Это было встречено новым взрывом хохота. Господа испытывали высшую степень опьянения.
Почему бы нам не рассказать всем солдатам в городе столь смешную историю? спросил я, веселящихся испанцевдовольно киснуть в комнате, тем более, что вино мы уже допили, но у меня на корабле есть еще!
И мы пошли вершить историю. Диего же остался связывать часового, и прилаживать ему кляп, потом он меня догонит. А вот я теперь шествовал важно, словно потомственный аристократ, как, если бы меня назначили императором мира, за мной изображая мою свиту, в обнимку плелись, хихикая, оба испанских начальника Веракруса. Среди моих людей все было уже давно обговорено, все уже высадились во всеоружии, теперь же увидев меня, они начали поспешно строить гарнизон крепости, прослушать новые королевские приказы с Родины. Видя, что их начальство никаким образом этому не препятствует, испанские солдаты и матросы приготовились выслушать, то, что до них хотят донести власти.
Что же приступим. Я скорчил важную и торжественную мину, выпрямился, как будто бы проглотил лом, достал грамоту, всучил ларец кому-то из своих людей, и громким голосом начал зачитывать королевский указ.
Дон Карлос, Божьей милостью король Кастилии, Леона, Арагона, император Священной Римской Империи, король Германии, Италии, Венгрии и Индий, Антиподов Нового Света, суши в море-океане, Проливов Антарктического полюса, король Иерусалима, Неаполя и Сицилии, Гранады, Толедо, Валенсии, Галисии, Мальорки, Севильи, Сардинии, Кордовы, Корсики, Хорватии, Мурсии, Хаэна, Алгарви, Алхесираса, Гибралтара и Канарских островов, граф Барселоны, Артуа, Фландрии, Эно, Голландии, Зеландии, Гельдерга, Цютфена, маркграф Намура, сеньор Бискайи и Молины, Великий герцог Бургундии, эрцгерцог Австрийский, Штирии, Каринтии и Тироля, герцог Миланский, Люксембурга, Брабанта, Лимбурга, Афин и Неопатрии, граф Руссильона и Серданьи, маркиз Ористана и Гасиана- пустился я в перечисление бесчисленных королевских титулов, среди которых были и совершенно "левые".
Так, например, герцогства Афинское и Неопатрасское в Греции были окончательно утрачены в 1460 г. в результате захватов Османской империи; герцогство Бургундия и графства Руссильон и Серданья входят в состав Французского королевства; Общий король Германии, Италии и Иерусалимапросто пустой звук, за неимением таких государств; Корсика, входившая в состав Генуэзской республики, находилась в составе королевства Арагон весьма непродолжительное время; Алгарвитеперь крайняя южная провинция Португалии; притязания на Венгрию и Хорватию оправдываются какими-то родственными связями, и не признаются самими венграми, но и оставшийся список впечатлял. В историю император Карл вошел как абсолютный рекордсмен по числу своих титулов. Тут можно вспомнить, разве что, в Африке Угандийского Иди Амина, который был одновременно Доктор, Пожизненный Президент, Фельдмаршал, Меч Веры, Повелитель всех зверей на земле и рыб в море, завоеватель Британской Империи и прочая и прочая.
Это моя королевская грамота, состряпанная мне умельцами из андалусийских цыган. Конечно, грамотный специалист- королевский нотариус, королевский фактор (сборщик налогов), эскривано (уполномоченный писец) или даже знающий евангелист (писец) могут придраться, но я ее на экспертизу отдавать не собираюсь. Да и многие из вышеназванных уполномоченных лиц зачастую сами те еще невежды. Как выразился Лас Касас про главного казначея Кубы: " он не умел ни читать, ни писать, но восполнял этот недостаток осторожностью и ловкостью". Вот и я, грамотку Вашему начальству показал и довольно, они не против. А внешне это обычная Круглая Привилегиякоронная грамота, в которой ниже королевской подписи на нижнем краю листа очерчивался круг. В центре круга ставится королевская печать, а по окружности подписи должностных лиц и свидетелейпрелатов и знатных рыцарей.
