Передумал Николай Степанович разборками в полёте заниматься. Остыл. Только знаю, что после посадки ждёт нашего радиста отличная порка! Однако, за дело!
Точное место приземления показать сможете?
Вот, посмотрите, и Батюшин поверх нашей склейки выкладывает свою карту, генштабовскую, где обозначена наша посадочная площадка. И, предваряя мои дальнейшие вопросы, поясняет. Площадка уже подготовлена и обозначена. Мои люди её проверили
Последняя фраза явно предназначается Сикорскому, потому как говорит её Николай Степанович, повернувшись лицом к Игорю. Успокаивает, якобы. Да что его успокаивать-то? Я же вижу, что мой товарищ уже успокоился.
Понял. Безопасность пролёта?
От вас полностью зависит, понимает с полуслова Батюшин. Войну, батенька, ещё никто не отменял. И перемирие пока никто не подписывал. Да оно нас и не касается, с нашей-то задачей!
Ого! А какая такая у нас задача? Кроме той, в которой из нас наживку сделали?
Но мой законный последующий вопрос остался без ответа. Пока остался, как сказал Николай Степанович. Вот сядем, тогда сам всё и узнаю Задолбала подобная секретность! Ну куда мы с подводной лодки-то денемся?
И в завершение разговора Батюшин ещё раз на радиста оглянулся
А, может, всё правильно? И подобная секретность как раз и нужна? Сам же порой возмущался местным разгильдяйством
Штурман как раз расчёты закончил, новый курс выдал. Мы и довернули чуть вправо. Но меня ещё один вопросец интересует, так что с завершением разговора разведчик явно поторопился:
А почему в полосе пролёта аэродромы противника не отмечены?
Ответа я так и не дождался. В очередной раз. Промолчал генерал, карту свою только забрал, да в сумку командирскую убрал. Что-то кругом одни вопросы, а ответов, как всегда, нет.
А тут и линия фронта показалась. И, как назло, сегодня погода прекрасная! На небе ни облачка, видимость миллион на миллион! Эх, где же вчерашние кучевые облака А рано пока для них. Утро же утреннее, во всей его великолепной летней красе. Вот начнёт земля прогреваться, тогда и облачка появятся. А пока надеяться можно только на Да на это самое раннее утро. А вдруг не ждут нас настолько рано и крепко спят? Или вообще не ждут
Не захотели мечты становиться былью. Ждали нас. Или не только нас. Короче, не успели мы пересечь линию соприкосновения войск согласно карте (внизу-то вообще ничего не разобратьвсё в сплошной чернозём перепахано разрывами), как по нам зенитная артиллерия отработала. Хорошо хоть с меткостью у немецких зенитчиков не всё так гладко. Первые шапки шрапнельных разрывов вспухли значительно ниже нашей высоты полёта, а потом уже и я не стал дожидаться повторного залпа (а ну как пристреляются? Пуля она же дура, тем более шрапнельная) ушёл в крутом крене в сторону со снижением. Команду на малый газ успел дать и педаль левую выжать! Желудок к горлу метнулся, кресло подо мной куда-то пропало Влево тридцать. Прямая. Ловлю взглядом стрелку секундомера. Еле-еле ползут тягучие секунды, цепляются за риски, отсчитывают второй десяток. Пора! И сразу вправо точно такой же манёвр! Вывод в горизонтскрипят мышцы на руках, спина аж трещит от нагрузок. Матчасть? Выдержит! Недаром же я над Ладогой тренировался!
