Их скафандры не такие, как у американских астронавтов, возразил Корнилов. Да и шлемы другие.
Не буду спорить по пустякам, сказал Есенин. Но то, что у них в руках оружие, не вызывает сомнений. Я могу с уверенностью сказать, что они держат пусковую установку зенитных ракет американского производства.
А где тогда их космический корабль? упорствовал Корнилов. Где луноход? Они же не могли материализоваться из ниоткуда.
Я разделяю ваши сомнения, сказал Полевой. Такого не может быть, чтобы американцы отправили на Луну людей и припасы и об этом не узнали наши разведывательные спецслужбы. Наши станции слежения узнали бы о любых странных передвижениях в космосе.
Меня больше удивляет, сказал Антонов, почему американцы никогда не объявляли миру о своих столь значительных достижениях. Разве им выгодно сохранять это в тайне?
Корнилов кивнул:
Мы находим все больше фактов, противоречащих докладу Рыкова.
Вы недооцениваете одну важную вещь, ровным тоном произнес Есенин. «Селен4» исчез сразу после того, как его сканеры засняли людей на фото. Я думаю, что наш космический зонд был поврежден выстрелом ракеты, которая пробила корпус корабля и нарушила герметичность внутри, что и привело к гибели наших космонавтов.
Полевой удивленно посмотрел на него:
Что вы сказали о космонавтах?
Есенин и Корнилов озадаченно переглянулись.
О некоторых вещах не знает даже КГБ, сказал генерал.
Полевой уставился прямо в глаза Корнилову:
«Селен4» был пилотируемым?
Как и «Селен5», и «Селен6». На каждом корабле находилось по трое космонавтов.
Глава КГБ повернулся к Антонову, спокойно попыхивающему гаванской сигарой:
Вы знали об этом?
Президент утвердительно кивнул:
Да, конечно, меня уведомили. Но вы должны помнить, Владимир, что не все вопросы, касающиеся космических программ, подпадают под компетенцию органов государственной безопасности.
Почему-то, когда ваш драгоценный лунный зонд упал и исчез в Вест-Индии, никто из вас не побрезговал прийти ко мне за помощью, сердито сказал Полевой.
Непредвиденное обстоятельство, спокойно объяснил генерал. После возвращения «Селена4» с Луны при входе в атмосферу Земли мы потеряли управлениелунный зонд вышел из-под контроля, и наше космическое командование списало его как утерянный. Спустя приблизительно полтора года его полета по орбите была сделана еще одна попытка восстановить контроль над ним. Системы управления ответили, но успешно произвести посадку не удалось. «Селен4» упал в десяти тысячах миль от места посадки. Необходимо было сохранить в тайне новость о гибели наших героев-космонавтов, вот поэтому нам и потребовалась помощь КГБ.
Сколько космонавтов погибло? спросил Полевой.
Без жертв на благо будущего Советского Союза было не обойтись, негромко ответил Антонов.
Вернее сказать, чтобы скрыть промахи нашей космической программы, с горечью сказал Полевой.
Отставить споры, приказал президент. «Селен4» сделал огромный вклад, прежде чем потонул в Карибском море.
Причем его еще можно найти, добавил Полевой.
Верно, подтвердил Есенин. Но мы достали данные корабля о Луне. Это являлось главной целью миссии.
Вам не кажется, что американские системы наблюдения за космосом должны были отследить падение корабля и определить место приземления? Если бы они хотели достать космический корабль из-под воды, они бы уже перепрятали его на свои базы.
Конечно, они отследили, куда упал корабль, ответил генерал. Но у их разведывательных спецслужб не было оснований предполагать, что «Селен4»нечто большее, чем научный зонд для исследования далекого космоса, запрограммированный на приземление в водах Кубы.
В вашей тщательно продуманной теории есть прореха, возразил Полевой. Через несколько дней после падения с орбиты «Селена4» спасательные службы Соединенных Штатов провели тщательные морские и воздушные поиски пропавшего капиталиста Рэймонда Лебарона в том же самом районе, где должен был упасть корабль. Подозреваю, что на самом деле они собирались искать не пропавшего гражданина, а именно наш космический корабль.