Само содержание следующее: богатейшие кубинские купцы Хайме и Херонимо Трия, а также Педро де Херес, а также я, скромный Хуан Нуньес Седеньо, три года назад вложившие в экспедицию Кортеса свыше 11 тысяч песо, а ныне с процентами сумма наросла до 18 тысяч, добились объявления Кортеса перед короной неплатежеспособным должником, комитет кредиторов послал меня реализовать все его активы, а самого заключить в долговую яму, сам же я должен временно принять на себя все его обязанности, чтобы интересы Короны от этого не пострадали. В мексиканскую экспедицию, в которую отправился в октябре 1518 года, Кортес вложил все, что имел и даже сверх того. Он потратил всю свою наличность, заложил имения, продал рабов и влез в громадные долги, свято веря в свою звезду. Кортес пустился в авантюру и теперь она не удалась. Пытался рассчитаться, захватив сокровищницу ацтеков, даже все распределил, так что своим воинам почти ничего не осталось, но все потерял в Ночь Печали. Так что все правдоподобно, и не должно вызывать особого отторжения у конкистадоров, простой спор хозяйствующих субъектов. Так что прошу любить и жаловать, теперь я, временно назначенный короной управляющий делами Новой Испании, и никакого бунта не потерплю.
В окончании, я добавил немного от себя:
Я умею забирать то, что я дал, когда наступит время. Сейчас это время пришло. Со своей стороны уверяю собравшихся, что на их долю я никак не претендую, все выплаты должны пройти согласно обязательств принятых самим Кортесом, и не раз им подтвержденных. Другое дело, что у меня для Вас дурные вести. Три дня назад, столица нечестивых ацтеков пала, сеньор Куаугтемок, захвачен в плен, но он успел утопить в водах озера все золото, чтобы оно не досталось испанцам. Кортес уже, чтобы рассчитаться с воинами, принял решение клеймить пленных индейцев и обращать их в рабов!
Все прослушали мою информацию в гробовом молчании. Кто приносит дурную весть, всегда приходит не вовремя. По окончании началась: вой, гвалт, крики с мест, в общем, обычная буза, но я был к этому готов. Бывшее начальство Веракруса я приказал отвести на мой корабль, одурманенные, они так еще ничего и не поняли. А там их ждет сюрприз, вместо угощения хорошим испанским вином на них наденут кандалы и бросят "отдыхать" в трюм. Как испанцы говорят: "Кого честь не берет, того палка проймет". Появившийся Диего, отконвоировал их к шлюпке. Остальные собравшиеся, пока еще не совсем понимали, что тут к чему, но недовольные явно были. Вольница и комитеты солдатских депутатов тут за два года почувствовала свою силу. Теперь, когда богатство, к которому они все так стремились, в очередной раз ускользнуло, началась. Понятно, что, так или иначе, они свое получат, но несколько рабов индейцев явно не заменят солдатам полновесный кошелек, полный золотых монет. Но мои воины были в явном большинстве, и все они были вооружены и готовы ко всяким неприятностям.
Пусть крикуны беснуются, посмотрим, кто и чем тут дышит. Я же не хочу пригреть змею на груди? Худую траву из поля вон. Переняв обычаи своих владык, испанцы больше стремятся отмстить ударом кинжала за малейшую обиду, чем наслаждаться каждой минутой жизни.
В случае чего, мои люди справятся с волнениями самым жестким образом, но пока мои 26 арбалетчиков, чтобы не смущать народ, не натягивали тетивы своих машинок. А вот 18 аркебузников со своими улучшенными мушкетами были готовы начать в любую минуту, но внешне это никак не проявлялось. Тут чтобы выстрелить, нужно разжечь фитиль, а если нет в руках огня, то аркебуза считается бесполезной. Особенно смешно бывает смотреть на "внезапные" ночные нападения, когда толпа горящих огоньков в темноте ночи приближается к противнику, и все же он частенько "зевает" такое зрелище, так как в южных странах Испании, Италии и в Новом Свете, обитает множество различных светлячков, маскирующих нападающих аркебузеров. Так что правило трех прикуриваний, тут пока еще не известно.
Так понятно, из сотни местных испанцев есть десяток авторитетных "крикунов" и еще десяток крепких ребят из их подручных. Вот Вам и голова мятежа, которую нужно безжалостно срубить. Альтернативного центра власти тут быть не может, два медведя в одной берлоге не живут. А это работа для вызвавшегося поразмяться добровольца-капитана Герхарда фон Розенберга. Посмотрим на работу настоящего мастера фехтования. Старые школы фехтования: итальянская или испанская, школы они и есть, обучение оружию для детей дворян, но само фехтование слово немецкое и означает "боевое ремесло". Да и в Италии воюют в основном немцы, сами итальянцы опасливо стараются держаться от войны в стороне. Добавлю, что и личная охрана Императора Карла состоит из немецких ландскнехтов, а испанцы, хотя и лучшая пехота в мире, но только в тесном строю пикинеров, за счет своей слаженности и дисциплины. Так и у древних римлян, в тесном строю их пехота была непобедима, но в поединках римляне старались не участвовать, хотя и очень ценили подобных бойцов, вспомним того же Марцелла.
