- Тамара, - начал купец, убедившись, что и гончар и малолетняя дочь заснули, - Как ты думаешь, согласится муж твой, если я его с собой в Вершилово позову. Это село большое недалеко от Нижнего Новгорода.
- Чем же там лучше, мил человек? - Тамара обвела руками свою горницу. Она, наверное, гордилась ей.
- Там есть работа, много работы. Там вам дадут большой дом из трёх горниц. В этом доме две печи и обе топятся по-белому. Рядом стоит баня, и она тоже топится по-белому. Каждой хозяйке дают двух коров и двух коз. Если у вас нет, дают лошадь. Дают сена и овса, чтобы животных прокормить до весны. Там есть очень хорошие лекарки. Там крестьянки в церковь ходят в золотых серьгах. Там через четыре дня открывается самый красивый храм, который я только видел. Там все дети, начиная с семи лет, учатся в школе читать, писать, счёту и слову божию. Там люди заботятся друг о друге. И там живёт князь Пожарский.
- Да, ты купец никак сам заболел, не бывает таких мест, - прыснула молодуха.
- Бывает, Тамара. Пошёл я, найму тройку лошадей и возок побольше. Собирайтесь, утром выезжаем, - он решительно залез в котомку и достал пару рублей, - на тебе денег, если кому должны отдай и купи, что надо в дорогу. Главное одежду новую и тёплую для мужа и дочки. Да и себе шубу хорошую купи. Два дня ехать. Ну и куриц можешь сварить. По дороге съедите.
Событие сороковое
Митрополит не приехал. Вот ведь козёл старый, ругался Пётр. Испортил людям праздник. Как все готовились к этому Рождеству. Иконописцы спали урывками по три часа. Бабы в десятый раз перемывали полы. Плотники покрывали все доступные и недоступные деревянные поверхности воском. Успели. Это был, конечно, не Храм Василия Блаженного. И не Исаакиевский собор будущего Санкт-Петербурга, с его мозаичными фресками. Но внутренняя роспись храма была великолепна. Да и сам он ещё белый весь, дерево не успело потемнеть, смотрелся отлично. А митрополит освящать не приехал. И даже грамотки с объяснениями не прислал. Ладно, решил Пётр, сочтёмся.
А праздник случился. Да ещё какой. Утром шестого января 1619 года в Вершилово приехал на двух тройках Онисим Петрович Зотов и привёз из Арзамаса больного гончара с женой, дочкой и всем скарбом. Это всё в первой тройке. Вторые же сани везли белую глину. У Пожарского было пять домов в запасе, вот на такие случаи и построили. Собрали всех травниц с ученицами, половину монашек от молитв отвлекли, и стали новой семьёй заниматься. Первым делом баньку и дом топить. Вторым делом всё их барахло сжигать. Только вшей, клопов и тараканов им к празднику и не хватает. Своих еле за три месяца вывели. Коровин с женой припустились на тройке в Нижний на самых резвых конях, купить всё необходимое новосёлам. Одежду, посуду, еду на первое время, да те же занавески на окна. И только все включились в это действо, как грянуло.
В Вершилово въезжал обоз. Ему не было конца и края. Наверное, не меньше ста саней. Впереди на конях верхом десяток стрельцов. Стрельцы одели парадную форму, и выбежавший их встречать, Пётр узнал цвета полка Афанасия Левшина. А его стрельцы уже метались среди саней, и всю запруженную площадь накрыл плач. Приехали семьи стрельцов со всем скарбом. Княжич такого не ожидал. Крут царь батюшка. В ответ на его грамотку отставить ему пока двадцать стрельцов, он и ещё десяток прислал и тридцать семей из Москвы отправил.
К Петру подъехал не молодой стрелец с седыми усами и бородой и сообщил, что он Иван Пантелеич Малинин сотник полка, прибыл сюда по приказу царёву, чтоб возглавить стрельцов и всю разведку на Урал камень. Пожарский хотел было ответить, что командиров здесь и без Малининых достаточно, но сотник ему не дал. Опередил.
- Не тушуйся, княжич, был я на том Урал камне. Пойдём по весне, чай дорога знакомая, - и дружелюбно подмигнул Пожарскому.
Это меняло дело.
- Что ж, Иван Пантелеич, есть у меня четыре не занятых дома, сразу после Рождества Христова начнём новые строить, а пока давай эти разделим среди приехавших с тобой. Своим-то стрельцам я всем уже домины построил, сейчас они туда семьи и заберут. Сколько же с тобой новых приехало, - Пётр радостно осматривал переставшую выть и уже радостно гомонившую толпу. Эх, радость-то какая, сколько народу плюсом.
- Прибыли со мною, по царёву указу, двое рудознатцев опытных с семьями, десяток стрельцов, подьячий Пахом Сутормин, чтоб всё найденное на Урал камне описать, ну и я семьёй и сыном женатым. Всего пятнадцать семей. А у тебя говоришь, княжич, всего четыре дома, где же людишек разместить. Итак две недели в дороге, - сотник был хороший, не о себе думал о людях.
- Ну, давай так, Иван Пантелеич. Пусть дома занимают двое рудознатцев, подьячий и твой сынок. Ты на время поселишься в моём тереме, на гостевой половине. Стрельцов с семьями мы пока разместим в школе, вон то здание слева. Там как раз десять классов, это горниц таких больших. Сейчас у ребят каникулы и школа пустая стоит. А сразу после Рождества и начнём новые дома строить. Не переживайте, плотники и печники у меня уже опыта набрались, за седмицу дюжину-то домин с печами поставят.
Тут над площадью опять вой поднялся. Пришлось идти разбираться. Оказалось всё очень плохо. Бабы на отрез отказывались расставаться с кишащими клопами и вшами тряпками. И это ведь была не одна семья свистуна Арзамасского. С тем-то решили, да и то всем миром. А тут тридцать пять семей. Пришлось принимать кардинальные меры. Был кликнут клич по всему Вершилову, топить бани. Одежду сначала прожаривали в бане и лишь потом разрешал заносить в дом. То же делали и с посудой. Пётр понимал, что всех насекомых победить не удастся и опять будет трёхмесячная борьба за чистоту рядов.
Сумасшедший день закончился не с наступлением сумерек, а с последней партией прожаренной одежды возвращённой новосёлам. Сотник Иван Малинин метался среди прибывших, раздавал затрещины и утешения и не будь его направляющей силы одному Петру с оравой больше чем в сто пятьдесят человек было бы не справиться. Сейчас всё уже поутихло. Народ собирался на всеношную.
Событие сорок первое
К церковным обрядам Пётр был равнодушен. Он отлично понимал, что обязан присутствовать. А то народ про него и так сказки рассказывает. Не хватало ещё и с церковью не подружиться. Может и не Европа с её кострами инквизиторскими, но и тут, если в колдовстве обвинят, мало не покажется. Поэтому княжич Пётр Дмитриевич Пожарский стоял сейчас в новом храме Рождества Господня и принимал деятельное участия во всех долгих перипетиях Всенощной службы. Телом принимал. В мыслях бывший генерал был далеко.
Он подводил итоги. Прошло четыре месяца и одна неделя, как его забросили сюда. И был он один-одинёшенек, да ещё и отравленный. Сейчас за ним стоит больше тысячи ста человек, включая стариков и грудных детей. Он тут, в Вершилово, по нонешним временам построил крупный город. А если считать по промышленному потенциалу, то и совсем крупный. Пётр прекрасно сознавал, что почти все его успехи без золота и серебра, отбитых у банды Сокола и шайки Медведя, не имели бы места. Он сейчас, наверное, самый богатый человек в Московском государстве. Деньги уходили и уходили стремительно. По сути, уже надо было ехать и забирать один из припрятанных тайников атамана Сокола. Планов было полно, и все они нуждались в финансовой подпитке.
А что удалось осуществить?
Работала Дуняши Фоминой фабрика по производству орехового масла в эксклюзивной упаковке. Да ещё как работала. Только в Нижегородской губернии было продано шестьдесят семь расписных горшочка. Ему докладывали, что на рынке в Нижнем видели подражателей. Но уровень был настолько разный, что конкуренты продавали свои поделки едва за рубль. Приехавший доложить об этом подьячий Балахнинского уезда Замятий Симанов, думал, что княжич, расстроится и вместо этого увидел довольную улыбку.
- Значит, просыпается Россия, - услышал тот странные слова.
Что ж, в Нижнем придётся снизить цену, рынок, похоже, близок к насыщению. Зато три дня назад приехал купец из Владимира, тот, что забирал двадцать пять горшочков на реализацию. Привёз деньги, все 200 рублей! И забрал ещё одну партию в двадцать горшков с маслом, правда, пришлось уступить их по шесть рублей. И во Владимире богатенькие Буратины кончились. Теперь со дня на день Пётр ждал и московского гостя. За вычетом всех расходов и налогов у Фоминой получится доход в 400 рублей. И надо сказать Дуняша не жадничала. Она наняла двух девушек из бедных многодетных семей и платила им в неделю по рублю. Просто огромные деньги для крестьянина в это время. А ещё маслозаводчица купила в Нижнем новые чаны и поставила рядом со своим домом ещё одну домину, даже больше первого, и не разделила его на горницы, а устроила там эту самую маслобойню. Молодец баба. Сейчас у неё скопилось под сто горшков готового масла. Замечательно, есть с чем ждать купца из столицы.
Справились они все вместе и с производством валенок. Пётр знал только общий принцип "валяния", накладывай шерсть слоями да мыльной горячей водой смачивай. Две недели экспериментов (слово прижилось, но трансформировалось в "спимент"), принесли, наконец, плоды. Первые валенки выбросили. Вторую партию пришлось отдать детям. Усадка оказалась почти в половину. Третью партию получили нужного размера, но забыли про взъём, пришлось отрезать голенища и использовать как тапки. Четвёртая партия вроде бы была по размерам нормальной, но носок и пятка протёрлись за один день. Пётр вспомнил, что в эти места нужно накладывать шерсти побольше. Четвёртую партию подшили голенищами от третьей. Через две недели ежедневных проб и ошибок получили партию из десяти валенок очень хорошего качества. И вот уже две недели Татьяна бобылка с отцом и двумя дочерями делает валенки на продажу. Пожарский скупал пока всю продукцию чуть дороже себестоимости у пимокатов и распределял по своим. Сначала детей обули, потом баб, а под рождество и все мужики щеголяли в обновках. Между тем несколько особо удачных экземпляров княжич отдал на доработку монашкам. Те расстарались и украсили валенки вышивкой. Чего только не навышивали и снегирей с веткой рябины и медвежат и зайчиков. Пожарский на этом им остановиться не дал, и валенки оформили ещё и кусочками меха и кантиком. На паре иконописцы нарисовали полюбившихся всем белочек.
Собрал неделю назад Пожарский эти произведения искусства и отвез на рынок в Нижний, там теперь в лавке бывшего купца Зотова сидел старичок из Вершилова и торговал потихоньку. Цену назначили в рубль. Сумасшедшая цена для обуви. Вчера старичок приехал за новой партией, все двадцать пар распродал. Да, ещё говорит, и заказы есть на столько же. Пора и Татьяне расширяться. Нужно пока зима и во Владимир отправить партию и в Москву. По самому верху валенка правого монашки вышивали теперь их бренд "Пурецкая волость".
Фёдор Сирота первый в России сыродел оказался мужиком хватким и пытливым. Что такое сычуг долго ему объяснять не пришлось, зарезали ягнёнка и достали этот самый сычуг. Его содержимое и бухнули в молоко. Разогрели и мешали, не переставая несколько часов по очереди. Потом откинули получившийся мягкий сыр. А дальше начались "спименты" Добавляли масло и яйца. Добавляли сушёный укроп и купленный на базаре дорогущий перец. Добавляли разное количество соли. Добавляли мелко натёртую морковь. Смешивали козье молоко с коровьим и даже с конским. В результате остановились на трёх рецептах. Один назвали "острый", понятно почему, этот был с перцем. Второй назвали "мраморный", этот был с морковью. Третий назвали "особый" был он с маслом и яйцом при смеси половины молока козьего и половины коровьего. Отжали сыр и положили в заранее изготовленные ёмкости под пресс. Теперь первые сыры лежали, вызревали. Самое трудное, оказалось, поддерживать одинаковую прохладную температуру. Но и с этим приспособились. Построили здоровущий ангар, а топили его средне, примерно нужные 10 -12 градусов и получали. Понятно, что идеальное место сухой подвал, но не зимой, же его копать.
Сейчас Фёдор продолжал делать сыр и потихоньку продолжать "спименты".
Гончары же делали специальные горшочки цилиндрические с крышкой. Иконописцы, брошенные по основному месту работу, то есть расписывать храм, пока новыми горшками не занимались. Есть ещё время.
Принесли неделю назад все хозяйки Пурецкой волости и клубки шерстяных ниток. Княжич их дергал, крутил и рвал по-всякому. В результате выделил пять женщин и пригласил их к себе с мужьями и плотников с кузнецами несколько человек позвал. Показал, что запомнил из будущего про чесание шерсти и наматывание её на барабан гвоздиками утыканный. Три дня плотники с кузнецами эти качели да барабаны изготавливали, потом ещё два дня настраивали. Вчера женщины принесли по клубку шерстяной нити изготовленной с использованием новых приспособлений. Но было откровенно не до них. Ничего, сейчас праздники кончатся, и надо будет заняться прялкой, а потом и ткацким станком.
Силантий Бобыль вместе с плотниками понастроил клеток под навесом и закупил двадцать пар кролей. Теперь со дня на день ждёт первое потомство. Кроли через месяц рожают. Что ж, про шубы из кроличьего меха говорить пока рано. Но главное ведь начать.
Савёл Буров набрал уже золы полный амбар, скоро рядом ещё один строить надо будет. Когда начнём делать по весне стекло, в золе уж точно недостатка не будет и не надо лишний лес сжигать. Лес надо беречь.
