До твоего! Ты же неспроста явился, злой ты или добрый, но ты ведь конец нашему миру принес.
Да нет, что вы. Меня вроде как на разведку послали.
То, что у Орудия нету глаз и мозгов, не делает его менее эффективным.
Это я что ли Орудие без глаз и мозгов?
Ты, милок, но ты не переживай. Раз прислали, значит так и нужно, ведь наверняка тебя, кто-то постарше присылал?
Да уж, «постарше» это мягко сказано, ему лет-то столько, что я боюсь даже представить, сколько.
Ну, хватит на сегодня, ты давай, допивай чай и вертайся к Сафию, а завтра с утра сразу ко мне я тебя еще отварчиком другим угощу.
Меня не нужно было упрашивать, келья в монастырской стене, с жесткой лавкой, несмотря на вкусный чай, была не тем местом, где я бы хотел сидеть. К тому же, было слегка обидно после того, как Фартин назвал меня Орудием. Хотя, видимо, он был прав, и обижаться на его слова смысла не было. В Техно я ведь выполнил свою миссию, на которую меня снарядил Элронд, и там я просто плыл по течению, хоть и применил свой мозг по максимуму. Сколько раз я думал, что если бы не черный плод, то фигушки бы я там что-то изменил, а просто бы бухал и наслаждался неизвестно сколько.
Я вернулся к себе домой, где меня ждал Сафий. Он выглядел очень уставшим. Мы позавтракали и пошли испытывать новый самогонный аппарат, который уже собрал. Когда я вышел во двор, я открыл рот от изумления: когда я рисовал аппарат на пергаменте и объяснял принцип действия, я держал в голове что-то размером с кастрюлю литров на двадцать-тридцать, максимум. Но во дворе, между домом и клиникой, был собрана целая колонна из меди. Сафий заметил мое удивление, и спросил:
Что-то не так?
Ну, я не думал, что он будет таких огромных размеров!
А! Ну, ты говорил, что нужно греть, вот мы и взяли банную печь за основу, а на ней собрали емкость, как ты рисовал. А вот и трубка с охлаждением.
Трубка была прямой, выходила сверху из котла, затем шла вниз и проходила через деревянное корыто, в котором была налита вода. Так-то конструкция самогонного аппарата была правильной. Вот бы мой отец тут развернулся, если был бы жив. Это же была его стихия, самогоноварение. По словам соседей, лучший самогон всех времен и народов варил именно мой отец. В бак котла уже было залито вино, по словам Сафия, они набрали самого дешевого, и ушло десять бочек.
Если получится, то можно будет взять и получше вино.
Да не нужно, для самогона качество вина не важно, достаточно и простой браги, дрожжи, сахар.
Но это пойло самое противное!
Ну, да, но для перегонного процесса важно содержание спирта, а не качество как таковое, скоро вы поймете, о чем я говорю.
У меня было время, пока разводили костер, и я решил пройтись, посмотреть, как чувствует себя Милл. Когда я зашел в его палату, он увидел меня и заулыбался:
О, приветствую Вас, Алексей!
Приветствую, Милл. Как себя чувствуешь?
Да вроде уже лучше, рана вот только может зашить ее?
Нельзя закрывать гнойную рану.
Рана на руке выглядела страшно, но была уже чистой, и теперь она затянется сама по себе, и нужно только держать ее в чистоте. Для этого ее необходимо будет перевязывать. Придется попытаться объяснить Сафию, что такое бинт.
Я снял пластырь и приложил сканер к предплечью Милла. Программа выдала предупреждение о необходимой госпитализации для получения срочной медицинской помощи. Но теперь в диагностике было указано, что жизни пациента ничего не угрожает, однако для того чтобы пациент поправлялся с минимальными последствиями для организма, рекомендуются терапевтическое лечение и пластическая операция по устранению шрама. «Обойдётся он без пластической операции и терапевтического лечения, жить будет и ладно!» Я залепил пластырь на запястье и сказал:
В общем, Милл, твоей жизни теперь ничего не угрожает, ты держи язык за зубами, о том, что видел у меня вот это устройство и скоро пойдешь на поправку.
Я тоже хочу лечить людей, как ты, Алексей. Возьми меня в ученики!
Давай не будем сейчас про это.
Я повернулся и вышел в коридор и пошел во двор, где котел уже начинал понемногу шипеть. Сафий дремал на лавочке в теньке. Я присел рядом, и он открыл глаза:
А, Алексей, ты куда ходил?
