Работать, сын. Просто работать на благо родины, сегодня каждый специалист на вес золота. Мы сейчас очень слабы. У нас практически нет промышленности, очень плохо с образованием. То, что сейчас идёт индустриализация, погоду в данный момент не делает.
А Магнитка, а Это я и так знал даже лучше отца, но требовалось играть несмышлёного.
Сядь и слушай, жёстко осадил меня отец. Вначале прочти, протянул он газету.
В статье описывались действия пограничников, отразивших очередное бандитское нападение на КВЖД. Честно сказать, я подзавис, не понимая, что он этим хотел сказать. Ничего нового, всё как всегда.
Дождавшись, пока я прочитаю материал, он продолжил:
Вот и ты не понял, хотя раньше наши войска дошли бы до Бэйпина, дабы вразумить и остудить горячие головы. На данный момент мы слабее, чем Польша, Румыния. Румыния! Не зря о них сказано, что быть румыномэто профессия, но и с этой, в сущности, опереточной державкой мы сейчас не совладаем и вынуждены смириться с оккупацией Бессарабии. Об остальных я и не говорю. Это горько, но это правда. Мы отстаём во всём. Сейчас с началом пятилетки мы только воссоздаём то, что у нас разрушили и разграбили «союзнички». Плохо ли, хорошо, но промышленность начала оживать.
Я сидел молча, изображая мышь под метлой, и ждал продолжения.
Я могу наговорить много умных слов, привести примеры. Но не это главное. Главноелюди. Матвей Потапович решил направить двух ремонтников непосредственно в мехбригаду. Оттуда уже получено добро. Ты и Пётр направляетесь в командировку в войска. Поедете как слесари-ремонтники.
Что случилось, пап? Новость меня не особо обрадовала. А в свете последних событий это походило на бегство.
Завод собираются расширять начал отец.
Это хорошо. Здорово! перебил я его и с энтузиазмом даже начал размахивать руками. Соответственно, начнут формировать бригады, а там с годик-другой, глядишь, и меня бригадиром поставят. А что? Образование, разряд, опыт работы
Не совсем, спустил меня отец с небес на грешную землю. Уже спущен план. Мы его не вытянем. Если работать строго по технологии, забил он последний гвоздь в крышку гроба, в котором покоятся теперь все мои честолюбивые надежды. Придётся переделывать всю документацию. А вечные авралы обязательно внесут путаницу. Ну да ладно. Всё, давай спать.
Я понимал, что отец сказал мне далеко не всё. Но на продолжении разговора настаивать не стал, поскольку не хуже отца понял, во что выльется такая указиловка «Всё, алее капут», всплыла из глубин памяти ёрническая фраза. Я, естественно, планировал помочь родине подготовиться ко Второй мировой, куда её втянут «наши лучшие друзья» из Штатов, Франции и Британии. Однако соваться к товарищу Сталину в данный момент не стоило. В партии шла ТАКАЯ борьба за власть, что головы летели, и даже у, казалось бы, неприкасаемых революционеров, можно сказать, отцов-основателей. Да и с чем идти? Промежуточный патрон, командирская башенка, Гудериан и Хрущёв? Не смешно, а за кукурузника можно и высшую меру социальной защиты, в просторечиирасстрел, получить. Теракт потому что! Вот и оставалось, словно Йогану Вайсу, врастать, но, видимо, не судьба. Что делать дальше, я пока не представлял, и потому, помянув всех по матушке, завалился спать.
А Сергей Александрович Мельников вышел на улицу курить. Сын уже взрослый и должен понять. Может, он зря не был до конца откровенным с ним? Бог знает Фактически он уже бывший начальник производства. Да, бывший. Горько усмехнувшись, он вспомнил беседу с Востриковым.
Понимаешь, Александрыч, всё уже решено, я попытался переговорить со знакомыми, но Потапыч как-то обречённо махнул рукой, признавая своё полное поражение. В небольшой комнатушке, гордо именуемой кабинетом директора, повисло тягостное молчание. Мне прямо сказали, что против него не пойдут, сам понимаешь потухшим голосом сказал старый партиец. А в свете последних решений окркомиссии ему стало понятно, что за малейшее рыпанье его быстро выкинут из партии.
Щуку съели, а зубы остались, понятливо согласился Мельников.
Иллюзий по поводу высылки «демона Революции» у него не было. Слишком многие теряли, причём теряли не простые работяги, а облечённые немалой властью. Это ему, стараясь не встречаться взглядом, довёл сейчас директор, едва за райкомовцем закрылась дверь.
