Рядом с молоком почему-то селедкой торговали. Вот уж нашли место. Продавец позиционировал её как товар из самой Астрахани, говорил, что все её берут у него, едят и нахваливают. Пальчики даже облизывают. Ванька тоже решил попробовать. Взял рыбину почти фунтовую за гривенник.
Что-то корзина у него тяжеленькая стала. Уже руки оттягивает. Сестры же как барыни шли, шелухой от семечек поплевывали.
Тут Прасковья вспомнила, что масла льняного они забыли купить. Пришлось немного вернуться. Тринадцать копеек за фунт, ни пол копейки вредная баба не уступила.
Соль в хозяйстве всегда пригодится. Прикупили и соли. Мужик, что солью торговал, свою соль опять же нахваливал, даже попробовать предложил. Соль как соль. Ничего особенного. Если сразу пуд будешь брать, он его за тридцать девять копеек отдаст. Купили фунт за копейку. Пусть будет.
Если уж одну белую смерть купили, то и вторую надо тоже приобрести. Дошли Ванька и сестры до места где сахаром торговали. Пятнадцать с половиной копеек за фунт. Три фунта в корзину Ивана с прилавка переместилось.
Чай на базаре был только низшего сорта. За хорошим надо было в магазин идти. Купили для девок. Им сойдёт. За пол фунта восемьдесят копеек заплатили.
Тут уж Ванька запротестовалвсё, находился, пошли на Больше-Хлыновскую. Сестры же ещё бы походили, на людей посмотрели и себя показали Не стали они спорить и в сторону своих публичных домов двинулись.
При выходе с базара яблоками торговали. Целые короба их стоялии антоновские, и анис казанский и саратовский, и хорошавкабелый нежный сорт, и царьградскиемелкие сладкие яблоки желтоватого цвета. Хоть целый короб бери, хоть на развес. Воробьевы мимо прошли, даже не посмотрели.
Глава 26. Открытие
Открытка из времени Ваньки Воробьева.
Ванька с утра делом занималсяна всех трёх домах полотнища менял. Те, что с приятными глазу дамами и всем довольными мужиками не трогал. Замену производил полотнищам информационным. Вместо «Скоро открытие» размещал «Мы открылись».
Мальчишки с листочками-приглашениями всё так же по близлежащим улицам шныряли, гармонисты и балалаечники по очереди перед домами терпимости народ мелодиями веселили. Тот всё прибывал. Уже к обеду на Больше-Хлыновской его почти как на Верхнем базаре было.
Ванька прикинулспрос превышает предложение. Федору из Бакулей и его команде дюжих молодцев было дано приказаниепублику при входе в дома терпимости сегодня вечером строго фильтровать, разную пьянь и рвань подзаборную с медью в карманах через порог не пускать. Вход сегодня будет только тем, кто посолидней и побогаче, их бумажники пусть в день открытия здесь и худеют.
Сестрам Иваном были выданы изготовленные на полукартоне глянцевые карты постоянного клиента. Те, что при следующих посещениях скидку на услуги девок давали. Сам Ванька их распространять не мог, так как не входил в число персонала веселых домов.
Рабочие места дам с низкой социальной ответственностью сияли белоснежными простынками и подушечками, сами они причепурились и осуществили необходимые гигиенические процедуры, билеты их содержали необходимые врачебные отметки. Любой недоверчивый клиент мог сей медицинский документ в руки взять и справиться о состоянии их здоровья и своей безопасности.
Сестрицы тоже выглядели строго и нарядно. Поскрипывали новыми сапожками и гордо несли свои приведенные в порядок парикмахером головы.
Ванька предпочитал на народе не показываться, из тени руководил процессом. Девки же окна в домах терпимости все как одно растворили и перед ними мелькали. Публике на улице улыбались и руками зазывно помахивали. Конечно, это нарушением правил врачебно-полицейского комитета являлось, но его представители сейчас перед публичными домами не присутствовали и видеть этого не могли. С городовыми же Ванька уже собеседования провел, их финансовое положение после этого значительно улучшилось и зрение их стало очень избирательным.
Часть из пришедших сегодня на Больше-Хлыновскую были под хмельком, поэтому кое-где даже немного мужички и кулаками помахали. Федору из Бакулей и его команде на это было велено Иваном внимания не обращать. Их задачачтобы внутри публичных домов все благопристойно было, а на улицехоть головы друг другу оторви, это уже не их зона ответственности. На всякий случай у охраны даже дубинки были, но они их на виду не держали.
