Я ставлю видео на паузу.
Она говорит, что мы застряли здесь, Тимо. Чего я и опасалась, когда мой дневник исчез. Когда я не смогла вывести штаб. Она побледнела. Тимоти тянется к ее руке.
Но, если ключи не работают, если ХРОНОС исчез, как ты сюда попала? спрашивает он меня.
Я бросаю взгляд на видео, ответив:
Давайте дадим Кэтрин договорить? Она сможет объяснить это лучше, чем я.
Я нажимаю кнопку воспроизведения, и Кэтрин продолжает: «Вам нужно будет начать новую жизнь. На случай, если вам интересно, это был Сол, в парандже и с ножом у горла Шайлы. Он устроил взрыв. И за несколько часов до этого убил Анджело».
Слезы наворачиваются на глаза Эвелин.
«Мы с Ричардом только успели найти тело Анджело и попросить координатора перемещений вызвать охрану, как ворвался Сол, ведя Шайлу перед собой, и приказал не отменять перемещение. Он занял место Шайлы. Полагаясь на то, что мы знаем сейчас, я почти уверена, что он переместился в 2020 год.
Сол надеялся, что уничтожение ХРОНОСа позволит ему перемещаться из одной временной точки в другую без необходимости возвращаться в штаб после каждого прыжка. Но он просчитался. Он больше не может использовать ключи ХРОНОСа так же, как и мы, но научился тому же, чему и я. Ген ХРОНОСа передается нашим детям и внукам. Я была беременна двойней, когда попала в 1969 год. Одна из девочек, Пруденс, использовала ключ, когда ей было четырнадцать. С тех пор она живет с Солом. Другая дочь, Дебора что ж, я познакомила ее с этим парнем».
В кадре появляемся мы с папой. Кэтрин спорила со мной часами о том, будет ли это приемлемо. Она была категорически против, и поначалу Коннор был на ее стороне, но я убедила его принять мою точку зрения. Тимоти и Эвелин, вероятно, поверили бы мне в любом случае, но захотят ли они передать свои ключи? Я решила, что такая просьба будет звучать гораздо убедительней из уст их сына.
«Мама. Папа. Если бы я мог воспользоваться ключом ХРОНОСа, то пришел бы сам»
Папа немного поперхнулся, когда мы записывали эту часть, и нам пришлось перезаписать видео спустя несколько минут. Он их почти не помнит и больше всего на свете хотел бы сейчас быть на моем месте.
«Он немного светится, когда я к нему прикасаюсь, но управлять им я не могу».
Он обнимает меня за плечо и притягивает ближе к себе.
«В общем, я посылаю Кейт вместо»
Эвелин протягивает руку к телефону и касается экрана, чтобы приостановить видео, копируя то, как это делала я пару минут назад.
Мы с Тимо нас ведь уже нет в том времени, не так ли?
Ты же знаешь, что я не могу тебе этого сказать
Тебе и не нужно говорить. Это написано у него на лице.
Проклятие. Кэтрин была права. И как бы сильно я ни любила Кэтрин, мне не нравится, когда она права.
И, продолжает она, если бы мы были там, ты бы показала запись, в которой мы вдвоем объясняем все это, а не Кэтрин.
Действительно. И теперь я не так сильно переживаю о том, что втянула во все это папу. Они, вероятно, поняли бы все в любом случае. Я снова нажимаю на воспроизведение, и папа продолжает: «себя. Сейчас происходит что-то невероятное. Тот парень, Сол, положил начало событиям, которые я не совсем понимаю, но Кейт уверяет, что он планирует уничтожить большую часть населения. Поэтому мы пытаемся опередить его людей и собрать эти ключи до того, как это сделают они».
Кэтрин возвращается в кадр.
«Я думаю, Кейт сможет ответить на все остальные вопросы. Реальность такова, что вы не можете использовать ключи, и, если вы их сохраните, люди Сола попытаются их забрать. Мне очень жаль жаль, что я не могу сообщить вам новости получше, сказать, что это был просто временный сбой и ХРОНОС скоро все исправит, но вы бы сами все равно это узнали.
Через несколько лет вы встретитесь с моей гораздо более молодой версией. Будет лучше, если вы не станете упоминать ей о визите Кейт то есть упоминать мне, если быть точнее. Это может запутать все еще сильнее. Берегите себя, ладно?»
На этом видео заканчивается. Мы записали еще несколько минут, но Кэтрин подумала, что папа, прощаясь, может ненароком предупредить их о будущих событиях, поэтому она попросила Коннора вырезать эту часть.
