мне Пономаренко.
Есть, товарищ подполковник.
Первым шел БТР, за ними грузовик с нами, армейский «УАЗ» и замыкал колонну еще один БТР.
Мы приехали в городскую военную комендатуру и пока Пономаренко шлялся по своим делам, мы смотрели по сторонам, прогуливаясь возле машины и БТРа. Вдалеке возвышались мощные крепостные стены крепости Герат. Подъехала тентованная машина, из которой выскочили солдатики с автоматами и трое наших танкистов без оружия. Из кабины вылез капитан из военной прокуратуры, и вся эта команда двинулась в здание.
«Что это, парней за что-то арестовали?» заинтересовались мы и бтровцы.
«Похоже, что за мародерство или убийство мирных граждан ребята попали под раздачу», задумчиво заметил я, думая о своем.
Кент, ты откуда знаешь?
Предполагаю, хотя могут быть и дезертиры или же спасенные из плена. Сейчас «КР» выйдет, у него и спросим.
Через час вышел с портфелем документов наш контрразведчик.
Товарищ подполковник, а тут ребят наших привезли, что с ними?
Приедем, я проведу с вами всеми политбеседу, но скажу, что плохо у них дело.
В общем, пришлось нам всем ждать до политбеседы, чтобы разузнать, в чем дело.
Весь свободный личный состав нашего полка и моторизованного батальона собрали перед штабным полковым блиндажом, наверное, для того, чтобы если прилетит мина, то побольше нас уничтожить смогла бы, и провели беседу. Вначале доложил Пономаренко, а затем итоги подвел заместитель Ананченко по политчасти.
Товарищи бойцы, сегодня мы стали свидетелями того, как военная прокуратура возбудила дело по убийству пятерых афганцев в отношении двух солдат и старшего лейтенанта, командира танковой роты. Фабула дела такова. Их отдельная танковая рота охраняла участок горной дороги, которая ведет от Кушки до Герата. Командир роты, старший лейтенант, послал двух солдат добыть ему местных денегафганей. Видимо, это было не в первый раз, так что послал он уже проверенных старослужащих. Ониавтоматы на плечо и поехали в Герат. По пути они остановили машину, в которой афганцы перевозили товары, выехали с ними за город и начали обыскивать. А потом расстреляли всех пятерых человек, нагрузили на себя барахла, сколько могли унести, и ушли.
Практически вся рота знала о том, что произошло. Ночью командир выделил им танк, они на нем поехали, пять трупов погрузили, отвезли в другое место и закопали, а машину сожгли. К несчастью для бойцов оказались свидетели, армейцы из афганской армии, наблюдавшие это в бинокль, которые пожаловались своим командирам, а те нашим. В ходе расследования инцидента у одного из солдат обнаружили дневник, который он вел и который приобщили к делу. Дневник был довольно жуткий, повествующий про их подвиги. И этот случай с пятью афганцами был описан. Капитан из прокуратуры даже зачитал выдержки. Мне в память врезалась одна запись: «Поймали пленного. По рации сообщили бате, то есть командиру полка. Он ответил: "Мне его кормить нечем". Расстреляли». А вот их ответы на вопросы следователя».
И далее рассказал эпизод из беседы следователя с проштрафившимися военнослужащими: «Товарищ следователь, принято же, что если повстречался афганец и мы подошли к немуон уже пленный "дух". А "духа" можно расстрелять на месте.
Ну ладно, забрали у афганцев вещи, зачем убивать-то стали?
Товарищ капитан, да там один побежал.
Ну, побежал, и пусть бежит, вы же их грабили.
А солдат смотрит совершенно удивлёнными глазами и говорит: «Товарищ капитан, если бежит, значит, душман, вот я и выстрелил афганцу из автомата в затылок!»
Следователь задает следующий вопрос: «А остальных зачем убили?»
Одного убили, зачем уж остальных-то свидетелей оставлять, вот и положили всех четверых. Товарищ капитан, неужели нас собираются за этих пятерых судить?