Да смотрел, как там Милл. Вроде все с ним в порядке, только учеником моим стать хочет.
Ну и как, возьмешь?
Вы издеваетесь? Палача в ученики?
Милл очень талантлив, я понимаю, что из-за сферы его занятий, он кажется тебе монстром. Может даже монстр он и есть. Но настолько любознательного человека, который даже после кастрации не потерял интереса, я в жизни не встречал. Ему интересно все, и свою профессию он изучил настолько досконально, как бы это ужасно не звучало, что, например, умеет поддерживать жизнь в человеке несколько дней, когда у человека уже выпотрошено брюхо.
Меня начало подташнивать, мне казалось это совсем диким: любознательный палач-изверг, который умеет поддерживать в своих жертвах жизнь. И Сафий так спокойно про это говорил.
Давайте не будем про ученичество, а то меня сейчас стошнит.
Ну, смотри, реально он может и умеет очень многое, и я думаю, ты изменишь свое отношение к нему.
Котел начал закипать. В печи под котлом активно горел костер из самых сухих дров. Труба проходила через котел насквозь, по сути это был огромный импровизированный самовар. В конце змеевика стоял глиняный кувшин, в который вот-вот должна была начать поступать жидкость. Я подошел и проверил воду в корыте, она была ледяной.
Прошло еще пять минут, котел забулькал кипящим вином, и с трубы полилась струйка. Все-таки размер имеет значение для масштабного производства, например, для нужд клиники. Я подождал еще десять минут, и решил снять пробу с первака. Как говорил мой отец, это самая вредная часть самогона, но сильнее всех сшибающая с ног. Я поменял один кувшин на другой и позвал Сафия.
Принесите пару стаканов, попробуем что получилось.
Евнухи мгновенно принесли кружки, и я разлил на троих. Один стакан взял Сафий, другой -я, а третийстарший из Мастеров, которые работали с котлом. Я поднял бокал и сказал:
Ну, вот реально, тост за здоровье!
И выпил жидкость залпом. Самогон получился знатный, градусов сорок в нем было точно. Обжигающая жидкость прокатилась теплой волной по пищеводу и разогрела мой организм: «Эх, как жаль, что алкоголь теперь меня только греет, но не пьянит». Тут вслед за мной мастер и Сафий тоже выпили из своих кружек, и выпучили от ужаса глаза. С трудом проглотив, они начали хватать воздух ртом:
Что это?! Ты отравил меня? хриплым голосом произнес Сафий.
Нет, не бойся, это сейчас пройдет, это просто очень крепкое вино.
Через несколько секунд лицо Мастера (которого звали Кий) и Сафия покрылось красным румянцем. Видимо, алкоголь попал в кровь. Кий сказал:
Черт возьми, это лучшее пойло, которое я пил в своей жизни! А сначала думал, все, хана. Как греет, прямо кишки жжет.
Ты, Кий, молчи, иначе я тебя укорочу на голову. Это секрет нашего города, и пока что ни о каком массовом производстве речи не должно идти, Сафий, видимо, пожалел, что пригласил мастера на дегустацию.
Да я нем как рыба, но если вы мне кувшинчик такой жидкости в качестве уплаты за работу отдадите, я буду счастлив. Котел-то мой, смотрите, все швы один к другому, ни одной клепочки не пропускает! А я еще думаю, для чего такой водогрей-то на улице делаете, а оно вон оно что.
Тут как по волшебству на запах алкоголя пришел Мазур. Он поздоровался со всеми и озадаченно смотрел на конструкцию, которая уже гудела в полную силу. Я налил в свою кружку остатки первача, и дал Мазуру:
Вот, Великий Рыцарь, изволь вкусить нового напитка! с пафосом произнес я.
Мазур, осторожней, это реально обжигающая вещь, но попробовать стоит.
Мазур недоверчиво взял кружку, понюхал и поморщился:
Фу, воняет-то как смрадно! Вы уверены, что это можно пить?
Да! Мы уже того выпили. Если не желаешь, отдай мне! Кий явно хотел продолжения банкета.
Нет уж, сам попробую, Мазур выпил и поморщился, потом открыл глаза и удивленно посмотрел на меня. Да, такого крепкого вина я в жизни не пробовал, реально!
Ну да, но нам будет нужна двойная перегонка для медицинских целей. То, что сейчас соберем, потом нужно будет еще пару раз перегнать. А потом то, что перегнали залить в бак и еще раз перегнать. Крепость тогда будет еще выше, но пить будет уже нельзя, можно обжечь рот. А для целей медицинских в самый раз.
