Только слышатся в светлице
Поцелуи да слова.
Думаете член-корреспондент Петербургской Академии Наук Афанасий Афанасьевич Фет сказки нам рассказывает, стихами своими голову дурит? Ничего подобного.
Ванька Воробьев, трепетно лелеявший свою привычку табак курить перед сном, на крыльцо вышел. Звезды то какие! Никогда таких попаданец в своем времени не видел, а тутхоть каждый день любуйся. Яркие, сочные, висят в неисчислимом количестве и перемигиваются
Да, не далеко он и провалился, а всё тут другое. Листочки на деревьях зеленее, воздухпрозрачнее и даже какой-то вкусный. Почему и как вкусныйсловами не объяснить, вкусный и всё. Кстати, насчет вкусавкус у еды тут другой, другой, хоть ты тресни. Начиная от хлеба и икрой заканчивая. Пришлось даже привыкать к новым вкусовым ощущениямогурцы ли истобенские употребляешь или сало из Слободского уезда.
Закурил. Глаза после огонька от серной спички к темноте быстро адаптировались. Затянулся раз, другой и тут папироса чуть из пальцев не выпала.
Над крышей дома Евдокии веретенообразное что-то кружится. Издали размер точно не определить, но метра дватри в длину будет и пол метра толщиной в середине. Во все стороны от веретена этого искры сыплются и звук тихий-тихий до Ваньки доноситсякак бы пофукивает кто.
Полетало кругом над крышей это веретено и в трубу печную нырнуло. Печь ещё днем хорошо протопленаникакого дыма из трубы сейчас нет.
Тут Ваньке почему-то в голову мысль про дрова пришла. Не к месту совсем и не ко времени. Вспомнил он, что дрова в эту зиму почему-то в длину меньше стали и более сучковатые. Колоты ещё не ровно и сыроваты. Тут же и ответ в его бестолковке возникбабы заготавливают и колют, а продавцы для объема сучки убирать не заставляютвоздухом как деревом торгуют, да ещё и по ценам совсем не божеским
Огненный к Евдокии пожаловал! Вот беда то! Надо скорее на помощь бежать. Ваньке огненный змей не страшендуша у него из другого мира, а вот местным этого злого духа надо серьезно опасаться.
Про огненного змея многие знают, кое-кто и видел его даже, но предпочитают помалкивать. Ваньке же всё нипочем, он про случай этот позднее этнографу Марии Давыдовне Торэн расскажет, не побоится
В разных местах России этого духа по-разному называютзмей-любака, летучий, летун, маньяк, огненный, прелестник Посещает он в ночное или вечернее время вдову или девицу, чрезмерно тоскующих после потери мужа или сердечного друга. Не обязательно, что муж или дружок должен умеретьможет и куда-то надолго уехать, в тюрьму попасть. Является змей к ним, принимает вид любимого человека. Посторонние лица в этот момент огненного змея, как правило, не видят и не слышат, а только доступен для их слуха разговор бабы или девицы с демоном. Некоторым, правда, удавалось и в это время огненного змея разглядеть, но уже не как человека, а как будто чёрный дым перед женщиной вьется в ограниченном пространстве, формой, напоминающим человеческую фигуру со спины.
Бабы и девицы, к которым змей летает, вскоре начинают худеть и чахнуть, с ума сходят, а часто и руки на себя накладывают. Спасать скорее от змея их надо, если есть ещё такая возможность.
Вернулся Ванька в дом, схватил мешочек с землей со святых мест привезеннойАлександра в прошлом году Ваньку и сестер такими одарила, наличие креста под рубашкой проверил и к дому Евдокии бросился.
Бежит и уже на чернильно-синее небо над головой внимания не обращает, на звездыбожьи свечи не смотрит, через канавы как на крыльях перелетает. Скорее ему к Евдокии надоогненный змей её сейчас терзает, кровь может быть из неё уже высасывает.
Только бы ребеночек от огненного змея у Евдокии не случилсяочень уж страшны они. Кожей черны, вместо ступнейкопыта, глаза без век, а телохолодное и как студень. Живут такие малыши не долго, вскоре и умирают.
Ванька в дом Евдокии влетелчуть двери с петель не снёс. В комнате сестрица на стол накрывала, с кем-то мило беседовала, вся такая принаряженная словно перед приходом дорогих гостей. В углу столб черного дыма наличествовал. Ванька в него освященную землю и швырнул.