Следователь говорит: «Ребята, вы же не в бою людей убили, вы же их грабили, так что придется отвечать».
Вот такая состоялась при мне беседа, товарищи интернационалисты. В общем, всем ясно, что есть мирное население, которое мы должны защищать, а есть душманынаши враги, поэтому прошу выполнять свой воинский долг советского солдата, а не становиться бандитами в форме».
Далее выступил «политрук» о том, что мы освободители, а не наемники и надо соблюдать нормы поведения.
После беседы все разбрелись по своим норам.
«Что думаешь, командир, об этом?» спросил Шмель.
Правильно политрук и «к.р.» сказали, что они тоже люди, поэтому мирных афганцев не следует обижать. Просто представьте на их месте свои семьи, которые ждут отцов, а те своими же защитниками убиты. По данному конкретному случаю я полностью поддерживаю следователя, вроде капитан Шахов его фамилия. По поводу расстрела пленногоэто война и пленные нам не нужны, по крайней мере, я рядовых душманов тащить по горам в нашу часть не собираюсь. Не хватало, чтобы они по пути в случае заварушки нас самих камнями забили. Мертвых врагов мы обираем и найденные деньги, матценности типа радиостанций, оружия, разгрузок, зажигалок, табака, нам пригодятся для обмена в полку или оплаты Саиду наших заказов. И, пожалуйста, не надо вести такие вот дневники. Если кто-то пишет, то уничтожить весь компромат, а если не может не писать, то пишите только хорошее или сразу за цикл «Афганские рассказы» беритесь, только мне показывать перед опубликованием будете, что вы там наваяли, писуны-писатели.
Миша загипсовал афганцу ногу, а через три недели снял гипс. В общем, в этом доме шурави были рады, да и молва пошла, что командир этого отделения нормальный парень, и доктор есть. Так что Мишу в будущем периодически закармливали подношениями, прося посмотреть чадо или кого-то из взрослых.
Глава 3. Лекарство от старости
На следующий день мы ушли в разведку или свободный поиск, ограниченный определенным нам квадратом горной территории. Задача была четко сформулированаискать пещерысклады, временные лагеря, караваны и просто бродячих по горам и «зеленке» «духов». Вооружены мы были автоматами и штык-ножами, было по четыре лимонки, Шмель был вооружен полученной на складе «СВД», как самый лучший стрелок, а Кузнец тащил ручной пулемет. Брали мы с собой на задание и противопехотные мины. А еще нам нужны были пистолеты, желательно с глушителями, ножи, да и вторая «снайперка» очень пригодилась бы.
А вот в одном из походов произошло событие, повлиявшее на последующие действия и поведение всего отделения.
«Слушай, Кент, у них много лагерей под Мешхедом, может быть и ближе есть, например, под Тайабадом, если верить инструкторам», завел разговор Шмель.
А чего им не верить, разведкой проверено.
А что, если махнуть в Иран? Переоденемся в местную одежду, перейдем границу, да и порежем их командиров, которые чувствуют себя там, как дома.
Дело хорошее, там они расслабленнее себя ведут, но есть куча проблем.
Например?
Начнем с того, что мы не знаем, где искать лагеря и, тем более, жилые дома этих лидеров. Не будешь же ты ходить по улицам города и спрашивать, где тут дом уважаемого Исмаил-хана, главного врага СССР. Потом, одень хоть что, мы чужие этому миру. Тот же туркмен будет своим, даже если он первый раз в городе, а мы днем спалимся, а по темноте искать бесполезно. А главное, что нам наше же руководство голову отвернет за проведение шумных операций в Иране без санкции. Разве что самого Исмаила поймаем, тогда может быть простят. Но то, что сказал о нем наш офицер-контрразведчик, не радует. Это очень осторожный и предусмотрительный человек, постоянно меняющий место своей дислокации. Одним словом поймать его нам нереально, раз уж спецы из «Карпат» или «Каскада» не смогли.