Я читал ваш доклад об исчезновении Лебарона, сказал Корнилов. И не согласен с вашими выводами. Я нигде не заметил, чтобы они проводили подводные поиски. А саму спасательную миссию вскоре отменили. В американской прессе пишут, что Лебарон и его экипаж до сих пор числятся пропавшими без вести. Никто уже не надеется, что они живы. Этот случайпросто совпадение, ничего более.
Тогда мы все должны согласиться с тем, что «Селен4» вместе с космонавтами лежит где-то на дне моря. Антонов выпустил кольцо дыма изо рта и продолжил:Тем не менее главные вопросы все еще открыты. Допускаем ли мы возможность того, что у американцев есть база на Луне? И если допускаем, то что будем делать дальше?
Я полагаю, что база существует, убежденно сказал Есенин.
Мы не можем сбрасывать со счетов саму возможность, согласился Полевой.
Антонов перевел взгляд на Корнилова:
Сергей, а вы как считаете?
Наша первая программа пилотируемого корабля под названием «Селен8» с высадкой на Луну планируется к запуску через семь дней, вдумчиво ответил он. Мы не можем отменить ее, как в тот раз, когда американцы обогнали нас с программой «Аполлон». Из-за того, что наше правительство тогда не захотело быть вторым в космической гонке, мы поджали хвосты и свернули проект. Хотя я считаю, что ставить политику и идеологию выше научных достиженийогромная ошибка. Теперь у нас есть проверенная тяжелая ракета-носитель, способная разместить всю межпланетную станцию с экипажем из восьми человек на лунной поверхности. В плане пропаганды и военных перспектив наше преимущество неизмеримо. Если мы собираемся добиться постоянного превосходства в космосе и одолеть американцев в борьбе за Марс, то должны идти до конца. Я считаю, что нужно отдать приказ «Селену8» высадиться недалеко от того кратера и уничтожить американских астронавтов.
Полностью согласен с Корниловым, поддержал Есенин. Факты говорят сами за себя. Американцы проявляют откровенную агрессию к нам в космосе. Судя по этим фотографиям, они уже уничтожили один из наших космических кораблей вместе с его экипажем. Боюсь, что космонавтов «Селена5» и «Селена6» постигла та же участь. Скорей всего, американцы вознамерились сделать Луну своей колонией. Если они увидят, что на Луну высаживаются космонавты с красными звездами на груди, то сразу же постараются убить их.
После его слов наступила мертвая тишина. Никто не торопился высказывать свои мысли.
Наконец Полевой прервал молчание:
Значит, вы и Корнилов предлагаете первыми атаковать американцев?
Да, ответил генерал. Подумайте, что может произойти. Захватив американскую лунную базу и присвоив их научные технологии, мы продвинем нашу космическую программу на десяток лет вперед.
Я уверен, что Белый дом сразу же запустит пропагандистскую кампанию и выставит нас перед всем миром в виде агрессора, как было в инциденте с южнокорейским «Боингом», возразил Полевой.
Они не будут поднимать шум, заверил его Есенин. Как они могут заявить о захвате чего-то, о чьем существовании никто не знал?
Генерал прав, признал Антонов.
Но вы должны понимать, что из-за нас может начаться космическая война, предупредил Полевой.
Первый удар Соединенные Штаты уже нанесли. Отомстить имнаш священный долг.
Есенин повернулся к Антонову:
В любом случае решение за вами.
Президент СССР снова перевел взгляд на огонь. Затем затушил сигару о пепельницу и с удивлением заметил, как дрожат руки. Его лицо, обычно румяное, побледнело. Реакция была понятна всем. Его внутренние демоны вытесняли ангелов добра. Он понимал, что должен сказать свое слово, остальное станет заботой других людей. Глава государства не мог так просто позволить империалистам плюнуть в лицо его Отчизне. Спустя несколько мгновений, показавшихся всем чрезвычайно долгими, президент повернулся, устало кивнул и торжественно произнес:
Ради Родины! Ради партии! Приказываю вооружить космонавтов и уничтожить американцев.