Ещё прямая. И сразу же даю команду инженеру установить обороты всем четырём на взлётный режим! В грузовой кабине какой-то подозрительный грохот и еле слышный за рёвом моторов мат. Вслушиваться некогда, да и незачеми так всё понятно Плавно, насколько это возможно перевожу самолёт в набор высоты и заламываю штурвал влево. Выдерживаю машину в этом крене несколько долгих мгновений и перекладываю рули из левой в правую сторону. Слежу за скоростьюпора плавно выводить И Горизонтальная площадка на курсе. С удовлетворением смотрю, как не успевают артиллеристы за нашими манёврамиразрывы за спиной с запозданием отмечают наш пройденный путь. А мы потихоньку выходим из зоны действия батарей. Эх, скоростёнка у нас маловата, так бы даже и не заморачивался с подобными выкрутасами туда-сюда. Первого крена со снижением вполне бы хватило и ушли бы, выскочили. Но не только нам тяжко, у противника точно такие же проблемы с техникой. Не та ещё артиллерия, не та, не настолько она поворотливая и скорострельная Представляю, в каком темпе они там рукоятки наводки крутят и нас вдогонку матерят
Фух! Можно выдохнуть, чуть расслабить руки на штурвале и выслушать доклад членов экипажа о самочувствии. А пассажиры Ну что, пассажиры-то? Работа у ребят такая. Пусть держатся лучше. И крепче
Чисто уйти не вышло. Налетели аспиды с южной стороны. Похоже, рядышком где-то базировалисьпотому как высоту набрать не успели. Атаковали нас сходу, с нижней левой полусферы. Или четвертьсферы, не знаю, как правильно-то сказать будет. Да и какая к чёрту разница, если по мне тут из пулемётов лупят! Хорошо ещё дистанция между нами пока большая и стрельба достаточно неприцельная. Скорее, запугать надеются. Обломятся! Но напрягает ужасно! Карпатским холодком между лопаток поморозило
Повернул голову к инженеру:
Скорость сто шестьдесят!
Есть сто шестьдесят! невозмутимо продублировал команду бортач.
Кивнул ему и тут же рявкнул во весь голос:
Стрелкам открывать огонь по готовности!
Да так громко рявкнул, что стоящий за спиной Батюшин отшатнулся в первый момент, но тут же опомнился и вновь крепко в спинку кресла вцепился. Этот момент я по отражению в приборных стёклышках чётко засёк. Да и саму спинку немного мотнуло.
Вот сейчас и посмотрим, насколько безопасность от нас зависит! повернул голову и покосился на генерала. И почему аэродромы не обозначены!
Ничего в ответ не услышал, да и не до ответов мне уже было. Потому что прилип к правому боковому стеклу Игорь и левой ладонью мне показывает, где находятся и что делают самолёты противника. Так понимаю, что никого он пока не наблюдает, потому что рука замерла неподвижно.
А мне в свою форточку и не выглянуть, банально нет времени и вообще возможностия штурвал кручу, змейкой иду. Хорошо хоть Батюшин сообразил, самолично слева сбоку к стеклу протиснулся, высматривает неприятеля. И тоже пока молчит. Зато у меня такая прекрасная боковая поддержка образоваласьесть на кого боком опереться. Или плечом
А вот и наши бортовые пулемёты на пару с кормовым голос подалиогрызнулись короткими очередями. Огрызнулись и зачастили, затарахтели. Носовой и верхний пока молчат, уже можно кое-какие выводы делать. Скорость? Скорость заданная. Ещё чуть-чуть можно добавить И я толкаю вперёд замершую на РУДах руку инженера. Чёрт с ним, с этим расходом, не до него сейчас, как и до ресурса двигателей! Если нас сейчас зацепят, нам уже никакой ресурс не понадобится.
Николай Степанович, видите что-нибудь? мне сейчас не до формализма, поэтому спрашиваю так, как удобно. А когда припрёт, вообще буду просто генералом называть. А потом, после боя пусть выговаривает (если дурак. А Батюшин далеко не дурак, поэтому всё он понимает и сумеет сообразить. В бою и не то можно сказать, а уж что в обратку иной раз можно услышать, так это вообще ого-го)
Ничего не вижу! даже не оглядывается мой импровизированный наблюдатель.
Хотел было сказать, чтобы назад и вниз смотрел, да спохватился, задавил на корню фразу. Наверняка сейчас отовсюду самолёты на перехват поднимут. Мы же приманка жирная, чёрт бы их всех там в столицах побрал! Так что пусть смотрит во все стороны, целее будем!
А мы так и идём змейкой, да вдобавок потихонечку высоту набираем. Очень потихонечку, чтобы скорость не потерять. Потеря скорости сейчас для нас смерти подобна! И это не метафора! Вот спинным мозгом чую, что просто так нас не отпустят. И всё только начинается, на самом-то деле! Дальше будет только хуже Да ещё и солнце не за насв спину светит!
Четыре пятьсот, скорость так и держится на ста шестидесяти. На прошлой неделе мы экспериментировали, разгоняли над Ладогой машину до ста семидесяти. Больше просто страшно было. Ну и что, что у нас лобовик крыльев фанерой зашит, а дальше-то всё равно перкаль обычный
Но всё, выше не полезу. Да и вряд ли кто-то из наших противников на подобное решится. Почему-то уверен, что за четыре тысячи здесь пока не забираются. Это чуть позже осмелеют, а пока опасаются подобных высот.