А чего ты сказал «уважаемого», если он враг?
Я сказал так в шутку. Однако, как лидер и полевой командир своими делами он добился уважения, то есть он достойный противник, раз восемь лет воюет против нас и целая армия не может его победить, а как человека я его не знаю, но наверно жестокий сатрап или деспот, как тут такие люди у них называются.
Мы шли в дальний поиск, практически под озеро Намаксар, хотя его еще найти надо былосезонное соленое озеро глубиной до 1 м весной, чтобы провести разведку на предмет обнаружения лагерей боевиков, которые по нашей наводке должны будут потрепать вертолеты. По прямой до озера было порядка 50 километров, а по горам все 100, если не больше. Шли мы долго, бухтя себе под нос: «Мол, не могли подкинуть, что ли, на вертолетах нас», прекрасно понимая, что если было можно, то подкинули. Нашей задачей было тихо пройти по этим горам и высмотреть все, что можно. Запас воды намеривались пополнить в источниках или ручьях, имея для этого случая обеззараживающие таблетки. Вода хоть горная и чистая, но раз уж выдали таблетки, почему бы и не «испортить» ими вкус воды.
Топали мы по гористой местности, держась скальных «наростов» на теле земли и избегая открытых каменистых долин. Обустраивать здесь лагеря было проблематично по причине отсутствия водоемов, разве что могли быть родники, бьющие из-под земли, и не нанесенные на нашу карту.
«Всем стоп! подал рукой сигнал идущий в переднем дозоре Малыш. Ребята, воняет чем-то?»
Мы стояли и смотрели на полуразложившиеся трупы советских ребятбывших солдатиков какой-то пехотной части. Помучали их сильно: кастрация, вспоротые животы, выколотые глаза, отрезанные пальцы, носы и другие части тела, вот частичный перечень того, что мы видели, смотря на наших погибших боевых товарищей.
Раньше мы сталкивались с врагами на расстоянии, стреляли по ним из автоматов, даже патрулируя в городке мы, как-то были среди своих, свои были рядом. А то, что в ходе боев бойцы пропадали без вести, не все раненые могли вернуться после боя, когда наши отступали, воспринималось немного отстраненно. Оказаться в плену казалось немного страшным, но чем-то далеким. А вот когда мы так близко увидели, что бывает с пленными, то моим ребятам стало действительно страшно, и лицезрение убитых солдат сопровождалось последующим рвотным рефлексом.
Диод, сделай фотографии трупов и, особенно, лиц. Может быть, наши идентифицируют, кто погиб, и станет боец «не пропавший без вести», а «геройски погибшим» со всеми положенными родителям привилегиями и пенсией.
Сейчас, Кент, отойду, малость, а то прямо жуть взяла, что ребятам выдержать пришлось.
Теперь всем понятно, что лучше в плен не сдаваться?
Да, а ты, командир, прямо железный какой-то, даже не поморщился.
«Эх, Сереж, поморщился я, только в душе», ответил я товарищу, вспомнив годы Великой отечественной войны, там-то я и свыкся с видом убитых людей, но это не объяснишь ребятам.
Когда прибудем в часть, передадим пленку для проявки в Герат с отчетом, где и сколько погибших ребят было нами найдено.
Ребята вырвали на землю весь завтрак, промыли рот водой из фляг и мы двинулись дальше.
Часто в передовой дозор с кем-нибудь из ребят уходил именно я, а главным группы оставался Шмель. Делал я это потому, что у меня, все же, было больше опыта дозорной службы, чем у остальных, а значит и вероятность обнаружения «духов» первыми была повыше. Шли мы часа по три, потом делали небольшой привал, периодически залазили на вершины холмов и, скрытно располагаясь между камней, осматривали окрестности.
Так мной в бинокль с затемненными светофильтрами, который я купил у Саида, была замечена цепочка душманов, идущих через соседний перевал. Сколько их было всего мы не знали, но тех, кого видели, насчитали 14 человек.