Выслушав длинный инструктаж и проведя три утомительные беседы с доктором Муни, Хаген сидел в маленьком кабинете, лихорадочно набивая цифры на счетной машинке. В отличие от ученых, помешанных на компьютерах, и инженеров, сходивших с ума по цифровым калькуляторам, бухгалтеры оказались старомодными людьми. Они по-прежнему предпочитали работать на традиционных счетных машинках с огромными кнопками и перфорированной бумагой.
Главный бухгалтер был сертифицированным специалистом высшей квалификации, окончившим факультет экономики и предпринимательства в Техасском университете, и бывшим служащим ВМС. Чтобы лишний раз потешить свое самолюбие, он развесил награды и фотографии кораблей, где ему приходилось служить, на самых видных местах дубовых стен своего кабинета. Айра сразу уловил беспокойство в его глазах, хотя другой реакции от управляющего финансами компании, на встречу к которому явился аудитор, он и не ждал.
Когда Хаген попросил разрешения на проверку записей телефонных звонков за последние три года, никто и не думал ему возражать. Хоть весь его опыт работы бухгалтером в министерстве юстиции и ограничивался фотографированием бухгалтерских ведомостей в глухую ночь, он хорошо выучил счетоводческий жаргон и не мог проколоться. Вряд ли кто-либо, кто заходил в кабинет и видел, как он строчит заметки и внимательно изучает листы бумаги, мог усомниться, что видит перед собой матерого профи.
Цифры, напечатанные на бумаге, он брал с потолка. А вот записи были схемой коридоров с отмеченными местами, где установлены камеры наблюдения, от входа и до самого кабинета Муни. Немного ниже мужчина выписал два имени и напротив них составил колонки с обозначениями. Рэймонд Лебарон и Леонард Хадсон. Теперь он знал еще и третье имяГуннар Эриксен.
Айра был уверен, что Эриксен инсценировал свою смерть, как и Хадсон, чтобы посвятить остаток жизни работе над проектом «Колония Джерси». Он знал, что они оба не могли оборвать все связи с лабораторией имени Паттендена. Такую мощную организацию с большим количеством талантливых молодых ученых просто нельзя было не использовать для своих целей. Где-то здесь должна была скрываться потайная база «внутреннего ядра».
Записи телефонных звонков трех тысяч работников умещались в нескольких картонных коробках. Придраться было не к чему. Все, кто пользовался телефоном для деловых или личных целей, должны были заполнять дневник вызовов. Тем не менее Хаген не собирался проверять каждый звонок, это могло занять несколько недель. Его интересовали только звонки доктора Муни. Особенно совершенные на дальние расстояния.
Хаген не был экстрасенсом. Более того, он знал многих людей, способных находить нестыковки гораздо точнее, чем он. Но глаз и чутье редко его подводили.
Он переписал шесть номеров, по которым Муни звонил более одного раза за последние три месяца. Два из них были записаны как личные звонки, остальные четыре были деловыми. Все они не вызывали особых подозрений, но других способов выйти на след прочих членов «внутреннего ядра» Хаген пока не придумал.
Не нарушая установленных правил, он снял телефонную трубку, набрал оператора лаборатории имени Паттендена и попросил соединить его с открытой линией, пообещав записать все свои звонки. Час был поздним, а большинство номеров начинались с кода городов Среднего Запада или Восточного побережья. Абоненты запросто могли положить трубку из-за того, что часовые пояса различались, а значит, там было на два-три часа позднее, но, несмотря на это, Хаген начал диктовать номер.
Сентенниальская служба поддержки, устало ответил мужской голос.
Здравствуйте, вы еще работаете?
Нет, офис закрыт. Вы позвонили в круглосуточное бюро приема заказов.
Меня зовут Джадж, я из федерального правительства. Хаген решил назваться чужим именем на случай прослушки. Мы проводим аудит физической лаборатории имени Паттендена в Бенде, штат Орегон.
Перезвоните завтра утром, когда мы откроемся.
Хорошо. Только скажите мне, чем занимается сентенниальская служба поддержки?
Продажей записывающих устройств и запчастей для них.
Записывающих устройств? Для чего?
В основном для бизнеса. Например, видеокамеры для записи заседаний, лабораторных испытаний или для служб безопасности. Диктофоны для секретарей. Ну и тому подобное.
Сколько у вас сотрудников?
