А сам Болотов, будучи человеком активным, явно хотел и мог достичь большегоон самолично побывал в Калмыцкой степи, изучая возможности земледелия, ездил в Заволжье исследовать местные условия и подбирать растения, сам посетил Таврию и Кубань, хотя мог бы сидеть в Киеве. Как человек раскрылся, поразительно! Из гениального агронома, но фантазёра и интроверта, он стал ярким педагогом и управленцем. На него у меня были планы, и я их ему раскрыл.
Андрей Тимофеевич, помните, вы мне когда-то сказали, что не хотите выращивать продукты для моего стола, а желаете осчастливить всю Россию?
Помню, Ваше Императорское Высочество! Конечно! Я и до сих пор мечтаю об этом!
Не пора ли Вам реализовывать свои мечты?
Ваше Императорское Высочество! Значит ли это, что Вы недовольны
Успокойтесь, дорого́й друг! Вы всё ещё тот вспыльчивый молодец, что тогда никак не желал стать моим личным агрономом. улыбнулся я ему. Не волнуйтесь, я всего лишь хотел предложить Вам новую работу.
Какую? он явно напрягся, не зная, что от меня ждать.
Вы явно переросли свой пост моего личного агронома и даже пост директора агрономической школы, драгоценный Андрей Тимофеевич! Вам по плечу задача настоящего переустройства сельского хозяйства всей России. Вы уже видите, как разнообразна наша природа, как в разных местах отличаются растения и животные, сколько требуется усилий, чтобы обеспечить земледельцев семенами, инструментом, скотом. Я очень рад, что Вы выросли из коротких штанишек и стали большим специалистом.
И что, Павел Петрович? Что мне делать? в нём явно боролись два противоположных чувстваон был счастлив от моих комплиментов, но боялся изменений в своей судьбе.
Вам, душа моя, предстоит возглавить новое ведомство, которое займётся всем, что я ранее Вам описал! Именно Вам надо будет научить крестьян и дворян, обеспечить им необходимым и проследить, чтобы всё было как надо! Как Вам эта задача?
Одной из причин, по которой мама соглашалась так долго терпеть малый приток населения из-за рубежа, был мой эксперимент с Симоном Лейбовичем, теперь больше известным как барон фон Штейнбург. Мне казалось, что сейчас в конце XVIII века должен наступить рассвет европейского романтизма, в том числе и в литературе. Вскоре должны появиться Гёте, Гейне, Вальтер Скотт, которые станут реальными лидерами общественного мнения, а точнее они его будут формировать, наполняя меха общественной мысли мёдом сентиментальных рассуждений о том, что надо подчиняться не устарелым правилам, а сильным, ярким страстям.
И я решил попробовать начать ковать железо заранее. Сам заниматься этим я не мог, и в силу собственного положения, и для того, чтобы выходящие книги не связывали с моим именем, и люди как можно дольше не видели в них пропаганды, и в силу просто своей удалённости от Европы, где формировались таланты и идеи.
Здесь мне очень вовремя подвернулся Симон. Я изначально решил, что ему следует войти в число крупных европейских издателей. Ему было необходимо создать в мировых державахАнглии, Франции, Австрии издательства, которые вскоре начнут публиковать эти самые романтические книги. Он смог выполнить задачу, и теперь мы развернулись.
Первый роман о несчастной любви Людовика Заики прошёл на ура. Молодые литераторы начали активно вспахивать эту ниву дальше, выпуская новые романы раз в полгода. Пока чаще их выпускать Лейбович считал излишним. А пока каждый роман звучал в Европе как пушечный выстрел. Ему удалось оседлать эту волну и стать, пусть и временно, монополистом. Ходили разные слухи, кто стоит за этими книгами.
Большая литера L, увитая плющом, красовалась на оттиске всех издательств, что публиковали книги насыщенные страданиями и любовными страстями. Лейбович был довольно тщеславен, но очень осмотрителен, поэтому большинство слухов приводили общество к персоне какого-либо члена фамилии Лихтенштейн, что придавало изданиям ещё более романтический флёр.