По расширению тоже вопрос решённый. Кем, уточнять не стал, но и так было ясно, что без райкома, а то и повыше не обошлось. И я ничего не могу сделать. Его дьявол сильнее, со злобой процедил Потапыч. Но ничего, мы ещё повоюем!
А вот это не стоит, мягко прервал начинавшего закипать друга Мельников. Послушай меня, ты помнишь, что на последнем собрании КИМа было?
Ещё бы, вновь начал закипать директор. Его тогда стоило большого труда уговорить не приходить в райком и не поучить «по-отечески» слишком возомнивших о себе молокососов. Хорошо, Зинаида успела перехватить и, накапав ему валерианки, отправить домой, а то наломал бы дров.
Я так понимаю, неспроста это всё, жизни нам теперь не дадут.
Это точно, согласился со своим замом Потапыч. Но тут не всё так просто, зловредная улыбка озарила его лицо. Тебя, Александрыч, мы пока спрячем. А после
А зачем?
Чтозачем? Вопрос зама поставил Вострикова в тупик.
Зачем на рожон лезть? пояснил свой вопрос Мельников.
Затем, чтобы место своё знали. Можно ведь и по-другому нагадить. Обращаться в вышестоящие инстанции Потапыч не стал, сказав, что не стоит гусей дразнить, пусть эти горе-хозяйственники сами набьют себе шишек. А они набьют их, Александрыч, обязательно набьют! Единственное, что Вострикову не нравилось, так это будущее Лёшки. Пойми, я уже старик, ещё пару-тройку лет протяну и всё, коленом под зад, вон, на пенсию иди. Придёт новая метла, и сам понимаешь
Пометёт по-новому
Оно самое, и Лёху обязательно коснётся, извини, Александрыч, но сам видишь и понимаешь, развёл руки Востриков. Из «бывших»
Да, это я прекрасно понимаю. Мельников нисколько не обиделся на Потапыча, между прочим, ему с сыном ещё повезло, многие получили поражение в правах и голосовать не могли, а о том, чтобы попасть на должность тут и говорить не о чем.
Так вот, сына пристроим не туда, куда ждут. Выдержав паузу, но не справившись, директор несерьёзно хихикнул. Поймав полный недоумения взгляд Мельникова, пояснил: В армию его направим.
Да ведь как? Возраст!
А так. Столь богатая палитра эмоций на лице собеседника вновь заставила его рассмеяться. Александрыч, жаль, ты себя со стороны не видишь!
Да догадываюсь. Махнув рукой, Мельников попытался осмыслить, как смог ушлый старикан обойти кучу препятствий.
Очень просто, угадав его мысли, не стал томить своего зама Потапыч. Архипыч, помнишь его?
Да.
Дотошный помкомвзвода своей хозяйственностью пришёлся по душе всему коллективу.
Так вот, Архипыч пожаловался на нехватку грамотных ремонтников
Э-э-э, так получается
Да, отправляем его и Петьку в командировку, и если их не приберут к рукам, я разочаруюсь и съем свою шляпу.
Предложение директора было неожиданное, но, по-ложа руку на сердце, очень своевременное. Теперь проблема, куда пристроить сына, не стояла. Поскольку на заводе жизни ему больше не будет, а в депо его точно не возьмут, остаётся только податься куда подальше в поисках работы. Но это в самом крайнем случае, ибо заново врастать в новый коллектив чрезвычайно сложно с их происхождением. Вот тут и удивил его бывший токарь. Без сомнения, план был гениален: отправить молодёжь в качестве ремонтников в армию.
Возраст подходит, ещё полгодикаи могут призываться добровольцами. И скажите на милость, какой командир не захапает к себе готового специалиста? А главное, с нас взятки гладки. Мы людей послали? Послали. Польза есть? Есть. А что не уследили за кадрами, это уже ваша, товарищи, недоработка. И Потапыч ехидно глянул на Мельникова. И ещё: я переговорил кое с кем. Мне обещали, что через неделю будет комиссия и этих ретивых идиотов взгреют по первое число. Пустячок, а приятно.
Крыть было нечем.
Вдобавок он предложил бывшему подчинённому место в новообразованном техникуме, не бог весть что, но и на этом спасибо. Поэтому надвигающегося снятия Сергей Александрович не боялся. А от себя добавил тех-карты на каждую деталюшку, причём в двух экземплярах, знакомые порадели, помогли сделать копии. Теперь любой мало-мальски грамотный специалист, сравнив план и составив график выпуска продукции, схватится за голову. А там и до более тяжёлых выводов недалеко. Как говорится, пошли по шерсть, а вернулись сами стрижены.