Сафий, как всегда, слушал каждое мое слово, он видимо уже начал понимать процесс, как и Кий. И они пошли обсуждать устройство аппарата и как его можно улучшить. Я слышал их оживленную беседу:
Нужно иметь возможность гасить огонь и чистить топку!
Да я тоже об этом подумал, я то думал водогрейка, ну если что воды подольем, а тут вон оно что!
Алексей, а там же жмых останется, не все же испарится?
Да как, муть пойдет, нужно останавливать и мыть, пока прозрачное идетвсе хорошо. Вот только первичный вроде как выливать нужно, он ядовитый, но обычно никто не выливает.
Я голову оторву, если кто выльет, произнес Кий.
Да, кстати, если выдержать самогон в бочке, желательно дубовой, года три, то получится отменный Виски или Коньяк. У нас так это называют. Элитный алкоголь.
Дубовой, говоришь. Сафий, разрешишь взять на эксперимент?
Нет сначала все для дела.
До конца этого дня мы варили самогон и пробовали его. В итоге и Мазур, и Сафий, и Кий, были в усмерть пьяные, и даже Евнухи валялись во дворе. Но мы все-таки смогли получить самогон двойной перегонки. Кий упросил меня дать ему немного попробовать, я налил, он выпил залпом, и видно было, что он от избыточной крепости, как я и говорил, обжег и, гортань, и язык. Но он был уже смертельно пьян, и потому только взревел от восторга. Я забрал две бутыли двойной и ушел к себе, оставив всех во дворе. Самогоноварение из процесса химического превратилось в праздничный процесс, что, в общем-то, было для меня делом знакомым. Поскольку я был лишним на этом празднике, я решил пойти к себе, чтобы пораньше лечь спать и прибрать произведенный самогон подальше, так как с утра вполне возможно у кого-то будет желание похмелиться. Я ушел в свой дом, и спрятал весь самогон в подвале.
Утро наступило раньше, чем обычно, в дверь вошли Мазур и Сафий. Выглядели они страшно.
Спишь?
Ну, уже нет! ответил я.
Такого похмелья у меня в жизни не было! произнес Сафий.
Ну! И пьяным я таким тоже ни разу в жизни не был! вторил ему Мазур.
Страшное это пойло, такое крестьянам нельзя давать, вообще нельзя, сказал Сафий.
Так держите все под городским контролем, старайтесь не давать пробовать, ответил я.
Но с другой стороны, аппарат совсем не дешевый выходит, одной меди нужно килограмм сто не меньше. И торговать этим по две серебряных монеты за бутыль можно. А если, как говорит Алексей, еще и в бочке выдержать, так вообще по десять серебряных пойдет. Все равно ведь пронюхают! Кий точно не удержится, похвастается, ну не убивать же его, чтобы тайну сберечь.
Ну да, Сафий, если не сможем справиться, то нужно брать под контроль, так-то, если такое с собой взять в город городов, на жеребьевку, так там и по золотому за бочку выручить сможем. Вот только похмелье уж больно тяжелое.
Если первак не жрать и еще фильтры угольные сделать, то похмелья не будет почти, со знанием дела произнес я слова, которые каждое утро произносил мой отец с больной головой.
Дело одно есть, Алексей, Фатий слег, видимо концы отдаст в ближайшие день два, если его можно спасти, то это было бы очень хорошо. Тогда бы главный церковник чувствовал бы себя обязанным и помогал в развитии города.
Я не против, но не знаю, смогу ли я что то с ним сделать. Одно дело рану вылечить, а у него что-то с животом, боюсь, тут я могу не справиться. Но посмотреть, конечно, нужно.
Хорошо, давай сходим к нему сейчас и узнаем, что и как.
Мы собрались и пошли к первосвященнику, который жил на той же улице, что и я, и Мазур. Эта была центральная улица, на которой жили все рыцари и самые богатые жители города. Мы зашли в дом Фатия, было очень людно. Люди в рясах сидели, стояли и ходили по дому практически всюду. Сафий, глядя на них, недобро произнес:
Готовятся к собору. Как только сердце Фатия перестанет биться, тут будут выборы нового Первосвященника, это на неделю, а может и больше. Город весь в траур погрузят. Вон оно как, только две недели назад, Фатий ждал смерти Мазура, а теперь он сам лежит на смертном одре.