В этих книгах тема любви и страданий была основной, а действия их происходили в максимально романтических декорациях. Сюжет развивался в Крестовом походе в Святую землю, когда доблестный рыцарь-крестоносец, влюблялся в деву древнего рода, проходил через многочисленные препятствия на пути к счастью, наконец, побеждал и женился на своей избраннице, оставаясь править и жить на новой родине. В последнем же романе действие происходило уже в России, где прекрасный германский рыцарь находил истинную любовь, сражаясь с прокля́тыми турками.
То есть потихоньку мы создавали романтический образ нашей империи. Она приобретала черты, если уж не земли обетованной, то страны огромных просторов и возможностей, в которой местные рыцари в сверкающих доспехах защищают Европу от кошмарных азиатов, а добродушные пейзане под их защитой создают истинный рай на земле.
Мама с интересом наблюдала за моей тайной политикой литературного продвижения России в Европе и ждала от ученика Дидро и Вольтера результата. Пока она доверяла моим идеям.
Создание этого самого романтичного покрывала для России шло довольно успешно, а вот программы мамы по привлечению мигрантов были сокращены, дабы не вызывать лишней агрессии у немецких князей, теряющих налогоплательщиков, и не подорвать ненароком литературного проекта. Мамины агенты, которые активно занимались вербовкой мигрантов, к тому времени себя раскрыли и зачастую были посажены в тюрьму или даже убиты, так что эта программа уже не могла работать нормально. Но вот экзотический романтизм должен был вскоре дать свои всходы.
Симон умудрился обернуть даже мою личную трагедиюсмерть Маши, бунт в Петербурге и разорение Москвы в пользу нашего проекта. Талант он был, что говорить. Вышел, наверное, самый громкий роман, который просто взорвал уже не только образованное общество, но и простой народ, правда, для них он вышел в упрощённом варианте.
«Чёрный рыцарь» молодого Гёте стал первым безусловным бестселлером европейского литературного рынка. Даже я умудрился его прочесть, и даже закалённый беллетристикой, что прочёл в прошлой жизни, был приятно удивлён качеством произведения. Чёрный рыцарь Иоганн фон Горн, уезжает в Крестовый поход в Святую землю. Пока он находится в походе, его возлюбленная умирает. Вернувшись, он узнает об этом, и на её могиле даёт клятву сражаться, пока господь не заберёт его к ней в лучший мир.
Фон Горн возвращается в Святую землю и становится ещё более яростным и честным воином, чем был раньше, высочайшим авторитетом как среди крестоносцев, так и среди мусульман. Он ищет смерти, но находит новую любовь. Очень красиво получилось, это был действительно неплохой роман.
Гёте был большим талантом, и пусть я не думал именно про него, когда задумывал этот план, но он стал подлинным открытием Симона. Кстати, самым романтичным народом в Европе сейчас оказались именно немцы, не французы, как Дюма, или шотландцы, как Вальтер Скотт, а немцы! И нам удалось повести мир за собой. В Англии в результате выхода этого романа я получил прозвище «Чёрный принц».
В общественном сознании мой образ начал сливаться с образом того легендарного принца Эдуарда. Конечно, Симон заранее решил использовать мою привычку к тёмным одеждам, но эффект был просто потрясающий. Мой авторитет в Англии поднялся на небывалую высоту. Даже памфлеты, что публиковались с подачи правительств европейских стран, которым активно не нравилось, что Россия после победы над Турцией столь усилилась, не смогли изменить ситуацию.
Наш образ в Европе вырос почти до статуса волшебной страны, в которой каждый может найти своё счастье. Установилось мнение, что территории наши огромны, а условия жизни как минимум не хуже, чем в Европе.
Конечно, сей процесс захватил в большей степени девиц, которые начали воздыхать о русских рыцарях, сражающихся с азиатской напастью и юношей, что грезили о прекрасных русских девах и воинской славе. Но постепенно их мнение захватывало и остальныхтолько так, исподволь, не требуя сразу серьёзных решений, мы и должны действовать.