Аминь, аминь, рассыпься! вослед земле к огненному змею слова его полетели. Сами слова в голове откуда-то всплыли, не учил его им никто.
Дымная фигура заколыхалась, извиваться начала, искры от неё в разные стороны полетели Потом фукнуло и пропала.
Фу, гадость какая. стряхивая у себя с груди лошадиный навоз проговорила Евдокия. Стояла она вся такая растерянная, Ваньке её даже жалко стало.
Так оно и бываетзолотые украшения, что бабам и девкам огненный змей дарит, после его ухода превращаются в лошадиное дерьмо. Как правило, это с восходом солнца бывает, но тут Ванька вмешался в процесс, и трансформация произошла раньше.
Прогнать огненногоодно дело, сейчас сестер звать надо и к обороне от него готовиться. Дело это не простое и весьма хлопотное. Ничего, коллективно они с этой нежитью справятся
Если воина ждёшьон вернется
Глава 29. Приготовления Ваньки и сестер
Вот под такого красавца огненный змей маскировался.
Сестрицы по зову Ваньки быстро явились. Хоть и спать уже наладились, а скорее ветра примчалисьпросто так, без дела Ванечка их в неурочное время не пригласит.
Ванька кратно обрисовал сестрам ситуациюте тут и сели на первые попавшиеся стулья, задумались.
Александра вопросительно взглянула на Прасковью, та жестом ей ответиланачинай мол
Евдокия продолжала стоять у накрытого для неведомого гостя стола и растерянно озираться по сторонам. Складывалось впечатление, что она не до конца понимает, что тут в настоящий момент происходитпочему к ней пришли Ванечка и сестрицы, почему стол накрыт, зачем на ней лучшее платье Причем наряд ещё и навозом испачкан. Бережет она это платье, а тут такая поруха
Евдокиюшка, ты, никак, вечерней порой гостя привечаешь? завела с ней разговор Александра.
Да. весьма кратко отозвалась витая в своих мыслях Евдокия.
Что хоть за гость? продолжала выспрашивать Александра.
Да Федор наш из Бакулей. улыбнулась сестре Евдокия. Как на маленькую на нее посмотреласама не знаешь, что ли.
Так Федор то на фронте, вон и письмо от него на прошлой неделе былоранен, но легко, второго Георгия уже получил. Или третьего? Запутались мы уже с его подвигами Прасковья в диалог сестер включилась.
Вся грудь у него в крестах сейчас и медалях, сам император его привечает. Ранен легко, вот и на побывку ко мне является. на полном серьёзе ответила Евдокия. Критическое мышление у нее напрочь в сей момент отсутствуетне придумали ещё в пятнадцатом году быстрее света с фронта в тыл к зазнобам мотаться. Она же эти посещения как норму воспринимаетзадурил ей голову огненный змей.
Сестры и Ванька взглядами обменялись. Тут сплеча рубить не надопостепенно Евдокию необходимо из её морока выводить.
Давно ли Федор к тебе ходит? Ваньке знать надо как длительно у Евдокии контакт со змеем длится. Чем дольшетем хуже.
Так с лета ещё. Помните на Великую ходили? На обратном пути как-то я за кустики пошла. Смотрюна траве платок красивый лежит, обронил кто-то. Взяла, на куст повесилавернется раззява и заберет его. Дальше идубусы янтарные как спелая морошка на моховой кочке глаз радуют. Подивилась, украшение дорогое подняла. Чуть в стороне смотрюнаш Федор стоит, ручкой мне машет, улыбается. С фронта, говорит, в кратковременный отпуск прибыл, дома вас не нашелузнал, что на Великой вы, вот сюда и добрался. Сейчас обратно мне уже надо торопиться, но скоро снова к тебе вырвусь, милочка моя. обстоятельно изложила Евдокия.
Плохо дело. Надежда теперь на чудо только.
Часа три Ванька и сестры Евдокию убеждали, что неоткуда здесь Федору взяться, что это огненный змей к ней летать повадился.
Она с ними не соглашалась, договорились только до того, что надо Федору проверку устроитьнастоящий ли он.
