Казалось бывсего одна монета, но ценность у нее была немалая. Особенно для сироты, что лишился почти всего. А ценность пожертвованияинтересная вещь. С духовной точки зрения важнее не количество, а качество жертвы. Тот, кто готов поделиться последним стоит намного выше того, кто дает малую толику. Поэтому священник, прекрасно знавший уже ситуацию Андрейки, высоко оценил этот поступок. С богатого и рубль взятьмало, а тут щедрость вон какая. Хотя, конечно, и дядька Кондрат, и священник списали этот поступок на юность и глупость. Списали, но оценили.
Что терзает тебя, сын мой? спросил Афанасий, когда паренек вернулся к нему.
Разговорились.
Общий посыл был прост. Андрейка пытался соскочить с расспросов, опасаясь своего разоблачения и отвечал, как можно более рублено и односложно. Афанасий же не сильно старался, прекрасно понимая, что парень потерял отца и оказался в сложной жизненной ситуации.
Зачем его сюда привели?
А на всякий случай. В те далекие времена священник был очень уважаемым и авторитетным человеком в общине. Тем, кто ведал в вопросах мутных и непонятных. Вот и притащили ему странно пришибленного отрока. Вдруг что не так с ним? Вдруг помощь нужна?
Но обошлось.
С полчаса паренька терзали расспросами. А потом и отпустили с Богом.
Вышел Андрей на крыльцо церковное и вздохнул с облегчением. Слишком явно и шумно.
Что сын мой? поинтересовался Афанасий, который, как оказалось, тихо следовал за ним. Робеешь ты от чего передо мной?
Робею?
А нешто нет? Вон какой вздох.
Тяжко дышать, ляпнул Андрейка не подумав. Забыв совсем о том, что в те годы к таким вещам относились куда как серьезнее. И если тебе в храме Господнем дурно, то это не спроста. Вот и оказалось, что паренька задержали еще на полчаса. И святой водой умыли. И помолились. И в душу снова полезли. Но уже без дядьки Кондрата. Один на один
Да оставь ты его, Афанасий, пробасил кто-то от двери.
Они оба обернулись и увидели воеводу.
У отрока отец пал. Ни кола, ни двора за душой не осталось. А теперь и ты его поедом ешь. Брось. Да и дело у меня не к тебе.
Ну коли дело, нехотя улыбнулся Афанасий, которому эта игра в кошки-мышки с Андрейкой уже начала нравиться. Ступай отрок. И помнипо семь раз «Отче наш» читай ежедневно не менее четырех седмиц.
Да, отче, кивнул Андрей и обозначив поцелуй руки священника удалился. Со всем почтением и не спеша. Потому что Афанасий вместе с воеводой с интересом наблюдали за ним.
Чего ты на него взъелся-то? спросил воевода, когда наш герой покинул храм. Уже шепотки до меня дошли.
Умный он.
Андрейка то? удивился воевода.
Андрейка. кивнул Афанасий. Но ум свой таит. Он много чего таит, боясь явить людям. Отрок сей полон тайн. Вот меня любопытство и взяло.
Вздор какой. Андрейка же в отца своего пошел. Лихой рубака будет. А умом скуден. Читать, сказывают, его пытались учить, да не выучили. Совсем буквы запомнить не может.
Может и вздор, легко согласился священник и они переключились на другую тему разговора. В конце концов, к этому Андрейке он всегда сможет вернуться позже. Куда ему деваться то? Не сейчас, так потом, улучшив момент, может будет понять, что с ним не так
Наш же герой, выйдя из храма, больше своей оплошности не повторял. Демонстративно перекрестился. И не спеша пошел бродить по городку. А поджидавшие его рядом Устинка и Егоркаследом посеменили. Выглядело это крайне забавно. Подросток лет четырнадцати с саблей на поясе, ему великоватой пока, вышагивал впереди. А за ним двое взрослых мужчин семенили. Один из которых тащил в своих руках лук и колчан. Но именно что тащил, а не надевал на себя, демонстрируя, что это не его.
Город был небольшой. Поэтому Андрейка, не желая лишний раз пересекаться с отцом Афанасием, решил валить к родным пенатам. И чем быстрее, тем лучше. То есть, ехать в поместье и пытаться разобраться там, что к чему. Может не все разорили татары. Может осталось что ценное и как-то прожить можно будет. Но для отъезда требовалось иметь хоть какие-то запасы. Это ведь не компьютерная игра, а жизнь. И кушать тут требовалось регулярно. Другой вопрос, что денег было в обрез. И наш герой решил перед покупками прицениться.