Больше всего укрепились наши отношения с Англией. Это позволило нам договориться с их правительством и аристократией о свободной вербовке людей. Там продолжался массовый сгон крестьян с землиэвикция, то, что я знал, как огораживание. Города Англии наполнялись бездомными и нищими людьми, и правящий класс был не против, чтобы часть этих новых пролетариев отправилась в Россию. В Англии ещё не утвердилось представление, что люди, которые изгоняются с земли, должны стать рабочей силой для промышленности.
Наоборот, исчезновение наиболее активной части обедневших крестьян снимало социальную напряжённость. Так что мы начали вывозить с острова людей. Какая разница, кто переезжает к нам в государствонемцы или англичане с шотландцами? Главное, что они хотят и умеют работать с землёй. Конечно, мы отхватили лишь небольшую часть миграционного потока с острова, но и это неплохо.
Причём уже через несколько лет процесс внезапно интенсифицировался, и пошёл уже и на неофициальном уровнек нему подключились английские купцы. С купцами налаживалось взаимовыгодное сотрудничествомы принимали людей, предоставляя им землю и орудия труда, а купцы за доставку переселенцев получали вознаграждение, причём с двух сторонот нас и от самих переселенцев.
Купцы включились в процесс вербовки, и к нам начали переселяться уже не только полностью отчаявшиеся люди. Крестьяне и рабочие были уверены, что на новом берегу им предоставят все необходимое, пусть и в креди́т, и спокойно оставляли перевозчикам своё имущество в плату за перевоз. Англичане, обездоленные новой экономической реальностью, стремились к новой жизни, которая была сравнительно недалеко.
А пока нам удалось создать устойчивый поток переселенцев с острова. Притом что этот процесс не расстраивал, а, наоборот, укреплял наши отношения с Англией, в которой снижалась преступность, а аристократия получала устойчивый заработок, ибо мы платили за каждую переселяющуюся семью, пусть и немного, и бо́льшая часть этих денег уходила именно им.
Россия получила ещё и большую группу населения с европейских территорий Османской империи, на которых турки начали наводить порядок крайне жестокими мерамипримерно тридцать тысяч человек болгар, греков, сербов, валахов и прочее перебежали к нам уже после ухода наших войск с турецкой территории.
Кроме того, вместе с возвращающимся флотом, с турецкого Средиземноморья поплыли решившиеся бежать люди, которые помогали нам тамгреки, албанцы, даже ливанцы. А честный и принципиальный Орлов, понимая, что множество людей, поверивших ему, не помещаются на суда эскадры, за свой счёт арендовал почти все доступные суда и вывез оттуда ещё разом до двадцати тысяч человек. Они пока размещались на неаполитанской территории, причём также за его счёт, и постепенно вывозились в Россию.
Так и это было ещё не всёлюди переезжали и переезжали. Разными путямипоодиночке, семьями и большими группами подданные султана рвались к нам, в надежде на новую жизнь. Среди них были даже казаки-некрасовцы, предки которых, не выдержав угнетения со стороны администрации, изменили и бежали на службу Султану. Теперь они осознали, что времена изменились и вспомнили о Родине.
При таком притоке населения из-за рубежа нам требовалось значительно увеличить количество русских переселенцев для формирования устраивающей нас структуры населения на новых землях. Именно русские должны были стать основой населения наместничеств. Я хотел уже в ближайшее время получить здесь русский регион, чтобы все будущие иностранные переселенцыи немцы, и англичане, и славяне, и греки стали всего лишь прививкой на русском дереве.
Очень сложной задачей оказалось обеспечение перемещения множества переселенцев. Движение ссыльных на Камчатку подъело наши резервы, а манёвры армии на границах для успокоения умов соседей окончательно их добили. Как перевезти огромные массы населения из центральной России на окраины? Людские ресурсы мы имелипосле перевода множества крепостных крестьян во владение государства, мы спокойно могли изымать из их среды отдельные семьи, формируя переселенческие группы. Причём крестьяне вполне готовы были к подобному решениюпосле резкого облегчения налогового и феодального бремени у них снова проснулось доверие к центральной власти. А вот организация этого
Пришлось, не дожидаясь окончательного решения Орловской комиссии, начать изменять воинские порядки. Первое, ликвидировали полностью дискредитировавшую себя службу генерал-кригскомиссара и создали вместо неё Имперскую Окольничью службу. Структуру и функции изменили в соответствии с опытом турецкой войны. Главой еёГлавным Окольничим, назначили Фёдора Орлова, а Антропов стал его заместителемпусть поучится игре на высшем уровне.
Второе, я добился изменения функций Генерального штаба. Структуру-то создали давновсем очевидна уже была необходимость организации постоянно действующего механизма планирования будущих войн и комплектования штабов воинских подразделений крупнее полка, которые формировались пока только при необходимости. Но вот прочие функции этой структуры пока не были определены. Так что, я настоял, чтобы Генеральный штаб, пусть и на время, взял на себя ответственность за планирование передвижений поселенцев и размещение их на новых местах.
Генерал Баур, который возглавлял Генеральный штаб, сначала пробовал сопротивляться такой деятельности, видя функции свои в другом, но смирился, понимая всю необходимость этого. Я и сам не до конца понимал, какие именно задачи надо ставить перед генштабом, но полагал, что военная комиссия Орлова, к которой Баур тоже имел отношение, определит это лучше меня. А покапусть делом займётся.
Анализ у них был, конечно, слабенький, на глазок, но и это было неплохолиха беда начало, научатся. Но стало понятно, что необходимое жильё, пропитание, транспорт, в требуемые сроки мы не обеспечим. Пришлось пересматривать всю программу переселения. Начали строительство вре́менного жилья возле портов, где разгружались корабли, и на Дунае, чтобы размещать мигрантов, идущих посуху.
Крестьянам было объявлено о переселенческой повинности грядущей весной, общины начали отбирать кандидатов на переселение. По стране срочно строились так называемые запасные хлебные магазейны для хранения запасов продовольствия на случай голода. Часть формируемых хлебных запасов решено было сразу перевозить ближе к лагерям переселенцев.
Но пока мы катастрофически не успевали. Мы даже вынуждены были пойти на закупку кибиток у кочевников для размещения людей. Пришлось часть желающих переселиться в Россию начать перемещать на внутренние территории империи. Но ведь осваивать нам требовалось именно новые земли, где почвы были значительно лучше, и отдача от заселения была бы значительно выше и быстрее. Всё это было довольно мрачномы оказались не готовы к такому массовому переезду.
Ведомству Баура приходилось крутиться как ужу на сковородке, планируя перемещение огромных масс людей, обеспечение их питанием, снабжение скотом и инструментом, и ещё надо было учитывать их размещение в соответствии с планируемым соотношением национальностей. Я просто был счастлив, что у нас уже был Генеральный штабготовый инструмент для управления этим процессом, одна Окольничья служба с таким объёмом информации просто бы не справилась.
Когда подвели предварительные итоги, оказалось, что у нас к концу сезона накапливалось около восьмидесяти тысяч переселенцев из-за наших рубежей, переселенцев же из губерний пока не было. Вырвать сейчас, разом множество людей из Центральной России было положительно невозможно, это реально сделать только зимой, после уборки урожая.
Удачно, что в зимнее время переселение из Европы и Турции снизится из-за зимних штормов и ветров. Небольшое удовольствиеплыть зимой даже по тёплому Чёрному морю, а уж Балтика или ледяная степьпросто безумие. Значит, новых иностранных поселенцев до весны будет немного. Тогда надо принять меры по организации внутреннего переселения именно зимой, благо зимой с дорогами у нас чуть ли не лучше, чем летом.
Откровенно жаль, что в транспорте ещё не настала эпоха железных дорог, которые позволяли быстро перевозить тысячи людей со скотом и домашним скарбом. Всё бы проще. Но что же делать, пока так.
Пришлось объявить новую повинность для государственных крестьянстроить вре́менное жильё по пути в новые земли, где будут отдыхать от дороги переселенцы. Люди будут идти с семьями, возами, лошадьмитерять людей от невозможности им передохну́ть было глупо. А армия уже вытянуть не могла. Почти половина армии, а войска, что были внутри империи так вообще все, у нас сейчас работали лесорубами и плотниками, строя городки для переселенцев. Если бы сейчас началась новая война, тяжело бы нам пришлось.