Методы для этого имелись. Александра один, проверенный, и предложила. Когда Евдокия угощать якобы Федора будет, уронить что-то со стола, наклониться и посмотреть не копытами ли у него ноги, не видать ли между ними кончика хвоста? Если оное обнаружится, то тут же идти и сесть на порог, очертиться кругом, расчесать волосы и начать есть коноплю. Когда же огненный змей спросит, что она там ест, то ответить емувшей. На вопрос его, а разве можно вшей в пищу употреблять, резонно спросить: «А разве змеи живут с женщинами?» Это ему сильно не по нутру, разозлиться он и после этого летать уж не будет.
Недаром говорят, что сколько врачейстолько и мнений как вылечить больного. Ванька свой способ предложил. Надо в котел набросать вещих травгоречавки овечьей, черемицы, ириса, донника, а под утро и окатить Евдокии себя этим отваром. Змей после этого и забудет дорогу к её дому. Если же не змей это, а Федорна него этот отвар не подействует. Только травы нужны, собранные именно в русальную неделю, а не раньше и не позже.
Трав таких не нашлось, поэтому методу Ваньки дали от ворот поворот.
Прасковья в стороне не осталась. Она от бабушки Егоровны слышала, что надо попробовать надеть на явившегося нательный крест на тесьме. После трёх-четырёх-пяти неудачных попыток огненный змей исчезнет.
Остановились на подходе выявления змея и его удаления Прасковьи. Вместе с тем, что пока суть да дело, Евдокии одной спать не надоАлександра у нее останется. Тут же одолень-траву, она вам как валериана известна, заварили и Евдокию напоили. Псалтирь Прасковья читать стала, а потом молитвы от блудного беса из требника Петра Могилы. Ванька поставил крестное знамение на двери, окна и дымоход.
Ванька, как светать стало, к старому лаптю упряжь из веревочек сделал, в мешок петуха посадил, лопату взял. С мешком и лопатой на берег Хлыновки пошел, снег разгреб и в лапоть земли накопал. Петуха запряг и чуть ли не руками его придерживая, землю на петухе к дому Евдокии привёз. Кто видел это с пониманием и уважением на Ваньку поглядывали. Всё им ясно было, но ни слова не проронили. Знали, что если такую землицу на огненного змея бросить, то враз она разрастется и исчезнет в ней огненный. Это уже у Ваньки оружие последнего шанса было, если метод Прасковьи не сработает.
Чертополох ещё Ванька с сестрами во все щели дома Евдокии напихали. Больше делать было нечего, оставалось только змея ждать.
Ещё одно место в Вятской губернии где сейчас попаданец проживает.
Глава 30. Новый Ванькин интерес
Вот такие мужики и находили зарытые сокровища.
Спектр посетителей заведений Ваньки Воробьева весьма широк. Кого только там не бывает. Сейчас в воробьевские публичные дома лишь военнопленных не допускают. Ванька такое правило установил, и оно строго соблюдается.
Солдатам, рабочим, крестьянам, купцам, чиновникамвсем там рады, только денежки плати. Но, как говоритсяне хлебом единым жив человек. Кроме денежных посетителей Ванькины работницы ещё тех привечали, что могли их как-то развлечь, душу порадовать
Довольно частым гостем в доме терпимости, где Евдокия содержательницей была, являлся один служащий из Вятского губернского статистического комитета. Кстати, про Евдокию. Отвадили огненного змея от Евдокии Ванька с сестрами. Помог метод Прасковьи, но Ванька со своей землей, на петухе привезенной, тоже в готовности в тот момент был. С месяц ещё Евдокию после этого в норму приводилиотпаивали нужными травами и Александра у неё ночевала, но вроде всё и обошлось.
Так вот, статистик тот из себя представлялни рожи, ни кожи, но девки его любили. Говорок был знатныйвсё девицам про вятские клады рассказывал. Они и рот раскрыв слушали. Кладыэто тема благодатная, каждому желается клад отыскать, желательно побольше да из сплошного золота. Можно, правда, чтоб там и горстка-другая бриллиантов и изумрудов была. Тоже не помешают.
Как-то Ванька по делам у Евдокии был и при таком рассказе имел честь поприсутствовать. Заинтересовался. Если честно, то про клады он как-то раньше и не думал. Знал, что находят, но вероятность этого очень уж мала была. В губернии то населения не один миллион, а в год найдут несколько таких ухороночек, да и то случайно.