Мы зашли в опочивальню к Фатию, тут уже и правда шла подготовка к его смерти. Все было завешано черными покрывалами, священники жгли свечи и читали какие-то молитвы. Вполне возможно, что отходные. Фатий лежал на боку в позе эмбриона, держась обеими руками за живот и тихо стонал. Сафий подошел к нему, присел около его лица и что-то начал ему тихо говорить. Фатий открыл глаза и смотрел на него, с трудом ему отвечая. Видимо они о чем-то договорились, так как Сафий встал и вдруг громко на всю комнату сказал:
Воля Святого отца, чтобы все покинули его спальню. И двери закройте! Все живо мигом!
Священники замерли, недоуменно глядя то на Сафия, то на Фатия. Фатий жалко махнул рукой, и все священники начали покидать его спальню.
Алексей, осмотри его скажи, что думаешь, сказал Сафий, знаками показав, чтобы я не пользовался сканером.
То есть мне нужно было поставить диагноз вот таким образом. Я вызвал на коммуникаторе медицинскую программу, и поискал режим диагностики без сканера. Такой режим был, мне выпала табличка, в которую я должен был вводить симптомы.
Я стал осматривать Фатия. Итак, у него сильно болел живот. Я попросил его лечь на спину и нажал внизу живота. Он взвыл. В общем-то, болезнь Фатия я бы смог продиагностировать и без сканера, это был аппендицит. Медицинская программа на основе введенных данных выдала однозначное заключение о необходимости оперативного вмешательства с целью удаления слепого отростка. Я отозвал Сафия в сторону и сказал ему:
Тут вот какое дело, у него аппендицит, в моем мире это простейшая операция по удалению кусочка кишки. Но как это сделать тут, я без малейшего понятия. Я-то сам не врач.
А ты знаешь, как делается эта операция? И где находится этот аппендицит? Как его удалять?
Ну, у меня есть знания, но теоретические, сам я вряд ли смогу провести эту операцию!
А Милл сможет! Если ты ему объяснишь, что конкретно нужно сделать и как, то он это сделает.
Это сумасшествие! Может, Бог с ним?
Он с ним, но давай все-таки попробуем с ним поспорить!
Тогда это точно нужно делать не тут, а у нас в палате. Нужно очень чистое помещение, все протереть самогоном. Но если не выйдет, и он помрет, нам же несдобровать?
Он и так, и так помрет, я сейчас все устрою, чтобы нам это ничем не угрожало. Скажи, ты можешь ему временно снять боль?
Наверное, могу, но реально ненадолго, у него острый аппендицит, возможно уже перитонит, сканер пишет, что вероятность смерти в течение следующих 36 часов почти 94 процента.
Я не понимаю то, что ты сейчас говоришь. Давай, сними ему боль, а я уже все устрою. Иди, готовь место, куда его принести и объясни все Миллу.
«Авантюра, чистой воды авантюра, я не медик, у меня нет соответствующего образования, я вообще буду зачитывать необходимые действия по медицинской энциклопедии местному палачу-кастрату и любителю вскрывать лягушек!» думал я. Но Сафий был непреклонен, и я залез в программу, дал задание сгенерить анальгетик. Через пять минут загорелся ярлычок, что необходимый препарат синтезирован, мы развернули Фатия обратно на левый бок, я зашел с его спины, снял пластырь и ввел препарат в область шеи.
Через сколько подействует?
Минут через двадцать, ну и работать будет около часа. Но полного обезболивания не будет. Но легче ему станет точно.
Я пошел готовить операционную. Дойдя до клиники, я зашел в палату Милла и начал ему рассказывать, что нам предстоит сделать. Я думал, что Милл воспримет мои слова как шутку, но я ошибся. Он стал серьезен, в его глазах загорелся огонь, настоящий огонь естествоиспытателя. Он был готов провести эту операцию даже на себе, лишь бы понять, что и как, и начал задавать мне вопросы:
Скажи где находиться этот отросток?
В правой области внизу кишечника вот тут. Смотри, вот у меня есть как раз шов от такой операции.
Я расстегнул комбинезон и показал свой шов сантиметра в три длиной, который уже и разглядеть-то было невозможно.
Ага, скажи еще, а тут ведь крови много не должно быть, если правильно разрезать?
Да, по идее не должно.
А ты можешь послать в мою мастерскую евнухов, чтобы они принесли мой инструмент?
«Мастерская!» вот как он называл свою пыточную. Но лучше уж такой инструмент, чем совсем без инструмента. Милл сказал евнухам, что нужно было взять: