Чай кондуктор пил только сладкий, чем немало удивлял окружающих, но это было практически единственным мотовством, которое он себе позволял до сих пор. Поэтому принесенный им полный хурджин всякой снеди вызвал немалое удивление у скуповатого Шматова. Но, поскольку продукты уже приобретены, ему ничего не оставалось, как, смирившись с тратами, яростно вцепиться в поданный кусок.
Сыр есть надо, а рыбины в банках и печенье на потом оставим! решил он, утолив первый голод. Мало ли, офицеры какие или господа в гости пожалуют, а их и угостить нечем.
Жуй давай, отмахнулся Будищев. Давно спать пора, а то завтра начальство какую-нибудь новую хрень придумает.
Это уж как водится, пробурчал с набитым ртом парень, продолжая исправно работать челюстями.
С самого раннего утра в Бами начинается суета, выражающаяся главным образом в том, что по улицам, петляющим между кибитками и палатками солдат и офицеров, беспрерывно с озабоченным видом снуют туда-сюда офицеры штаба. Бог весть, каким важным делом они занимаются, какие неотложные задачи, стоявшие перед русскими войсками в этой забытой всевышним и людьми местности, решают, но со стороны кажется, что эти важные господа по меньшей мере спасают мир.
Между тем жизнь в военном лагере продолжалась своим чередом. Подходили все новые и новые части, подвозили разного рода припасы, какие только могли пригодиться в походе. От всего этого бывшая текинская крепость все более походила на Вавилон в пору постройки башни, но это только на первый взгляд. Прибывшим солдатам определяли место для постоя, грузы отправлялись на склад, праздным до сей поры людям находилось дело.
Охотников вопреки предсказанию Будищева никуда с утра не дернули, так что они могли спокойно заниматься своими делами. Воспользовавшись этой передышкой, Федор успел почистить лошадей, убраться в палатке, наскоро постирать рубашки своего «барина» и переделать кучу других дел. Что касается Дмитрия, то он тоже не сидел без дела, а занимался переснаряжением патронов к своему «шарпсу». Расстрелянные накануне огнеприпасы требовали пополнения, а приобрести их в этих краях не было никакой возможности.
Впрочем, еще будучи в Москве, он предвидел подобную ситуацию, а потому заблаговременно озаботился всем необходимым. В самом деле, зачем тащить с собой цинковые ящики с патронами, если можно обойтись банкой с капсюлями и машинкой для снаряжения гильз?
Дело это не самое сложное, к тому же Будищев занимался им не в первый раз и успел приобрести необходимую сноровку. Правда, ранее ему приходилось переснаряжать не более одного-двух десятков патронов, а за вчерашний бой ушел почти весь имеющийся боезапас.
Покончив с гильзами, Будищев взялся за большой железный ковш, в который накидал свинца и поставил на огонь. Рядом с импровизированной литейной булькал котелок с мелко нарубленными кусками баранины, луком, чесноком и какими-то местными приправами, распространяя вокруг себя умопомрачительный аромат. Мясо он еще поутру раздобыл у казаков Таманского полка, имевших для собственных надобностей небольшую отару. Что интересно, несмотря на интенсивный забой, количество животных в стаде практически никогда не уменьшалось. Каким образом подчиненным полковника Арцишевского удавалось сохранять целыми овец и сытыми казаков, ни малейшего секрета не представляло, но поскольку пока что никто не попался, все закрывали на это глаза.
Быстро расплавившийся свинец раз за разом заливался в формы, и скоро на кошме рядом с Дмитрием лежала целая горка блестящих заготовок для пуль. Их еще предстояло обработать, взвесить, при необходимости еще раз обточить, затем обернуть вощеной бумагой и только после этого снаряжать патроны. За этим занятием его и застал неведомо откуда взявшийся гардемарин Майер. Судя по всему, молодой человек успел крепко соскучиться по своему бывшему соседу по каюте, а потому без всяких проволочек кинулся обнимать.
Тихо ты, чертушка, смеясь, попытался урезонить его Будищев, сейчас оболью горячим свинцомбудешь знать!
Дмитрий, дружище, ты себе не представляешь, как я тебе благодарен!
За что?
Ну как же! Когда ты остался в Чигишляре, мы сходили в Баку, затем снова в Астрахань, а там нас ожидала батарея лейтенанта Шемана. Я даже не успел толком выразить желание присоединиться к ней, как получил уже соответствующее распоряжение на этот счет. Я, конечно, помню, что ты обещал замолвить за меня словечко, но когда ты успел?!