Эвелин выхватывает у меня телефон и несколько раз тычет пальцем в экран, но ничего не происходит.
Как перемотать эту дурацкую штуку?
Включить с самого начала?
Нет. Только Ее взгляд резкий, но уязвимый. Как его зовут, Кейт? Как зовут моего сына?
Я не могу. Ты знаешь, что я не могу сказать тебе
Да ладно тебе, Эв. Дай ей передохнуть. Ты прекрасно знаешь, как его зовут. Он Альфонс, в честь твоего отца. Мы обсуждали это с полдюжины раз. А если бы родилась девочка погоди, его ведь правда зовут Альфонс, да, Кейт?
Ты знаешь, что я не могу тебе этого сказать, я перематываю видео назад, на тот момент, где папа начинает говорить, и стараюсь сохранить нейтральное выражение лица, чтобы мои действия не повлияли на их решение. Но очень трудно сдержать улыбку при мысли о том, как близко Гарри Келлер был к тому, чтобы быть названным Альфонсом.
Я нахожу нужное место на видео и снова нажимаю на воспроизведение, передавая телефон Эвелин. Она приостанавливает его, прежде чем папа успеет заговорить. И молча смотрит на экран.
Через мгновение выражение ее лица меняется на напряженное, почти сердитое, и мое сердце в страхе сжимается. Если все пойдет не так, как задумано, Кэтрин точно не станет меня наказывать, но она наверняка найдет способ напомнить мне, что она была против появления папы в видео. Это перемещение должно было пройти гладко. До того, как Сол, Пруденс и их подчиненные киристы сумели восстановить временную шкалу, эти два ключа были в нашем распоряжении. Кирнан сказал, что их было относительно легко достать, но он не знает подробностей, потому что другая версия меня, его Кейт, другая-Кейт, Кейт из прошлого, как бы вы ее ни называли, совершила это перемещение до того, как они встретились. И я понятия не имею, что сделала та Кейт, потому что во всех смыслах этого слова она не я.
Я не уверен, что Кэтрин знает, говорит Тимоти, но это должно было быть пятидневным путешествием. Все вокруг Дили-Плаза будет заблокировано и оцеплено, так что мы не сможем вернуться на стабильную точку раньше завтрашнего полудня. Не то чтобы я не верил тебе. Мы поняли, что что-то не так, как только исчез дневник Эв. Она попыталась отправить вопрос в штаб-квартиру, но вместо того, чтобы получить ответ, он просто будто испарился.
Кэтрин сказала, что и с ней это случилось.
Но, продолжает он, хотя я и верю тебе, Кэтрин права. Я не думаю, что мы должны расстаться с этими ключами, не узнав наверняка, что обратного пути нет. Надеюсь, ты понимаешь?
Я киваю. Мы ожидали этого.
Ты пока тоже не сможешь выбраться, Кейт. То есть если ты не переместилась сюда из стабильной точки за пределами Далласа, то ты наверняка застряла
На самом деле я могу вернуться прямо отсюда, говорю я. Перемещаться мне тоже нужно в стабильную точку, но возвращаться я могу из любого места. Это то, чего Сол пытался добиться, но у него не получилось.
Эвелин все еще смотрит на застывший образ отца, обнимающего меня одной рукой, и слезы текут по ее лицу. Я не уверена, слушает ли она нас.
Чего он хочет, Кейт? спрашивает Тимоти. Зачем Сол это сделал?
Несколько месяцев назад я задала тот же вопрос Кэтрин и Коннору. Тогда у них был лишь один ответ, и заключался он в том, что Сол хотел власти, всей власти, которую он только мог получить. И хотя теперь у нас больше информации, в настоящем ответе вся суть.
Я пожимаю плечами:
Он захотел поиграть в Бога. Решить, кому жить, а кому умирать. Создать свою версию рая, где только те, кто разделяет его взгляды, могут остаться.
Мы некоторое время молчим, а потом я спрашиваю:
Где мы встретимся завтра? И когда?
Эвелин поворачивается ко мне, почти обрывая на середине вопроса, будто только что вспомнила, что я в машине, и возвращает мне телефон. Она достает ключ ХРОНОСа из-под блузки, снимает цепочку через голову, почти бросая ключ в меня.
Отдай ей свой чертов ключ, Тимоти! Мы уже пять раз пытались связаться со штабом. Нет смысла надеяться, что мы поймаем сигнал завтра, ее голос немного смягчается, когда она смотрит на меня. Тебе не нужно возвращаться, Кейт.
Спасибо, Эвелин.