Вот начинается, краснорожий и крепкий Герхард, возвышающийся над толпой невысоких испанских солдат, "цепляется языками" с несколькими возбужденными "крикунами". Работает один, чтобы спровоцировать нападение на себя. Внешне сейчас он похож на неуклюжего медведя, которого обступила свора лающих собак, испанцы все меньше ростом и тщедушней на его фоне. Хотя все они ребята невысокие, но кряжистые. Вот, слышу, немец прошелся по национальности:
Наш славный император Карл, настоящий немец, а вам испанцам, нужно принимать его приказы молча и выполнять, а не распускать свои поганые языки. Вот я сейчас достану свой меч и обрежу вам ваши уши и языки, и затолкаю их Вам же в задницу! Напросились!
С этими словами он достал из ножен свой меч, на фоне испанских шпаг он выглядит почти полуторным, и начинает разминать кисть руки. Описывает своим мечем в воздухе, что-то вроде восьмерки, причем довольно ловко. Что же, тут говорят: "Если обнажил свой клинок, то не опускай его в ножны без победы". Так что становится очень горячо!
Еще пару ругательств, что-то про распутных мамаш, родивших таких сосунков, напрудивших большую лужу, и четверо испанцев не выдерживают, и, обнажив свои шпаги и палаши, бросаются к Герхарду спереди и с боков. Герхард мгновенно превратившийся из ленивого медведя в ловкую и стремительную блоху, вытянулся стрелой и достал кончиком своего длинного меча горло одного из нападавших, кажется чуть, чуть, но из под клинка полетели кровавые брызги. На обратном движении он мечем отбил шпагу другого испанца, нацелившуюся ему в бок. Сила удара была такова, что шпагу испанца отвело в сторону, и он раскрылся. Чтобы не терять зря времени, немец двинул того в челюсть своим могучим кулаком. Кастилец рухнул на землю, словно тряпичная кукла.
Немец же в это время уже отбил удар третьего, небольшим экономным движением, но этого было достаточно, чтобы парировать удар. Испанец попытался, не теряя темпа, нанести второй, но и второй удар был также легко отведен, а Герхард схватив левой рукой висящий на своем поясе кинжал, всадил его в брюхо врага, в это же время отводя своим мечем нанесенный удар четвертого противника. Испанец пытался повторить свой выпад, но немец просто ловко уклонил свое тело в сторону и слегка рубанул или даже провел своим мечем по шее своего противника. Теоретически тот бы мог так же полоснуть Герхарда по шее, но быть здесь вторым, уже значит проиграть, силы ему изменили, и он повалился вбок. Кинжал же, зажатый в своей руке, немец метнул в поднимающегося испанца, которого он только что послал на землю в нокдаун. Прошло всего секунд десять, слившихся в какое-то мельтешение, но четыре тела нападавших лежали на земле, и я сомневаюсь, что какая-то скорая помощь вернет их к жизни.
Словно по сигналу, одновременно, десяток испанцев рванул к Герхарду, надеясь отомстить за смерть своих товарищей. Веселье начиналось! Я забеспокоился и кивнул арбалетчикам быстро натягивать тетивы, одновременно позвав двоих аркебузеров с оружием старого образца, несущих горячие фитили. В случае чего нужно будет помочь немцу и положить всех нападающих. Но, кажется, пока Герхард не испытывал никаких неудобств. Подняв у лежащего у его ног испанца его шпагу, он превратился в двуручного воина. Раз, он отбил выпад вырвавшегося вперед испанца, пропустив его себе за спину, а сам, развернув свое тело вбок, перехватил в руке хват шпаги и вонзил ее, совершенно не глядя, в спину нападавшего врага.
Второй рукой он уже приготовился отбить удар сверху от второго соперника, яростно размахнувшегося своим палашом. Два, он парировал мощный удар противника и освободившейся шпагой, оставившей падающее тело, рубанул по лицу опешившегося врага, вызвав целую тучу мелких кровавых брызг. Я даже не уловил, как он развернул свой корпус и тяжелым мечем рубанул третьего поверх его защиты, того отбросило назад, словно он получил хороший пинок. Герхард сделал пару шагов на четвертого испанца размахивая обеими клинками, словно мельницей, при этом перекрещивая лезвия и меняя направления движения клинков, мгновение и ловкий удар укладывает очередного испанца отдыхать.