Стоп! Или у меня со слухом что-то не то, или И я толкнул плечом Батюшина:
Это ваши там стреляют?
Николай Степанович попятился задом, развернулся за креслом и прислушался. Опять же наблюдаю за ним через отражение в приборах.
Мои
Самолёт нам не продырявят? Крылья не побьют?
Люди опытные, не должны, обиделся за своих стрелков генерал.
Ладно, мы тут все в одной лодке. То бишь, в одном самолёте. Должны соображать! Хотя, в азарте боя и с опытными всякое случается, это я по себе знаю
Сергей Викторович! кивает на лобовое стекло Батюшин и этот кивок накладывается на чертыхание Игоря.
Командир! Ты только глянь!
И я разворачиваюсь
Глава 8
Цеппелины Идут встречным курсом Далеко ещё до них, но и на таком расстоянии сильное уважение своими размерами внушают. Огромные такие Ну и на кого лезут? Они там что, в своей Германии, с ума все посходили, что ли? Мы же эти воздушные шарики порвём как тузик грелку Тут же себя притормозил. Погоди, не нужно противника недооценивать. Там тоже не дураки сидят. Значит, что? Значит, есть там для нас какие-то сюрпризы Например, больше чем у нас пулемётов Это если на каждом, а если всех вместе взять, то это же какой плотный огневой заслон можно поставить? Вряд ли вывернешься целым и невредимым из подобного огненного мешка
Сходимся с ними на встречных курсах, суммарная скорость сближения почти под триста километров получается. Вот только идут они на нашей высоте, и никак не выше, что уже отлично и даже больше, чем отлично! Читал я когда-то, что на высоте больше четырёх тысяч у них моторы начинали барахлить. А если ещё выше забирались, то вообще чуть ли не вдвое в мощности терялибыла там какая-то конструктивная недоработка. И, опять же, высотное оборудование у немцев практически отсутствовало, что нам на руку. И ещё один плюсотстали летящие позади истребители противника. То ли нашей скорости не выдержали, то ли топливо у них на исходе. Или опасаются своих же зацепить. Короче, передали эстафетную палочку воздушного боя дирижаблям
А я как-то резко успокоился, и из головы все мои прежние переживания улетучились. Вот оно и произошло. То, что мне покоя в последнее время не давало! Этонаша роль наживки. Вот в этой именно ловушке. Перед этим так, разминка была, на которую теперь даже смешно оглядываться. Сейчас или пан, или пропалтретьего, как говорится, не дано. Отовсюду хищники по наши души слетелись. Только не хищники это, а, скорее, вороньё! Со всех сторон обкладывают. И ниже не уйти, там наверняка артиллерия наготове. Ладно, сейчас мы вам перья-то повыщипаем
Надеть маски, перейти на кислород! Стрелять только по баллонам! командую, а сам в этот момент толкаю РУДы вперёд (хотя они и так уже в ограничители упёрлись. Но, тем не менее, движение такое обозначаю для собственного спокойствия), плавненько тяну штурвал на себя и потихонечку скребусь вверх. С правой чашки доносится невнятный, еле различимый протест Сикорского. Пропускаю сдавленный вопль конструкторской души мимо ушей и забираюсь ещё выше. Не намного, на много и нам будет слишком тяжко, а вот метров на триста почему бы и не подняться?
И мы оказываемся визуально чуть выше этих ребристых серых огурцов! Есть тактическое преимущество! А кабины у них под гондолами. В центре одна большая, со множеством окошек, а спереди и сзади более короткие, маленькие. Если так и останемся с превышением, то будет просто здорово! Потому что придётся немецким стрелкам задирать стволы своих пулемётов вверх, ближе к зениту, а в таком случае даже речи не может быть о результативной прицельной стрельбе. Так что прорвёмся!