Когда я прячу ее ключ в карман своего свитера, мне кое-что приходит в голову:
Эм если я вдруг снова появлюсь и начну задавать вопросы, внимательно рассмотрите цвет моих глаз, ладно? И проверьте это, я слегка откидываю назад волосы и поворачиваюсь к ней правой щекой, открывая относительно новый и, к счастью, заживающий розоватый шрам на шее. Тетя Пруденс, возможно, достаточно сообразительна, чтобы надеть зеленые контактные линзы, но она не знает о моей встрече с Г. Г. Холмсом в Чикаго. Если не увидите шрама, значит, это не я и вам нельзя ей что-либо говорить. Она с Солом.
Тимоти достает из кармана ключ ХРОНОСа и расстегивает маленький зажим, который крепит его к петле на поясе. Он держит светящийся синий круг в своей ладони и смотрит на песочные часы в центре, наблюдая, как песок медленно тянется из стороны в сторону.
Какого цвета он для тебя, Кейт? спрашивает он.
Наверное, в ХРОНОСе это было чем-то вроде болтовни о погоде. Каждый видит свет в центре медальона по-разному.
Он голубой, отвечаю я. Как невероятно яркое небо.
Грустная улыбка тронула его губы.
Неужели? И для меня. Для Эв он розовый.
Я улыбаюсь ему в ответ, а потом перевожу взгляд на Эвелин.
Папа только временами видит свет, но, когда это случается, он говорит, что свет кажется ему розовым. Так что, я думаю, это у него от тебя.
Ее нижняя губа слегка дрожит. Она протягивает руку и кладет ее на лицо моего деда, лицо, так похожее на лицо их сына, которого они никогда не увидят взрослым.
Тимо, с прежней жизнью покончено. Просто дай ей свой ключ, чтобы она могла вернуться домой. И избавься от этого вонючего чили-дога. Мы больше не в отпуске.
2
Бостон
23 июля 1905 года, 8:06 утра
Получилось! Достаю медальоны из кармана и машу ими перед собой.
Я и не сомневался, Кирнан сидит на деревянном ящике, скрестив ноги, точно так же, как и перед моим уходом, и все так же улыбается. Для него прошла всего минута с тех пор, как я отправилась в Даллас, чтобы забрать ключи у Тимоти и Эвелин.
Эта кладовая занесена в список как официальная стабильная точка ХРОНОСа одно из тех мест, куда историки могут переместиться между 18981932 годами. В первый раз в Бостон я прибыла в 1905 году, посреди ночи, выскользнув из кладовой в мрачное помещение. Прямо у двери я оставила конверт с именем Кирнана на лицевой стороне и ничем больше, кроме клочка бумаги с сегодняшней датой и временем: 7 утра. Для меня это случилось три недели назад, и я дважды возвращалась с тех пор, чтобы получить решение Кирнана о том, как именно мы заберем эти два медальона.
Возможно, для тебя это было очевидным, возражаю я. Но какое-то время все было довольно шатко. Эвелин поняла, что они, скорее всего, мертвы.
Он пожимает плечами, его темные волосы падают на плечи.
Кажется, это случилось и в прошлый раз. Тогда ты сказала мне, что Кэтрин была против того, чтобы твой отец вмешивался, но ты настояла. Тимоти и Эвелин все равно было бы легко убедить. Кто может отказать в такой просьбе собственной внучке?
Эм Сол Рэнд, наверное? Иначе я бы просто подошла к нему и сказала: «Пожалуйста, дедушка, брось свой коварный план по захвату мирового господства. Ради меня».
Ты права, со смешком соглашается Кирнан. Я должен был уточнить, что любой человек, имеющий хотя бы долю сострадания, не отказался бы от этой просьбы. Но, возможно, тебе стоит найти Сола и попытаться. Вдруг он просто помешан на красивых зеленых глазах?
Я чувствую, как румянец заливает мое лицо, поэтому отворачиваюсь и делаю вид, что меня очень заинтересовали коробки с табаком на полках позади меня. Я поднимаю крышку одной из них и делаю глубокий вдох. Трубочный табак с насыщенным, землистым ароматом нисколько не похожим на дым сигарет, которым я вынуждена дышать, гуляя вдоль тротуаров Вашингтона. Было время, когда я наслаждалась запахом костра в зимние ночи, но после моей недавней встречи с Г. Холмсом на Всемирной выставке от малейшего запаха дыма бросает в дрожь. Если бы Кирнан не вернулся, чтобы спасти меня той ночью, я стала бы одним из тех многих скелетов, найденных в отеле.