Крепость Тулы была в те дни набита народом так, словно птичий базар пернатыми какунами. Весь посад сюда перебрался на время, чтобы укрыться от супостатов. И купцы тоже вместе с тем барахлом, которое удалось притащить. Татары отошли по утру. Но люди все еще ютились, опасаясь покидать надежное укрытие.
Главной прелестью такой ситуации оказалось скученность купцов да ремесленников со своими товарами на минимальной площади. И почти всена виду. Из-за чего тульский кремль отчаянно напоминал Андрейке какой-то восточный базар. Да и торговаться можно было с оглядкой на других купцов и служивых. Ведь сын пострадавшего за их жизнь воина торг вести станет. Если такого начать обманывать на виду у людейпроблем не оберешься. Вступятся же. Обязательно вступятся.
Час ходил да расспрашивал. Два. Купил за полушку немного еды, чтобы утолить голод и себе, и своим холопам. Рабам, то есть.
Рабы. Да уж. Эта мысль, конечно, парня немало глодала. Он как-то не был готов к тому, что станет рабовладельцем. Но на Руси рабство было, причем исконносразу на момент создания. Однако, в отличие от популярных версий это отнюдь не крепостное право. Крепостныеэто крестьяне, которых прикрепляли к земле. То есть, ограничивали им право передвижения. Лично же они оставались свободными. Во всяком случае формально. Даже в период самого сурового крепостничества, когда реальное положение этих крестьян ближе всего подошло к рабскому.
Настоящих рабов на Руси называли холопами и считали движимой собственностью. А детей их приравнивали к приплоду словно от скота, считая естественным способом прироста рабов того или иного собственника. Отменил этот кошмар лишь Петр I 19 января 1723 года. Но до этих событий было еще далеко. Поэтому и холопы, и челядины вполне встречались в русском обществе.
В общемкупил Андрейка еды и сел кушать со своими людьми. А заодно и думать. Денег получалось настолько мало, что на них просто до весны не протянуть. Даже если жить впроголодь и драть по весне кору с деревьев для «вкусного и сытного» супчика.
В этой связи предложения пойти послужильцем не выглядели настолько оскорбительно. Все начинало походить на ситуацию, в которой Устинка и Егорка, понизили свой статус, став рабами. Но этот Андрейка был совсем не тот, что имелся раньше. Этот Андрейка почти шесть лет готовился к тому, чтобы отправиться в прошлое, да и до этого немало учился, укрепляя, развивая и наполняя мозг всякими полезными знаниями. И продумал за время подготовки много всякого рода сценариев «поднятия бабла». А тут ведь требовалось именно оно.
Причем, как это ни странно«поднять бабла» требовалось совсем немного. Всего-навсего протянуть до весны да добыть где-то мерина с меринком заводным или меренцем. Как минимум. Этого уже хватило для принятия отцовского наследства. Понятное дело, что «немного» это относительное понятие. Потому что мерин стоил в среднем от десяти до пятнадцати рублей. Меринок еще от четырех до девяти. То есть, по самым скромным подсчетам Андрейке требовалось добыть минимум пятнадцати рублей только на «блохастых друзей». А крестьянин семейный, если работал в покое на земле доброй и угожей, давал около рубля прибыли в год. Плюс-минус. На первый взглядприлично. Но пятнадцать крестьян семейных на землеэто солидный результат. Не каждый поместный дворянин мог похвастаться такой популяцией под своей рукой. У бати его, к примеру, было всего семеро.
Дела
Поэтому Андрейка посчитав что к чему и приценившись, начал действовать по одному из задуманных им сценариев.
Начал он с того, что сторговал у одного торговца старую лодку до весны за 15 сабляниц. В аренду. Тому она все одно была пока не нужна. А нашему герою как-то до поместья добираться требовалось.
Потом купил у другого торговца небольшой горшочек купоросного масла за двадцать московок и одну полушку. Тот взял этот товар для продажи кузнецами, но посад оказался разорен и когда еще удастся ремесленникам вернутся в старое руслоне ясно. А тут дурачок малолетний захотел купить товар, с которым, по всей видимости, не знал, что делать. Да, сильно дешевле, чем хотелось бы, но купцу сейчас и такая прибыль была «в струю» после татарского погрома.