Слова директора не разошлись с делом. Через два дня я, сдав свой инструмент и получив под роспись один из малых ЗИПов, несколько ошалелый стоял на вокзале. Провожать нас с Петром, кроме отцов, пришли Димка и Изя (а как же без него), Василь Макарыч. Накатили по сотке (слова нашего мастера): ничего, можно, Александрыч! Выслушав напутственное слово и скосив глаза на здоровенный кулак отца Петьки, пообещавшего нас «приласкать», если мы опозоримся, отец жёстко сказал:
Вы первые. По вам будут судить обо всём заводе.
Вот тут мы поплыли. До нас дошло, что шутки кончились. И если мы провалимся, то из города придётся уезжать. Причём быстро, пока нам парни рёбра не пересчитали.
Присядем на дорожку, предложил Сергей Александрович.
Лучившийся энтузиазмом и желанием перемен, я не знал ещё, что вернусь сюда только через два года. Не знал, что Матвей Потапович Востриков умрёт в своём кабинете во время совещания от сердечного приступа. Не знал, что новое руководство свернёт производство таких нужных для армии ЗИПов. Качество ремонта упадёт, а впоследствии он полностью будет свёрнут. Что завод перепрофилируют на выпуск комплектующих запчастей для автопрома. Всё это я ещё не знал. Жизнь казалась мне дорогой, на которой каждый найдёт себя
Петь, смотри, устало прохрипел я.
Впереди призывно маячил «грибок» с часовым.
Вижу, почти пришли. Он попытался сплюнуть, но жара забрала у нас всю влагу. В дороге старались не пить, так, на всякий случай. А то приспичит не вовремяи что делать? В вагоне, хех, «ретирады» не предусмотрены. А на местном вокзале только пиво осталось. А приходить «под мухой» даже не смешно. Уф, нет, я, конечно, понимаю, что без инструмента мы никуда. Но какой он тяжёлый, гад.
Терпи. Недолго осталось. И вообще инструмент тут ни при чём, просто сидор плечи режет.
Вид у нас был не особо презентабельный: пропылившаяся одежда и обувь, чуть грязноватое лицо с дорожками от пота.
Ага, и это Пётр серьёзно посмотрел на меня. Лёш, в общем, так. Вещихрен с ними, положим. Но инструмент с собой.
Думаешь, ноги ему приделают? устало потянувшись, задал я довольно глупый вопрос.
Запросто. И концов не найдёшь, рубанул он в ответ рукой.
А он на нас записан. И за недостачу высчитают по полной, произнёс я. Согласен с тобой. А на разговоры просто положим
Большой болт, продолжил Петька.
У ворот, как и полагается, нас остановил часовой и после препирательств вызвал начкара. Тот дотошно принялся изучать наши документы. Затем в сопровождении бойца мы по его указке направились в штаб отдельной механизированной бригады. В моём воображении она представлялась могучей грозной силой, конечно, не конец тридцатых с танками и броневиками до горизонта, но всё же. Действительность, увы, разбила мои иллюзии, город Ч., куда мы прибыли, «приютил» штаб, вернее, его часть, ремонтный батальон, разведроту и комендантский взвод. В империалистическую войну тут явно квартировал какой-то запасной полк или команда, причём явно пехота. Стоявшие буквой «П» приземистые казармы из потемневших брёвен обрамляли плац. Крепкие конюшни, числом две, и сараи под разный бытовой инвентарь стыковались с забором. Сопровождавший нас боец довёл меня и Петра к стоящим наособицу двум двухэтажным строениям, отличавшимся от неказистых казарм. Доложил часовому, после чего отбыл, а часовой велел нам ждать дежурного. Мы отошли чуть в сторонку, ощущая себя некими диковинками, невероятным образом попавшими сюда. Командиры, то и дело проходящие мимо, с удивлением косились на нас, не понимая, что тут могут делать эти щеглы.
Так значит, вы ремонтники, с некоторой ленцой процедил парень года на четыре старше нас с одиноким треугольником на петлице и с повязкой «дежурный». Не знаю, как Петру, но мне этот боец не понравился, замашки у него на целый ромб, а вот как со знаниями? Судя по его скептическому взгляду, он нас ни в грош не ставил. Идите за мной.
Поднявшись на второй этаж по скрипучей лестнице, повернули налево, и у одной из дверей наш сопровождающий остановился.
Ждите здесь, приказал он и, постучав, вошёл. Товарищ командир роты, разрешите?
