Ходов через десять стало ясно, что позиция моего противника сильнее. Вскоре я совершил ряд ошибок и последовательно потерял несколько пешек.
Я вижу, Солодовникова у тебя совсем мышление расстроила, сказал Саня. Ты, похоже, отдашь мне ферзя.
Я вздохнул, не считая нужным отвечать. Он всегда злил меня, чтобы заставить волноваться и сбить с толку. Вместо этого я хорошенько поломал голову, нашел выход и отделался от почти неминуемой потери равноценным разменом.
Не все потеряно, обрадовался я. Сегодня я тебя обыграю.
Из этой позиции тебе не выиграть никогда. Спорим, что победа моя?
На что?
На желание.
Годится, решился я.
Юдин имел весомое преимущество. Он наседал со всех сторон, шаховал, но мат поставить не мог. Я как мог защищался, стараясь провести свою проходную пешку на его сторону. Саня самонадеянно не обращал на эти попытки никакого внимания, пытаясь поскорее со мной разделаться. Казалось, цель его близка, но моя пешка, улучив момент между его шахами, медленно продвигалась вперед.
Верни-ка моего ферзя! повеселел я, ставя пешку на поле Н8.
Надо же! процедил Саня. Тебе это удалось. А я не верил.
Я тоже, сказал я.
Теперь мои дела пошли на поправку, но и Юдин отступать не собирался. В итоге партия завершилась вничью.
Как быть с призовым фондом? осведомился я. Никто никому не должен?
Наоборот. Ты исполняешь мое желание, а ятвое.
Ладно. Будь по-твоему.
Я убрал фигуры. Делать ничего не хотелось, а уж готовиться к экзаменутем более.
Мое здоровье резко пошатнулось, гробовым голосом заметил Саня. Я буду жаловаться на работников кафе. Чего они в пирожки натолкали?
По-моему, дело не в еде, горестно сказал я. У тебя абстинентный синдром.
Может быть. Если дело в этом, нужно выпить. Хочешь?
Не-а.
Зануда. Выставляешь меня алкоголиком.
Экзамен ведь. Да и с Танюхой нужно поговорить.
А, ну да. Валяй. Горячий, цветной, ароматизированный привет ей.
Угу.
Я с трудом поднялся и, шаркая, подался на другой конец общежития. Спустившись на первый этаж, пошлепал в соседний корпус. Почудилось, что у входа за мной наблюдает бородатый субъект с длинными всклокоченными волосами, одетый в хипповские лохмотья. Я хмыкнул и позабыл о нем. Меня волновало другое. Нужно было найти слова, чтобы пронять Татьяну, а в голове был полный вакуум.
Я постучал в дверь комнаты, где жила Таня. Открыла одна из ее подруг, то ли Оля, то ли Люся.
Привет. Таня здесь?
Девушка смутилась.
Ее нет, прошелестела она. Таня как-то странно себя вела, потом собралась и ушла куда-то. Я спросила, куда это она, не на свидание ли, а она грубо ответила, что да, мол, на свидание. А потом.
Кровь прилила мне в голову, сердце забилось, словно курица, которой оттяпали голову.
Извини, сказал я. Пока.
Я поплелся назад, даже не прислушиваясь к ее словам, хотя она окликнула меня и что-то тараторила вслед, эмоционально размахивая утюгом. Мои движения были похожи на конвульсивные шаги зомби из фильма ужасов.
Орава первокурсников, переносившая кровати из одной комнаты в другую, едва не сшибла меня с ног, но я этого даже не заметил. С маниакальной целеустремленностью я направлялся в свою комнату. Я мог бы, правда, совершенно таким же образом шествовать в любое другое место, и это не имело бы для меня никакого значения. Разница в тот момент для меня не существовала. Я шел туда, куда меня несли ноги, словно подчиняясь заданной кем-то программе, и мой собственный мозг в совершаемых мной действиях, в общем-то, не участвовал.
«На свидание», вертелось у меня в голове.
Когда я вполз, Юдин сидел за столом, задумчиво воззрившись на бутылку, стоявшую посреди натюрморта из сосиски, помидора и открытой банки майонеза. Саня мельком взглянул на меня и вернулся к своим размышлениям.
Так-то, сказал я. Поделом мне, придурку.
Самокритично, отозвался Саня.
Потерял я ее. Окончательно. Навсегда.
Печально, изрек Саня. Всякое в жизни случается. Вот я уже пять минут смотрю на это и не могу припомнить, откуда оно у нас взялось.