Горшочек получилась крошечный, едва на пол-литра, а крепость этого купоросного масла, то есть, слабой серной кислоты, слабенькая. Парень проверял ее окуная струганую палочку и оценивая степень обугливания за счетное время.
У того же торговца он взял за полторы московки туесок мела. Самого что ни на есть обычного. Зачем парню он сдалсятайна покрытая мраком для окружающих. Никто не понимал. Но раз блаженный сорит деньгами, то почему бы не продать? Хотя торговался Андрейка отчаянно, чем вызвал даже оттенок уважения со стороны торговцев, наблюдавших за этим действом.
Чуть побродив еще он взял у другого торговца самый дешевый и поганый топор да напильник вроде как к нему. Но напильник исправный. Ему его продали с нескрываемой снисходительной улыбкой, балансирующей на грани насмешки. Дескать, дурачок, зачем напильник то покупать? Топор можно править и камнем. Особенно если у тебя денег нет. А тут ладно что напильник, так еще и крупный. Таким топор не поправить. Однако Андрей не унывал, продолжая «придуриваться». Поэтому поторговались и ударили по рукам. А потом пришлось отсчитывать 72 московки.
Так же он закупил немного соли, четверть самого дешевого зернаячменя и луку с чесноком немного, потратив на продовольствие еще 39 московок. На чем его торговые дела и закончились. Спустив 76 с половиной копеек, он остался с десятком на кармане и кучей малопонятного для окружающих барахла. После чего собрался уже по утру отчалить. Благо, что татары, опасаясь подхода царева войска, отступали достаточно энергично и завтра в округе тульской станет относительно безопасно.
Кое-кто его даже пожалел, видя, что у парня от горя «крыша потекла». И предлагали ему разное. Например, перезимовать у них, где в долг, где за услугу в будущем. Кое-кто даже предлагал ссудить ему денег. Дескать, разбогатеетотдаст. Но Андрейка на такие дешевые разводы не велся и шел своей дорогой
Глава 2
1552 год, 4 июля, где-то на реке Шат
Взятая в аренду лодка была совсем убогой и текла безбожно. Из-за чего приходилось регулярно приставать к берегу и отчерпывать из нее воду. Вот путешествие и затянулось. И даже пришлось ночевать где-то в двух третях пути. Хотя, если бы лодка была в порядке, добрались бы до места к сумеркам первого дня. Или даже раньше. А таквстали вечером на стоянку. Развели костер. И Андрейка попробовал лодку отремонтировать.
У него, конечно, имелись Устинка да Егорка, но их инициативность была минимальна. Они жили по формуле: «что воля, что неволявсе равно» и не сильно стремились к чему бы то ни было. И он их понимал. Когда ты раб, то чтобы не сделалвсе одно, результат твоего труда тебе не принадлежит. Поэтому они не стремились ни к чему и ни в чем не старались. Даже если знали или умели. Жив? Поел? И довольно. Вот. Поэтому он даже не стал пытаться им что-то объяснять поначалу. И был вынужден действовать самостоятельно.
Сел, значит, наколол топором тонких, мелких щепок и начал ими конопатить лодку. Вбивая их в щели. Опасно. Можно было легко дать трещинам ход и вообще оказаться без лодки, либо усугубить ситуацию. Но Андрейка осторожничал и аккуратно подбивал их туда. И стремился не к тому, чтобы полностью прекратить течи, а лишь уменьшить их до разумных пределов.
Понятное дело, что по уму, конопатить нужно коноплей или хотя бы ветошью какой. Но ни того, ни другого под рукой не наблюдалось. А плыть требовалось. И главноетрещин было много. ОЧЕНЬ много. Старая лодка вся рассохлась, видимо пролежав довольно долго на берегу под солнышком.
Так или иначе, но усилия парня оправдались, и с утра они пошли уже куда как бодрее, не останавливаясь то и дело отчерпать воду. Да, она прибывала, так как щели никуда не делись, но куда как меньше. И ее можно было отчерпывать простой деревянной кружкой, а не вытащив на берег разгружая и опрокидывать, выливая накопленную жидкость
Приплыли, констатировал Андрейка, когда из-за очередного поворота реки показался отцовский дом. Точнее то, что от него осталось.
Когда-то это был сруб-пятистенок.
На первый взглядскромно. Тем более для поместного дворянина, пусть и мелкого. По крайней мере, наш герой ожидал чего-то большего. Но простые селяне в таких не жили. Подобные домики были для них слишком дорогим удовольствием, вынуждая обходится землянками, мазанками и прочими эрзац-решениями. А вот поместные дворянеда, пользовались. Они пусть и с трудом, но могли себе такие «хоромы» позволить. Как и отдельные зажиточные «персонажи» в селах.
Обойдя вокруг остатков избы Андрейка лишь пожал плечами. На его взгляд избушка была маленькой. «На выпуклый взгляд» три на пять метров, да всего в один этаж. Хотя Устника сказывал ему в дороге о большом доме. Так что наш герой был в некоторой растерянности. Скорее всего, в местных реалиях этот домик и считался большим. Как знать? Во всяком случае застройка Тулы никакой монументальностью не отличалась. Двухэтажных домов практически не было.
Более внимательный осмотр дома дал достаточно интересный вывод. Венцы его уцелели на добрый метр от земли. Обгорели в разной степени, но уцелели. Перекрытия провалились внутрь, как и солома с крыши. Она, по всей видимости, была сыровата из-за чего не столько горела, сколько чадила. И обвалившись, стала активно вытеснять своими продуктами горения кислород. Что и потушило дом. А вместе с тем спасло от огня и то, что лежало на полу. Понятное делопосле татар там вряд что-то ценное осталось. Но в сложившихся условиях даже лишний горшок керамическийуже полезное приобретение
мать! в сердцах воскликнул Андрейка, зацепившись за какую-то палку и едва не упав.
Выругался. И замер, задумавшись. Ведь никто вокруг не говорил ни единого слова о его матери, а тело не сохранило никаких воспоминаний. Но ведь так не бывает. Отцы не размножаются почкованием. Вот он и решил поинтересоваться у своих холопов, вдруг они знают?
Так взмерла она, удивился Егорка. Почитай лет ужо за добрую дюжину. Как понесла опосля тебя, так Богу душу и отдала.
Али запамятовал? не меньше удивился Устинка.
Как в тумане все осторожно ответил Андрейка.
Бывает, тяжело вздохнул Егорка, потерявший всю семью во время татарского набега. И все эти воспоминания об умерших родичах растеребили в нем грустные мысли.
А какая она была?
Прасковья то? Уродилась дочерью Семена Крапивы что из Коломны, уважительно произнес Устинка и подняв глаза к небу, перекрестился, а потом добавил:Добрая баба была. Царствие ей небесное.
А что? Дед то мой жив еще?
А кто же про то ведает? пожал плечами Устинка. Я его уже много лет не видал.
Коли весточка до него дойдет сам объявится.
Да, кивнул Устинка, согласный с Егоркой.
Может к нему и податься? подумал вслух наш герой.
Денег он тебе не даст. твердо произнес Егорка. И мерена не даст. Даже меренца.
А почто так? Не люб я ему?
Люб не люб Не имеет он лишних коней и денег. У самого трое сыновей да семеро внуков, окромя тебя и бати твоего покойного. И ты одинтута, как отломанный ломоть, а они все под боком.
Андрейка немного помолчал, размышляя о том, как дела его складываются. И о своих «родственниках Шредингера», которые вроде бы и есть, а вроде бы и нет.
Точнее не так.
Они есть. Точно есть. Пусть не дед, так дяди или братья двоюродные. И если совсем припечетк ним имеет смысл обратиться. Потому что пойти под руку того же деда не в пример лучше, чем оказаться под началом чужого человека. Дед ведь не заинтересован в том, чтобы Андрейка сидел в послужильцах пожизненно.
Но все одноклеймо послужильцасерьезное дело. От него не так просто отмыться. Даже если ты под рукой родича ходилвсе равно плохо. Не потому что под рукой, а потому что послужильцем, а не полноправным поместным дворянином. Для карьеры в здешних векахогромное дело! Как Андрейка читал в свое время, и как краем уха уже услышалместничество здесь цвело и пахло до такой степени, что могло войско парализовать. Иоанн IV свет Васильевич царь и Государь Всея Руси, конечно, мог много кому хвосты накрутить. Но даже он пока не в силах был противодействовать местничеству. А в нем что главное? Не допускать родового позора и не ходить «на понижение». То есть, держаться дел, в которых чести больше. И копить статус, копить потихоньку, передавая положение от отца к сыну. Этакий вариант родового рейтинга.