Анисим Фомин - свёкор Дуняши ездит себе по губернии и скупает кости. По началу, народ отнёсся к этому недоверчиво, но аккуратно выплачиваемые за кости пусть и не большие деньги сделали своё дело. Народ и сам стал кости собирать и Анисиму продавать с прибылью. Вообще замечательно. Сжигать кости начали недавно. Когда набралось приличное количество. При этом Пётр вспомнил, почему нельзя использовать куриные косточки. Они придавали фарфору сиреневый оттенок. Надо будет собирать и куриные кости, решил бывший генерал. Пусть будет и сиреневый фарфор. Теперь белую глину нашли. Оставался ещё полевой шпат. Ну, что ж, его с Урала привезём. Всё равно туда ехать.
Гончары его тоже не подвели. Уже имелось несколько кувшинных рыб и даже один кувшинный осьминог. Его, как мог, изобразил сам Пётр, а гончары тоже как могли, воспроизвели. Получилось сногсшибательно. Узорчатые тарелки тоже получились, три первые раскрасили и увезли позавчера в Нижний на рынок. Цену выставили в два рубля. Посмотрим. Себестоимость-то гораздо ниже, можно будет, если что, и снизить цену.
Пётр задремал, но вовремя очнулся к окончанию всенощной. Утомительное занятие эта религия.
Событие сорок второе
Нижегородский воевода, князь Василий Матвеевич Бутурлин, ехал в Вершилово во главе целой армии небольшой. С ним были все сотники стрелецкие и полутысячник (полуголова) был, дьяк был стрелецкого приказа и, главное, ехали с воеводой те тридцать стрельцов, что занимались учёбой по подсказке княжича Пожарского и те трое, что лучшими оказались при смотре из оставшихся стрельцов. Сегодня было девятое января, праздник закончился, и вёл своё небольшое войско воевода в Вершилово по давней договорённости с молодым Пожарским, устроить стрельцам совместное испытание, после Рождества, что бы определить, чьи стрельцы лучше. Вёз с собой князь изрядно огненного зелья для стрельбы и арбалеты с болтами. Вот уже и Вершилово.
Князь разглядел приличную толпу, собравшуюся за околицей села в ожидании приезда гостей. Светило солнышко, снег поскрипывал на лёгком морозе. Замечательная погода. Сейчас его лучшие стрельцы уделают этих выскочек московских. И тогда будет вообще замечательно. Боярин оглядел ещё раз встречающую их толпу. Сразу бросалось в глаза необычная обувь. На всех и на мужиках и на бабах и на детках были серые округлые сапоги. Нет. На сапоги это не походило. Нужно будет потом спросить у княжича, что это за диковинка. А ещё заметил князь, что слишком хорошо одеты люди для крестьян. Похоже, и вправду говорят, что в Вершилово простой крестьянин побогаче иного купца будет. Стоящие рядом с княжичем бабенки и вовсе щеголяли золотыми серьгами. Так и не одна ведь. И девицы ещё вон тоже в золоте. Разбаловал Пожарский крепостных, так чего с него взять, отрок ведь ещё, не понимает про деньги ничего.
Первым делом Пётр преподнёс воеводе в подарок ту самую обувку, что была надета на всех вершиловцев. Только эти были настоящей картиной. На голенищах вышиты были древнерусские богатыри. Василий Матвеевич потрогал обувку. Это была не кожа. Это было сделано из шерсти. И при этом они были твёрдые.
- Примерь их князь, - протянул воеводе валенки Пётр, - Увидишь, в них гораздо теплее, чем в сапогах. Это валенки.
Бутурлин крикнул своего слугу Пахома и переобулся. И, правда. Стало гораздо теплее. И ноге удобно. Нужно будет и жене такие валенки попросить. Между тем к Бутурлину подошёл незнакомый ему сотник в кафтане полка Афанасия Левшина. Оказывается, два дня назад в Вершилово прибыло пополнение. Государь прислал сотника Ивана Малинина и ещё десяток стрельцов с семьями. Да ещё и семьи тех двадцати стрельцов, что уже были при Пожарском. Чудно. Всё чудно с эти молодым Пожарским.
Втроём, Бутурлин, Малинин и Пожарский договорились, как проводить испытания. Сначала будет бег на две версты. Побегут десяток стрельцов от Бутурлина, десяток от Пожарского и весь десяток Малинина. Дорогу, как сообщил Пожарский, разметили еловыми веточками, и заблудиться ни у кого не получится. Зачёт ведётся по последнему в десятке, когда он прибежит, значит прибежал весь десяток. Тот, кто прибежит первым получит отдельный подарок от княжича.