Иди ты к дьяволу. Все пропало.
Он пощупал карманы в поисках сигарет. Поиски увенчались успехом.
Неправда. Не все, философски заметил Саня, закуривая. Сигареты на месте. Общежитие тоже. И, судя по всему, континент Евразия тоже никуда не делся. У нас в наличии даже кое-что лишнее. То, что не пропало, а, наоборот, появилось. Причем для меня загадка, каким путем.
О чем ты думаешь? У нее кто-то уже есть, понимаешь!
Саня наконец понял, что мне и впрямь плохо.
Шустрая девка, оценил Саня. Время зря не теряет. Пару раз сходила с тобой в кафе, мозги запудрила и тут же бросила.
Я мычал, глядя в пол и погрузив пальцы в волосы. Саня похлопал меня по плечу:
Слушай, Гордюков. Вот что я тебе скажу. Ты слишком серьезно относишься к женскому полу. А это не прощается. Бери пример с меня. Ты когда-нибудь видел, чтобы я страдал по плоти так, как ты? Никогда. Я всегда остаюсь в форме и о дурном не думаю. Девушки есть девушки, что с них взять? Как там о них сказано у э Ну их к черту, короче. Хотел процитировать и забыл. Вот увидишь, облегчение наступит уже завтра. Да какой завтра! Сегодня! Сейчас! Вот решим один вопросец, и все нормализуется.
Глупец. Он думал меня успокоить своими речами, не подозревая, что творится у меня в душе. В таких натурах, как я, погибающая любовь производит больше разрушений, чем пуля.
Забудь этот инцидент. Вычеркни эту страницу из жизни, резюмировал Юдин. Женщинызло. Я тебя сегодня же познакомлю с одной симпатичной особой, и все твои душевные колики как рукой снимет. А пока встряхнись и помоги мне выяснить одну крайне важную вещь. Как по-твоему, что это? показал он на бутылку.
Я взял ее, вынул пробку и понюхал.
Спиртное. Самогон, наверное. Или настойка какая-то.
Он кивнул:
Мне тоже так кажется. А ты не помнишь, откуда он у нас?
Не-а. Может, с выходных остался? Андрей с Виталиком что-то приносили с собой.
Ага, после них останется, скривился Саня. По-моему, все допили.
Может, мы покупали?
Самогон?
Действительно, это было глупое предположение. Дверь неожиданно стала приоткрываться, и Саня с ловкостью фокусника спрятал бутылку.
Юдин, к вам можно? донеслось снаружи.
Конечно. Заходите.
В комнату по-звериному, точно крадучись, проник профессор Игорь Семенович Вритрин. Он внимательно изучил нас горящими зелеными глазами. От этого мне стало совсем плохо, и я испугался, что меня вырвет.
Что с вами? спросил Вритрин, обращаясь ко мне.
Отравился, отпарировал Саня, подмигивая. Сегодня в кафе пирожки дрянные.
Проклятье! прохрипел профессор. Вы что, в комнате курите?
Гостей не ждали, сказал Саня, странно изгибаясь всем телом. Похоже, ему тоже стало не слаще моего.
Курят, пьют! почти прорычал профессор, вращая головой странным образом. Что это вам дает?
Это помогает снимать внутренние экзистенциальные противоречия, объяснил Юдин, подлизываясь к преподавателю. К тому же среда засасывает. В систему ценностей западной цивилизации входят комфорт, покой и удовольствия. Нет бы продать все имущество, отправиться куда-нибудь в Тибет, заняться медитацией, у-шу, жрать тростник. Абсолютно здоровый образ жизни. Но никто не променяет на это свой диван, телевизор и кружку пива. Вот ты, Серый, отправился бы в Тибет?
Издеваешься? едва простонал я.
Видите, профессор, что с ним сотворила среда. А ведь
Замолчи! Кали-юга ниррити шушна! гаркнул Вритрин, оборвав вдохновенный словесный понос Юдина, после чего широкими скачками помчался по коридору.
Чего-чего? прошептал я.
Не разобрал. Как я его, а? Интересно, чего он хотел?
Я начал смеяться, неожиданно для самого себя. Смех был каким-то истеричным, даже перешел в завывания, но я никак не мог остановиться и замолчал только тогда, когда Саня ткнул меня локтем в ребра.