Три, перекрещенными руками он четко ставит клинки вдоль своего тела и отражает удары сразу двух нападающих. Четыре, лезвия мелькнув в воздухе, меняют свое положение, и Герхард принимает позу орла, расправившего крылья, удлиненные смертоносными лезвиями, а его два противника, пропустив красивый убийственный одновременный удар по горлу, валятся наземь, заливая потоками крови все вокруг. Взгляд едва успевает следить за мельтешением клинков, кажущийся ленивым и нерасторопным медведь, на поверку оказывается ловким и опасным хищником, действующим на запредельных скоростях, а вся его сила осталась при нем.
Дальше уже проще, Герхард парирует удар одного из подоспевших соперников, тут же протыкает ему горло, обратным движением отбивает удар другого нападающего, пригибается и пропускает над головой удар третьего, делает пару шагов в сторону, увеличивая дистанцию с врагами. Тут же к нему близко оказывается еще один испанец, не знаю, что он собирался делать, только вижу, как мощный удар немца сапогом в живот отбрасывает того далеко, словно гору тряпья. Но враги продолжают наседать, подскакивают сразу двое, Герхард, убрав корпус, пропускает удар одного испанца перед собой, на расстоянии ладони, и тут же делает шаг вперед и втыкает ему в бок свой клинок, а вторым лезвием размашисто полоснул по лицу наотмашь другого нападающего.
Тут же немцу приходится убирать голову из-под удара третьего испанца, смертельный клинок мелькает в опасном расстоянии от его лица, но они разминулись как в море корабли. Пара неуловимых движений, уклонений, движения испанцев кажутся заторможенными, а Герхарда, наоборот, стремительными. Отбив удар одного врага он продолжает движение корпусом, разворачиваясь, и клинок во второй руке находит горло соперника, Герхард туда уже не смотрит, он уверен в положительном результате, его больше тревожат двое нападающих одновременно испанцев, удары которых он успешно отбивает, а сам устремляется вперед, снова увеличивая дистанцию, так как противники по инерции, продолжив свое движение оказались у немца за спиной. Все разворачиваются, но Герхард делает это немного быстрее. Яростный удар и испанец нанизан на клинок, окровавленный кончик которого показывается у него за спиной, чуть пониже пояса. Второй рукой немец отводит пару отчаянных ударов второго врага, освобождает из тела второй клинок, а потом запускает каскад мощных ударов обеими руками в результате одного из них, второго или третьего испанец падет с разрубленной грудью.
Две минуты или чуть больше, а на земле валяется пятнадцать окровавленных тел кастильских горлопанов. Мастер-класс от настоящего маэстро фехтования. Если бы я не ожидал чего-то подобного, то едва ли уследил за всеми этими мельканиями рук и сверкающими молниями клинков. Капитан красиво выступил, показал, что вполне отрабатывает свои немалые деньги. Герхард тем временем обходит плац и деловито и скрупулезно добивает своих раненых противников.
Остальные пятеро потенциальных драчунов, было, рванув к немцу, вовремя остановились. Соображают! Но среди них как раз затесалась пара активных бузотеров, самых умных мерзавцев, организовавших драку, но оставшихся в стороне. Я сразу обвиняю их в мятеже, и пока остальные испанцы подавлено смотрят на моих аркебузеров и арбалетчиков, направивших на них свое оружие, приказываю своим людям вздернуть двоих мятежников на виселице. Эшафот для таких личностей самый закономерный финал. А нечего им было индейцев геноцидить, тут вполне совпадает и мой личный и общественный интерес.
Если пес кусает своего хозяина, то, значит, скоро он укусит его еще раз. Единожды восставший враг больше не склонит голову. Недорубленный лес снова вырастет. Я не Кортес, которому нужны были все его воины, поэтому он прощал подобные выходки, мне, наоборот, испанцы не сильно нужны, мое хорошее отношение к себе они должны заслужить. Казнь быстро проделывается при угрюмом молчании собравшихся, я в своем праве, назначен самим королем, а Герхард мой старший офицер, с которым пререкаться, а тем более драться, нельзя. Так испанские обитатели Веракруса ступили на скользкий путь, а куда эта дорога в итоге их приведет, они и сами сильно удивятся. Но я пока посвящать их в свои Наполеоновские планы не намерен.