Народ у домовладений Воробьевых стал проявлять нетерпение, некоторые даже свистом и криками своё недовольство выражать стали. Один оборванец камень в окно кинул, зазвенело разбитое стекло. Вот ведь, только что девки окно то прикрыли, он в него и снаряд свой запустил. Как потом оказалось, девок ему плохо видно стало. Парни Федора это уже выяснили после того как бока ему намяли. Также рекомендовано ему было Больше-Хлыновскую покинуть и сходить себе очки купить для улучшения остроты зрения. Городовой его проводит, вон он уже рядом стоит, слепца дожидается.
Ванька отмашку дал, сестры двери отворили. У дверей публичных домов даже давка образовалась. Всем хотелось первыми внутрь проникнуть, из рук содержательниц карточки на скидки получить. Те выдавая их объясняли, что сегодня ещё они не действуют, а только со следующего посещения. Счастливчики карточки в карманы прятали и к девицам устремлялись.
Работницы фронта любви их уже ждали. Кто на диванах сидя завлекательную позу принял, кто на стульях фривольно расположился. Кто и скромно стоял глазки потупя. Каждая из дам играла свою роль какая им была сестрами поручена. Мужикам то разные нравятся, вот им и организовали разнообразие. Ванька опять же этому сестер научил.
Первая порция клиентов была запущена, остальным помощники Федора велели подождать. Те не довольны были. Проявляющие это действием быстро получили от ворот поворот и наперёд им было сказано, что здесь таких не ждут. Тут всё чинно и благопристойно, люди сюда пришли удовольствие получать и отдохнуть, а не гладиаторские бои устраивать. Буяны ругаясь к другим публичным домам отправились, но Ванька, наблюдая это не жалел. Чем труднее что-то достается, тем больше ценится. По мелочам он не думал размениваться, солидное дело желал организовать. Вот подзаработают они денег, выедут в порядочное место из этого гадючника, там и развернутся. Пока же будут себе репутацию зарабатывать серьёзных предпринимателей на ниве любовных утех.
Через какое-то время первые посетители из заведений сестер стали и выходить, а бригада Федора следующих начала внутрь запускать. Выходящих спрашиваличто и как. Они отвечали, что потраченных денег то стоит и рекомендовали своей очереди дождаться, в другие места не бегать.
Толпящиеся перед входом в дома Воробьевых выходящим даже пеняли, что долговато они там задерживались, надо же и о других, а не только о себе думать. Они то такие же страждущие, некоторые даже из дальних уездов приехали.
Глава 27. Бухгалтерия
Рубль.
Ближе к утру у домов Воробьевых стало тихо. Кто справив свою половую нужду домой отправился, кто не дождавшисьв другие публичные дома на Хлыновке подался.
Работали девки у Ванькиных сестер до последнего клиента, но вот и за ним дверь хлопнув закрылась и пошли они отдыхать.
Позёвывая бригада Федора из Бакулей на боковую отправилась, сестры в своих комнатах прилегли. Уснул и Ванька. Ему тоже апартаменты в доме Марии были выделены, хоть и шло это в разрез с правилами надзора за городской проституцией в империи. Не мог он ночевать в доме терпимости, хоть и родственником содержательницы являлся.
Проснувшись и попив чаю Иван деньги считать принялся. Сестры записав в свои книжечки заработки каждой из девок всю наличность Ваньке передали. Так роли в бизнесе у них были распределены. Финансовый менеджмент Иван в своих руках держать собирался. Бабы и деньги редко идеально сочетаются, не умеют они чаще всего финансовыми потоками управлять. Хотя и имеются исключения, но исключение только подтверждает правило. Это ещё латиняне поняли.
На столе перед Ванькой сейчас и купюры стопочкой лежали, и изрядное количество монет имелось. Такое впечатление складывалось, что некоторые посетители перед посещением дома терпимости на паперти стояли. Вроде и не велено было пускать людям Федора голь перекатную, а поди ж тыкто-то в уплату за любовь даже монетками в пол и четверть копейки расплачивался. Хотя, какая разницаэто тоже деньги со своей покупательной способностью. В лавке и на базаре их с большим удовольствием примут. Лишь бы не фальшивые были.