Да так, между делом, пожал плечами кондуктор, уже и думать забывший о своем обещании. Но я рад, что все получилось. Хотя погоди-ка. Это что, наша батарея уже прибыла?
Ну конечно!
Давно?
Да только что!
И ты сломя голову бросился меня искать?
А как же иначе? Сам посуди, в Бами все только и говорят о недавней стычке с текинцами у Бендессен и твоем геройстве.
Так уж и о «геройстве»?
Конечно! Это ведь совершенно легендарное дело получилось. Ты с дюжиной казаков восемь часов отражал нападение трех сотен туркмен. Спас доктора. Убил вражеского предводителя. Как жаль, что я не был с тобой там!
Не торопись, навоюешься еще, с легкой улыбкой поспешил охладить его пыл Дмитрий. Кстати, есть хочешь?
Если честно, очень!
Тогда ты вовремя. Шулюм, кажется, уже поспел.
Что, прости?
Сейчас узнаешь.
Здравствуйте, Александр Александрович, поприветствовал гостя взмокший от работы Федор. Каково поживаете?
Все хорошо, Федя. А ты как?
Слава богу, истово перекрестился Шматов на маленькую икону, видневшуюся в палатке и составляющую ее единственное украшение. Не подстрелили еще текинцы, благодаря заступничеству Царицы Небесной.
Погоди, а ты тоже был у Бендессен?
А как же. Мы с Дмитрием Николаевичем, ровно иголка с ниткой, куда онтуда и я.
Славно.
А то. Кушать будете?
Если угощаешь, так отчего же нет?
Тогда присаживайтесь, у нас все готово.
Какой интересный стакан! обратил внимание гардемарин на посуду. На бутылку похож, только без горлышка.
Бутылка и есть, усмехнулся Будищев, точнее была. Солдаты наловчились делать.
Но как?!
Все просто, двое обворачивают штоф в нужном месте бечевой и быстро-быстро трут ею, нагревая стекло. Потом третий обливает ее водой, после чего лишнее легко отламывается.
Наши солдаты знают физику за гимназический курс?
Скажешь тоже, Сашка! Они, в большинстве своем, даже слова такого никогда не слышали, но вот соображалка у них работает, этого не отнять.
Феноменально!
Пока Дмитрий объяснял приятелю технологию изготовления стаканов в походе, Федор наполнил глиняную миску столь восхитительно пахнущим варевом и подал ее гардемарину. Тот, поблагодарив Шматова легким кивком, принял ее и зачерпнул полную ложку.
Смотри не обожгись, с усмешкой предостерег его Будищев.
Постараюсь, отвечал ему Майер, усердно дуя на свое орудие труда, после чего заглотил содержимое целиком и широко раскрыл глаза от удивления. Чудный супчик. Браво, Федя! Ты где научился так хорошо готовить? Ей-богу, даже не помню, когда я в последний раз ел нечто подобное!
Где уж мне, простодушно отозвался денщик. Это все Дмитрий Николаевич
Вот как? искренне удивился молодой человек и вопросительно посмотрел на своего бывшего соседа.
Хобби у меня такое, выразительно взглянув в сторону Федьки, ответил тот. Даг один знакомый научил в свое время.
Кто, прости?
Да так, один знакомый из Дагестана. Не забивай себе дурным голову и кушай. Наедай шею, как у быка хвост.
С удовольствием.
Немудреное блюдо из вареной баранины настолько пришлось по вкусу проголодавшемуся за время пути Майеру, что он непременно объел бы своего товарища вместе со слугой, но неожиданно появился вестовой от Скобелева и передал категорический приказ Будищеву вместе со Шматовым немедля прибыть к генералу. Быстро накинув успевший изрядно потрепаться китель, Дмитрий прицепил на пояс кортик и револьвер, приведя своего гостя в восторг столь боевым видом. Федька тоже приоделся в солдатскую кумачовую рубаху без погон и приколол к ней крест, пожалованный ему во время вой ны с турками самим цесаревичем. Завершала его наряд внушительная кобура с револьвером Галана.
Да ты просто герой! не удержался от ухмылки гардемарин.
Смейся-смейся, добродушно отвечал ему кондуктор, а Федор из этого чуда техники трех текинцев разом завалил и жизнь мне спас.