А, Агеев. Входи.
Дверь за ним закрылась, отрезая голоса. Хмыкнув, я мимикой изобразил Петру: готовься к неприятностям. Он в ответ согласно кивнул, и мы терпеливо стали ждать. Спустя пять минут, показавшиеся нам часами, дежурный пригласил нас пройти в комнату.
М-да. Давайте знакомиться. Якомандир разведроты Сергеев Николай Петрович. А вы, стало быть, ремонтники. Энтузиазма в его голосе не было.
Мы практически одновременно пожали плечами, мол, кем мы ещё можем быть?
Ещё раз окинув нас взглядом, он, чуть скривившись, продолжил:
Размещайтесь, а завтра посмотрим, что вы умеете. На этом наше знакомство завершилось. Понять его можно. Вместо умудрённых жизнью рабочих прислали каких-то сопляков.
Выйдя за дверь, мы попали в «ласковые» и «заботливые» руки всё того же дежурного. И началось «хождение по мукам». Финчасть, АХО, политотдел и вершинаособый отдел. Там нам подсунули кучу бумаг, все с грифом «секретно». Заставили расписаться на десятке бланков. Проинструктировали и, наконец, отвели в столовую, где нам, согласно талонам, выдали еду. После нам предоставили какую-то каптёрку, где едва помещались двухъярусные нары.
Петь, у меня все ноги гудят, сев на нары, поделился я с товарищем такой важной новостью.
Все? А я думал, их у тебя всего две, сострил он.
Слышь, не смешно.
А кто смеётся? Чую, нам завтра гадость сделают. При этом лицо у него стало жёстким.
Чует он, я в этом уверен. Не боишься? отбросив шутливый тон, я внимательно посмотрел на него.
От того, как каждый из нас себя поведёт, будет зависеть судьба обоих. Как там, у Дюма: один за всех и все за одного. Это о нас.
Лёх, отстань, я так устал, что мне сейчас всё похрен. Давай спать, а?
Утром мы, умывшись, оделись в чистые спецовки, подхватили инструмент и направились к штабу.
О, явились, соколы, прокомментировал стоящий у крыльца ротный. Долго спали.
Нет, рабочий день ещё не начался. Сейчас без пяти восемь. Я демонстративно отдёрнул рукав, на битой жизнью «омеге» большая стрелка указывала на одиннадцать. Ротный был сражён, увидев часы у пацана. Мысленно поблагодарил отца, прав он оказался, сказав, что их наличие собьёт спесь со многих. Пять минут нам на получение задания хватит?
Что, Николай Петрович, утёрли тебе нос, а? улыбнулся стоявший рядом командир с тремя «кубарями» в петлицах. Яначальник технической части Рейно Ян Карлович. Вы, похоже, ко мне присланы?
Не знаем. В командировочных указано, и Петька процитировал: «Для ремонта непосредственно в расположении части».
Значит, ко мне. Специализация? командным голосом он дал понять, что шутки закончены.
Ремонт мотоциклов, в унисон произнесли мы. Но вид! Спасибо Димкиному бате: он просвещал нас в различных армейских премудростях, которые, несмотря на прошедшие годы, не сильно изменились.
Пойдёмте. Вне сомнения, все нюансы начтех, впрочем, как и ротный, уловил. Не сказать, что это им понравилось, но выводы были сделаны. На парней ни возрастом, ни «геометрией» надавить не получится. Николай Петрович, показывай своих стальных коней.
Сколько у нас есть времени? уточнил Пётр, ткнув пальцем в ряд мотоциклов.
Судя по лицам командиров, первую ловушку мы вскрыли. А то любят дать кучу работы (по-другому не скажешь) и минут через пять потребовать отчёт, на голубом глазу заявляя, что времени было достаточно.
Пары часов хватит? скепсис командира разведроты буквально повис в воздухе.
На предварительный осмотрда, пожав плечами, ответил я. Если найдётся серьёзная поломка, потребуется дополнительное время.
Хорошо, приступайте.
И начтех с комроты удалились.
2
Лёш, у тебя почерк получше, поэтому давай я тебе номера продиктую, предложил Петька. Лентяй, попытался усовестить его я.
Он в ответ пожал плечами:
Нет, просто я пишу плохо.
Что есть, то есть. Цифрыладно, ещё более-менее. Но вот буквы курица лапой и то лучше напишет.
Но не рассчитывай, что формуляры я один заполнять буду.
Судя по лицу Петра, была у него маленькая такая надежда, что удастся отвертеться от писанины. Но после моих слов огонёк этот погас.