Иван отодвинул на край стола монеты и купюрами занялся. Больше всего было билетов в один рубль.
Видимо ещё до конца не проснувшись или по старой памяти принялся он их сортировать. В прошлой жизни попаданец бонистом был, не одну коллекцию в своё время честным путем приобрел или создав её хозяину безвыходную ситуацию даже отнял, заплатив малую долю её истинной стоимости.
Казалось, что эти рублевые бумажки сортироватьвсе они одинаковые. На лицевой стороне имеются архитектурные элементычетыре колонны с растительным орнаментом и гербами стоят на массивном основании и поддерживают верхнюю часть портика. Вокруг этого сооружения прямоугольная рамка с фоном в виде волнистых линий. Наверху между двумя квадратами с узором из переплетенных нитей написано, что это государственный кредитный билет.
Между двух центральных колонн на лицевой стороне имеется ещё и занавес. На нём опять же обозначеноодин рубль. Чуть ниже написано, что Государственный банк разменивает кредитные билеты на золотую монету без ограничения суммы.
Самое главноеправдивая эта надпись. В одна тысяча девятьсот девятом году, в котором сейчас попаданец находится, меняй эти рублевые билеты на золотые монетки сколько твоей душе угодно. Вот позже с этим будет большая проблема, поэтому Ванька сейчас понемногу, не привлекая к себе внимания меняет свои бумажные капиталы на истинные ценности.
Дома в деревне в железном сундучке, что в подполье спрятан, сейчас только золотые монеты с профилями российских императоров имеются. Чуть позже, согласно разработанного Иваном плана, начнет он и серебряную банковскую монету изымать из обращения. Разменным серебром тоже запасется, но это уже не этого и следующего года забота. Пока Ваньке деньги для укрепления бизнеса нужны, нет у него ещё возможности изымать серьезные суммы из дела и превращать их в сокровища.
Далее под надписью о золоте подписи управляющего и кассира расположены. По ним Ванька и пытается рубли рассортировать.
В свои девяностые в антикварных лавочках и на блошиных рынках попаданцу такие билеты всё больше с подписью управляющего Шипова встречались. Вариантами подписи кассиров были Алексеев, Быков, Гальцов, Гельман, Милло, Ложкин, Осипов, Протопопов, Стариков и Титов. Банкноты длинных номеров не содержали, а только имелись на них двухбуквенные серии и по три циферки.
Не при царе-батюшке они уже были выпущены, а Временным правительством с буквами и цифрами с НА128 до НБ310. Ежели же значилось на них от НБ311 и до НВ524, то эмитировала эти бумажки уже советская власть Было этого мусора огромное количество, серьезных собирателей он не интересовал, цена на него была копеечная
Тут же перед Иваном лежали всё билеты с подписями управляющих Плеске и Тимашева. Серии и номера на них были правильные, соответствующие времени выпуска. Некоторые, даже с автографом Плеске, находились во вполне коллекционном состоянии.
Хоть на всех рублях год выпуска и одна тысяча восемьсот девяносто восьмой был обозначен, но попаданец то помнил, что те, что с Плеске с оного года до девятьсот третьего печатали, а там, где Тимашевс девятьсот третьего по нынешний девятьсот девятый.
Ванька завертел головой. Даже выматерился. Пора отказываться от старых привычекденьги перед ним на столе сейчас лежат, а не предметы коллекционирования.
Смешал все рублевые бумажки опять в одну кучку, а затем уже заработанное девками вновь рассортировалрубли в одну стопочку, зеленые билетикиво вторую, синиев третью. Нашлось немного и красненьких.
Посчиталничего так получилось. Решил снова чайком себя побаловать, а затем уже и за пересчёт монет приняться.
Глава 28. Распоряжения и коврижки
Вятка. Кондитерская и булочная Якубовского.
Чай Ванька пил из новой чашки. Только вчера её обновил. После того как третий дом на Больше-Хлыновской Воробьевыми был приобретен и в порядок приведен, он с Марией в магазин Бальхозиной съездили и посуду купили. В первых их двух домах она уже имелась, а тут бывшие хозяева всё до последнего гвоздика с собой забралитолько голые стены Ваньке и сестрам оставили.