Около дюжины.
Большое спасибо, вы очень помогли, сказал Хаген. И еще кое-что. Вы часто получаете заказы от лаборатории имени Паттендена?
Не очень. Каждую пару месяцев они покупают у нас видеокамеры или запчасти к ним.
Еще раз спасибо. До свидания.
Хаген вычеркнул номер из списка и продолжил. На следующие два звонка откликались автоответчикисперва химической лаборатории Университета Брандейса в Уолтеме, затем неопознанного офиса национального научного фонда в Вашингтоне. Следующие два номера он решил оставить на утро и набрал номер, отмеченный как личный вызов.
Алло?
Хаген посмотрел на имя в списке вызовов Муни.
Доктор Дональд Фримонт?
Да, я слушаю.
Хаген представился.
Что вас интересует, мистер Джадж? Голос Фримонта, казалось, принадлежал пожилому человеку.
Я делаю выборочную проверку дальних звонков. За последние девяносто дней вам звонили из лаборатории имени Паттендена? притворно спросил Хаген, поглядывая на даты звонков.
Что? А, да, звонил доктор Эрл Муни. Он был моим студентом в Стэнфорде. Я ушел на пенсию пять лет назад, но мы до сих пор поддерживаем связь.
А у вас случайно не было студента по имени Леонард Хадсон?
Леонард Хадсон, повторил он, будто пытаясь вспомнить. Я встречался с ним пару раз. Хотя он и не учился в моем классе. Это было давно, еще до моей работы в Стэнфорде. Когда он был студентом, я преподавал в университете Южной Каролины.
Спасибо, доктор. Больше не буду вас задерживать.
Ничего страшного. Рад был помочь.
Хаген вычеркнул четвертый номер. Следующим был Энсон Джонс. Он не ответил сразу, но Хаген набрал еще раз, не собираясь сдаваться. И в этот раз удача его не подвела.
Алло?
Господин Джонс, меня зовут Джадж.
Как?
Томас Джадж. Я из федерального правительства, мы проводим аудиторскую проверку в физической лаборатории имени Паттендена.
Не знаю никакого Паттендена. Вы ошиблись номером.
Имя доктора Эрла Муни вам о чем-нибудь говорит?
Никогда о таком не слышал.
Он вам звонил три раза за последние шестьдесят дней.
Какая-то ошибка.
Вы Энсон Джонс, код городатриста три, телефонный номерпятьсот сорок семь.
Нет, вы ошиблись номером.
Перед тем как вы положите трубку, я должен передать сообщение.
Какое еще сообщение?
Айра сделал паузу, затем резко проговорил:
Скажите Лео, что Гуннар требует денег за дирижабль. Поняли?
На пару мгновений его собеседник замолк.
Это розыгрыш?
До свидания, господин Джонс.
Он попал в цель.
Чтобы перестраховаться, Хаген набрал последний номер, на который отозвался автоответчик брокерской фирмы. Дело в шляпе.
Восторгвот что он чувствовал. После того как он добавил очередную запись в заметки, ему стало еще веселее. Муни не был членом «внутреннего ядра», ио поддерживал связь с одним из офицеров, подчиненных высшему командованию.
Мужчина набрал чикагский номер и подождал. После четырех гудков ответил приятный женский голос:
Дрейк-отель.
Меня зовут Томас Джадж, я хочу забронировать номер на завтрашнюю ночь.
Секундочку, я соединю вас с приемной.
Хаген повторил заказ. Портье попросил номер кредитной карты, с которой будет оплачена комната, и Айра продиктовал телефон Энсона Джонса.
Ваш заказ принят, сэр.
Спасибо.
Сколько там уже времени? Он взглянул на часыбез восьми минут полночь. Он закрыл чемодан и накинул пальто. После этого вытащил из кармана зажигалку и щелкнул ею. Затем из нагрудного кармана вынул тонкий металлический стержень со стоматологическим зеркальцем на конце.
Он подошел к двери, остановился на пороге и, зажав чемодан между колен, уставился в зеркальце на коридор. Никого. Хаген навел зеркало на камеру в дальнем конце коридора, слегка высунул зажигалку за дверь и снова щелкнул кремнем.