Противник чуть расходится в стороны (сообразили, черти), а мы пока так и идём прежним курсом. Нам это на руку. Ввязываться в затяжную воздушную карусель нет никакого желания. Поэтому стрельбу открываем с предельной дистанции. С курсового и верхнего пулемётов. В который уже раз порадовался, что настоял вооружать «Муромцы» не нашими Ковровскими «Мадсенами», а нашими же «Максимами» с их чуть большей дальностью стрельбы. Так что мы с противником сейчас будем на равных выступать
На такой высоте приходится пилотировать очень аккуратно. Резкие манёвры здесь неуместны. Самолёт даже на пулемётную стрельбу реагирует, вздрагивает от каждой очереди. Поэтому идём по прямой с небольшими кренчиками, плавно переваливаемся с крыла на крыло, стараемся увернуться от ответного неприятельского огня, помешать прицеливанию. Ну и в ответ стреляем. Тут нам проще. В этакую дуру да не попасть Это умудриться нужно, чтобы промахнуться. С закрытыми глазами можно палить! Да ещё пассажиры наши со своими пулемётами вновь к процессу подключились, дополнительно помогают. Об одном только сожалею, что зажигательных у нас нет, почему-то упустил я это дело. А то бы устроили сейчас немцам фейерверк огненный в небе
Однако, у противника кадры тоже опытные, профессионалы, по-другому и не скажешь. Потому как выше или ниже, большой или малый угол прицеливания, а попасть в нас всё-таки попали! Взлохматилась слева перкаль, ощетинилась острыми щепками-иглами пробоина в фанерной обшивке крыла. Самолёт ощутимо просел на левую сторону, пошатнулся Сразу же довернул штурвал, прикрылся небольшим правым креном, чуть надавил на левую педаль. Только бы не по мотору
Ударило в ноги, протарабанило по борту и сразу же замолчал один из наших пулемётов с той же стороны. Наш или Батюшинский? Да какая к чёрту разница! Замерло время, почти не движется секундная стрелка на часах, медленно-медленно вращаются лопасти винта Но вступает в дело замолчавший было пулемёт, чётко и размеренно хлопают за спиной выстрелы, и от звука этих выстрелов всё возвращается в норму.
Сжал зубы и продолжаю строить короткую змейку. Краем глаза влево кошусь, на моторы. И вниз, на проплывающую мимо серую ребристую тушу дирижабля. Расходимся!
И разошлись! Ничего особо страшного и фатального нам эти махины сделать не смогли. Постреляли на параллельных курсах друг по другу с минуту и разошлись так же со стрельбой. В своих стрелках был уверен, поэтому всё ждал красочной огненной вспышки в небе, но не дождался. Не выгорело Говорю же, не додумал, а теперь хоть локти кусай Но зато ушли мы. А ещё через минуту, когда дистанция между нами увеличилась приблизительно до пяти вёрст, в грузовой кабине завопили настолько радостно, что мы все оглянулись. Батюшин в дверной проём нырнул, спустился к ним. Сейчас всё и узнает.
Подбили! Подбили! соскользнул вниз, прогрохотал сапогами по лесенке стрелок верхней огневой точки. Обоих сразу! Цеппелины пошли на снижение!
А третий? пришлось отрывать от лица кислородную маску. Иначе бы не получилось вопросы задавать.
Что третий?
Третий Цеппелин. Что с ним?
Разворачивается, наконец-то сообразил стрелок.
Глаза шальные от радости и недостатка кислорода, словно пьяные. И радости-то сколько, аж из ушей лезет! А мне как-то всё равно. Снижаться они могли и по своему заданию, а не Да ладно, что уж себя-то обманывать! Сбили! Просто уверен был в благополучном исходе этой непонятной стычки и ещё более непонятной встречи. А вот то, что стрелок своё рабочее место без команды покинул, это непорядок.
Истребители противника где? приземлил бедолагу на грешную землю следующим своим вопросом.
Так отстали они Давно уже, захлопал глазами бедолага.
Это те, за хвостом которые. А другие?
К-какие другие? побледнел стрелок. Похоже, дошло, сообразил, что натворил.
А те, что сейчас к нам сверху подбираются, и я с великим удовлетворением увидел, как ещё сильнее побелевший стрелок белкой метнулся вверх по лесенке к своему пулемёту
И Николай Степанович в этот момент как раз вернулся. По лицу ничего незаметно, спокойный, как удав. Только лишь кивнул мне еле заметно. Подтвердил, то есть. И всё? Ну уж нет! Пока есть такая возможность, надо бы хоть немного прояснить ситуацию:
И эти тоже были именно по нашу душу?
Батюшин отвёл глаза в сторону, сделал вид, что вопроса моего за гулом моторов не расслышал. И не увидел. Но и такой показательной реакции уже больше чем достаточно! А у меня вопросы-то не закончились!
Кого зацепило?
Потом, отмахнулся было Батюшин. Понял, что одним этим жестом от меня не отделается и пояснил. Одного из моих людей. Легко, по касательной