Как рассказчик свои половые потребности удовлетворил, Ванька его в стороночку отозвал и немного поспрашивал. Оказалось, что насчёт кладов в империи всё было хорошо продумано. Если какой счастливчик в губернии клад обнаружит, то спешил он через уездного исправника его переправить в уже названный статистический комитет. Императорская Археологическая комиссия через губернские статистические комитеты клады и интересные древние находки со всей страны собирала и за это деньги выплачивала. Поэтому нашедшие не скрывали кладов и не пускали их в переплавкугораздо выгоднее было находку государству сдать. Это вам не двадцать пять процентов стоимости из времени попаданца. Там на сдавших клад часто как на умалишенных смотрели. Нет, если медяшки находили или что-то подобноетогда ладно, сдавали, а золотишко и серебро редко в закрома Родины приносили, только уж если при свидетелях оно было найдено. Тут уж не отвертеться
Рассказал Ваньке служащий статистического комитета, что самый тяжелый в империи серебряный клад как раз на территории Вятской губернии лет десять назад был обнаружен. Почти тысячу рублей тогда нашедшие его получили.
Начал сказочник-статистик опять свои истории пытаться рассказывать, но Ванька его остановил и попросил, если можно, списочек ему предоставитьчто в последнее время находили и сколько за это было выплачено. В комитете, коль он такие дела ведет, данная информация должна иметься. Труд чиновника будет оплачен, возможно даже, что они наладят постоянное взаимовыгодное сотрудничество.
Буквально через неделю Ваньке была на стол выложена нужная информация за последние четверть века. Глубже копнуть у статистика не получилось. Ну, хоть что-то. Полюбопытствуем.
Извлекали из земли вятчане много всякого-разногокипа бумаг, исписанных каллиграфическим почерком служащего из статистического комитета была не маленькая, но чего-то грандиозно-былинного он там не обнаружил. Истории девкам о вятских кладах во многом в голове самого статистика возникли.
В 1889 году от отставного унтер-офицера Пахома Агапова Масленникова принят хорошо сохранившийся серебряный обруч. Выпахан в поле у деревни Речваж Кундыжской волости. По словам Масленникова данный обруч был украшен цветами из серебра, но он уже продал их в Нижнем Новгороде неизвестному часовому мастеру за семьдесят пять рублей. Во какобездолил Пахом науку
В том же году, если верить выписке статистика, от крестьянина Петровской волости деревни Клятовской Константина Евдокимова Чуланова принято девятьсот шестьдесят мелких серебряных монет времени Михаила Федоровича, Алексея Михайловича, Федора и Петра Алексеевичей.
Остальные записи этого года были однообразнымонеты, шейные серебряные кольца и прочая мелочь. Ванька только бегло их просмотрел.
В отчете следующего года опять шли сплошь шейные обручи из серебра, иногда даже по четыре-пять штук в одной находке, монеты орды тринадцатого-четырнадцатого века, серебряные слитки, российские монеты семнадцатого века Надо сказать, что и за это некоторые сдатчики от ИАК по триста с лишним рубликов получили.
Немного интереснее был клад, найденный у села Карасева Нижнеуканской волости крестьянином Иваном Поздеевым. Там и серебряный котел был, и того же металла блюдца, чашки и ожерелья. Копилка ещё в том кладе была с куфической надписью, которую библиотекарь Казанского университета Готвальд расшифровал«Благословение, счастье, веселье, блаженство, помощь Бога владельцу сего». Получил Поздеев за сдачу этого клада от ИАК двести двадцать пять рублей, вдвое больше стоимости клада по весу.
Листы за следующие семь лет несли сведения опять же о найденных монетах, гривнах, кольчугах, слитках серебра, старинных пуговицах, рогах и зубах неизвестного животного. За эти рога и зубы, впрочем, вознаграждения не дали, но находка была препровождена в Вятский музей при реальном училище.
В отчете за 1898 год нашлась и запись о большом серебряном кладе, о котором Ваньке служащий статистического комитета говорил. Найден он был ещё в прошлом году на поле крестьянами Малмыжского уезда Волпельгинской волости починка Орловки Василием Зуевым и Андреем Мальцевым. В кладе было двести тридцать пять слитков серебра одиннадцатоготринадцатого веков, так называемых «лепешек камского серебра» или «балышей» весом в один пуд тринадцать фунтов тридцать пять золотников. Императорская Археологическая комиссия за этот клад назначила вознаграждение в девятьсот семьдесят пять рублей тридцать шесть копеек. Ваньку копейки умилиливсё ученые до копеечки крестьянам отсчитали, не обжулили.