Неужели правда? изумился Майер.
Ага, кивнул Шматов. Только на четвертого патронов не хватило, а Дмитрий Николаевич в него как ножик свой швырнет, и прямо в сердце супостату. Так что он мне тоже жизнь спас.
Федяты мой кумир!
Хорош лясы точить, а то Скобелев с нас такую шкурку за опоздание соскоблит, что мало не покажется.
Как выяснилось, командующий вызвал не только Дмитрия, но также всех уцелевших участников вчерашнего дела. Осталось их, к сожалению, не так много. Двое погибло на месте, еще одинЕфим Дудкаотдал богу душу уже после боя, а доктор Студитский и еще трое казаков отправились в госпиталь. Так что теперь в строю стояло всего лишь десять человек, включая Дмитрия, фон Левенштерна и отчего-то их слуг.
Барону это обстоятельство казалось донельзя странным, но такова была воля начальства, спорить с которой он не решился. Шматов встал в строй совершенно спокойно, как будто давно ждал этого, а вот Зандерс, казалось, растерял большую часть своей флегматичности и выглядел немного растерянно.
Смирно! прокричал кто-то из офицеров, и из кибитки вышел Скобелев.
Здорово, молодцы! обратился он к охотникам и с удовольствием выслушал их ответ.
Затем вперед вышел штабной подполковник и, держа перед собой на вытянутых руках лист бумаги, зачитал приказ:
Много было слышно о непревзойденных качествах текинских наездников, их храбрости и непобедимости! Однако не далее чем вчера малая горстка наших воинов вступила в схватку с превосходящими их в тридцать раз ордами кочевников и не только не погибла, но и вышла из оной победителями. Так что теперь знайте: если вы будете так же храбры и дисциплинированны, то никакой враг вам не страшен! Всех участников этого славного дела я своей властью награждаю знаками отличия военного ордена. Генерал-адъютант Скобелев. Приказ прочитать в ротах, сотнях, батареях!
Едва офицер закончил читать, командующий двинулся вдоль строя и приколол каждому из казаков на грудь георгиевский крест. Последними удостоились этой чести побледневший как смерть фон Левенштерн и Будищев. Смерив их после награждения внимательным взглядом, генерал внушительно заявил:
Что касается вас, господа, а также доктора Студитского, я взял на себя обязанность сообщить о вашем поведении в бою государю. Уверен, он не оставит вас своей монаршей милостью и каждому воздаст по заслугам.
Последние слова прозвучали довольно двусмысленно, но Скобелев еще не закончил и повернулся к стоящим навытяжку слугам.
Как зовут?
Сто тридцать восьмого Болховского полка запасной ефрейтор Шматов! отрапортовал Федор, преданно поедая Белого генерала глазами.
Ян Зандерс, с сильным акцентом отвечал латыш.
Это тебе, кавалер, с легкой усмешкой протянул ему командующий большую серебряную медаль «За храбрость» на георгиевской ленте, а курляндцу такую же, только малую.
Служу Богу, государю и Отечеству! гаркнул Федька, едва не прослезившись от нахлынувших на него чувств.
Изумленный Зандерс тоже что-то промычал, но что именно, никто не разобрал, кроме, может быть, фон Левенштерна, понимающего латышскую речь. Однако последнему было сейчас не до того. Слухи о том, что он якобы предлагал своим подчиненным сдаться, успели облететь весь лагерь, по пути, как водится, обрастая все новыми и новыми подробностями. Казаки-таманцы смотрели на него просто как на зачумленного, а прочие с недоверием или даже осуждением. Возможно, дело было в его немецком происхождении и том высокомерии, с которым он его постоянно подчеркивал. И вот теперь, казалось бы, сам Скобелев наградил его наравне со всеми, и честь барона спасена, но замолчат ли злопыхатели?
Тем временем награжденных обступили товарищи и сослуживцы и принялись поздравлять с высокой наградой. Особенно много было казаков, радовавшихся за своих станичников и однополчан. Они обнимались, хлопали друг друга по плечам, кого-то хотели даже качать, но на глазах у начальства не решились.
Мои поздравления, барон! неожиданно протянул уряднику руку хорунжий, в котором Будищев сразу же опознал Бриллинга.
Согласно уставам, офицерам запрещалось обмениваться рукопожатиями с нижними чинами, но в Туркестане на многие мелкие нарушения дисциплины смотрели сквозь пальцы. К тому же Бриллинг и фон Левенштерн были чуть ли ни единственными настоящими немецкими аристократами в этих богом забытых землях. В общем, они не то чтобы приятельствовали, но частенько общались на дружеской ноге. Это Дмитрий знал совершенно точно.
Благодарю, кивнул вольноопределяющийся.
Я смотрю, вы тоже отличились? обернулся на Дмитрия бывший лейб-гусар.
Совсем немножко, ваше благородие, с легкой иронией отозвался тот.
Нет, Карл, с неожиданной горячностью заговорил курляндец. Герр Будищевесть прекрасный стрелок, и наш успех во многом зависеть от его меткость!
В самом деле? иронически приподнял бровь хорунжий. Неожиданно для моряка.
Кондуктор в ответ лишь развел руками, дескать, так уж получилось, не обессудьте. Полковой адъютант пренебрежительно хмыкнул, а барон продолжил, показывая на крест.
Я сегодня вечером намерен устроить маленький торжеств, по случаю этого. Приходите, я будет рад!
Непременно, с готовностью отозвался Дмитрий, с трудом скрыв довольную усмешку.
Начальник морской батареи лейтенант Шеман слыл весьма требовательным и строгим офицером. Вверенные ему люди и техника всегда содержались в образцовом порядке. Поступивший под его начало Майер даже как-то пошутил, что будь под началом лейтенанта даже его родной отец, он и его бы разнес за малейшую неисправность. Все это никоим образом не мешало уроженцу Финляндии быть хорошим товарищем и заботливым командиром, но служба у него всегда была на первом месте.
На кого вы похожи, Будищев? нахмурился он, увидев наконец-то своего подчиненного.
Тот и впрямь выглядел по сравнению с другими моряками несколько небрежно. Мундир его был изрядно потрепан и носил явные следы ночевок у костра. Вместо сапог на ногах красовались поршни из сырой кожи, воротничок рубашки, мягко говоря, не поражал свежестью. Разве что оружие содержалось в образцовом порядке, хотя его и было куда больше, чем положено по уставу. В общем, не было бы преувеличением сказать, что кондуктор имел вид, что называется, лихой и придурковатый.
Дмитрий в ответ окинул внимательным взглядом с иголочки одетого лейтенанта и ответил без тени улыбки:
Готовьтесь, ваше благородие. Скоро вы будете выглядеть точно так же.
Да неужели?!
Здесь пустыня, господин лейтенант. Воды едва хватает для питья, отчего мытье становится невообразимой роскошью, а про стирку и говорить нечего. Сапоги, если их не сменить на более удобную обувь, в здешней жаре быстро угробят вам ноги.
Все настолько плохо? задумался офицер. Нет, мы уже успели испытать определенные неудобства, но пока что мы справлялись.
Неужели с вами не поделились опытом артиллеристы?
Да они говорили что-то подобное, но я, признаться, не придал этому большого значения. Тем более что едва мы присоединились к четвертой батарее, как Скобелев приказал арестовать на сутки ее командира за беспорядок. Что, впрочем, совсем не удивительно, принимая во внимание внешний вид его подчиненных.
Капитана Полковникова наказали за то, что батарея не успела выступить к указанному времени, почтительно возразил Дмитрий, хорошо знавший эту историю. И, к слову, совершенно напрасно. Они только-только получили новые орудия и зарядные ящики. Нехватка личного состава почти треть от штата, а тут еще пушки без колес оказались, пришлось переставлять их со старых. В общем, неудивительно, что они замешкались, но тут наш генерал беспощаден. А на форму, поверьте, он и внимания не обратит.
Хорошо, я вас понял. Давайте лучше перейдем к делу. Итак, как вы, вероятно, уже знаете, в нашей батарее два скорострельных морских орудия и восемь митральез БарановскогоБудищева. То есть вашей конструкции. Расчеты составлены из моряков Балтийского флота и Каспийской флотилии. Ездовые приданы здешними артиллеристами. Сборная солянка из разных бригад. С гардемарином Майером вы, как я понимаю, уже знакомы. Вы с ним будете моими помощниками. Его превосходительство, по всей видимости, будет использовать наши пушки и картечницы в разных местах, а посему вам следует обучить гардемарина всему необходимому, чтобы он смог при необходимости действовать самостоятельно.