Хватит ржать, дурак! приказал он. Сейчас весь этаж сбежится. Неврастеник, тебе лечиться нужно. То у него депрессия, то хохочет как дурень.
Я замолчал, перевел дух и, перефразируя профессора, заметил:
В воздухе какое-то напряжение. Тебе не кажется?
Это у тебя в мозгах напряжение! взбесился Саня. Черт, что за день такой сегодня!
Потом он успокоился, сел и произнес:
Хотя, знаешь, ты, пожалуй, прав насчет напряжения. Тьфу, слово-то какое-то неудачное. На самом деле чувствуется совсем другое.
Ох только и сказал я.
Мне вдруг очень важным показалось припомнить детали тягучего ночного кошмара, который мучил меня в течение тех немногих часов, которые я провел в постели. Серая лесная мгла, лица странных людей, звериные морды, смутные силуэты непонятных построек. Исполинское дерево, возвышающееся над ночной долиной, окаймленной на горизонте горной цепью. Клубящиеся черные тени на вершине дерева. Потом. Что же было потом? Осталось только лицо Татьяны. И еще что-то. Просто взгляд, присутствие. Помню, когда я его увидел, меня переполняли два ощущения: усталость и удовлетворение. Безграничная усталость и безграничное удовлетворение, как будто мне удалось сделать нечто, важнее чего в жизни ничего не может быть. Больше я ничего не помнил.
Давай выпьем, предложил Саня.
А мы от этого не помрем?
Значит, суждено.
Честное слово, в любой другой ситуации я бы не согласился. Но мне было так плохо, во всех смыслах, что я сдался.
Ну, давай.
Саня нашел стаканы, взял бутылку и набулькал по полстакана сначала мне, потом себе.
Выпьем за победу. За то, чтобы никогда не терять голову, особенно из-за женщин, произнес он, наставительно жестикулируя указательным пальцем.
Ну уж нет. Хоть я и кивнул в знак солидарности, на самом деле я пил за любовь.
Прощай, Танюша. Прощай, любимая, всхлипнул я и заплакал.
Ты чего? испугался Юдин.
Не знаю. Мне дерьмово.
Так пей быстрее.
Я последовал его совету и осушил стакан. Саня опередил меня на долю секунды и поэтому уже чавкал помидором.
Ну, как?
Что-то странное. Спирт тут есть, но его мало. Больше какого-то другого ингредиента с привкусом, напоминающим.
Я не успел сосредоточиться и вспомнить, что же именно мне показалось знакомым. От напитка меня бросило в такой жар, что я решил приоткрыть окно. Пошатываясь, я встал, но не успел добраться до подоконника, как Саня трагично охнул.
Я вспомнил, промямлил он. Когда перед уходом я заглядывал в холодильник, никакой бутылки там не было. Нам ее подсунули, пока никого не было!
Кто?
Не знаю! Но, похоже, они своего добились.
Спасибо за угощение. Черт меня дернул согласиться. прохрипел я испуганно.
Пугаться было чего. Потому что теперь стало так паршиво, что все предыдущие муки по сравнению с нынешними показались мне просто детскими шалостями. Саня барахтался на кровати, кое-как стал на четвереньки и сделал попытку слезть. Не знаю, где закончился его путь. Мне было не до него. Я как парализованный рухнул через кровать на стол и, цепляясь за него, попробовал подтащить свое тело к подоконнику, в последней надежде позвать на помощь. Как я ненавидел себя за то, что в беспорядке бросил конспекты на стол! Теперь они мешали ослабевшим пальцам дотянуться до края окна. Только бы доползти до окна и крикнуть «помогите!».
Руки перестали меня слушаться, когда я был почти у цели. Я оцепенел, лежа головой на подоконнике, грудью на столе и ногами на кровати. Живот, словно шлагбаум, провис в воздухе. Тетрадь сорвалась со стола и начала свой путь вниз, однако ее падение и не думало заканчиваться.
Ткань реальности расползалась клочьями медно-красного марева, а само мое тело стало похожим на полупрозрачное сплетение светящихся нитей. Я хотел зажмуриться, но не смог. Мне показалось, что материя расступилась и неведомая сила потащила меня прочь. Проход разверзся, словно пасть матери хаоса, Тиамат. Я проваливался в невообразимую бездну.
«Ну и слава богу, пронеслось у меня в голове, прежде чем я полностью отключился. И ладненько».
Внезапно все кончилось. Все. Красочные фантасмагорические картинки исчезли, и утомительно долгое падение прекратилось.