Итак, кто следующий? спрашиваю я его. То есть за какими медальонами она отправилась в следующий раз?
Она другая-Кейт, та, которую, я уверена, Кирнан хотел бы видеть на моем месте. Прошлая Кейт, которой больше не существует из-за Сола, изменившего хронологию.
Я помню, что мы продолжили работу из моей комнаты, он делает еле заметный акцент на слове «мы», но я знаю, что он пытается напомнить мне, что другая-Кейт просто часть меня, даже если я не могу вспомнить ее.
Кирнан протягивает мне руку:
Это недалеко отсюда. Ну что, пойдем?
Мне нужно вернуться домой. Кэтрин ждет.
Ох. Я думал, что ты отправилась домой, прежде чем вернуться сюда. В его голосе слышится намек на вопрос. Знаю, он думает о том, почему я сразу же разделила радость с ним, а не с бабушкой, папой и Коннором.
Я и сама удивляюсь этому. Я отправилась в Бостон 1905 года, даже не задумавшись. Однако, глядя на свои ботинки, я понимаю, что не могу остаться, даже если бы захотела. Юбка до колен, свитер и коричневые оксфорды были достаточно скромны для Далласа 1963 года, но здесь они привлекут слишком много внимания.
Я вернусь позже.
Не говори глупостей, отвечает он, направляясь к высокому шкафу в задней части кладовой. Мы вместе знаем, что ты вернешься к Кэтрин спустя мгновение после твоего перемещения, так что они никогда не узнают, что ты задержалась. И я знаю, как решить твою проблему с одеждой.
Кирнан открывает дверцу шкафа и достает платье на мягкой вешалке. Это цельное платье, которое по задумке выглядит как костюм: белая блузка с широким вырезом, как у девушек Гибсона, а темная узкая юбка, наверное, будет мне по щиколотку. Он снимает платье с вешалки и разворачивает его, открывая вид на длинный ряд жемчужных пуговиц. Раздается легкий треск, когда он тянет ткань в стороны, и мне поначалу кажется, что ткань порвалась. Затем я замечаю белую полоску липучки, бегущую по спинке платья.
Это так не в стиле ХРОНОСа, говорю я, подавляя смех и качая головой. Кэтрин чуть не вышла из себя, когда поймала меня с розовой зубной щеткой в 1893 году, так что я знаю, она ни за что бы не одобрила это.
Мы не в ХРОНОСе. И с дюжиной жемчужных пуговиц было бы очень непросто одеваться и раздеваться, не так ли?
За улыбкой Кирнана скрывается легкая грусть. Наверное, это должно было прийти мне в голову сразу, но только сейчас я осознаю, что другая-Кейт взяла липучку в 1905 год. Это было ее платье. Я решаю не думать о том, зачем ей приходилось раздеваться в спешке.
Платье кажется достаточно большим, чтобы надеть его поверх моей узкой юбки и кофты, поэтому я снимаю только кардиган и вешаю его на крючок в шкафу. Затем я влезаю в платье, которое Кирнан придерживает расстегнутым, и поворачиваюсь, чтобы он застегнул липучку. Он соединяет края платья, а затем медленно проводит ладонью по моей спине, от шеи до талии, чтобы запечатать липучку. Я ощущаю тепло его руки сквозь ткань, и легкая дрожь пробегает по телу.
Так нельзя, Кейт. Он не Трей, а ты не его Кейт, напоминаю я себе. Сейчас важно думать только о том, как остановить Сола и киристов. Я стараюсь выглядеть серьезно, когда поворачиваюсь к нему лицом.
Он протягивает мне пару коричневых туфель на низком каблуке с ремешком, избавив от необходимости застегивать пуговицы. Улыбнувшись, снимаю с ног свои туфли. Я собиралась убрать их обратно в шкаф, но Кирнан тут же достает маленькую сумку на шнурке и кладет в нее мои туфли и свитер.
Я бы все же предпочла джинсы, футболку и кроссовки, но это уже намного лучше того наряда 1893 года, который мне пришлось носить во время нашей с Кирнаном последней вылазки. Да, тогда ему было лет восемь, и мне приходилось опускать взгляд, чтобы увидеть его.
Застегнув последний ремешок на туфле, я встаю. Кирнан в этот момент слегка отодвигает мои волосы в сторону.
Может, мне лучше собрать их? Не хочу привлекать внимание полиции нравов, говорю я, но мой голос прерывается, когда я замечаю его взгляд на моем шраме.
Нет, говорит он. Голос звучит жестче: Оставь так.