Посудный магазин Бальхозиной находился на углу Спасской и Казанской улиц с правой стороны по направлению к реке. Торговали там и дорогими сервизами, и товаром попроще. При покупке дорогостоящих обеденных или чайных сервизов, учителя и некоторые чиновники получали от хозяйки магазина даже рассрочку платежа, но Ванька к их числу не относился и ему с сестрой покупать всё пришлось за наличный расчет.
Не далеко от магазина Бальхозиной находился магазин Домнина. Здесь торговали пряниками. Ванька, хоть и был почитателем данного продукта из Нолинска, но в сей магазин они с Марией зашли и совсем других пряников прикупили. Чего здесь только не предлагалосьбыли всегда свежие пряники из белой муки с мятой, шоколадные пряники с глазурью, вяземские четырехугольной формы с цукатами Мария попросила Ивана купить жимокмаленьких, величиной с ноготь большого пальца пряничков из серой муки с мятным ароматом. Оказывается, она их очень любила. Прежний Ванька это, конечно, знал, а вот попаданец был не в курсе.
Сидел сейчас Ванька и жимки уплетал пока Мария не видит. Да даже и все он их съестновых Марии купит, труда это ему не составит. Кстати, вятские жимки известны по всей России были не меньше чем дымковские игрушки. Приехавшие в Вятку их на подарки покупали и увозили в другие города империи.
Если для своих девок Ванька и сестры чай на Верхнем базаре не дорогой купили, то себя они тешили сим продуктом из магазина Колокольникова. Там и хорошие дорогие сорта продавались. У Колокольникова же был приобретен и сахар-рафинад. Предлагался он здесь целыми головами и конусами в двойной бумажной упаковкеснаружи синей, а внутри белой. Рафинад также можно было купить напиленный квадратиками или наколотый кусками средней величины.
Когда уж почти вся чашка была допита, попаданцу пришла мысль сестрам небольшой праздник по-городскому устроить. Теперь они дамы не сельские, культурно кушать должны, а не как попало. Тем болееповод праздновать был. Предприятие их семейное первую ночь отработало.
В кондитерский магазин Ванька никого из сестер брать с собой не сталне эксперты они в этом деле. Один он справится.
В губернском городе сейчас было два кондитерских магазина. ПервыйСтанислава Иосифовича Якубовского, бывшего ссыльного поляка. Находился он на левой стороне Николаевской улицы напротив площади Спасского собора. Начинался этот бизнес с небольшой булочной-пекарни, где трудились сам Станислав Иосифович и его супруга. В настоящий момент это было уже большое предприятие, из-за границы были выписаны специальные машины для замешивания и разделки теста для булочных изделий и кондитерских товаров.
Ручной труд у Якубовского был сокращен до минимумамашины засыпали в чашки-квашни муку, затем туда через шланг заливалась вода, специальные рычаги месили тесто. Когда тесто в квашнях поднималось, его выкладывали на большие столы, резали на куски и раскладывали в формы и на противни. Формы с тестом отправлялись к печам на этажерках с полками. Остывала выпечка перед отправление в магазин опять же на этажерках. Рабочие только управляли машинами, а не занимались тяжелым физическим трудом.
Иностранные машины у Якубовского производили конфеты, пряники, мармелад Только торты и пирожные делали вручную. Занимались этим специально обученные женщины.
Ванька купил в кондитерской сестрам слойки. Они были настолько пышными, что если взять её двумя пальцами и сжать их, то пальцы почти сходились. Здесь же были приобретены шоколадные конфеты с разными начинками и марципановые конфеты. Кексы и коврижки тоже не были забыты.
В кондитерскую Франжоли на углу Московской и Царевской ехать не было смысла. Это бы сестры съели. Хотя конфеты от Франжоли славились далеко за пределами Вятской губернии. Ванька ими сестер в следующий раз угостит. Праздник у них не последний.
Сестры от такой Ванькиной заботы аж прослезились. Прасковья сказала, что теперь он им вместо батюшки родного будетоберегать, лелеять и на путь правильный наставлять.
За слойками и коврижками Ванька с сестрами ещё и производственное совещание провел. Велел им в особые книжечки записыватькакая девка сколько клиентов обслужила и сколько денег для семьи Воробьевых заработала. Причем, записи такие сестрам было наказано делать ежедневно. Тех работниц, что мало прибыли приносят менять они будут на более производительных.