Дым, птичий гомон, трава щекочет кожу. Я лежу на земле. Где я?
Мне вдруг живо представилось, что, пока я находился без сознания, меня ограбили, раздели, избили до полусмерти и выбросили в окно, а над моим телом, измазанным кровью, собралась толпа зевак. Брр! Впрочем, я чувствовал себя вполне сносно, поэтому открыл глаза и рывком сел, готовясь, если понадобится, защищать свою жизнь.
Картина, представшая моему взору, была чересчур уж фантастична, чтобы я мог поверить своим органам чувств.
Насколько можно было судить, я находился на самой высокой точке небольшого плато. За спиной, где солнце уже проделало большую часть пути по небосклону, сколько хватало взора, простирался лес. Обзор передо мной закрывали заросли, но дальше деревьев становилось поменьше. Маленькие рощицы были разбросаны по степи, где-то серо-зеленой, где-то уже совершенно желтой. Ниже плато лежала холмистая равнина, отрезанная зеркальной гладью реки от скалистого кряжа, который тянулся до горизонта, справа вырастая до настоящих гор, обрывающихся в морскую лагуну.
Самым странным было отсутствие в обозримых окрестностях всяких следов цивилизации. Я не смог разглядеть ни одного строения, дороги, линии электропередач, ровно ничего, напоминающего о деятельности человека. Природа этих мест была девственно-чиста и нетронута воздействием технического прогресса. И все бы ничего, если бы не еще одно пугающее обстоятельство: у костра спиной ко мне сидел на корточках заросший седыми космами старик, облаченный в звериные шкуры. Он с аппетитом обгладывал мясо с кости. На прутьях жарилась какая-то снедь. Повсюду были горы золы.
Присутствие постороннего человека привело к тому, что мои кисти непроизвольно прикрыли низ живота, и только после этого приступа стыдливости заработал мой мозг.
Было отчего растеряться: я не знал ни кто этот старик, ни что это за местность, ни как я тут очутился. В голове был вакуум. Но в том, что происходит нечто невероятное, я не сомневался.
Хотелось есть. Значит, с момента моей отключки прошло много времени. Пользуясь моей беспомощностью, какие-то люди или обстоятельства перенесли меня сюда. Но кому и зачем это могло понадобиться, оставалось неизвестным.
Мое сознание сфокусировалось на чавкающем старике. Похоже, он был единственным источником, способным предоставить мне какие-либо разъяснения.
Интересно, кто он? Лесник, егерь, охотник? А почему так странно одет? Слегка смахивает на лешего. Леший. Откуда в нашей округе такие леса? Я почувствовал себя еще неуютней, так как сообразил, что, по всем признакам, мой дом отсюда далече.
Я оценил свою мускулатуру и пришел к выводу, что мне следовало почаще посещать тренажерный зал. Под кожей дедули перекатывались мощные узлы, практически лишавшие меня шансов. В случае чего придется уносить ноги.
Пока я размышлял, случайность взяла мою судьбу в свои руки. Старик прикончил ножку, неумело подавил отрыжку и, не заботясь об экологии, швырнул обглоданную кость через плечо. Конец траектории ее полета предположительно совпадал с областью моего паха, и я, опасаясь за свое здоровье, машинально поймал ее. Дед в шкурах протянул было руку за новой порцией мяса, но, не услышав звука падения, насторожился и повернулся в мою сторону. Мелькнула шальная мысль шмыгнуть в заросли и скрыться, но я понятия не имел, как попасть отсюда в знакомую местность, к тому же показываться на глаза в таком виде рискованно. Будь что будет, но я обязан, во всяком случае, поговорить с такой колоритной личностью. Я подавил свербеж в пятках, сжал кость покрепче и стал рассматривать таинственного старика. Седые всклокоченные пряди волос, жесткая борода, грубая загорелая кожа. Зато в глазах не было признаков агрессивности. В них светилась мужественность, сила и неожиданная мягкость. Я исподволь почувствовал к нему приязнь.
Старик улыбнулся, показав желтые, но крепкие зубы, и поприветствовал меня кивком. Вопреки моим ожиданиям, он вернулся к своему занятию и, взяв кусок мяса, продолжил невозмутимо жевать, жестом пригласив меня разделить с ним трапезу.
Немедленной угрозы не последовало, и я немного успокоился. Подобравшись поближе, я присел рядом с ним на колени и принялся наблюдать за его действиями.